СИЗО Сухуми, Сухуми, Абхазская АССР, 1990 г.

На рубеже 1980-х-1990-х годов советским правоохранительным органам пришлось столкнуться с невиданным доселе ростом преступности. Ситуация осложнялась тем, что одновременно подняли голову политические экстремисты — то в одной, то в другой республике споры о будущем переходили сначала в уличные перестрелки, а затем и в настоящие боевые действия.

МВД СССР проводило масштабные операции по изъятию нелегального оружия у населения. В одной только небольшой Абхазской АССР к лету 1990 года было изъято свыше 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, а также более двадцати тысяч единиц боеприпасов.

Когда встал вопрос, где хранить столь большой арсенал, решение нашли довольно оригинальное — стволы и боеприпасы разместили в одном из помещений следственного изолятора города Сухуми.

Высоким милицейским чинам, принимавшим решение, казалось, что надежнее места просто быть не может. Да, в соседних камерах сидят уголовники, но разве они могут вырваться наружу?

11 августа 1990 года выяснилось — могут.

К этому моменту в СИЗО находились 75 человек, из них 15 убийц, 8 лиц, осужденных за разбой, и 1 угонщик самолёта. Наиболее опасным из них являлся рецидивист Павел Прунчак. Он несколько лет находился в розыске за совершение тяжкого преступления, а при задержании убил двух сотрудников милиции.

Ответным огнем Прунчак был тяжело ранен, но врачи спасли ему жизнь. По совокупности совершенных преступлений бандиту вынесли смертный приговор. Вместе с ним сидел и еще один, приговоренный к смерти — Мирон Дзидзария. Прунчак и Дзидзария надеялись не на помилование, а на то, что им удастся вырваться на свободу.

Каждое утро в камере № 7 СИЗО города Сухуми проводилась влажная уборка. Правила внутреннего распорядка предписывали, чтобы при открывании дверей камеры, где содержались «смертники», присутствовали двое — дежурный офицер и контролер. Однако Фактически делал это один контролер, на что обратил внимание Прунчак. У него созрел план нападения.

11 августа, когда контролер в очередной раз открыл дверь, семь человек, содержавшихся в камере, набросились на него. Избив охранника, уголовники завладели ключами от других камер. Вскоре более 70 преступников крушили служебные помещения изолятора, а в руках у бандитов оказались заложники — сотрудники дежурной смены СИЗО.

Когда же Прунчак с подельниками добрались до того самого арсенала оружия, их радости не было предела. С таким количеством стволов и боеприпасов можно было начать настоящую войну. Курортный Сухуми вот-вот мог оказаться в руках 70 вооруженных до зубов преступников.

Положение спас сержант Федор Векуа, тоже попавший в число заложников. Воспользовавшись тем, что бунтовщики потеряли бдительность, он сумел вырваться выскочить наружу, успев закрыть на замок входную дверь. Зеки открыли по убегающему сержанту огонь, но ни разу не попали.

Затем Векуа поднял тревогу. Помощь прибыла быстро, поскольку и СИЗО, и здание республиканского МВД находились рядом, в самом центре Сухуми.

Здание тюрьмы блокировали, но ситуация все равно оставалась критической. Преступники требовали предоставить им коридор для ухода в горы, в противном случае обещая расправиться с заложниками. Штурм следственного изолятора с вооруженными бандитами грозил большими жертвами.

Ситуация осложнялась еще и тем, что рядом с СИЗО стали собираться люди. Здесь были и родственники подследственных, и родственники тех, кто стал их жертвами. Обстановка накалялась с каждой минутой.

Стало ясно, что местные силовики решить проблему не смогут. Поэтому из Москвы в Сухуми срочно были переброшены 22 бойца спецподразделения «А» КГБ СССР (ныне группа Альфа) во главе с Героем Советского Союза, участником штурма дворца Амина полковником Виктором Карпухиным, а также 27 бойцов спецназа МВД СССР под командованием Сергея Лысюка.

Прибыв на место, Карпухин решил, что альтернативы штурму нет. Выпустить вооруженных преступников на свободу в центре курортного города — все равно что приговорить к смерти десятки ни в чем неповинных людей, которые неизбежно станут жертвами рецидивистов.

Однако уголовники к штурму были готовы,у каждого окна был выставлен наблюдатель

Карпухин и Лысюк пошли на хитрость. командиры спецназа согласились предоставить лидерам бунта требуемый ими вертолет, но Прунчака убедили, что сесть на крышу СИЗО вертолет не сможет — она просто не выдержит. Поэтому «вертушка» будет ждать на площади рядом с СИЗО, куда бандиты смогут добраться на микроавтобусе.

