Расскажу, пожалуй, историю, как я случайно потерялся для военкомата. Сразу скажу: это не хвастовство и не призыв к действию, просто так вышло и это повествование своего жизненного опыта.
---
Где-то в 10-м, вроде, классе учитель сказала нам: "завтра все мальчиши-кибальчиши вместо уроков дуете в городскую поликлиннику номер один. Че-то там вас по здоровью проверять будут".
— Ты пойдешь? — прошептал я, наклонившись к Михею.
— Пойду, канеш. А ты че, нет?
— Неа. Че меня проверять. Тем более к 9 утра мама уже на работу уйдет, я в комп поиграю.
---
Учился я в маленьком городке на севере Казахстана. Несмотря на гимназический класс юношеское бунтарство никто не отменял. Да и не любил я как-то походы в поликлинику с самого детства — это у нас семейное. Отец такое отношение привил, который до сих пор к врачам только по особенным праздникам. Точней, наоборот по грустным дням, когда совсем прихватило.
Итак, на первый медосмотр для военкомата (как выяснилось через несколько дней, когда результаты принесли в школу) я не попал. Пообещал учителю сам сгонять, как будет оказия. Оказия не наступила до окончания первого полугодия 11го класса, когда я собрал документы и переехал в Россию, чтобы окончить школу там и получить российский аттестат. В 96-м году ходили слухи, что в российских ВУЗах не очень уважительно относятся к голубоватого цвета корочкам из некогда соседской советской республики.

В новой школе у меня попросили весь пакет документов, среди которого не было приписного удостоверения. Но там договорился брат, сказав, что счас я получу паспорт российский и там уже все добавится. И я отправился прописываться в частный дом. В паспортном столе у меня также потребовали приписное. Получив объяснение, что я его потерял, поспешно сбегая из Казахстана сотрудница стола не прониклась моей историей и отправила в военкомат. Я побрел.
В военкомате мне очень обрадовались и резво попросили паспорт, чтобы начать оформлять приписное. Я приуныл и пробубнил грустную историю о том, что паспорта мне не видать, как своих ушей без приписного. Я был очень интеллигентного вида малец с очочками на щщах и поэтому тетенька из военкомата подсказала, как мне поступить.
— Да, ситуация смешная. Но ничего. Смотри, ты сейчас проходи всех врачей, потом мы тебе в домовую книгу (я прописывался в частный дом) ставим штамп, что ты принят на учет и тебе по нему выдадут паспорт. Уразумел? Получаешь паспорт и шмеликом к нам за приписным.

Я, конечно же, уразумел, но не до конца. Сделав эти движения, вернулся в паспортный стол, все документы приняли и я свалил. Получив паспорт через несколько дней мне стало влом идти за приписным. Для себя я это обосновал легкой усталостью и самым главным доводом: Ой, как-будто я щас в армию собираюсь. Все равно еще институт.
—
В приемной комиссии института девочка-волонтер перебрала все мои аттестаты, свидетельства и паспорта с фотокарточками и задала вопрос: Молодой человек. А приписное где?
Я к тому моменту совсем забыл про него (ну, а как прикажете о нем помнить, если я еще ни разу не был на торжественной церемонии его вручения?), но быстро сориентировался и со всей силы ударил себя по лбу:
— Мариночка, — разглядел имя на бейджике — дурья я голова. Забыл же его взять, представляете? Блин… Ехать за ним чтоль?
— А вы где живете?
— Да на Московке, блин — мгновенно называю самый дальний район от инстика.
— Оооо, — сочувствующе вздыхает Мариночка. — Ладно, я приму так, потом донесете, как на экзамен приедете.
— Дадада, — согласился я и попытался поцеловать ее руку, но она, засмущавшись, уверила меня, что не стоит.
Выйдя из Приемной комиссии, как можно догадаться, я тут же забыл про это злополучное свидетельство на пару лет. До тех пор, пока на доске объявлений у деканата не появилась моя фамилия с просьбой явиться в военно-учетный стол при институте. Я, признаюсь, шел туда ваще не понимая нафига меня вызвали?
—
Суровая тетенька в лоб задала вопрос: А приписное где?
— Эммм. А разве нету?
— Нету.
— Странно это, конечно. Должно быть тут.
— Ну, может забирали на время?
— Аааа.. — я сделал вид, что вспоминаю. — Вроде бы да, забирал. Но, блин, проблема щас его вернуть. Я тут на днях потерял барсетку со всеми документами. Теперь восстановлю только через пару недель.
— Эхх, ну что ж вы так. Ладно, восстанавливайте и приносите.
Я собрался уже уходить с твердым намерением пойти и все-таки получить уже наконец эту треклятую корочку, ибо это уже не смешно и не солидно. А я, между прочим, на инженера-механика учусь и мне еще сельское хозяйство в стране подымать. Ну, после армейки, естественно.
— Молодой человек — окрикнула меня тетенька. — А вы хоть в каком военкомате приписаны? Давайте, я хоть позвоню туда.
Капец, — думаю я. — Приплыли, сска.
— Куйбышевский.
Она находит номер военкомата, звонит туда. Объясняет ситуацию как-то, мол пробейте по фамилии? Называет фамилию. На том конце берут тайм аут, чтобы в базе данных найти. Минуты тянутся, как время на работе в день зарплаты. «Как нет такого?» — задает вопрос в трубку, а сама поворачивается в мою сторону. Я делаю недоуменный взор. Она че-то там еще переспрашивает и кладет трубку. Объясняет мне, что нет меня в базе. Я мгновенно выдаю: «Да быть такого не может. Че-то путают они. Аа! Куйбышевский район же щас объединили в Центральный округ. Хаха. Видимо еще не все документы перевезли.»
Тетушка рассмеялась и ударила ладонью по столу: «Точно! Как же я сразу не догадалась! Ладно, тогда приноси, как восстановишь» и отпускает меня.
---
Я выхожу на улицу и там меня осеняет. Капец! У меня в паспорте стоит штамп, что я на учете, в домовой книге стоит, что я принят. А в военкомате меня нету. Пропал. Не занесли в толстые книги военнообязанных.
«Это ж че значит? Что и в армию я не пойду? Хм… Ну, ладно. Сейчас институт окончить надо сначала, потом про армию буду думать. Ну, и, конечно же, за приписным надо сгонять, а то не серьезно»
За приписным я так и не доехал. Прибыл только в 30 лет, чтобы военник сделать. Там рассказал историю, почему приписного не было всю жизнь. На меня строго посмотрели и выписали штраф 109 рублей. Через два дня выдали военный билет. Такая вот у меня дружба с армией случилась.

