Завтра будет ,как вчера
Денис без стука толкнул дверь в комнату брата. Он знал, что тот не любит, когда к нему врываются без предупреждения, но не мог отказать себе в этой маленькой пакости. Из таких пакостей со стороны Дениса, собственно, и состояли их братские отношения. Не сказать, что Денис не жалел Ваньку. Жалел, конечно, и по своему любил, но таких, как Ванька хорошо и благородно жалеть чуть-чуть – час, два, день, ну - неделю… пока не осточертеют эти вечные слюни, кривые ноги, большая голова и пристальный, молчаливый взгляд из под безбрового лба.
Когда Ваньку десять лет назад привезли из роддома, где его почти два месяца вытаскивали с того света, куда он чуть было не отправился следом за своей и Дениса мамой, он первым делом обвёл присутствующих этим своим взглядом и отвернулся со вздохом, от которого всем стало не по себе. Не должен младенец так вздыхать, он должен егозить и хватать себя за пальцы ног, смешно морщить носик в крапинку и отрыгивать на слюнявчик.
По мере взросления последствия аварии всё больше и больше давали о себе знать, врачи, пороги которых обивал отец с Ванькой на руках, несмотря на солидные расценки всё чаще разводили руками и сыпали терминами, из которых Денис запомнил только про нейронные связи и необратимые изменения, из-за которых Ванька доживёт, в лучшем случае, лет до двенадцати.
К пяти годам Ванька практически перестал ходить, спать и разговаривать. Нет, он умел говорить, просто не хотел. Складывалось впечатление, что ему просто не о чем разговаривать с окружающими. Денису казалось, что Ваньке с ними просто было скучно и неинтересно, но все остальные были уверенны, что он умственно отсталый, поспешно делали «козу», говорили «какой чудный бутуз» и быстро-быстро уходили.
Когда ему исполнилось шесть, отец стал договариваться с приходящими учителями, которые после двух-трёх занятий становились учителями уходящими. Все с растерянным видом объясняли отцу, что сидеть два часа под этим абсолютно ничего не выражающим взглядом они не могут, тем более, что никакую информацию ребёнок, к сожалению не усваивает. После года экзекуций от домашнего обучения пришлось отказаться, а никакое другое было невозможно. Ваньке купили ноутбук, подключили интернет и оставили в покое.
Денис знал, что Ванька не так прост, как кажется, и из-за этого неприязнь к нему только усиливалась. Ну и отец добавлял немалую долю к этой неприязни тем, что всячески баловал Ваньку и носился с ним, как с писаной торбой, потому что чувствовал неизгладимую вину за тот вечер, когда он напился пьяным и дрых в спальне на полу, вместо того, что бы везти в аэропорт тётку Веру из Воронежа, из-за чего за руль села мама на последнем месяце беременности. Денис отчётливо помнил, как, стоя у окна, что бы традиционно помахать маме рукой, смотрел, как она втискивала свой живот за руль белой «Мазды», потом обернулась и улыбнулась такой вымученной улыбкой, что Денис хотел даже сбежать вниз, во двор и уговорить их не ехать, но не успел. «Мазда» выбросила из под колёс пару камешков и скрылась за поворотом.
…автоматический шлагбаум почему-то не закрылся, красные фонари не загорелись, а мама слишком поздно заметила поезд. Когда соседи, так и не добудившись отца, зачем-то привезли Дениса на переезд, он вспомнил момент из «Назад в будущее», где поездом в клочья размётывает «делориан». Картина была примерно такая же, только в фильме не было крови. Ту же ею было заляпано всё. Вдоль путей ходила грязная и забинтованная тётка из Воронежа и собирала в кучу содержимое своих баулов. В больницу она ехать отказалась, а врачи и не настаивали, тётку от удара выбросило из машины и она только сильно исцарапалась, да малость, видимо, повредилась умом, потому что три раза подряд в подробностях рассказала семилетнему Денису, как его мама без одной ноги и со свёрнутой назад головой лежала в скорой и рожала ему братика… При этом тётка руками счищала с баулов чёрные сгустки.