Преступники, согласившись на эти условия, были уверены, что переиграют спецназ. Они набили микроавтобус оружием, надели самодельные маски на себя и заложников, примотав к их рукам скотчем пистолеты. По замыслу Прунчака, это должно было помешать милиции определить, кто здесь заложник, а кто бандит.

У Карпухина было всего 22 бойца против 70 вооруженных бандитов. так как МВД СССР, опасаясь больших потерь, запретило своим спецназовцам участвовать в штурме. Однако Лысюк решился действовать на свой страх и риск.

Но даже 49 спецназовцев против 70 преступников, засевших в СИЗО как в крепости — было борьбой в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Главным козырем спецназа должна была стать стремительность и слаженность действий.

Силы спецназа были разделены на несколько групп. Три из них должны были атаковать микроавтобус, остальным предстояло одновременно ворваться в СИЗО.

15 августа 1990 года наступила развязка. В тот момент, когда микроавтобус с заложниками и бандитами двинулся к выезду, в нем сработали взрывные устройства малой мощности, которые должны были остановить машину. Однако одно из них не сработало, и автомобиль прокатился дальше, чем рассчитывали спецназовцы. Преступники открыли огонь.

Один из бойцов «Альфы» получил ранение в шею. В течение 45 секунд все преступники, находившиеся в микроавтобусе, были обезврежены. Прунчак, Дзидзария и еще один уголовник были застрелены во время штурма.

В это время здание СИЗО уже было атаковано с двух направлений. Спецназовцы взорвали запертую бандитами дверь и быстро захватили один из этажей изолятора. Натиск силовиков деморализовал бунтовщиков, которые стали бросать оружие. Всего через несколько минут СИЗО города Сухуми был взят под контроль полностью.

Ни среди бунтовщиков засевших в сизо , ни среди заложников, ни среди спецназовцев потерь не было. В ходе операции были ранены два спецназовца, легкие ранения получили два заложника.

ИТК-7 и ИТК-16 Тольятти, Куйбышевская обл., РСФСР, 1970 г.

В 1970 году весь советский союз готовился к празнованию столетия со дня рождения Ленина, и конечно же больше всех прадник ждали советские зеки, тк, каждому юбилею Ленина в стране объявляли масштабные амнистии. Однако прошли ленинские торжества, затем наступили майские праздники, а об амнистии так ничего и не было слышно. К середине мая в ряде колоний СССР был зарегистрирован всплеск преступности и прочих антиобщественных проявлений, в лагерях начали назревать недовольство и протестные настроения. Для вспышки нехватало только искры.

И вечером 21-го мая 1970 годав Куйбышевской области, в ИТК-7 и ИТК-16, расположенных близ города Тольятти, такая искра возникла. Первые беспорядки начались через несколько минут после того, как часовой поста № 1 Анатолий Киселев выстрелом из автомата ранил в ногу осужденного Виталия Чернышова.

По версии самого Чернышова, вечером 21 мая, незадолго до инцидента, ему вдруг неудержимо захотелось помыться в душе. А поскольку сделать это можно было только в «рабочке», то он пролез под колючей проволокой и побежал к деревянному ограждению, разделявшему жилую и производственную зоны. В этот момент осужденного и заметил рядовой Анатолий Киселев, стоявший на посту № 1, по версии охранника после команд «Стой, назад!», «Стой, стрелять буду!» и предупредительного выстрела тот дал очередь из двух патронов по ногам заключенного. После чего раненный зек пролез назад в жилую зону откуда его и забрали товарищи, сразу же унесли раненого в медпункт, а в охранника в ругательствами начали бросать камни и палки. Однако по версии заключенных пострадавших было двое, и они были не ранены, а убиты, притотм безо всякой веской причины. Лагерные отрицалы во главе с авторитетом Можаевым сразу же собрали группу более ста человек, которые стали бросать камни и палки в контролеров. Когда палки и камни закончились заключенные Мочальников и Васюк залезли на крышу бараков 2-го и 9-го отрядов, свалили четыре печные трубы, а кирпичи от них передавали другим осужденным, чтобы те бросали в представителей администрации. Пойманные контролеры Брагин и Варган были жестоко избиты.

Осужденный Богачев призвал к нападению на ПКТ и ШИЗО. После этого группа заключенных численностью около 50 человек во главе с Богачевым разрушила и подожгла забор, разделяющий промышленную и жилую зоны, разгромила ограждения ПКТ и ШИЗО, взломала дверные запоры, напала на находившегося за окном контролера ШИЗО Фролова. Окно забросали камнями, контолера через окно пытались ударить ломом, но не достали, после чего в окно была направлена струя из огнетушителя. В результате участникам беспорядков удалось освободить из ШИЗО 43 злостных нарушителей режима содержания. В их числе были авторитеты Фофонов и Сопляков, которые вскрыли сейф ШИЗО и уничтожили документы на водворение заключенных в ШИЗО. После чего помещение ПКТ и ШИЗО были подожжены