Часть 1: клик
Часть 2: клик

18 мальчиков в зеленых одеяниях, высокий майор, старший лейтенант и два сержанта: вот таким чудесным составом мы покинули пределы распределительного пункта, который на 24 часа стал моим домом. Покинули не без происшествий – на выходе устроили лютую проверку документов, после чего еще раз обыскали каждого из нас (конечно, там ведь столько всего можно своровать!) и, наконец, отпустили.

Майор, выполняя роль главаря всей этой банды, сильно злился из-за того, что другим командам предоставляли автобусы от распределителя до их частей, если они находились поблизости, и до вокзалов, если часть была далеко. Нам же сказали, что транспорта нет – пользуйтесь общественным. Общественным транспортом в Москве, как вы понимаете, является метро, Супер.

Ближайшая станция находилась в 20 минутах ходьбы от "холодильника". Я понимал, что мы уже почти в армии, поэтому нас, скорее всего, попытаются построить. Так и получилось: "В колонну по три становись!", – прозвучала команда от старшего лейтенанта, как только мы оказались за забором. Естественно, бОльшая часть парней особо ничего не поняла, но сержанты (с этого момента я потихоньку начал понимать их роль в армии) быстренько навели строевой марафет, расставив всех как полагается.

"Становись! Равняйсь! Смирно! Шагоооом марш!", – за дело полностью взялись сержанты, и мы дружным, разве что без песни строем отправились в сторону метро. Вот тут я, пожалуй, впервые ощутил в себе какие-то новые, непонятные эмоции. Нас обступили со всех сторон: майор шел впереди, с левой стороны строя – один сержант, с правой – старший лейтенант, а замыкал всё это действо другой сержант, который подгонял отстающих . Очень странные ощущения, в голове зазвучал "Владимирский централ" Круга, нас, действительно, будто этапировали, благо, что не из Твери.

Словно дополняя всю эту картину, пошел дождь. Форма, кстати, оказалась влагостойкой: она не мокла, а капельки как-то отталкивались от нее и скатывались вниз. Непогода усилилась, моросящий дождик превратился в настоящий ливень, словно небеса оплакивали следующие 365 дней, которые будут вырваны из жизни этих парней. Мы ускорились: чуть ли не бегом, с сумками в руках, мы, наконец, достигли входа в подземный мир московского метрополитена.

Армия России распространяет свои льготы на многие сферы жизни. Почти на все, кроме проезда в метро. Нас, под чутким контролем сержантов, отправили к кассам, где сказали приобрести билет за собственные деньги. У кого денег не было – занимали у новоиспеченных товарищей. Потратив последние 55 рублей на гражданке, я прошел через турникет, присоединившись к своим товарищам.

Строя как такового уже не было – была просто организованная кучка, вокруг которой все также стояли военнослужащие по контракту. Приехал поезд. Двери открылись. Первым зашел майор, затем один из сержантов. Лейтенант со вторым сержантом остались снаружи, контролируя наше вхождение в вагон. Погрузившись всей командой, мы (призывники) скомпоновались меж двух дверей, а наши охранники сопровождающие – слева и справа от нас.

Реакция людей сильно въелась мне в память. В вагоне все, без единой просьбы освобождали пространство для нашего расположения, перебираясь не просто в соседние, а в самые дальние от нас вагоны (поезд был сплошным, между вагонами можно было перемещаться не выходя из них). Во взглядах, которыми одаривали нас сидящие в вагоне люди, читалась то ли скорбь, то ли какое-то презрение, смешанное с сочувствием и пониманием. На первой остановке произошла веселая ситуация: люди, напротив которых остановились "наши" двери, с ужасом в глазах разбегались в поисках другого входа, в то время как одна девушка стояла в наушниках, залипая в телефон. Двери открылись, она вошла в вагон, и лишь только после этого подняла глаза. Смесь ее эмоций описать сложно, но, наверное, страшнее было бы ей только в том случае, если бы вместо нас в вагоне была толпа ребят из мема про "девушку, сидящую на диване и 5 парнех позади нее".

Доехали до нужной нам станции. Вышли из вагона, пошли в сторону эскалаторов. Я постепенно начал ощущать тяжесть в ногах от берцев и в руках от сумки. Поднимаясь наверх и смотря на людей, которые спускались вниз, я будто ощущал, как моя прежняя жизнь утекает от меня вместе с ними. Грустно. В таком же грустном состоянии мы оказались в здании вокзала, где нас отвели в специальное помещение для военнослужащих. Там же я первый раз встретился с "дембелями", уже отслужившие парни, которые ждали оформления каких-то документов начали кошмарить нас, обещая, что служить мы "ох*еем". Через минут 20 вернулись наши командиры.

