Оказывается, чтобы проверить пациента на наличие гельминтов, достаточно его спросить об этом

Монолог неизвестного гельминта.

Я всегда знал, что когда-нибудь этот день настанет. Ни в одном из домов, где жил, я не мог оставаться вечно. Глупцы, которые надеялись на это, однажды разрушили свой дом и погибли.

Едва я появился на свет, моей жизнью стала дорога. Поэтому своё первое путешествие я помню очень смутно. Ранние мои воспоминания – это вспышки озарения, которые на миг освещали мир и тут же гасли.

Вспышка – и я жадно вдохнул, принимая жизнь и раскрывая перед ней нараспашку свою душу.

Вспышка – и моя мать, горько рыдая, опустила мою колыбель в грозные тёмные воды, не зная, выживу ли я в этой бушующей безликой стихии. Мой отец был рядом с ней и не проронил ни слезинки, но я остро ощущал, что он в отчаянии и страдает.

Вспышка – и сама жизнь понесла меня и братьев, и мы цеплялись за неё, хотя и чувствовали, что она слепа и сама не ведает, кто из нас будет жить, а кто окажется в тупике и погибнет.

Да, я был ещё слишком мал, чтобы запомнить своё первое путешествие, но, оплакивая разлуку с братьями, когда жизнь навсегда раснесла нас в разные стороны, я ещё был недостаточно чуток, чтобы бояться неизвестности. И, едва воды жизни стали успокаиваться, я нашёл тихое место, а в нём – свой первый дом.

На своём Пути я сменил множество домов, и каждый из них необратимо изменял мою суть, а я врастал в него своей плотью. Я был одинок. Я рос, менялся, развивался. Но однажды приходило понимание, тонкое, как нежный звон сокровенных струн моей души, как предупреждение от бедных погибших братьев или родителей, что я должен уйти. И я безжалостно рвал в клочья все безнадёжные мечты о покое, которыми я позволял себе обманываться раньше. Ведь я знал, что не смогу провести всю жизнь в одном доме, даже когда был так мал и неопытен. Даже будучи совсем другим, много лет и домов назад, я знал, что придёт время, и я бесстрашно брошусь в пучину вод в поисках нового пристанища, где снова смогу осесть и отдохнуть. Каждый приют на своём Пути я называл домом, а следовало бы называть так дорогу.

Между тем, она никогда не была простой. Мне случалось голодать. Однажды я чуть не умер в поисках жилья, то теряя надежду, то снова обретая. Но, едва-едва устроившись в новом доме, я был безжалостно вырван из его сердца неведомой силой, которая была так велика, что даже меня не заметила.

Раньше я не сталкивался с таким, но чувствовал, что этот неожиданный финт судьбы – лишь эпизод моего Пути, а я обязан был ему следовать. Это оказалось очень тяжело. Я преодолел лютый холод, от которого застывали мысли, и я не знаю до сих пор, сколько времени провёл в ледяном плену. Затем – огонь и кипящее масло, они яростно рвали и кусали моё тело, а я был бессилен бороться и лишь терпел, даже не надеясь сохранить силы и остаться в живых. Мысленно я уже был там, за гранью, где остались мои родители, и тогда враг неожиданно отступил, будто его и не было.

Я был выброшен в совершенно иной мир – злой, враждебный; в нём не было и капли воды, в которой я так отчаянно нуждался. Мне некуда было бежать, да я и не смог бы, ещё не убитый, но иссушенный, лишённый сил и воли к жизни.

В этот самый момент судьба и подарила мне Дом.

Мой Дом.

Едва я оказался внутри, как всё изменилось. Я ожил. Дом напитал меня, дал свои соки, позволил мне стать его частью. Он был так велик, что словно бы продолжал собой Путь, но я уже не плыл во воле хаотических сил природы, а сам выбирал направление. Не спешил. Осматривался. Искал безопасное место. И нашёл такое. Но лучшим подарком от Дома стало то, что больше я не был одинок. Дом населяли мои сородичи. И каждый нашёл себе уютный уголок.

Я выбрал себе лучшее – круглую белую капсулу, вселявшую в меня ощущение покоя и защищённости. Она была похожа на жемчуг, но ни на какой глубине я не встречал ничего столь же прекрасного. Её тонкие стенки были прочны, как алмаз, внутри изобиловали дающие жизнь соки. Я счёл, что мой Путь окончен. Здесь я заведу семью, проживу долгую жизнь и погибну в покое и безопасности, когда придёт время.

Мы прижились. И вскоре разразилась гроза.

В своей капсуле я понял это позже всех. Когда я припал к источнику силы, то понял, что он отравлен. Река жизни, питавшая нас всех, принесла в наши жилища яд.

Было страшно. Я корчился, исторгая из себя яд и жизнь. Мне повезло, что принял немного. Так мало, что спустя какое-то время пришёл в себя, но великое горе захлестнуло меня. Было чувство, что все, кто был поблизости, мертвы. Я ощущал, что в Доме остался ещё кто-то, вероятно, в таких же капсулах, как моя, но не смог бы к ним пробраться.

Как бы это ни было горько, приходилось бежать. В отчаянии прижав к себе детей, я искал пути побега, по которым смогу вывести их из ада, которым стал Дом, и отправить их в Путь, как когда-то мои родители поступили со мной перед тем, как погибнуть. Я метался, дети мои чувствовали беду и плакали, раня мне душу. Всё было бесполезно. Покидать капсулу было бы безумием. Дом рушился, и мне оставалось лишь надеяться, что стенки капсулы выдержат, и дети переживут голод, пока всё не станет прежним.

И я свернулся в капсуле, бережно укрыв телом своих детей и горько сожалея, что они ещё слишком малы и слабы, чтобы что-то понять и выжить. Я не успел дать им всё, что хотел. Даже не объяснил им, что впереди их ждут тяжёлые времена, и Путь, и много испытаний, и что не все они смогут выжить и дать потомство. Всё это время, с тех пор, как я был ничего не смыслящим младенцем, брошенным в волны, я жил только ради них. Даже сейчас, когда моё тело отравлено, друзья мертвы, Дом разрушен и непригоден для существования, я не имею права отчаиваться.

Я ещё не умер.

Я переживу всё и всё выдержу ради детей.

Эпилог.

− Да, хорошо перенесла, спасибо! Но печень ещё ругается, суставы болят больше прежнего… Нет, я читала, эти паршивцы прячутся от химии в суставах и могут жить там годами, но я так поняла, что надежда есть. Фу, как хорошо дома! Ненавижу больницы и «пятый стол»!.. Приходи сегодня в гости! Хочешь, я курочки пожарю? Или нет, давай лучше закажем роллов! Я буду запечённые, а то, ты знаешь, никогда не любила сырую рыбу. Мало ли что.

-----

Grace Hound (YSidorova)

Рисунок - Lineke Lijn.

....и выпил! Говорит что обычное "Жигулевское".

Тег "Мое" т.к. брат мой.