начались грабежи магазинов, столовых и складов

Еще через полчаса в промышленной зоне колонии осужденные нашли склад со спиртосодержащими жидкостями, и уже вскоре многие погромщики изрядно напились. Руководство бунтом взяли на себя «авторитеты» Александр Богачев и Александр Яхонов они призвали всех штурмовать соседнюю колонию № 7, которую от ИТК-16 отделял только двойной забор. По их призыву разгаряченная алкоголем толпа свалила забор между колониями. В качестве тарана использовали телеграфные столбы, которые валили по пути. Теми же столбами и ломами выбивались двери ШИЗО итк7. из камер изолятора «семерки» освободили 19 нарушителей режима, в том числе местного «смотрящего» Михаила Феоктистова. Но если захват шестнадцатой колонии обошлся без жертв, то захват ИТК-7 вышел намного жестче. Освободившиеся из ШИЗО нарушители поймали и буквально разорвали контролера ШИЗО старшего сержанта Трофима Ронжина на теле Ронжина впоследствии были обнаружены следы страшных побоев: перелом свода и основания черепа, множественные переломы ребер, многочисленные рваные раны на теле, лице и руках и отрубленный палец на левой кисти. После расправы над контролером, зеки подожгли помещение ШИЗО и двинулись дальше.

Разгромив ШИЗО, главари приказали поджигать в обеих колониях все, что было возможно. Бутылками с бензином забросали промышленную зону. Уже через полчаса в ИТК-16 и ИТК-7 горели почти все строения: здания штабов, склады, медпункт, магазин, столовую, и даже некоторые бараки.

Пожарные машины под прикрытием автоматчиков пытались пробиться к полыхающим зданиям, но зэки встретили их камнями и дубинками.

После поджогов блатные возглавляемые Богачевым и Яхоновым начали поиски спрятавшихся на территории членов внутреннего актива колоний. Им удалось найти завхоза -- заключенного Макарова, активистов Николаева, Овсянникова, Васьковского и других, все, кроме одного были жестоко избиты, но оставлены в живых, заключенный Умец получил от бунтовщиков семь ножевых ранений, от чего вскоре скончался. В общей сложности во время этих массовых беспорядков получили телесные повреждения более 20 осужденных из числа внутреннего актива.

В результате к 22 часам 21 мая вся объединенная территория ИТК-16 и ИТК-7 оказалась под контролем бунтовщиков. К тому моменту всем выжившим представителям администрации колоний удалось бежать.

К 22 часам на место происшествия прибыл начальник ИТК-16 Федор Гуреев, который попытался разрядить ситуацию мирным путем. Однако сделать это ему не удалось

Начальник колонии, замполит В.И. Брунер и начальник оперчасти Н.В. Костюк приняли решение идти на территорию ИТК для переговоров. На кпп итк 16 их встретило около 500 заключенных. Уже в начале переговоров кто-то из толпы крикнул: «Зачем застрелили двоих пацанов?» Начальник попытался убедить бунтующих, что часовой никого не убивал, а только ранил, да и то одного заключенного, и если он виноват, то понесет ответственность, после чего переговоры сразу закончились, раздались крики: «Бей их!», переговорщиков забросали палками и камнями.

Толпа быстро окружила парламентеров, кто-то из зеков ударил начальника колонии по лицу, после чего в бой ринулась вся толпа, все время пока его били начальник колонии кричал «Прекратите, не усугубляйте свое положение!», но его уже не слушали. Во время нападения у него с руки сорвали часы «Полет», забрали деньги из карманов, сорвали с кителя погоны и орденские планки. Зеки долго избивали начальника колонии, замполита и начальника оперчасти ногами, после чего кто-то из заключенных предложил утопить хозяина в параше. Ему надели на голову помойное ведро и потащили топить, однако по дороге передумали, бросили около забора и оставили в покое. Придя в себя Гуреев добежал до КПП, где увидел избитых замполита и начальника оперчасти. Прямо от КПП их на машине отвезли в больницу

В это же время Заключенные разрушили основное ограждение колониии и трижды пытались прорваться наружу однако, на всех сторожевых вышках, согласно инструкции, были выставлены ручные пулеметы с полным боекомплектом и каждый раз солдаты открывали предупредительный огонь из пулеметов, масса взбунтовавшихся заключенных тут же откатывалась от заграждений обратно.

К полуночи стало понятно, что без применения силы успокоить взбунтовавшиеся колонии не удастся. в час ночи Начальник УВД Куйбышевского облисполкома В.П. Чистяков отдал приказ о проведении спецоперации по подавлению массовых беспорядков.