На метро льготы не распространяются, а вот на всё РЖД – очень даже распространяются. К месту несения службы абсолютно бесплатно предоставляется билетик на любой вид транспорта РЖД. В нашем случае это была электричка. Проезд до нашей станции стоил рублей 250-300, нам же все досталось бесплатно. Ближайший электропоезд мы пропустили, а следующий должен был приехать через два часа.

Дабы заполнить эту паузу, майор сказал: "Ну, надо сходить похавать", – после чего отпустил нас во всем известную фастфуд-забегаловку, название которой состоит из трех букв. Тут началась какая-то вакханалия: контроль, которым нас буквально облепляли всю дорогу, полностью исчез, сержанты куда-то испарились, майор остался на месте, старший лейтенант отошел в сторону говорить по телефону. То есть мы реально свободно передвигались от того места, где мы ждали поезд, до забегаловки, при этом нас никто не контролировал, пойти можно было куда угодно. Не знаю, откуда взялся такой контраст контроля и внимания к нам, но убегать, естественно, никто не собирался.

Мы покушали, встретив внутри заведения наших сержантов, которые пошли есть самыми первыми, при этом они же на обратном пути настреляли у пацанов картошки и прочей еды (здесь я еще больше начинаю понимать суть армейского сержанта). В туалете этого заведения мы долго ждали, когда же кто-то освободит кабинку. В итоге вышел наш майор, который предупредил, что туда лучше в течение получаса не заходить. Весело.

Приехала электричка. Сели. Настроение ухудшилось, все понимали, что это последние глоточки гражданской жизни. Поехали. Через полтора часа были на месте. Майор сказал, что нужно подождать, сейчас за нами приедет "монстр".

"Монстр", правда, гораздо более старый, чем на фотографии, приехал. Сели. Внутри с каждой минутой ощущалась нарастающая армейская атмосфера: сопровождающие нас ребята все больше начинали материться, обсуждать то, куда мы попадем внутри части, и какой п*здец нас ждет в том или ином потенциальном месте службы.

Квинтэссенцией всего этого конвоя стал подъезд к части, когда с КПП вышел парень с такой же сумкой, как у нас, но при этом в гражданской одежде. Мы смотрели на него так же, как смотрели на нас в метро. "Дембель" вприпрыжку, чуть ли не бегом убегал от контрольно-пропускного пункта, в то время как мы только приближались к нему. Майор попросил нас не "ссать", и что уже всего через годик мы также будем уходить. "П" – поддержка.

Ворота открылись, и мы плавно заехали за забор. С этой минуты трехсот шестидесяти пяти-дневный долг Родине начал отдаваться.

О службе в учебке и последующем распределение в войска читайте в следующих историях.  Напоминаю, что первая часть моих армейских похождений доступна здесь, а вторая – вот тут.
Огромное спасибо за прочтение!

Часть 1: клик

04:00, 27 июня 2019 года. Будильник. Выключаю. Встаю. Потихоньку начинаю осознавать, что сегодня – я стану солдатиком, гордым представителем Вооруженных Сил Российской Федерации, воином, бойцом, защитником нашей великой Родины. Все эти клишированные словечки вертелись в моей голове пока я принимал душ, умывался и чистил зубы, скудно завтракал и собирал приготовленные еще с прошлого вечера вещи.

Вещей брал немного: бритву, зубную щетку, пасту, пару шоколадок, бутылку воды и кнопочный телефон. В 5 часов утра вышел из дома, сел на электричку, затем проехал пару станций на метро и в итоге оказался перед зданием военкомата.

Лица уже прибывших туда мальчиков и их родственников пока были сухими, слезы еще никто не лил, от некоторых достаточно сильно пахло алкоголем, а самые крепкие ребята продолжали употреблять прозрачную жидкость в прозрачных бутылках прямо там. В общем, атмосфера – так себе. Чуть позже посреди всей этой тусовки материализовалась какая-то женщина и сказала ждать 7 утра, после чего заходить в военкомат.

7 утра. Захожу. С родственниками на всякий случай попрощался: переживал, что больше я из этого здания не выйду. Помимо меня зашло еще парней пятнадцать. Треть из них находилась в малоадекватном состоянии, видимо, засчет длительного употребления спиртных напитков. Всех нас завели на четвертый этаж, где уже была собрана врачебная комиссия, которая начала проводить экспресс-смотр уже почти военнослужащих: смотрели на голый торс, слушали сердечко и меряли темературу. Параллельно с этой процедурой другой сотрудник военкомата сделал то, что сначала повергло меня в шок – выдал нам военные билеты. Вот эту штуку я вообще сначала не понял: главный приз получаешь в самом начале – что за фигня? Но потом я все понял. Также у нас забрали приписные (голубенькая книжечка) и паспорта. Минут 10 ушло на все эти дела, после чего нас выгнали и построили в коридоре.

Построились. Вновь откуда не возьмись перед "строем" появляется жирный дядя, (как я предположил – заместитель военкома, который отправил меня служить за 15 минут в первой части) и начинает рассказывать нам о правилах во время следования на распределительный пункт, затем просит всех показать свои телефоны, после чего шмонает все карманы, выудив при этом два сенсорных телефона, которые не совсем вежливо просит передать родственникам на улице. Ликбез закончился – всех выгнали обратно на улицу.

Время – около 8 утра. На улице уже стоял Мерседесик, заманивая войти в себя открытой дверью. В этот момент я начал понимать, что время моей свободы крайне быстро стремится к нулю: еще несколько минут – и всё, я поеду, конвоируемый этим белоснежным автобусом в так называемый "холодильник", распределительный пункт, где потенциальные солдаты ждут судьбоносного решения всяких опытных и мудрых дядюшек, которые определят место проведения твоих последующих 365 дней жизни. Обнимашки, поцелуи – и я сижу внутри этого красавца, который неспешно повез меня в сторону Угрешского распределительного пункта города Москвы.

