Когда я только стал почтальоном, ко мне подошел начштаба, протянул какой-то каталог,

листок бумаги и сказал:

-На листке выписаны издания, обязательные к подписке. Но вот тебе каталог "СоюзПечати",

походи, поспрашивай народ, может, кто-то что-то выпишет, оформляй подписку, это в

обязанностях почтальона. Подписку можно на сколько угодно месяцев, максимум до следующего лета.

Я походил, поспрашивал, не, никто ничего (но это пока, потом-то разошлись) выписывать не хотел. Ну и ладно. Сам решил посмотреть каталог. И выписал себе журнал, а точнее - альманах "Проблемы Дальнего Востока". Не то чтобы меня сильно интересовали "проблемы Дальнего Востока", но когда-то я сидел в библиотеке, и в журнале "Наука и Жизнь" прочел хорошую статью, в первоисточниках стояло название этого журнала.

Журнал оказался неплохим. В одном из номеров была интересная статья. Называлась она "Лунгомпа". Она описывала тибетских и буддистских скороходов-почтальонов. За неимением средств быстрой доставки крупных сообщений и небольших грузов, которые птица перенести не могла, была "школа" скороходов, которые это все быстро доставляли. Почтальоны! (это же как раз про меня) Быстрый бег!(это тоже негде взять). Я загорелся. В статье были описаны принципы подготовки таких скороходов - понятно, что вегетарианская пища ( солдатская почти ничем не отличалась, подходит), тренировки с гирями-утяжелителями (сделаем), переход в транс (ну, постараемся). Техника считалась утраченной.

Что-то вроде бега с препятствиями на гражданке я осваивал. Использовали мы это для того, чтобы добежать через толпы народа и разные препятствия до вот-вот отправляющегося автобуса (а следующий - через пол-часа или час!), достаточно было кому-нибудь из друзей крикнуть "Атака!" и мы бежали, скакали, прыгали, подлазили под препятствия (теперь это называется "паркур"). Иногда, при беге по прямой, даже в горку, как-бы "на цыпочках", было, было ощущение полета , причем при очень быстром беге, именно такое, какое описывала статья про "лунгомпа". Значит, этого можно добиться осознанно.

Итак, что же нужно? Нужен "легкий шаг". Да-да, тот самый шаг, которым тибетские монахи должны были бегать по плавающим в воде бревнам. Ну и где ж я в армейском парке возьму резервуар с водой? Пожарный водоем? И как заполнить его бревнами? Никак. Но,  оказывается, кроме бревен, было другое, якобы аналогичное упражнение. Это не из статьи, это я читал в другой книге. Физически можно доказать идентичность этих упражнений.

Нужно было поставить небольшие пеньки - чурочки "диаметром с ладонь и высотою в 15-20 см" на расстояние быстрого шага на ровную поверхность, и бежать по ним так, чтобы они не опрокидывались. Так, с чурочками попроще. Как раз на этой неделе расчищали разбраковку, спилили и попилили на чурки несколько берез. Эти чурки как раз подходили для моих опытов, я рассчитал, сколько я могу сделать огромных шагов по токарке. Оказалось 6, каждый шаг по 1.5 метра, в длину токарка была 10 метров). В два захода затащил в токарку нужного размера отобранные чурки, на вопросы нахрена мне чурки, сказал, что киянкой железо по ним править (собственно, остальные использовали эти чурки именно так). Расставил я их в токарке, решил

попробовать и... Конечно же, первый раз навернулся. Ладно. Идем дальше.

С вегетарианской пищей разобрался просто. Стал менять мясные блюда на каши. Да, на меня смотрели, как на идиота, когда я начал менять котлеты, азу и рыбу на каши и салаты. В столовой повара смотрели на мою одну выглаженую полосу на спине, потом на спины тех, с кем я менялся пищей:

-Мою котлету ему пожалуйста, а его кашу - мне.

