С утра бомбит. Позвонила знакомая, которая «плохо» развелась с мужем — ребенка оставили ему, и теперь с нее «сволочь» хочет получать алименты, и она хотела, чтобы я ей помогла устроиться на работу в свою организацию. А я точно знаю, что эта дамочка работать не может от слова «совсем», десять лет брака сидела дома, якобы вела хозяйство, а когда брак распался, стала жаловаться, что вся работа либо низкооплачиваемая, либо далеко от дома, либо надо переучиваться, а она не для того закончила без отличия устькукуевское ПТУ по специальности «смахивательница пыли мягкой тряпочкой».

Я хамлю людям только при крайней необходимости, поэтому вежливо соврала, что вакансий нет. Дамочка начала уговаривать подумать — может быть, можно кого-то «подвинуть». А поняв, что двигать мы будем только ее в направлении «иди отсюда», высказала мне, как я зажралась и не понимаю простых людей, которые сидят без денег и без «крепкого мужского плеча».

Вот тут меня и накрыло. Дамочка-то была просто послана нахуй, без объяснения причин, но я все утро не могла успокоиться. Обычно я даже без особого душевного жара презираю таких инфантильных баб, которые считают, что мужчина им должен, для которых найти постоянную работу — подвиг самопожертвования, а купить на свои деньги вместо норковой шапки что-нибудь полезное в дом — чудо самоотречения и серьезная заявка на нимб. И даже когда они начинают мне рассказывать, как я хорошо живу на всем готовом, — пофиг, нам друг друга все равно не понять. Но когда на меня орут за то, что я не люблю иждивенцев, - это уже перебор, товарищи.

Я вспоминаю, как в начале нашей совместной жизни муж мой, действительно, очень хорошо зарабатывал, я тоже не жаловалась на зарплату, поэтому тратила деньги направо и налево. Была таким классическим шопоголиком с запросами, сильно превосходящими мои возможности. А потом муж сильно заболел. В тот день с утра я поехала продавать свою старую машину и планировала в тот же день внести деньги за новую, но когда я уже стояла в дверях автосалона с деньгами и в радостном предвкушении, мне позвонили из больницы и сказали, что мужа увезли с работы на «скорой» в тяжелом состоянии.

Он ничего не мог есть, только требовал воды для питья и умывания, и я таскала ему пятилитровые бутыли каждый день, а также какую-то несъедобную, на мой взгляд, еду, потому что другую он не ел.

Стояла офигительная жара 2010 года, а под окнами моей квартиры, где мы тогда жили, началось поэтапное строительство жилого комплекса. Целыми днями в ста метрах от дома работала тяжелая техника (а у меня был первый этаж), по ночам на стройке кто-то орал и матерился, лаяли собаки, а воняло так, что открывать окна было невозможно, но и с закрытыми окнами в квартире было находиться просто нереально. Я пыталась спать на полу у входной двери — из подъезда немного тянуло холодком… И я понимала, что муж, вернувшись из больницы, в такой обстановке просто двинет кони.

Он еще до брака купил квартиру в ипотеку, и вот дом сдали, он получил ключи, но нам два года не хватало денег закончить ремонт. И я все, что получила от продажи машины, вложила в то, чтобы в рекордные сроки в квартире можно было жить. Когда деньги закончились совсем, провела «гаражную вечеринку», где распродала свою коллекцию фирменных сумок и аксессуаров. На вырученные деньги организовала перевозку обстановки и вещей на новую квартиру. Помню, что пришлось вытряхнуть даже нашу старую копилку, куда мы скидывали мелочь, чтобы не носить с собой — и за последнюю «Газель», перевозившую холодильник, телевизор и стиральную машину, я расплатилась наполовину монетками.

Когда муж вышел из больницы — похудевший до такой степени, что узники Бухенвальда рядом с ним ничем бы особо не отличались, он не сразу смог осознать, что мы теперь живем без машины и в другой квартире. Вот он лежит на диване в квартире на 12-м этаже, а ветер качает тюль на открытых окнах, и я думаю: «Какое счастье, что здесь можно свободно дышать». И вплоть до 2015 года мое счастье состояло из вот этих мелочей: муж поел не только овсяную кашу и протертый овощной суп — счастье. Он ночью просыпался от боли всего один раз, а потом снова смог уснуть — счастье. Он провел на сквозняке три минуты и не простудился — счастье. Меня приводило в отчаяние, что его здоровье стало таким слабым, что он заболевал, причем как-то особенно жестоко, с осложнениями, от всякой фигни, которую другие люди даже не заметят. Но мы нашли врача, который поставил его на ноги.