Ворота этого объекта нам открывали, наверное, минут 10. Пацаны в форме "Росгвардии" чуть ли не досконально проверили документы, машину и сумки с металлоискателем, искоса поглядывая на постепенно приходящих в себя алкоголиков. В итоге, ближе к 9 утра мы заехали внутрь.

Вышли. Нас тут же сфотографировали. Не каждого по отдельности, а всю нашу компашку, при это всех гармонично расставив. Сказали, что для армейского альбома, который вы потом сможете купить (!!!).

Дальше – несколько длинных лавочек, поставленных рядом, вдоль которых стояло человек 10 тех же пацанов в форме "Росгвардии". Началась проверка содержимого сумок. Проверяли, мягко говоря, посредственно: открыли, посмотрели, приподняли что-нибудь внутри – свободен. Возможно, понимали, что на бомбы и прочий взрывоопасный контент нас уже проверили, а более мелкие детали все равно обнаружатся в части. Не знаю. После того, как последняя сумка была проверена, нас построили и повели в уличный спортзал. Пока мы шли по территории распределительного пункта, нас сопровождала патриотическая музыка в духе "Комбата" Любэ и "Священной войны". Бррр.

"Спортзал" в итоге оказался небольшой крытой площадкой с турниками и брусьями, посреди которой стоял экран для проектора, который показывал нам всеми любимый всех зае*авший фильм Т-34. Также здесь присутствовало огромное количество стульев, на которых нас и рассадили, попросив подождать. Хорошо. Ждали мы минут 30, затем нас снова построили и провели к врачам. Ура, подумал я, возможно, хоть здесь, на границе гражданской и армейской жизни проведут нормальный, качественный медицинский осмотр, который позволит определить реальную годность призывников к военной службе.

Хуй. Здешние последователи Гиппократа делали еще круче: некоторые из них даже не запускали нас в кабинет, а только подписывали бумажки, которые давал им сопровождающий. Остальные просто заводили к себе в кабинет пачками, человек по 5-6, спрашивали, все ли хорошо, и также подписывали бумажки. Круто! Здесь же нам выдали две сим-карты от МТС с тарифом "Позвони маме", которые, по армейским легендам, прослушивались прокуратурой.

После врачебных процедур мы попали в какое-то административное здание, где, видимо, обитали те самые опытные и мудрые дядюшки, определяющие твою судьбу. Наша тусовка все еще ходила тем же составом, которым приехала из военкомата – 15 человек, треть из которых уже практически полностью отрезвела. Суета – самое подходящее слово, для того чтобы четко и емко описать процессы, происходящие внутри этого здания. Какая-то беготня, крики, куча бумажек – все это в итоге коснулось и нас.

Сели. На стульчики. Время – часов 10 утра. Нас по одному стали вызывать в кабинет к какому-то деду, который, в зависимости от твоих данных, называл род войск, в который ты пойдешь служить. В отдельном помещении нужно было встать перед ним в специальный квадратик на полу (!), четко произнести ФИО и образование (причем их особо не парило, что конкретно ты заканчивал – интересовало высшее образование у тебя или нет), после чего распределяющий дед, прямо как в "Гарри Поттере" гордым голосом называл твои войска. В итоге всех ребят из моего военкомата отправили в сухопутные войска, за исключением одного парня, который, в принципе, не особо отличался от кого-то из нас, но служить пошел в президентский полк.

Дальше наша команда из пятнадцати человек начала распадаться: пришли солдатики-срочники, которые проходили службу на распределителе (блатные пацаны, которые попали служить в "холодильник" по связям. У них официально было два выходных, когда они могли уходить домой) и, называя фамилии, забирали людей. Меня из команды моего военкомата забрали одного, отвели на другой этаж, где я присоединился уже к другим ребятам.

"Щас с тобой побазарят", – сразу же сказал мне один из них. Побазарили. Я заморочился заранее, поэтому на тот момент уже примерно ориентировался в воинских званиях – привели меня к старшему лейтенанту и майору. Спокойно, как на собеседовании, со мной пообщались, посмотрели личное дело, задали несколько вопросов про семью, увлечения, работу, а как только майор увидел, что в графе образование у меня стоит "радиотехника", он тут же прекратил разговор, воскликнув: "Заебись, это к нам!". С одной стороны меня это даже порадовало, с другой – смутило, так как мне не сказали, что за часть, и что за конкретный род сухопутных войск. Единственное, на что я получил ответ, это вопрос "учебка или обычная часть?". Учебка.

Вернулся к своей новой компании. Время – около 12 часов дня. В течение часа к нам добавлялись все новые и новые ребята, предварительно прошедшие через майора и лейтенанта, после чего снова пришел солдатик-срочник, который повел нас на следующее мероприятие: сбор дактилоскопических данных, фотографирование и заполнение документов.

Отпечатки пальцев собирали двумя способами: современно и по-древнегречески. Современный способ заключался в простом прикладывании пальчика к считывателю, в то время как древнегреческий включал в себя окрашивание пальцев черной типографической краской, после чего отпечатки всех десяти пальцев рук переносили на специальный лист. Прямо как в полиции. Помимо пальчиков нам еще сделали пародию на идентификацию лица, когда ты сидишь перед камерой, а на мониторе у солдатика срочника обрабатывается твоя морда.