По сигналу быстро открылись основные ворота в жилой зоне ИТК-16, и на территорию колонии одна за другой вошли несколько оперативных групп. Впереди шли офицеры, вооруженные автоматами, за ними - бойцы с собаками. Однако никакого сопротивления зеки не оказали: едва лишь стали открываться ворота, а за ними послышался лай собак, как все участники беспорядков тут же разбежались по уцелевшим баракам. В связи с этим никакой тяжелой техники, например, бронетранспортеров или спецавтомашин, при вхождении внутренних войск в ИТК-16 и ИТК-7 не применялось.

Следом за оперативными группами на территорию колонии въехали пожарные машины. Однако тушить было уже нечего, тк за те несколько часов, которые в колонии властвовали бунтовщики, все подожженные ими деревянные строения уже успели сгореть дотла. От колоний практически ничего не осталось. В общей сложности Сгорели 38 различных зданий и сооружений.

С рассветом на место происшествия прибыла большая следственная бригада, составленная из работников прокуратуры, милиции и КГБ. Разбившись на более мелкие группы, в каждую из которых были включены работники оперчастей ИТК-16 и ИТК-7 и вооруженные автоматами бойцы внутренних войск, следователи начали сортировать заключенных. Выделяли три основные группы. В первую очередь искали лидеров и активных погромщиков – таковых нашли около полусотни. Затем выделили заключенных, которые, хотя и бегали в пьяном виде в общей толпе, но ничего не громили и не поджигали, а просто составляли «серую массу». И, наконец, около половины из числа обитателей этих двух колоний вообще не принимали никакого участия в беспорядках, а некоторые даже помогали сотрудникам колонии бежать.

Организаторов беспорядков вывели из колонии

За забором, стояли "воронки" и группа офицеров, охраны. Зэку приказывали раздеться догола, заводили в круг офицеров, и начиналось избиение: "Обнаженного заключенного били дубинками, топтали ногами и лишь после такой обработки бросали в "воронок".

Следствие по факту массовых беспорядков в ИТК-16 и ИТК-7 продолжалось более года. В итоге на скамье подсудимых по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст. 77-1 УК РСФСР (действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений) и ст. 79 УК РСФСР (массовые беспорядки) оказалось 32 человека из числа осужденных, находившихся 21 мая 1970 года в ИТК-16 и ИТК-7.

Закрытый судебный процесс проходил под усиленной охраной подразделений внутренних войск. Судебные слушания продолжались в течение всего лета 1971 года. В итоге все подсудимые были признаны виновными, а 29 из них приговорены лишению свободы на срок от 2 до 15 лет. Но строже всех суд поступил с тремя упоминавшимися выше лидерами массовых беспорядков – криминальныим автороитетами Феоктистовым, Яхоновым и Богачевым. Они были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. Просьбы о помиловании, направленные осужденными в Верховный суд СССР и Президиум Верховного Совета СССР, были отклонены. Приговор суда в отношении Феоктистова, Яхонова и Богачева был приведен в исполнение в 1972 году

Спасшийся от расправы начальник ИТК-16 Гуреев, был освобожден от своей должности и уволен из органов внутренних дел. ИТК-7 была полностью ликвидирована

О бунте в тольяттинских колониях сразу стало известно во всех других ИТК области, а потом и страны. Чтобы снять напряжение, власть объявила-таки амнистию.

То же самое в видео формате:

Бунты в местах заключения происходили всегда, во всех государствах и при любых режимах, такова природа пенитенциарной системы : когда несколько сотен взрослых мужчин собирают вместе и запирают на замок, а другие мужчины начинают их охранять, и все происходящее внутри тщательно закрывается от общества, конфликт неизбежен. Об этом написаны тома исследований, сняты голливудские (и не только) блокбастеры — в том числе и по мотивам многочисленных экспериментов с добровольцами из обычных граждан, которые, разделяясь на «охранников» и «заключенных», немедля начинают конфликт. Советская пенитенциарная система была одной из самых жестких в мире, а советские уголовники одними из самых идейных, что не могло не привести к глубокому и непримиримому конфликту между сторонами, который периодически приводил к бунтам, начиная от самых мягких в виде отказа работать и заканчивая самыми жесткими в ходе которых зеки буквально сметали все и всех на своем пути. В этом посте мы расскажем вам о пяти самых жестких бунтах вспыхнувших в тюрьмах и лагерях

ИТК УЖ-15/7, Минск, БССР, 1987 г.

Изначально колония предназначалась для содержания осужденных женщин-инвалидов, в мужскую колонию общего режима ее перепрофилировали только через одиннадцать лет — в 1961-м. Осужденные снабжали запчастями МТЗ, делали детские кроватки, колеса для мотовелозавода, детали для «Горизонта», а после имели честь трудиться на крупнейшем в стране филиале завода по обработке металла. Из-за роста объемов производства количество осужденных увеличивалось, в колонию прибывало все больше рабочих рук.