У мужа на тот момент была черная зарплата, и о том, чтобы получить выплаты за больничный, речи не шло. Он работал как мог, но зарабатывал во время нескольких лет своей болезни гораздо меньше. Моя неплохая зарплата уходила на оплату ипотеки и кредиток, с которых я потом вновь забирала деньги. И врала, врала, врала мужу, что у нас с деньгами все нормально, и если его мучает побочка от лекарства за 215 рублей, а не мучает от лекарства за 1800 — нет проблем, я пошла в аптеку, пусть он не переживает. А сама кредитку цап...

Долго, очень долго я ждала, когда он снова станет прежним. Когда мы сможем есть нормальную еду, а не безвкусную, пресную, сможем поехать в отпуск без страха, что в пути ему поплохеет, и нужно будет возвращаться, когда я перестану отнимать у него тяжелые сумки и наоборот, он начнет отбирать их у меня. И вот этот момент настал, муж вернулся к обычной жизни, к прежнему ритму работы, снова начал хорошо зарабатывать, постепенно нашел подработку, вторую, третью… Мы перестали ездить на металлоломе вместо машины, купили хорошую, платежи по ипотеке превратились в несущественную часть расходов. У меня снова появились дорогие вещи. Я перестала пользоваться кредиткой. Но я до сих пор не могу избавиться от привычки каждое утро спрашивать, как он спал и как он себя чувствует.

Поэтому когда какая-то нестроевая пизда, которая рассуждает «мужчина должен, а у меня лапки», начинает упрекать меня в том, что я не понимаю ее страданий, меня начинает немного потряхивать.

В стране несколько миллионов силовиков, а защищать её от врага, его танков, артиллерии, напалма и ядерных тактических ударов будет несколько сот тысяч "срочников" из сухопутных войск на «передке» которым 18-20 лет от роду. Странно да?

В ФСБ к примеру служат тысяч сто здоровых крепких мужиков от 30 до 50 лет. В ФСО тысяч двадцать человек, вполне себе военных взрослых профессионалов. В ГО и ЧС пара сотен тысяч здоровенных, отъевших лицо парней. Таможня - сотня тысяч упитанных чиновников под погонами "дающих добро". Противопожарная служба - тридцать тысяч бойцов, которые и не бойцы, а хлопцы, которые просто тушат пожары и ничего больше. УФСИН - двести тысяч человек приравненных к военным!!!

Да! Еще в Россгвардии есть тысяч сто сотрудников ОВО, Разрешительно-Лицензионной системы, ОМОНов и СОБРов, которые забронированы в военкоматах от призыва и в действующие части не попадут, но военными считаются.

Кто то скажет, что все мною перечисленные сотрудники, выполняют важную и государственной ответственности работу, связанную с риском для жизни, но позвольте!

Водители автобусов, фур, грузовиков и самосвалов, тоже не баклуши бьют и опасности в их работе не меньше, а может и больше. Однако на пенсию фсбшники, ГОЧСники, УФСИНовцы и остальные вышеперечисленные госслужащие выходят через 20 лет службы, так как их приравняли по статусу к военным, а вот по реальным условиям работы они живут сытнее и комфортные, чем какая ни будь кассирша из магнита или сварщик со стройки, где заливают монолит. Ну, исключение ОМОНы и СОБРы, там жизнь веселее.

В любом случае ребята из специальных служб это точно не военные, что всю жизнь мотаются по дальним гарнизонам, живут в общагах, учат воевать и обслуживать боевую технику молодых срочников-оболтусов. И которые первые попадут под раздачу от НАТО, и с которых, народ и спросит в первую очередь, если враг снова окажется у Москвы.

Зато все ребята из служб, приравненных к военной службе, как бы в сторонке постоят, пока всё не рассосется, пока солдатики и их командиры будут сгорать ротами и батальонами, под ударами вражеской рзсо и авиации.

Да и ладно. Может и не будет войны, но давайте называть военными военных, а остальных как - ни будь по-другому. Ну и пенсию платить пораньше военным, попозже не военным. Кто За, прошу поднять руки или пальцы!

Взято из zen.yandex

В начале марта 2017 года был отменен ряд актов, принятых еще в СССР. Особенно в этом списке выделялось постановление ЦК «О дополнительных мерах по укреплению трудовой дисциплины». После его подписания в рабочее время в магазинах, кинотеатрах и других общественных местах происходили облавы, целью которых становились «тунеядцы и прогульщики».

Любопытно, что акт, принятый в 1983 году, всё еще действует в России и закон о его отмене в силу пока не вступил.

Отверженные

Людей, ведущих «антисоветский паразитический образ жизни», в стране, мягко говоря, недолюбливали. Причем сильную неприязнь к ним испытывала не только власть, но и сам народ. Еще до указа 1961 года о борьбе с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда, в СССР призывали к созданию народных дружин, которые очищали бы улицы от антиобщественных элементов. Приблизительно тогда же приобрел популярность лозунг «Тунеядцы — наши враги. Хлеб трудовой от них береги!».