Эти мероприятия заняли достаточно много времени, так как конец июня - начало июля – самый горячий период лета для распределительных пунктов, одновременно там могут находиться от 500 до 1000 ожидающих призывников. Дальше была еще одна врачебная движуха – нам всем сфотографировали наши легкие, а затем отправили на улицу сидеть в специальный ангар, из которого никуда нельзя было выходить, даже покурить. Ужас. Я не курю, но видел мучения курящих парней, которых не выпускал злобный старший прапорщик в курилку, расположенную в пяти метрах от ангара. Постепенно начинало ощущаться армейское ограничение свободы.

Часа три дня. Пошел дождь. Я все еще сидел в ангаре, ожидая непонятно чего. От скуки я начал собирать всех ребят из моей команды, так как всех нас приводили в разное время. Собрал. Пообщался. На первый взгляд – адекватные ребята, из десяти человек, что я нашел – у девятерых высшее образование. Неплохо, подумал я, возможно, моя потенциальная воинская часть нормальная. Как же я ошибался. Об этом – в третьей части.

Ближе к часам шести за нами пришли, чтобы отвести в столовую. Покормили. Покормили ужасно. Рис, максимально недоваренный и сухой с тухлой, вонючей рыбой. Возможно, после многих лет гражданской жизни мне все это показалось не очень приятной пищей, но в дальнейшем я кушал в двух разных частях, где кормили раз в 50 лучше, чем в московском распределителе. Время, тем временем (привет, тавтология), близилось к восьми часам вечерам, а за нами все еще не приходили.

Не пришли за нами и через час. Через два пришли. Два сержанта, которые помимо майора и старшего лейтенанта были в команде этой учебки. С ними мы заполнили какие-то документы, после чего нам выдали банковские карты и сказали, что возможно сегодня мы не уедем, придется переночевать здесь и уехать завтра.

Так и случилось. Пока мы сидели в ангаре, уехало человек 200 – их переодели в зеленую форму, такую, как на картиночке, только вместо туфлей – берцы, посадили в автобус и увезли. Мы же проторчали там до 11 часов вечера, после чего за нами пришел срочник, который отвел нас в расположение с кроватями, где мы и провели время до 5 утра следующего дня.

Подъем. С криками и орами нас выгнали в большой актовый зал, где на огромном проекторе показывали уже другой фильм – "Балканский рубеж". В зале, помимо нас, было еще полно народа, позже выяснилось, что наша команда и еще несколько призывников оказались особо привилегированными: весь народ, который уже был в актовом зале, ночь проводил в нем, а не на кроватках, как мы.

К семи часам утра мы вновь были в столовой. Опять рис, но теперь непонятно с каким мясом. Вновь просто попил чай и скушал шоколадку из своих запасов. После приема пищи нас опять отвели в ангар. Через часа два за нами пришли наши офицеры, забрав нас в большой зал, посередине которого стояло несколько длинных столов. Каждого поставили напротив друг-друга, каждому выдали трусы, футболку с носками, после чего приказали раздеваться догола, одевать выданные вещи, а все старые скидывать в специальный мешок. Этот мешок потом укладывался на специальную полочку, откуда отправлялся в твой военкомат, где родственники могли забрать вещи, которые ты скинул. Очень крутая штука, так как я слышал много историй, что личные вещи в распределителях просто выкидывают.

Конвейерным методом от столов мы направились вглубь помещения, где нам на глаз выдали форму, затем берцы (тут, хотя бы, поинтересовались размером), затем, пока мы все это натягивали на себя поверх трусов и футболки, нам выдали сумки с логотипом "Армия России", в которых лежали широкий ремень, кружка-ложка, тапки, несессер (специальная сумка, в которой хранятся мыльно-рыльные принадлежности для полевых выходов), бушлат на зиму и шевроны (два российских флага и две нашивки "Вооруженные Силы России"). Шевроны сразу же наклеили на китель, все остальное оставили в сумке.

Вывели всех нас на улицу. Опять сделали фотографию, но уже с майором и лейтенантом, типа мы все такие счастливые, вот-вот уедем в армию. Не уехали. Нам не выделили автобус, так как выяснилось, что часть находится в 40 минутах езды на электричке от Москвы. И даже несмотря на то, что начинался сильный дождь, нашу сформированную команду из восемнадцати человек, не считая майора, старшего лейтенанта и двух сержантов вывели на улицы Москвы, дабы организованным строем добраться до метро и начать следование к войсковой части.

Продолжение – в следующих историях. Спасибо за прочтение! Напоминаю, что первая часть доступна по ссылке.

2019 год. Июнь. Я, беспечный студентик, инфантильно проводивший свой последний, шестой год в институте, сел и задумался. Задумался о том, что мне, вроде как, скоро защищать диплом, а затем – решать вопрос с армией. Идти туда мне крайне не хотелось. Заранее скажу, что косить с помощью денег или посредством придумывания себе фейковых болезней мне не хотелось. Вот так. Это важно для дальнейшего понимания истории.

Вообще я думал, что этот вопрос уже превратился в точку. Я заканчивал университет в Москве, родители уже давно приобрели квартиру в Подмосковье, проживал я в студенческом общежитии, (я был прописан в квартире в моем провинциальном городе, в котором жил до 17 лет, поэтому общага была мне положена). К родителям периодически приезжал, планируя после окончания учебы некоторое время проживать в подмосковной квартире.

Внимательный читатель, возможно, уже начинает выкупать: так как я прописан в городе, который находится за 1000 километров от столицы, а жить я могу в Подмосковье, не прописываясь там – злобные военные комиссары будут разыскивать меня только в моем родном городе, обеспечивая мне спокойную жизнь в Москве. Казалось бы – все идеально, но была одна небольшая проблемка – временная регистрация в общежитии до 30 июня 2019 года, которая привязывала меня к военкомату, расположенному в Москве. Но и эта проблема казалась мне решаемой: дождаться конца летнего призыва (15 июля), после чего безопасно прийти в военкомат в Москве для того, чтобы сняться с учета и встать на него (на учет) в своей провинции.