Серьезных преступников сюда не везли, в основном мелких воришек, карманников, алиментщиков, которые редко нарушали режим и вели себя тише, чем некоторые жители соседнего спального района. Руководство старалось находить общий язык с осужденными и часто выходило с ними на контакт. Конечно, большой любви у отбывавших наказание это не вызывало, но и ссориться им не слишком хотелось.

Все пошло не так после «горбачевской амнистии», под которую попало около 1800 человек — примерно половина всего контингента. Работать стало некому. Недавно сменившееся руководство решило добрать бойцов из других лагерей и бросило клич коллегам. Вскоре из Пскова, Бобруйска и Могилева в белорусскую столицу направились поезда с 1600 заключенными. Конечно, лучших никто не отдавал. Преступников бросили в «Семерку» одним махом. Не привыкшие к принятому на спокойной семерке порядку новые зеки начали устанавливать свой. Совладать с ними у нового руководства получалось плохо.

«Накануне перестройки начальник колонии Гурский уходит на пенсию, в результате борьбы меняется руководство. Пошли так называемые „позвоночники“, которых устраивали по звонку сверху. Один из них — новый начальник колонии того времени. Вчерашний снабженец был далек от пенитенциарной системы. Человек этот фактически не принимал участия в жизни учреждения: редко „спускался“ в жилую зону, на производство. Осужденных он попросту боялся. А тем временем центр по-прежнему требовал перевыполнения плана, за которым не видел людей», — так описываются предшествующие бунту события в учебнике «Уголовно-исполнительная система Беларуси».

Бунт назревал достаточно долго и поспел О его подготовке руководство, конечно, знало заранее.

Первый тревожный сигнал, что в колонии может произойти нечто чрезвычайное, "прозвенел" еще в сентябре 1987 года, за два месяца до бунта. В один из дней (точную дату уже никто не помнит) кто-то из "псковских волков" нагрубил прапорщику-контролеру, и тот применил силу, отделав заключенного по полной программе. В ответ отряд, где был "прописан" пострадавший, отказался выйти на работу. Но это был еще не бунт, а только его предвестник, "тихая забастовка". И чтобы не портить показатели образцовой колонии, администрация решила разобраться во всем самостоятельно, не ставя в известность о случившемся руководство ИТУ и МВД БССР. На переговоры с забастовщиками отправился Анатолий Говор, который среди осужденных пользовался большим авторитетом.

Заключенные поведали начальнику колонии, что пострадавший вовсе не грубил прапорщику, а просто при встрече с ним забыл снять шапку и покорно склонить голову. В некотором смысле забастовщики были правы, так как контролеры всегда любили, когда перед ними снимают шапку, и очень обижались, если кто-то игнорировал ритуал холопского повиновения. Тогда Говор пообещал лично во всем разобраться и, если выяснится, что прапорщик был не прав, наказать его. Зеки же должны были немедленно выйти на работу, и начальник колонии лично гарантировал им, что виновные в организации забастовки не будут привлечены к ответственности, если конфликт не выйдет за пределы колонии. Зная известную либеральность начальника колонии, зеки поверили ему и забастовку прекратили.

Однако сразу после этого за работу принялся оперативный отдел. Очень скоро все зачинщики "тихой забастовки" были выявлены, и список лиц лег на стол Говора. Оперативный отдел требовал немедленной изоляции указанных "элементов", но начальник колонии категорически запретил делать это. Между представителями администрации вновь возник конфликт.

"Нам нужно было оперативно решить, как не допустить «взрывоопасной» ситуации. Мы предложили под благовидным предлогом изъять зачинщиков и вывезти их из колонии, пока все не устаканится. Таких мы насчитали что-то около ста пятидесяти-двухсот человек. Предложение было оптимальное, но производственники сразу восприняли его в штыки: а как же планы?!"

— вспоминает профессор Академии МВД Анатолий Шарков, который в то время работал в центральном аппарате МВД оперуполномоченным режимного отдела

Тюремная система в то время занимала четвертое место по производительности в СССР. За невыполнение плана серьезно наказывали. Чтобы недопустить бунта в итоге увезли человек пятьдесят — самых злостных. Но этого Оказалось, мало. К этому времени недовольство осужденных уже достигло предела: их заставляли работать в три смены, колония была переполнена, нужных условий для нормальной жизни создано не было.

2 ноября 1987 года Ближе к обеду один из осужденных вскочил за руль грузовика, который находился в производственной зоне, и на всей скорости врезался в ворота, ограждавшие жилые бараки. Протаранить их автомобиль не смог, но это стало знаком для других осужденных, которые тут же бросили все дела и приступили к запланированному тюремному Армагеддону.