Поиск и наказание

Гражданам, которые отказывались работать и проживали на нетрудовые доходы четыре месяца подряд, присваивалась аббревиатура БОРЗ (без определенного рода занятий). К слову, отсюда в жаргоне и появилось слово «борзой» — то есть человек, который не хочет работать.

Наказывали таких граждан строго. После того как вина тунеядца была доказана судом, у него конфисковали всё имущество, приобретенное на незаработанные деньги, выселяли в специально отведенные местности на срок от двух до пяти лет и привлекали к труду по месту поселения. В итоге за четыре года было выявлено более полумиллиона граждан, ведущих антиобщественный образ жизни, и 37 тыс. из них оказались выселены.

«Андроповские облавы»

В 1965 году выдворять тунеядцев перестали, и новая волна борьбы с бездельниками вспыхнула только в начале 1980-х. Приблизительно в то же время начали проводить так называемые «андроповские облавы».

«Здравствуйте, а почему вы не на работе?» — этот вопрос от милиционеров можно было услышать в любом месте, будь то магазин, кинотеатр, баня или парикмахерская. Представители правоохранительных органов проверяли документы граждан и составляли списки нарушителей, которые передавали руководству предприятий. Те, в свою очередь, должны были объяснить причину отсутствия сотрудника на рабочем месте.

Со смертью генсека ЦК КПСС Юрия Андропова облавы прекратились, и в 1991 году был принят закон, отменявший уголовную ответственность за тунеядство и признававший безработицу.

Знаменитые «дармоеды»

Список самых известных тунеядцев возглавляет Иосиф Бродский. В результате травли, устроенной на него в прессе, он едва не скончался от сердечного приступа, а в 1964 году его отправили на пять лет в Архангельскую область и приговорили к принудительному труду. Вдали от дома будущий лауреат Нобелевской премии провел полтора года: сократить срок удалось благодаря поддержке влиятельных коллег-писателей, среди которых были Анна Ахматова, Корней Чуковский, Константин Паустовский.

Проблемы с законом были также у актера Николая Годовикова, известного по роли Петрухи в «Белом солнце пустыни». И хотя судили его трижды, в первый раз за решетку он угодил как раз по статье «Тунеядство». После картины Владимира Мотыля Годовиков нигде не снимался и не работал, за что впоследствии был осужден на один год. После освобождения у него еще дважды были проблемы с законом, и оба раза его приговаривали к заключению из-за кражи.

Избежать наказания за тунеядство удалось музыканту Виктору Цою. Несмотря на огромную популярность, лидер группы «Кино» нигде официально не трудился. И чтобы не попасть под статью, он устроился работать в котельную. Там он провел два года, зарабатывая в месяц 95 рублей. Однако график там был довольно удобный, поэтому у Цоя оставалось много времени на выступления, которые и были для него основным источником дохода.

На волне про "дармоедов" вспомнил, что недавно у меня состоялась занятная переписка с одним из заказчиков. Занимаюсь веб-разработкой, начинал 4 года назад с вёрстки, постепенно осваивая JS, PHP, фреймворки, библиотеки и другие интересные штуки. В настоящее время есть постоянные заказчики, но ранее иногда, если было время, брал подработки на интересные и новые для меня задачи.

Почти полтора года назад разрабатывал фильтры для одного Вордпресс-сайта, задача была в том, чтобы в каталоге реализовать фильтрацию без перезагрузки (фоновый AJAX), меняя URL в адресной строке (использовал pushHistory). На тот момент задача для меня была новая, интересная, рабочих проектов с таким кейсом не было, и я взялся. Заказчиком выступала небольшая студия разработки, они, как я понял, передавали иногда задачи на фриланс. Сделал за пару дней полноценный рабочий вариант, всё отлично, понравилось и непосредственным заказчикам, и их клиенту. Были потом отдельные задачи по доработке этого функционала, и какие-то другие задачи, всё их устраивало, но иногда говорили, что дорого. Оплата у меня почасовая, на момент начала сотрудничества конкретно для этого заказчика стоимость была 350 р., потом снизил до 300 р., т.к. они предлагали нерегулярное, но долгосрочное сотрудничество, также по задачам. Отлично, всех устроило, и после следующей задачи они... пропали.

Ну ок, ничего страшного, продолжаю сотрудничать с другими, получаю новый опыт, в итоге перехожу на полноценный "взрослый" фронтенд и повышаю стоимость до 600 р./час. Месяц назад, спустя почти полтора года, пишет мне заказчик. Если честно, раньше я думал, что такие переписки - это фейк, но каково было моё удивление, что совершенно реальный человек рассуждает именно так (дальше один большой скриншот):

В общем, как-то так. Морали нет, делюсь удивлением :)