Согласен, сложно. Очень сложно. Но без этой преамбулы читателю тяжело будет понять мои дальнейшие мотивы.

17 июня. До защиты диплома – 8 дней. Звонит мама. Говорит, что провинциальная квартирка срочно продается, и что для того, чтобы ее продали – там никто не должен быть прописан, а для того, чтобы прописку снять, необходимо личное присутствие того, с кого эту прописку снимают. Спросонья я начинаю осознавать, что все мои планы рушатся: потеря прописки в родном городе вынуждает меня делать ее в подмосковном, а это, в свою очередь, приведет к тому, что мною сможет интересоваться местный военкомат, который быстренько отправит меня отдавать долг Родине. Ситуация – печальная. Начинаю взвешивать все "за" и "против".

Теперь идея с родным городом проваливается полностью – без прописки меня не поставят на учет в местном военкомате, после того, как я снимусь с общежитейского. Думаю дальше: если я начинаю прописываться в подмосковном городе, то буду это делать достаточно длительное время, возможно, до конца летнего призыва, в результате чего меня все равно призовут, но уже осенью. В итоге имею несколько развитий событий, результат которых одинаков – я оказываюсь в армии. Разница лишь в том, что в одном случае я могу оказаться там уже летом, а в другом – мне придется ждать осени. Первый вариант мне понравился больше.

18 июня. Неделя до защиты диплома. Проснувшись в Подмосковье, я собрался и поехал в общежитие чтобы узнать, приходила ли мне повестка. Ворвавшись с дикими глазами в кабинет женщины-коменданта, я получил не менее дикий взгляд от нее в ответ: ее очень удивило, что я хочу забрать повестку, так как обычно, когда их начинали разносить по общежитию, все гасились и прятались, не желая подписывать эти противные бумажки. В этот раз повестки для меня не было. Собираюсь и еду напрямую в общежитейский военкомат.

Дедуле-дежурном на входе сообщаю о том, что у меня нет повестки, и что я хочу успеть уйти в летний призыв от вашего военкомата. Подняв на меня глаза, дедушка просиял, переспросил, точно ли я хочу уйти сам, без повестки, и, получив от меня положительный ответ, начал восхвалять мою личность, чуть ли руку мне не пожал, и напрямую провел на четвертый этаж к местному военкому.

Военный комиссар, в меньшей, чем дежурный, степени дедуля, внимательно меня выслушал, улыбнулся, встал и повел за собой. Пришли мы с ним в другой кабинет, видимо, в кладезь личных дел, так как за женщиной, сидевшей там, была небольшая коморка с огромным количеством стеллажей и папок, стоящих на них. Стоит отметить, что с ним я обошел огромную очередь в этот кабинет. Посмотрев какие-то бумажки на столе, затем на календарь на стене, и в итоге – на меня, военком назвал мое имя и спросил: "26ого пойдешь?". Защита у меня была 25 июня, я планировал потратить еще хотя бы один день на сборы, поэтому попросил уйти хотя бы 27 числа. Он улыбнулся, согласился, пожал мне руку и сказал: "Спасибо". Немного удивляясь скорости всех происходящих процессов, я улыбнулся ему в ответ и сказал: "Пожалуйста". Выходя из кабинета, я спиной ощущал, что военком идет за мной.

"Пойдем по врачам", – сказал он, уже в коридоре. Пошли. Всего было около 6-7 врачей, каждый из которых, в присутствии военного комиссара осматривал (а некоторые вообще не осматривали) меня не больше минуты. Офтальмолог спросил, вижу ли, ЛОР – слышу ли я, и легко ли мне дышится, хирург – не ломал ли я ничего в последнее время и "как дела у меня в штанах". Про остальных помню слабо. В общей сложности, через 5 минут я был признан годным к военной службе с категорией здоровья "А1" – "абсолютно здоровый молодой человек, не имеющий каких-либо патологий и хронических заболеваний; пригодный ко всем видам нагрузки и службы, годен. Является показателем отменного здоровья и отличных внешних данных." Круто! По счастливой случайности в соседнем кабинете уже была сформирована призывная комиссия.

Не знаю, созвали ее ради меня или нет – в тот день я бы уже ничему не удивился – но уже через 3 минуты после прохождения "врачебной комиссии" я стоял уже перед призывной комиссией, слушая какую-то важную женщину, которая, опять же, улыбаясь, сообщала мне о том, что я призван на военную службу, и что 27 июня я должен прийти в военкомат для отправки в войска. Чуть ли не под аплодисменты мне вручили повестку, я расписался и вышел из кабинета. Вездесущий военком вышел за мной. "Ну, давай", – подбодрил он меня, попросил не опаздывать в день отправки и пошел в свой кабинет.

На пути к выходу из военкомата, я обратил внимание на то, что пацаны, которые пришли не для того, чтобы уйти в армию, а для того, чтобы предоставить какие-то документы, подтверждающие их заболевания, жестко игнорировались, получали в свою сторону ненавистные взгляды, ругательства от тех людей, которые десять минут назад мило улыбались, называли меня по имени и говорили, какой я клевый, что решил самовольно прийти в армию.

Таким образом, буквально за 15 минут я отправил себя в Вооруженные Силы Российской Федерации. Утром 20 июня я пришел на контрольную явку, сделал себе прививки от пневмонии и коклюша, вечером этого же дня уехал в свой родной город, снялся с прописки, 21 июня поехал обратно в Москву, 22 – приехал в Москву, оставшееся время готовился к диплому. 25 июня успешно его защитил, в ночь с 25 на 26 число – подстригся, утром 26 июня выселился из общежития, а через 24 часа уже был в армии.