В колонии не было ни дубин, ни щитов, никаких средств защиты. Солдаты сразу побежали наружу, но шансов у них не было. Зэки забрались на балкон над воротами и начали бросать оттуда металлические болванки: один раз шарахнет кто-нибудь в каску — солдат готов. А в колонии было больше трех тысяч осужденных, из которых бунтовало примерно две трети. то есть 2000 человек

Они сразу подожгли машину, которая застряла в воротах, забрались на крышу, где тоже устроили пожар. Кто-то сообразительный взломал сейф в кабинете дежурного, где хранилась целая канистра технического спирта, который использовался для производственных целей. Поскольку люди годами не пили ничего спиртного, им много было не надо. Они «маханули», после чего начался настоящий ужас.

Разгоряченные зэки поджигали все, что только могло гореть: матрасы, рубероид, машины и личные вещи. Военным пришлось вызвать пожарных.Около 23:00 в дежурное отделение поступил сигнал тревоги о загорании на территории ИТК-7. По пути следования поступила новая команда: обеспечить вторые ходы решетками.

В то время у пожарных была такая же форма, как и у внутренних войск, поэтому им поступил приказ не снимать амуницию и все время находиться в касках (даже водителям), чтобы зэки видели, что они пожарные. Когда пожарные приехали, заключенные пытались выбить ворота. Было похоже на древнюю осаду замка. Пока они штурмовали стену, пожарные машины въехали в жилую зону. Правда, тушить им не дали: бунтующие сразу закрыли за ними ворота, пробили колеса и окружили три автомобиля. В руках у них были заточки, куски арматуры, палки и камни. Заточенной арматурой, вырванной из забора, чуть не убили из водителей, когда метнули ее в лобовое стекло.

Пожарные закрылись за большими воротами в производственной части, где было безопаснее всего. Потом были переговоры. кто-то из чиновников предложил въехать на зону на броневике, но его не пустили. Перегоаоры длились около двух часов, после чего осужденные разрешили пожарным сделать свою работу и уехать.

Успокоить уже сильно пьяных осужденных было крайне сложно. Ко второй половине ночи подтянулись военные, спецназ в полной экипировке. К этому времени часть осужденных уже знатно напилась и начала расходиться по кроватям.

"Мы зашли в казарму, бунтующие уже лежали. Один из военных дал команду «подъем», но в ответ получил только гору мата. Они думали, что с ними и дальше будут «сюсюкаться». Тогда командир подошел к кровати и одной рукой выкинул этого смельчака в самый центр помещения. Все притихли, а через минуту уже выстроились вдоль стен. Так военные вывели всех на плац и положили на землю. Через какое-то время туда начали подъезжать грузовики и небольшими партиями забирать осужденных. Потихоньку вывезли всех до единого." — вспоминает бывший опер Анатолий Шарков

После бунта колонию решили расформировать. Бунтарей раскидали по всему Союзу. Многих из зачинщиков отправили в литовскую ИТК, где они тоже затеяли бунт, хотя и не такой масштабный.

Сейчас на месте производственной зоны УЖ-15/7 находится агрокомбинат «Мачулищи», который тоже занимается металлообработкой, а на территории жилой зоны пустуют помещения уголовно-исполнительного факультета Академии МВД. Теперь о старой минской колонии напоминает только терпеливый бетонный забор с колючей проволокой наверху и втоптанные в землю мелкие запчасти от велосипедов, которые когда-то здесь изготавливали.

Днепропетровское СИЗО, Днепропетровск, УССР, 1990 г.

В июне 1990 года в Днепропетровском СИЗО произошел самый страшный и кровавый тюремный бунт в истории советской Украины. Зэки бунтовали пять дней.

Днепропетровский СИЗО считался неплохим, но очень перенаселенным учреждением, — анализирует причины бунта генерал Иван Штанько, в то время возглавлявший управление по вопросам исполнения наказаний МВД Украины. — Тогда там находилось 2400 «сидельцев», на 30 процентов больше нормы.

Днепропетровский СИЗО было исполнительной тюрьмой. Туда привозили смертников из Одессы, Кировограда, Сум и Харькова. Тем не менее в СИЗО, царил беспредел, — Можно было купить все что угодно, за деньги переходить из камеры в камеру. Заправляли всеми порядками в изоляторе «криворожские» рекетиры.

Как рассказывал один из участников событий, смертник Бухтияров

"Часа в три ночи услышал, как поднялся крик в главном корпусе: «Женщин бьют!» Оказалось, у одной из девчонок-наркоманок был день рождения. Они все там накололись. Одна разделась, изрисовала тело губной помадой, начала «вышивать». Контролеры стали ее успокаивать, девки в драку. Мужики заслышали визг: «Надо девчатам помочь!» — и начали выходить из камер. Отрывали от пола вмурованные кровати, таранили двери, захватили ключи у контролеров. Тут же началась стрельба из автоматов. Потом раздался крик: «Третий главный (корпус то есть) наш!.. Пятый главный наш!» И еще: «Бей мусоров!» Слышу: уже гупают кувалдами в железные двери нашего коридора. Выбили двери, выхватили у контролера ключи, стали открывать камеры."