Восемнадцать тридцать. Время происшествия так часто было произнесено и записано в различные бумажонки, что Денис во время похорон даже иногда мысленно напевал это словосочетание на какой-то рэпперский мотивчик: восемнад-цать трид-цать, восемнад-цать трид-цать… Были и слёзы и истерики, но семилетний пацанёнок очень уж не хотел надолго впускать горе в своё беззаботное детство, так что через пару дней он уже почти отошёл от всего этого адского ада…
Отец первое время часто пытался с ним заговаривать, и извиняться, и объясняться и пытаться оправдаться, но оба понимали, что это уже ничего не изменит и постепенно отец тоже успокоился, похудел, стал больше работать, пошёл на повышение и вот – дорос до молодой смазливой секретарши, которая, естественно, не преминула поселиться в их доме. С собой она притащила омерзительное существо по имени Мадонна. Эта Мадонна тряслась всем телом, ссала везде и не переставая лаяла так противно и звонко, что Денис удивлялся, откуда в таком тщедушном тельце столько гадостного, визжачего лая. Через какое-то время этот визг стал чем-то вроде фона и уже никому не мешал, но Денис не упускал случая пнуть Мадонну под зад и она улетала, путаясь в кривых лапах и осыпая проклятиями и его, и этот дом и всю свою поганую жизнь…
Денис рос, и чем старше становился, тем больше отдалялся от Ваньки. Да и тот особо не шёл на контакт, редко когда пробормочет что-то еле слышно или посмотрит в упор, что аж мурашки… Лет с пятнадцати Денис начал приводить в дом девчонок, но те как-то не задерживались. Хоть Ваньку и не афишировали особо, но его наличие чувствовалось во всём, в атмосфере, в запахе, поведении. Поэтому постепенно ходить к Денису и девочки и мальчики перестали, что не добавило теплоты в отношения братьев.
Ванька был в курсе того, что ему осталось немного. Нет, ему никто об этом не говорил, но было видно, что он в теме. Денис чувствовал, что под внешностью покалеченного малыша скрывается что-то, и это что-то гораздо выше и глубже и его, Дениса, и отца, и вообще – всех. Какие-то попытки пойти на контакт успеха не имели, Ванька или просто игнорировал или отделывался односложными фразами, тщательно подтверждая репутацию умственно отсталого. В конце концов Денис стал намеренно злить Ваньку и выводить его из себя. Но с таким же успехом можно было пытаться вывести из себя комод. В итоге Денис, хоть и боялся себе в этом признаться, но стал желать и ждать конца, и своим поведением ничуть не пытался этот конец скрасить, в отличие от отца, который чем дальше, тем больше баловал и исполнял любое Ванькино желание, что, впрочем, было нетрудно, ибо таких желаний было за десять лет ровно три. Первое – это тот самый ноутбук с интернетом, второе – большие дорогие настенные часы с календарём и обратным отсчётом и вот-третье.
Накануне его девятилетия отец поинтересовался, что Ванька хотел бы в подарок, и тот ткнул пальцем в монитор, где на каком-то ностальгически советском сайте была выложена фотография умопомрачительного металлического конструктора за двадцать пять тогдашних рублей, с сотней деталей, магнитов, разной длинны пластинок с просверленными дырочками, проводов, релюшек, выключателей и моторчиков и даже в комплекте с маленьким настоящим паяльником со всеми припоями и канифолями. «Это дай» - сказал Ванька, тыча ногтиком.
Отец объехал все барахолки и перелопатил все ебэи, но такой красоты в комплекте, конечно же не нашёл, а собрал Ваньке огромную коробку, всего, что можно было скручивать, паять и подключать к этому всему электричество. Ванька долго осматривал эту гору катушек, схем, деталей в промасленных бумажках, набор для паяния и дорогущий промышленный фен, сказал «хорошо» и отвернулся.
Десятый год своей жизни Ванька паял. Он сидел сутками в облачках дыма, маленькими пальчиками в ожогах складывая одному ему известную последовательность деталей. Со стороны это выглядело затянувшейся блажью дурачка, да наверное так оно и было, так как никакого практического результата это занятие не приносило, да никто и не ждал. Просто всех всё устраивало и слава богу.