Любовь, добро, радость – то, что получает призывник, который сам явится в военкомат с целью отправки в армию. Для них такие ребята – мини-боги, которым они уделяют огромное внимание, и, видимо переживая, что они в любой момент могут передумать, самый главный пацанчик военкомата – военный комиссар – лично работает с ними. К остальным у них абсолютно полярное мнение.

Сутки я провел в распределительном пункте, после чего 28 июня я оказался в части. Об этом – в последующих историях. Спасибо за прочтение!

— В военкомате здоров любой призывник! — торжественно выдал мужичок, пока я курил у входа в это замечательное заведение. — Так что не кривляйся. Не прокатит.

— Да я…

— Осади, зелёный. Лучше срочно выдели мне полтинник за дельный совет.

Мужик был весьма подозрительный. Всё в его облике говорило о загадочной русской душе, а особенно, содержимое огромного пакета, в котором натурально лежала голова быка или лошади.

— Нету, — говорю, — полтинника.

Я вернулся в военкомат для дальнейшего прохождения медицинской комиссии. Небольшой коридор вмещал множество юношей преимущественно в одних трусах.

— Ты к хирургу занимал за мной? — спросил лысый паренёк.

— Да.

— Сейчас я, а потом ты.

Раздеваться до трусов я не стал, ибо уже который год исправно посещал именно этого врача во время призывной комиссии. Сломанная нога серией ежегодных снимков незатейливо говорила о том, что была сломана во всяких разных местах больше одного раза и вид имела исключительно непрезентабельный. Каждый призыв я увольнялся с работы, чтобы меня забрали в армию: весна, осень, весна, осень… Но меня не забирали. И вот опять.

Врачи никак не могли определиться, что со мной делать. Это бесило меня, вызывало негодование у моих родителей и справедливые вопросы работодателей. Мол, чувак, тебе почти 22 года, а военного билета у тебя нет. Падазрительно. Надо было срочно что-то решать, потому как менять работу каждые полгода нехорошо, как и сидеть на шее у мамы с папой.

— Козёл, сука, блять… — вышел от хирурга лысый, кажется, немного расстроенный.

В кабинет просочился я.

— Здрасьте. Вот.

Я сунул ему на стол рентгеновский снимок моей ноги.

— Почему одетый? — спросил врач. — Раздевайся.

— Не буду. Снимок посмотрите. Я к вам каждые полгода хожу. Запомнить пора.

— Раздевайся до трусов, я сказал. Иди в коридор и зайди, как положено.

— Никуда я не пойду! Вот я! Вот снимок ноги! Не надо прикидываться, что не помните меня. К чему эти формальности? Нога была два раза в одном и том же месте сломана, срослась. Я к вам уже в четвёртый раз прихожу. Не надо ломать комедию, и гадать, брать или не брать в армию. Решайте сейчас!

— Я не понял призывник! Что за разговоры?!

— Мужские разговоры.

Я открыл дверь в коридор и позвал отца на совещание.

— Пап, зайди…

Батяня ввалился в кабинет к хирургу.

— Добрый день, — сказал он так, словно достал из авоськи дезерт игл. — В армию берёте его или нет?

Врач запустил программу перезагрузки мозга и сделал лицо неподвижным. Потом лениво взял снимок со стола и посмотрел его на свету чуда лампы.

— Давно снимок сделан?

— Весной. Но ещё один поход к рентгенологу, и я к ноге примотаю счётчик Гейгера.

Врач тяжело вздохнул, взял личное дело и сделал запись.

— Свободны.

«Годен!», — прочитал я уже в коридоре. Следующим врачом оказался психиатр. Я зашёл к нему в кабинет, а там другой призывник.

— В армию хочешь? — лукаво спросил у него психиатр.

— Нет.

— Хех! Годен! Следующий.

Я сел.

— А ты в армию хочешь?

— Да.

— О-о-о! Это интересно, — врач откинулся в кресле. — А ну-ка расскажи-ка мне подробнее о себе.

Зря он это спросил, ибо я на радостях решил поломать комедию.

— В 16 лет я упал с пятого этажа в шахту лифта и сломал себе ногу. Потом сломанные кости прикрутили шурупами к титановой пластине. Доктор… — я подался чуть вперёд и продолжил почти шёпотом: — Мне кажется, титан интегрировался в меня и структурировал мой опорно-двигательный аппарат. Я стал полутитановым призывником! Вообще, блять, непобедимым для врага! Робокопа смотрели? Нет?.. У меня к ноге ложки магнитятся… Страшная сила, доктор!

Психиатр меня внимательно выслушал и даже бровью не повёл. Потом подался чуть вперёд. Мы с ним сидели лицом к лицу.

— Ложки магнитятся? — спросил он, чётко проговаривая каждый слог.

— Да.

Он откинулся в своём кресле назад и усмехнулся. Потом засмеялся. Потом резко пододвинулся ко мне:

— Ты мне тут лапшу на уши не вешай. Ха! Ложки магнитятся! Нашёл дурака! Они же алюминиевые! Не маг-ни-тят-ся! Годен! Следующий!

Проводы в армию я решил не устраивать. Провожать некому. Все друзья давно разъехались. Вечером батька торжественно обрил меня налысо.

— Эх, сынок. Совсем взрослый стал, в армию пойдёшь…

— Мне 22 года, пап.

— Не пизди мне тут. Дай слезу выдавить.

Он хлопнул стопку самогонки.