По версии правоохранителей Поводом для массового неповиновения действительно послужил инцидент в женском корпусе. Один из сотрудников изолятора занес в камеру к девушкам магнитофон. Но, когда те отказались выключить его после отбоя, для установления порядка пришлось вызвать резервную группу сотрудников. Женщины в крик… И началось!

События развивались стремительно. Все камеры были открыты, в том числе и камеры смертников, арестанты выпущены. Спустя несколько часов после начала бунта вокруг СИЗО собралось огромное количество военных и милицейских подразделений, техники. У каждого была своя задача. Вплоть до того, что была назначена отдельная группа, контролирующая возможность подкопа с территории СИЗО. Одной из задач, поставленных спецназовцам, была разведка обстановки внутри тюрьмы. Группами по 4-5 человек они пробирались туда и по коммуникациям через подвалы, и по крышам. Иногда переодевались в форму пожарных. Но зэки к людям в погонах относились агрессивно — угрожали, размахивали заточками. Хоть они были вооружены (каждый при себе имел по два пистолета и штык-ножу), это был огромный риск, заключенные могли бы завладеть оружием.

Люди тащили мешки с продуктами, пылали костры, тут и там возникали драки. Зэки добрались до документации, распотрошили личные дела, кое-кто прочитал показания подельников… В механической мастерской желающие точили для себя ножи, сабли, копья. Они готовились к отражению штурма.

Иногда спецназовцы в тихую захватывали бунтовщиков, уводили с собой за оцепление. А некоторых, объевшихся таблеток, просто выносили! Потом расспрашивали, в каких помещениях находятся зачинщики бунта. Иногда пойманный просил: «Сам хочу выйти и знаю еще человек пять, которые хотели бы выйти». Как правило, таких отпускали. Примерно в половине случаев зэки сдерживали слово. выводили за оцепление всех желающих. Один раз спецназовцам передали, что хочет выйти большая группа — человек тридцать. им назначили им место встречи в подвале одного из корпусов. Прождали два часа по колено в воде, в то время как под низким потолком растекался слой вонючего дыма. Но они так и не пришли — скорее всего, их не пустили зачинщики. Если кто-нибудь из зэков открыто направлялся к воротам, через которые можно было выйти, в спину ему летели заточенные напильники.

Заключенные ели найденные в медсанчасти таблетки, пили самодельную бражку. Они захватили склад с продуктами, в котором хранились банки с томатным соком. Сок литрами вливали в стиральную машину, минут десять взбалтывали с сахаром и, возможно, дрожжами. После «коктейля» кое-кто впадал в беспамятство, а некоторые лезли на трехметровый бетонный забор. Но забор простреливался с вышек. Поэтому «смельчаки», взобравшиеся наверх, тут же соскальзывали вниз.

Разрабатывались различные варианты штурма — с помощью вертолетов, пожарных. Однако штурм откладывали с одного дня на другой. В первый же день бунта в столовой убили одного зэка, таскавшего мясо из котла. Автоматчик с вышки врезал очередью по зданию столовой, пуля пробила стеклоблок и попала прямо в «охотника»

Организаторы бунта, решив, что смертникам нечего терять, попытались использовать их в качестве основной ударной и устрашающей силы. К ним в подвал спустилось пятнадцать представителей «криворожских», Лица обмотали полотенцами, чтобы их невозможно было узнать. Принесли трехлитровый бутыль спирта, поднос с таблетками и куски мяса.

Как рассказывает Бухтияров, один из криворожских заявил «Выходите, Сейчас вам принесут топор и мешок. В одном из корпусов прячутся девчонки-практикантки из медицинского училища — будете рубить им головы. Потом найдем «коня», который отнесет мешок с головами на КПП. Тогда администрация колонии сговорчивее будет»

«Криворожским» смертники решили не подчиняться. Правда, в открытую об этом им не сказали. Мол, все будет выполнено. Позже девушек удалось вывести за контрольно-пропускной пункт.

В блоке смертников было четырнадцать человек, Двенадцать мужчин и две женщины, мать и дочь. Как только начался бунт, один из освобожденных смертников повесился во дворике.тринадцать оставшихся смертников решили не участвовать в беспорядках.

По воспоминаниям Бухтиярова пьяные женщины бегали голышом, везде были толпы пьяных зэков! В медсанчасти несколько заключенных без чувств валялись на полу, объевшись таблеток. Во дворе СИЗО стояла «Волга», из которой лидеры бунта по рации вели переговоры с администрацией» Один из зачинщиков бунта периодически взбирался на крышу машины, агитировал остальных, разъезжал туда-сюда по внутреннему дворику, .