Ещё Ванька писал стихи. Иногда он молча протягивал Денису очередную бумажку с каракулями, расположенными по мере возможности в столбики. Денис читал эти детские, дурацкие стишочки и, в зависимости от настроения – хвалил Ваньку, или просто не говорил ничего. Ванька же не обращал на реакцию Дениса вообще никакого внимания. Просто иногда протягивал очередную бумажку и говорил «На». Стихи были обычными стихами ребёнка про маму и папу, про речку, солнышко и птичку. Если читать эти стихи и одновременно поглядывать на их автора, скрюченного девятилетнего уродца, бесцельно паяющего очередную бессмысленную схему, то потом трудно было уснуть, поэтому Денис читал или не читал их у себя в комнате. Больше, впрочем – не читал… Не хотел лишний раз жалеть брата и тем самым переставать ждать того, чего он ждал…
То, чего он ждал, случилось сегодня...
…Денис без стука толкнул дверь в комнату брата. Он знал, что тот не любит, когда к нему врываются без предупреждения, но не мог отказать себе в этой маленькой пакости. Ванька даже не взглянул в его сторону, продолжая наматывать на подкову магнита медную проволоку и с каждым витком что-то бормоча.
Денис был в плохом настроении, в школе проблемы, и в компании от него уже отворачиваются, не таясь. А всё из-за этого маленького убл… ..нет, это слово он ещё не произнесёт, даже про себя. Нет. Рано ещё. Или поздно уже.
Денис подошёл и прислушался. Ванька старательно, насколько позволяли скрюченные пальчики, мотал проволоку виток за витком, монотонно приговаривая: «Чем больше проволоки, тем больше времени в запасе…» Глаза его были где-то внутри лба, и вообще это всё походило на какую-то идиотскую медитацию. Денис забыл, зачем пришёл и повернулся, что бы уйти. Монотонное Ванькино бормотание прекратилось, и он явственно и чётко сказал: «На». Денис протянул руку и взял очередной исписанный клочок бумаги. Ванька опять стал пережёвывать свою мантру про проволоку, Денис машинально сунул бумажку в карман и вышел.
Ночью Ванька умер. Утром он л(продолжение в комментариях)
Когда Ваньку десять лет назад привезли из роддома, где его почти два месяца вытаскивали с того света, куда он чуть было не отправился следом за своей и Дениса мамой, он первым делом обвёл присутствующих этим своим взглядом и отвернулся со вздохом, от которого всем стало не по себе. Не должен младенец так вздыхать, он должен егозить и хватать себя за пальцы ног, смешно морщить носик в крапинку и отрыгивать на слюнявчик.
По мере взросления последствия аварии всё больше и больше давали о себе знать, врачи, пороги которых обивал отец с Ванькой на руках, несмотря на солидные расценки всё чаще разводили руками и сыпали терминами, из которых Денис запомнил только про нейронные связи и необратимые изменения, из-за которых Ванька доживёт, в лучшем случае, лет до двенадцати.
К пяти годам Ванька практически перестал ходить, спать и разговаривать. Нет, он умел говорить, просто не хотел. Складывалось впечатление, что ему просто не о чем разговаривать с окружающими. Денису казалось, что Ваньке с ними просто было скучно и неинтересно, но все остальные были уверенны, что он умственно отсталый, поспешно делали «козу», говорили «какой чудный бутуз» и быстро-быстро уходили.
Когда ему исполнилось шесть, отец стал договариваться с приходящими учителями, которые после двух-трёх занятий становились учителями уходящими. Все с растерянным видом объясняли отцу, что сидеть два часа под этим абсолютно ничего не выражающим взглядом они не могут, тем более, что никакую информацию ребёнок, к сожалению не усваивает. После года экзекуций от домашнего обучения пришлось отказаться, а никакое другое было невозможно. Ваньке купили ноутбук, подключили интернет и оставили в покое.
Денис знал, что Ванька не так прост, как кажется, и из-за этого неприязнь к нему только усиливалась. Ну и отец добавлял немалую долю к этой неприязни тем, что всячески баловал Ваньку и носился с ним, как с писаной торбой, потому что чувствовал неизгладимую вину за тот вечер, когда он напился пьяным и дрых в спальне на полу, вместо того, что бы везти в аэропорт тётку Веру из Воронежа, из-за чего за руль села мама на последнем месяце беременности. Денис отчётливо помнил, как, стоя у окна, что бы традиционно помахать маме рукой, смотрел, как она втискивала свой живот за руль белой «Мазды», потом обернулась и улыбнулась такой вымученной улыбкой, что Денис хотел даже сбежать вниз, во двор и уговорить их не ехать, но не успел. «Мазда» выбросила из под колёс пару камешков и скрылась за поворотом.