— Ну, так вот. Я, между прочим, в Германии служил. Помню, подрядились мы одному немецкому крестьянину помогать, огород значит, от всяких камней убирать. Он, значит, ловко так на тракторе с телегой едет, а мы за ним камни подбираем и в телегу складываем. Тарахтит, значит, эта бандура и медленно едет по полю на своих немецких гусеницах, а мы следом идём. И подумалось тогда нам… Как-то навеяло, знаешь, картина вся вот эта. Чем же этот пенсионер в войну занимался? Сёдня он тут трактор водит, весь такой старый добрый крестьянин, а в юности каким-нибудь панцеркампфвагеном рулил…

Полголовы было уже обрито. Батька сделал короткую паузу и снова хлопнул стопку.

— О чём это я? А! Потом товарищ унтерофицирен, или хуй знает, кем он там был в войну, сказал, что настал перерыв. Мы решили попить пива. Захожу я, значит, в местный сельский кабак, и говорю прекрасной фройляйн…

— Ты стрижкой занимайся! А не о своих алкопохождениях рассказывай! — перебила его мама. — И так просыпаться ни свет, ни заря.

— Бу-бу-бу, — передразнил её отец и хлопнул ещё стопку.

Шесть утра. У военкомата толпились призывники и их провожающие. Все жутко волновались и поэтому обильно звенели стаканами с водкой. Толпа неистовствовала:

— Братуха!

— Братва!

— Не плачь, мать!

— Покажи им там, братюня!

— За ВДВ!

— Пиши чаще, сынок!

— Я буду ждать тебя, любимый!

— Пацаны, продам Урал с коляской…

— Яву, яву, взял я на халяву-у-у!!! — дружно заголосила толпа.

Открылась дверь военкомата.

— Призывники! Прощаемся и заходим на построение, — гаркнул майор.

Народ завыл, выпил, загудел и ломанулся к дверям военкомата. Особо одарённые провожающие лезли от разлуки на забор и истошно вопили от переизбытка нежных чувств. Наконец, все призывники зашли в военкомат. Майор закрыл дверь и гул затих.

— В одну шеренгу становись! — рявкнул он.

Мы выстроились и замерли. Кого-то качало из стороны в сторону как родимую пшеницу на ветру.

— Продукты выложить на пол!

Призывники начали выкладывать на пол полторашки с «Карачинской», палки колбасы, сало, хлеб, конфеты… Майор подходил к каждому и несколько секунд пристально и преданно глядел в глаза, а затем наклонялся и принимался изучать содержимое сумок. Все полторашки были тщательным образом проверены откручиванием пробки. Не шипит — значит, самогон, немедленно изъять.

Через несколько минут осмотр завершился. Мы вышли на улицу. Стоит ПАЗик. Расселись по местам. Не успел автобус проехать несколько метров, как раздался хлопок и заднее стекло автобуса посыпалось в салон. Автобус затормозил.

— Это что ещё за хуйня?! Кто стрелял?! — гневно закричал майор.

Чувак, сидящий рядом, проснулся.

— Чё, приехали уже? — дыхнул он в меня адским перегаром.

— Думаю, да, — ответил я.

Свет прожектора почти мгновенно вычислил злоумышленника, который уже повис на заборе на территории военкомата. Он неуклюже барахтался в воздухе. Потом упал и начал паниковать, бегая туда-сюда. Его немедленно повязали и дали несколько раз в морду для профилактики.

— Чё вы творите, волки? — вопил он.

Стрелка увели в темноту. Майор сильно расстроился и пинал ПАЗик.

— Вот же долбоёб! — сокрушался он.

Через пол часа приехала пассажирская ГАЗель. Нас было человек двадцать. Расселись. Мест всем не хватило и поэтому сидели почти друг на друге в пуховиках и с сумками. Не успели мы отъехать от военкомата, как в маршрутке начался банкет. По салону гуляли бутылки водки и надкусанные палки колбасы. Я выпил и закусил. Потом ещё раз. И ещё. Потом надоело. Слишком часто.

— Ты, чё, не пьёшь? — спросил меня сосед. — Охуел, что ли? Ну-ка, блять, пей!

Я выпил.

— Где служить хочешь?

— На русском острове.

— А я в десантуре…

По полу катались пустые бутылки. Кто-то закурил. Майор сидел рядом с водителем. Почуяв запах сигарет, он тревожно обернулся.

— Я не понял? Кто-то курит?

— Нет, начальник…

— Смотрите у меня.

Он отвернулся и продолжил жаловаться водителю на вышедший из строя ПАЗик.

— Начальник! Пописать надо! Ваще не вмоготу!

— Отставить! Терпим.

— Товарищ майор! Не довезём!

Маршрутка всё-таки остановилась. Все вышли облегчиться. Особо талантливые успели выкурить две сигареты. Все мы — двадцать с лишним человек стояли у обочины и дружно оформляли жёлтый снег. Проезжающие мимо машины активно сигналили.

Приехали на «Холодильник» (областной призывной пункт в Новосибирске). Нас ещё раз проверили, посмотрели сумки, раздели и отправили на медкомиссию. Первым же врачом оказался хирург. Он несколько секунд смотрел на снимок моей ноги, а потом сказал:

— Ты что, юноша, собрался с такой ногой в армии служить?

— Ну, я как бы…

— Не годен. Домой езжай. Будет война, позовём. Следующий!

Когда я ночью приехал домой, мама решила, что я сбежал. Меня же интересовал другой, более насущный вопрос: где мне под новый год совершенно лысому найти работу?

Отрывок из книги "Иль Канесс. Оформитель слов"

https://pda.litres.ru/il-kaness/oformitel-slov/