В СИЗО было много малолеток, большую часть из них ейтрально настроенным сидельцам удалось уговорить не учавствовать в бунте. Так же в бунте не учавствовала группа находящихся в СИЗО цыган

На следующий день в СИЗО отправились генерал Иван Штанько, в то время возглавлявший управление по вопросам исполнения наказаний МВД Украины с заместителем начальника Главного управления исполнения наказаний генерал Петр Мищенков,

Парлементеры представились и Спросили, какие у бунтовщиков требования. Заключенные хотели, чтобы наказали сотрудников, обижавших девочек, и кое-кого освободили. Побеседовали и с главным зачинщиком бунта.

После чего парламентеры пошли посмотреть на корпус, где началась заваруха. По дороге На генерала Петр Мищенкова бросились с заточенной отверткой. Лишь благодаря одному из зэков, смертнику Бухтиярову, выбившему оружие из рук убийцы, генерал остался жив. за это впоследствии его помиловали

Когда события немного успокоились, его позвали к Мищенкову, и тот поблагодарил за свое спасение, Мищенков лично попросил президента Советского Союза Михаила Горбачева, чтобы тот его помиловал. Правда, этого события пришлось ждать еще год.

на второй день после начала бунта смертников вывели из сизо и сразу же распределили по другим тюрьмам.

СИЗО плотным кольцом окружили горожане, родственники заключенных. В толпе в основном сочувствовали бунтовщикам. В зону рвались депутаты: «Мы сейчас поговорим с людьми, мы их уговорим!»

Докладывая о событиях в Днепропетровске на сессии Верховного Совета, сотрудники мвд показали депутатам оперативную видеозапись того, что творилось на территории изолятора. Эти кадры многих повергли в шок.

За время бунта Было несколько убитых в драках, двое насмерть отравились лекарствами, один смертник повесился.

За четыре дня вывели за оцепление и вывезли почти всех «сидельцев». процентов 80 из них сами хотели покинуть этот ад. Многие расходились по камерам и закрывались, потому что понимали, чем все может кончиться.

На территории остались 200 самых оголтелых зэков, не соглашавшихся мирно покинуть колонию. На пятый день подожгли шиферные крыши корпусов изолятора. На территорию СИЗО въехала пожарная машина, а за ней вошел спецназ из Донецка. Бойцов, ничем не вооруженных, было человек 50. У них были только светошумовые гранаты. При ударе такой гранаты об землю раздается оглушительный взрыв, столб пламени взлетает до неба. Психологически действует замечательно. Спецназовцы вбежали на территорию с криком «Ложись!», бросили эти гранаты — положили «компанию» во дворике. Потом обошли всех по очереди, изъяли заточки, пики. Дело было закончено.

Согласно уголовному законодательству тех лет, против зачинщиков бунта (их было около 15 человек) возбудили уголовные дела. В соответствии со степенью вины каждому из них к основному сроку добавили от 3 до 15 лет лишения свободы. Материального иска им не выставляли, хотя изолятор пришлось ремонтировать три месяца.

То же самое в видео формате:

Тюрьма Алькатрас, расположенная на острове существовала почти 30 лет и была закрыта 21 марта 1963 года. Туда отправляли самых опасных американских преступников. Известный гангстер Аль Капоне также отбывал наказание в ней.

Тюрьма славилась тем, что за 29 лет ее существования из нее не осуществили ни одного успешного побега. 34 осужденных пытались сбежать, в итоге: семерых застрелили, двое утонули, пять пропали без вести, остальных удалось схватить и вернуть обратно за решётку.

Двое заключённых пытались отплыть от острова, но были пойманы: один в 1945 году, другой в 1962 году. Наиболее отчаянная попытка побега, получившая название «Сражение за Алькатрас», была предпринята в 1946 году. В ней были убиты трое заключённых, двое охранников, а двоих заключённых позже казнили за участие в бунте.

Тюрьму закрыли, согласно официальной версии, из-за больших расходов на содержание заключенных. К тому же, тюрьма требовала ремонта на сумму около 3–5 миллионов долларов. Кроме того, содержание заключённых на острове было слишком дорого по сравнению с материковой тюрьмой, т. к. всё регулярно приходилось завозить с материка.

Здание планируется переоборудовать: в бывшей столовой откроют кафе, а в бывших помещениях под охрану - гостиницу.

од гостиницу планируется переоборудовать здание, где до закрытия тюрьмы располагались помещения для тюремной охраны. Кроме того, в рамках рассчитанного на 20 лет плана по развитию инфраструктуры Алькатраса планируется организовать лодочные прогулки по периметру острова. источник