…автоматический шлагбаум почему-то не закрылся, красные фонари не загорелись, а мама слишком поздно заметила поезд. Когда соседи, так и не добудившись отца, зачем-то привезли Дениса на переезд, он вспомнил момент из «Назад в будущее», где поездом в клочья размётывает «делориан». Картина была примерно такая же, только в фильме не было крови. Ту же ею было заляпано всё. Вдоль путей ходила грязная и забинтованная тётка из Воронежа и собирала в кучу содержимое своих баулов. В больницу она ехать отказалась, а врачи и не настаивали, тётку от удара выбросило из машины и она только сильно исцарапалась, да малость, видимо, повредилась умом, потому что три раза подряд в подробностях рассказала семилетнему Денису, как его мама без одной ноги и со свёрнутой назад головой лежала в скорой и рожала ему братика… При этом тётка руками счищала с баулов чёрные сгустки.
Восемнадцать тридцать. Время происшествия так часто было произнесено и записано в различные бумажонки, что Денис во время похорон даже иногда мысленно напевал это словосочетание на какой-то рэпперский мотивчик: восемнад-цать трид-цать, восемнад-цать трид-цать… Были и слёзы и истерики, но семилетний пацанёнок очень уж не хотел надолго впускать горе в своё беззаботное детство, так что через пару дней он уже почти отошёл от всего этого адского ада…
Отец первое время часто пытался с ним заговаривать, и извиняться, и объясняться и пытаться оправдаться, но оба понимали, что это уже ничего не изменит и постепенно отец тоже успокоился, похудел, стал больше работать, пошёл на повышение и вот – дорос до молодой смазливой секретарши, которая, естественно, не преминула поселиться в их доме. С собой она притащила омерзительное существо по имени Мадонна. Эта Мадонна тряслась всем телом, ссала везде и не переставая лаяла так противно и звонко, что Денис удивлялся, откуда в таком тщедушном тельце столько гадостного, визжачего лая. Через какое-то время этот визг стал чем-то вроде фона и уже никому не мешал, но Денис не упускал случая пнуть Мадонну под зад и она улетала, путаясь в кривых лапах и осыпая проклятиями и его, и этот дом и всю свою поганую жизнь…
Денис рос, и чем старше становился, тем больше отдалялся от Ваньки. Да и тот особо не шёл на контакт, редко когда пробормочет что-то еле слышно или посмотрит в упор, что аж мурашки… Лет с пятнадцати Денис начал приводить в дом девчонок, но те как-то не задерживались. Хоть Ваньку и не афишировали особо, но его наличие чувствовалось во всём, в атмосфере, в запахе, поведении. Поэтому постепенно ходить к Денису и девочки и мальчики перестали, что не добавило теплоты в отношения братьев.
Ванька был в курсе того, что ему осталось немного. Нет, ему никто об этом не говорил, но было видно, что он в теме. Денис чувствовал, что под внешностью покалеченного малыша скрывается что-то, и это что-то гораздо выше и глубже и его, Дениса, и отца, и вообще – всех. Какие-то попытки пойти на контакт успеха не имели, Ванька или просто игнорировал или отделывался односложными фразами, тщательно подтверждая репутацию умственно отсталого. В конце концов Денис стал намеренно злить Ваньку и выводить его из себя. Но с таким же успехом можно было пытаться вывести из себя комод. В итоге Денис, хоть и боялся себе в этом признаться, но стал желать и ждать конца, и своим поведением ничуть не пытался этот конец скрасить, в отличие от отца, который чем дальше, тем больше баловал и исполнял любое Ванькино желание, что, впрочем, было нетрудно, ибо таких желаний было за десять лет ровно три. Первое – это тот самый ноутбук с интернетом, второе – большие дорогие настенные часы с календарём и обратным отсчётом и вот-третье.
Накануне его девятилетия отец поинтересовался, что Ванька хотел бы в подарок, и тот ткнул пальцем в монитор, где на каком-то ностальгически советском сайте была выложена фотография умопомрачительного металлического конструктора за двадцать пять тогдашних рублей, с сотней деталей, магнитов, разной длинны пластинок с просверленными дырочками, проводов, релюшек, выключателей и моторчиков и даже в комплекте с маленьким настоящим паяльником со всеми припоями и канифолями. «Это дай» - сказал Ванька, тыча ногтиком.
