Если бы Фет написал свое имя шрифтом «Пушкин»

5 декабря — День рождения замечательных русских поэтов Федора Тютчева и Афанасия Фета. Два имени, две судьбы... У каждого из этих поэтов неповторимый художественный мир. И главное различие между ними в том, что Фет — именно «чистый лирик», далёкий от повседневной реальности, его стихи посвящены почти исключительно любви и природе. А вот в творчестве Тютчева огромное место занимают стихи на злободневные политические темы.

«Хрупкость человеческой жизни, — писал Тютчев, — единственная вещь на земле, которой никакие фразы и напыщенные рассуждения не в состоянии преувеличить». 5 декабря 1803 года, родился Фёдор Тютчев. Поэт ночных откровений, космических пейзажей и небесных бездн. Афанасий Фет, назвавший Тютчева «одним из величайших лириков, существовавших на Земле», родился в этот же самый день 17 лет спустя, 5 декабря 1820 года.

Их имена часто произносят рядом, находя созвучие в их стихах. «Всё торжество гения, не вмещённое Тютчевым, вместил Фет», — утверждал Александр Блок.

Фет к Тютчеву, судя по его воспоминаниям, относился с обожанием. Тютчев же по скромности своей комплиментов Фета стеснялся, но отвечал ему тем же. В 1859 году Фет написал статью «О стихотворениях Тютчева». Это был отзыв на поэтический сборник Тютчева 1854 года. «Поэтическая сила, т. е. зоркость г. Тютчева — изумительна». [3]

Первые опыты Тютчева являются попытками удержать монументальные формы «догматической поэмы» и «философского послания». Но монументальные формы XVIII века разлагались давно, и уже державинская поэзия есть разложение их. Тютчев пытается найти выход в меньших (и младших) жанрах — в послании пушкинского стиля (послание к А. В. Шереметеву), в песне в духе Раича, по недолго на этих паллиативах задерживается: слишком сильна в нем струя, идущая от монументального стиля XVIII века. И Тютчев находит этот выход в художественной форме фрагмента.

Все современные критики отмечают краткость его стихотворений: «Все эти стихотворения очень коротки, а между тем ни к одному из них решительно нечего прибавить» (Некрасов); «Самые короткие стихотворения г. Тютчева почти всегда самые удачные» (Тургенев). Фрагмент как художественная форма был осознан на Западе главным образом романтиками и канонизован Гейне. Если сравнить некоторые произведения Уланда и Ю. Кернера с тютчевскими фрагментами, связь станет вполне ясна.

Нет дня, чтобы душа не ныла,

Не изнывала б о былом,

Искала слов, не находила,

И сохла, сохла с каждым днем, —

Как тот, кто жгучею тоскою

Томился по краю родном

И вдруг узнал бы, что волною

Он схоронен на дне морском.

+++

Как ни тяжел последний час —

Та непонятная для нас

Истома смертного страданья, —

Но для души еше страшней

Следить, как вымирают в ней

Все лучшие воспоминанья...

Найдя на Западе форму фрагмента, найдя тематический материал «оттенков» натурфилософии, новую литературную «мифологию», о которой писал Раич, Тютчев разложил монументальную форму XVIII века. Одной из причин непонимания современников была и эта форма фрагмента, не канонизованная, почти внелитературная. Ее узаконяет и вводит в круг литературы уже Фет. [4]

Фет был прежде всего поэтом, и ему как человеку слова мало было поднять из руин свою биографию. Это достижение еще должно было стать фактом литературы. За два года до смерти Фет издает «Мои воспоминания» (М., 1890). Он решил объяснить потомкам, кто в русской литературе был настоящим помещиком, а кто — так, проездом из Буживаля в Париж.

Так, по Фету, выходило, что Лев Толстой занимался своими крестьянами и усадьбой от избытка энергии. Вот было у 29-летнего графа увлечение гимнастикой: ходил он в фитнес-центр в Москве на Покровке; потом переехал в Ясную Поляну и турник с собой привез, но на деревенском воздухе этого оказалось мало, так Толстой еще и школу для крестьянских детей завел. Конечно, Лев Толстой был крупнейшим авторитетом уже в конце 80-х, и Фет ошибок в управлении Ясной Поляной благоразумно не касался. Зато Тургеневу досталось по полной: тот в русской деревенской жизни вообще ничего не понимал. Как и Алексей Константинович Толстой, не умевший распорядиться заготовкой сена.