Отец объехал все барахолки и перелопатил все ебэи, но такой красоты в комплекте, конечно же не нашёл, а собрал Ваньке огромную коробку, всего, что можно было скручивать, паять и подключать к этому всему электричество. Ванька долго осматривал эту гору катушек, схем, деталей в промасленных бумажках, набор для паяния и дорогущий промышленный фен, сказал «хорошо» и отвернулся.
Десятый год своей жизни Ванька паял. Он сидел сутками в облачках дыма, маленькими пальчиками в ожогах складывая одному ему известную последовательность деталей. Со стороны это выглядело затянувшейся блажью дурачка, да наверное так оно и было, так как никакого практического результата это занятие не приносило, да никто и не ждал. Просто всех всё устраивало и слава богу.
Ещё Ванька писал стихи. Иногда он молча протягивал Денису очередную бумажку с каракулями, расположенными по мере возможности в столбики. Денис читал эти детские, дурацкие стишочки и, в зависимости от настроения – хвалил Ваньку, или просто не говорил ничего. Ванька же не обращал на реакцию Дениса вообще никакого внимания. Просто иногда протягивал очередную бумажку и говорил «На». Стихи были обычными стихами ребёнка про маму и папу, про речку, солнышко и птичку. Если читать эти стихи и одновременно поглядывать на их автора, скрюченного девятилетнего уродца, бесцельно паяющего очередную бессмысленную схему, то потом трудно было уснуть, поэтому Денис читал или не читал их у себя в комнате. Больше, впрочем – не читал… Не хотел лишний раз жалеть брата и тем самым переставать ждать того, чего он ждал…
То, чего он ждал, случилось сегодня...
…Денис без стука толкнул дверь в комнату брата. Он знал, что тот не любит, когда к нему врываются без предупреждения, но не мог отказать себе в этой маленькой пакости. Ванька даже не взглянул в его сторону, продолжая наматывать на подкову магнита медную проволоку и с каждым витком что-то бормоча.
Денис был в плохом настроении, в школе проблемы, и в компании от него уже отворачиваются, не таясь. А всё из-за этого маленького убл… ..нет, это слово он ещё не произнесёт, даже про себя. Нет. Рано ещё. Или поздно уже.
Денис подошёл и прислушался. Ванька старательно, насколько позволяли скрюченные пальчики, мотал проволоку виток за витком, монотонно приговаривая: «Чем больше проволоки, тем больше времени в запасе…» Глаза его были где-то внутри лба, и вообще это всё походило на какую-то идиотскую медитацию. Денис забыл, зачем пришёл и повернулся, что бы уйти. Монотонное Ванькино бормотание прекратилось, и он явственно и чётко сказал: «На». Денис протянул руку и взял очередной исписанный клочок бумаги. Ванька опять стал пережёвывать свою мантру про проволоку, Денис машинально сунул бумажку в карман и вышел.
Ночью Ванька умер. Утром он л(продолжение в комментариях)
Депрессия в одиночестве.
Это лето я провел просто очень классно. Я много где был: в Праге, в Крыму, в Москве. Мы очень хорошо проводили время с друзьями: раза 3 ходили в поход на 3 дня каждый. Но как известно, во всех хороших историях есть одно "Но".
Подошел конец лета и я поступил на 2 курс в своём колледже, а мои друзья - люди, с которыми я проводил абсолютно ВСЁ своё время поступили в институты и через пару дней я останусь один.
Мы все ходили в один танцевальный кружок. Каждый из нас занимался танцами БОЛЕЕ 10 лет. Каждое лето мы ездили выступать за границу и побывали ПРАКТИЧЕСКИ во всей Европе. Вы и представить не можете, как мы привязаны друг к другу.
Вчера у нас было последнее наше выступление в нашем составе. Даже наш руководитель сказала, что такого состава, как был у нас не было и не будет. Так вот, после выступления я не сразу осознал, что я последний раз выступаю на сцене с этими людьми. Когда я приехал домой, я включил фотографии нашего коллектива и просто расплакался. Я вспомнил, сколько всего хорошего было за это время. Мой лучший друг и девушка, которая мне безумно нравится тоже танцевали вместе с нами и они тоже поступили и уедут через пару дней. Я не представляю, как пережить это, не представляю, что будет дальше. Я безумно буду скучать за всеми моими друзьями, за моим коллективом, за старым составом.
Подошел конец лета и я поступил на 2 курс в своём колледже, а мои друзья - люди, с которыми я проводил абсолютно ВСЁ своё время поступили в институты и через пару дней я останусь один.
Мы все ходили в один танцевальный кружок. Каждый из нас занимался танцами БОЛЕЕ 10 лет. Каждое лето мы ездили выступать за границу и побывали ПРАКТИЧЕСКИ во всей Европе. Вы и представить не можете, как мы привязаны друг к другу.
Вчера у нас было последнее наше выступление в нашем составе. Даже наш руководитель сказала, что такого состава, как был у нас не было и не будет. Так вот, после выступления я не сразу осознал, что я последний раз выступаю на сцене с этими людьми. Когда я приехал домой, я включил фотографии нашего коллектива и просто расплакался. Я вспомнил, сколько всего хорошего было за это время. Мой лучший друг и девушка, которая мне безумно нравится тоже танцевали вместе с нами и они тоже поступили и уедут через пару дней. Я не представляю, как пережить это, не представляю, что будет дальше. Я безумно буду скучать за всеми моими друзьями, за моим коллективом, за старым составом.
Просто размышления
Рейтинга не жалко... просто выскажу то, что на душе.
Вот есть мысль, что когда мы теряем близких людей, то плачем из эгоистических побуждений. Из жалости к себе. Мол, нас оставили и все такое.
Согласен с этой мыслью лишь отчасти. Когда нас оставляет человек, на чьих руках ты рос, кто пеленал тебя в младенчестве, одевал в садик, в школу, кормил вкусной едой и т.д., мы плачем истерично, навзрыд, всхлипывая, как маленькие дети, которых оставили. Вот если смоделировать ситуацию, при которой мать оставляет маленького ребенка где-то, против своей воли, и при этом ребенок будет прекрасно осознавать происходящее, что его любят, но оставляют одного. Навсегда. Посмотрите на его реакцию. А потом посмотрите на реакцию 40-летней женщины, которая потеряла мать. Или 23-летнего парня (когда он уверен, что его никто не видит), которого эта же женщина тоже растила с самого детства. Реакции этого ребенка и упомянутых людей будут идентичны. Это реакция ребенка, которого оставили навсегда. Та же реакция у девушки, которую внезапно бросил любимый парень, когда ее разрывает на куски от самой мысли о том, что он больше не будет с ней. Когда в ее голове он умирает для нее, как парень, и рождается для нее, как бывший.
Это не реакция эгоиста. Это -- реакция расставания. Так уж устроен человек, что он будет тосковать по чему-то, или кому-то, дорогому лично для него, и чем ярче будет осознание того, что так, как раньше, больше не будет -- провоцирует лишь более сильную боль.
Наверное, вышенаписанное можно назвать эмоциональным бредом... потому что так оно и есть. Так что минусуйте на здоровье. Просто мне не с кем поделиться этими мыслями, кроме как с клавиатурой и монитором.
Всем добра и печенек.
И цените своих близких. Ведь вы не знаете, сколько вам еще суждено быть вместе.
Вот есть мысль, что когда мы теряем близких людей, то плачем из эгоистических побуждений. Из жалости к себе. Мол, нас оставили и все такое.
Согласен с этой мыслью лишь отчасти. Когда нас оставляет человек, на чьих руках ты рос, кто пеленал тебя в младенчестве, одевал в садик, в школу, кормил вкусной едой и т.д., мы плачем истерично, навзрыд, всхлипывая, как маленькие дети, которых оставили. Вот если смоделировать ситуацию, при которой мать оставляет маленького ребенка где-то, против своей воли, и при этом ребенок будет прекрасно осознавать происходящее, что его любят, но оставляют одного. Навсегда. Посмотрите на его реакцию. А потом посмотрите на реакцию 40-летней женщины, которая потеряла мать. Или 23-летнего парня (когда он уверен, что его никто не видит), которого эта же женщина тоже растила с самого детства. Реакции этого ребенка и упомянутых людей будут идентичны. Это реакция ребенка, которого оставили навсегда. Та же реакция у девушки, которую внезапно бросил любимый парень, когда ее разрывает на куски от самой мысли о том, что он больше не будет с ней. Когда в ее голове он умирает для нее, как парень, и рождается для нее, как бывший.