Увлекшись сатирой на бесхозяйственность соседей, Фет и выдал себя с головой. Великий русский лирик немецкого происхождения не почувствовал, что столбовому дворянину не пристало быть хозяйственным. Севооборот, рачительное лесоводство, почем четверть овса у борисовских — все это удел мелкопоместных и вдов, выводящих в люди по пять человек детей. Коренной русский литератор на вопрос, сколько стоит левая пристяжная, отвечает: «Я этого совершенно не знаю, так как хозяйством решительно не занимаюсь» (эпизод с А. К. Толстым, описанный Фетом). Сельская предприимчивость Фета фактически ввела его в круг крупных землевладельцев. Но из попытки закрепиться в этом кругу идеологически поначалу ничего не получилось. Писалось «как-то раз мы с соседом моим Львом Толстым», а вышло «как я стал русским помещиком, еще и получше Тургенева». Старому русскому барину срочно требовались другие воспоминания.

И Фет их написал. «Ранние годы моей жизни» вышли в 1893 году, уже после смерти автора. Читать этот текст невозможно. «В числе ближайших соседей было в селе Подбелевце семейство Мансуровых с почтенным стариком Михайлом Николаевичем во главе. От времени до времени старик приезжал к нам на дрожках, запряженных парою добрых гнедо-пегих лошадей. Старик, очевидно, передал заведывание хозяйством в руки старшего сына Дмитрия Михайловича, который по временам тоже приезжал к нам в гости и нередко с двумя сестрами смолянками: Анной и Варварой Михайловнами...» — и так 200 страниц, без фабулы, без характеров, без развития внутреннего мира рассказчика, без композиции.

Стоит открыть любое стихотворение Фета конца 1880-х годов, чтобы убедиться: старик все это прекрасно умел. Но в «Ранних годах» Фет как бы утверждает: «Это вам не литература, это документ, факсимиле, какие могут быть вопросы к стилистическим красотам факта?» Фет свидетельствовал: какую бы злую шутку ни сыграла с ним судьба в молодости, в детстве он уже был там, где положено быть всякому порядочному русскому писателю, — в родовом имении, среди скучающей дворни, чудаковатых соседей, домашних солений и разговоров об урожае, о вине. Постройку собственной биографии коренного русского землевладельца Афанасий Фет завершил тем, что сам себе выписал разрешение на строительство. [5]

Автор: Алексей Александрович Морозов

Интересно? Еще можно почитать

1) Напрасный труд — нет, их не вразумишь,
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация — для них фетиш.
Но недоступна им её идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В её глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.

Этот и еще 97 материалов VIKENT.RU по теме Стихотворения

2) Видео: Творческие стратегии А.С. Пушкина. Зрелость.

3) Опубликована онлайн-лекция VIKENT.RU № 299 с говорящим названием: СМЫСЛ ЖИЗНИ: ГЛУПЫЯ ЗАВЕЩАНИЯ выдающихся (!) ЛИЧНОСТЕЙ

Источники

Тютчев Фёдор Иванович на портале VIKENT.RU https://vikent.ru/author/159/

Фет Афанасий Афанасьевич на портале VIKENT.RU https://vikent.ru/author/891/

Тютчев и Фет ... Два имени ... Две судьбы ... https://mariel-98.livejournal.com/1796053.html

Ю. Н. Тынянов. ВОПРОС О ТЮТЧЕВЕ http://www.philology.ru/literature2/tynyanov-77d.htm

Девелопер Афанасий Фет https://www.kommersant.ru/doc/3276491

Когда Афанасию Фету было 14 лет, епархиальное начальство лишило его дворянства за то, что родители повенчались уже после его рождения. Это лишило его наследства и титула, однако наградило целью в жизни: снова стать дворянином.

Здесь Фету крупно не везло. Закончив словесное отделение философского факультета Московского университета, он решил вернуть дворянский титул через карьеру в армии (достаточно было получить первый офицерский чин). Через год службы его произвели в офицеры, но как назло в том же году вышел закон, по которому дворянство можно было получить только со второго офицерского чина.

Фет не сдался и пошел служить дальше - до майора. Через 11 лет службы, в 1856 году, незадолго до производства Афанасия Афанасьевича в чин майора, был издан еще один указ, по которому потомственное дворянство, к которому так стремился поэт, давал лишь чин полковника.

И только в 1873 году, когда Фету уже было 53 года, поэту наконец вернули дворянство. А ведь он еще стихи успевал между этим писать! Так что если ты жалуешься и говоришь, что в каком-то деле тебе не везет, то знай - где-то на небе в этот момент едко ухмыляется Фет.