Это не реакция эгоиста. Это -- реакция расставания. Так уж устроен человек, что он будет тосковать по чему-то, или кому-то, дорогому лично для него, и чем ярче будет осознание того, что так, как раньше, больше не будет -- провоцирует лишь более сильную боль.
Наверное, вышенаписанное можно назвать эмоциональным бредом... потому что так оно и есть. Так что минусуйте на здоровье. Просто мне не с кем поделиться этими мыслями, кроме как с клавиатурой и монитором.
Всем добра и печенек.
И цените своих близких. Ведь вы не знаете, сколько вам еще суждено быть вместе.
Хорошо, когда рядом есть кто-то.
Сегодня ночью со мной произошла история, которая заставила меня задуматься.
Мой муж работает в ночную смену, а так как я потеряла ключ, он звонит мне, чтобы я открыла дверь.
Проснулась я от звонка в домофон, сонная пошла открывать. Но, как оказалось позднее, собака не дотерпела и сделала лужу в коридоре.
Финал, я думаю, предсказуем- поскользнувшись на луже, я ударилась коленной чашечкой (а колени у меня и без того больные) об угол тумбочки и упала. Боль была такой, что я не могла подняться. Звонит домофон, из комнаты звонит телефон, а я не могу даже встать!
Кое-как поднявшись, я открыла чертову дверь, и упала обратно. ТАКОЙ боли я еще не испытывала. Когда муж зашел в квартиру, он отнес меня до кровати и принес из морозилки лед.
На колене огромный синяк и ссадина, оно опухло и при ходьбе доставляет сильную боль.
Это я к чему? Плохо, когда никого нет рядом, и некому оказать помощь. Цените близких, берегите себя.
Прошу прощения за сумбур.
Мой муж работает в ночную смену, а так как я потеряла ключ, он звонит мне, чтобы я открыла дверь.
Проснулась я от звонка в домофон, сонная пошла открывать. Но, как оказалось позднее, собака не дотерпела и сделала лужу в коридоре.
Финал, я думаю, предсказуем- поскользнувшись на луже, я ударилась коленной чашечкой (а колени у меня и без того больные) об угол тумбочки и упала. Боль была такой, что я не могла подняться. Звонит домофон, из комнаты звонит телефон, а я не могу даже встать!
Кое-как поднявшись, я открыла чертову дверь, и упала обратно. ТАКОЙ боли я еще не испытывала. Когда муж зашел в квартиру, он отнес меня до кровати и принес из морозилки лед.
На колене огромный синяк и ссадина, оно опухло и при ходьбе доставляет сильную боль.
Это я к чему? Плохо, когда никого нет рядом, и некому оказать помощь. Цените близких, берегите себя.
Прошу прощения за сумбур.
Помни об этом.
Берегите ваших близких.
Держитесь за них как можно крепче и не пускайте все на самотек.
Это те люди которые в любой момент подадут вам руку и помогут подняться и не упасть.
Однажды вы поймете что друзья уже совсем не друзья и просто бросили вас из-за ненадобности.
Близкие всегда будут рядом.
Поверьте,даже если их уже и нет с нами-они рядом.
И всегда были с вами.
Просто в какой-то момент вы перестали это чувствовать и сами отдаляться от них.
Любите их и проживайте каждым день с улыбкой на их лицах.
Ведь это может быть и последний день.
Говорите что любите и будьте любимыми.
Храните то тепло которое живет в их душах.
Держитесь за них как можно крепче и не пускайте все на самотек.
Это те люди которые в любой момент подадут вам руку и помогут подняться и не упасть.
Однажды вы поймете что друзья уже совсем не друзья и просто бросили вас из-за ненадобности.
Близкие всегда будут рядом.
Поверьте,даже если их уже и нет с нами-они рядом.
И всегда были с вами.
Просто в какой-то момент вы перестали это чувствовать и сами отдаляться от них.
Любите их и проживайте каждым день с улыбкой на их лицах.
Ведь это может быть и последний день.
Говорите что любите и будьте любимыми.
Храните то тепло которое живет в их душах.