В недоумении смотрели на более старший наш призыв, но те показывали, не с ним все нормально, никто его не чморит, крутили пальцем у виска - просто он идиот такой, ну что ж сделаешь. Чтобы больше не шокировать поваров, менялся уже на столе. И даже очередь выстроилась из тех, кто менял свой салат-кашу на мою котлету, чуть ли не с записью. Ну и ладно. Тем более, что некоторые виды каш мне нравились. Например, пшено с горохом. Да, если были в столовой яйца - я ими не делился, хоть какое-то поступление белка мне было нужно, как и маслом. Это единственное мое отступление от вегетарианской диеты. Ну и перестал жрать булочки со сметаной, которые раньше покупал, идя с почты.

Концентрация и транс. За неимением "всяких экзотических курений" был выбран рогоз, в просторечии именуемый "камыш". Как-то, чтобы разнообразить вид токарки, я сорвал несколько вполне красивых и больших рогозин, и теперь они пригодятся, к тому же подсохли.

Гири на ноги. Это было самое простое. Когда зимой 1991 года я только принимал токарку, ст.л. Червяков вместе с зампотехом привезли мне тележку инструментального лома. Это были метчики и плашки огромных размеров, как в дюймовой, так и в метрической системе, для труб, механизмов и прочего. Какое время их собирали - не знаю. Наверное от самого момента изобретения метчиков и плашек, столько их было, и в разной кондиции. Я их рассортировал, но было очень много сломанного инструмента. Его никуда не сдавали, и он лежал в ящике в дальнем углу токарки. Нашел в парке мешковину, у Хабиба в его аккумуляторной взвесил две партии ломанных плашек по 6 кг(надо было видеть округлившиеся глаза Хабиба, он у меня все спрашивал, зачем я взвешиваю плашки) на пружинных весах, закинул их в две мешковины и перед тренировкой "приматывал" эти мешковины к ногам негодными медными трубками систем охлаждения ЗиЛ-131. Позже подкидывал по 1-2 плашки в мешок для увеличения веса. Занимался я в рабочем комбезе, в сапогах, "без отрыва от производства", так сказать.

Итак, концентрация. Место было выбрано хорошо. На столе-верстаке из МТОшки. В дырки от разного снятого оборудования отлично вставлялся рогоз, я его запалил, сел в позе лотоса прямо в сапогах на стол, закрыл глаза.

-Ничего не происходит, все в порядке, ничего не происходит, все в порядке,-повторял я просебя, и тут в токарку вошел ст.л. Червяков.

-Такойтов! Такойтов!! Твою ж мать, что происходит!!?

-Ничего не происходит, все в порядке,-думал я про себя.

-Это чтож за пиздец такой, а!!- Червяков тряс меня за плечо.

-Ладно,-сказал Червяков и вышел. Еще минуту я посидел, затушил рогоз, оставил проветриваться токарку открытой дверью и побежал искать Червякова, который уже шел в

мою сторону вместе с зампотехом.

-Вы меня искали, товарищ старший лейтенант!?

-Это что такое, Такойтов, я захожу, Вы в дыму, не реагируете?!

-Да я отдохнуть присел, товарищ старший лейтенант, а тут Вы!

-Чтобы больше такого не повторялось, ясно!?

-Так точно.

"Чтобы такого больше не повторялось", я сделал специальный съемный замочный завес, и когда собирался помедитировать, моя токарка выглядела снаружи как закрытая, типа куда-то ушел, на самом деле она была открыта, просто дверную ручку я перегораживал щеткой - шваброй (обязательный атрибут всех токарок, металлическую стружку с пола сгребать в конце рабочего дня), а снаружи как-бы висел замок. Потом я проветривал.

Гири. С "гирями" было проще, но поначалу меня "пошатывало", пришлось махать ногами с привязанными к ним мешковинами с плашками, держась за верстак МТОшки, как за танцевальный "станок". Посвящал я этому не более 15-20 минут в день на каждую ногу, при наличии времени. Но потом ходил с привязанными к ногам мешками, в которых глухо звякали плашки, высоко поднимая ноги.

И как-то за этим делом меня застал зампотех. Вообще-то я ожидал его после обеда, детали я все выточил, но он зашел до. Я как раз в этот момент ходил по токарке, размахивая вперед - назад ногами, с привязанными к ним мешками с плашками.

-Это что такое, Такойтов, еб твою дивизию?

-Да вот, с утяжелителями занимаюсь, товарищ подполковник, к строевой готовлюсь.

-Зачем это?

-Нога как пушинка становится.

-Ты это, "пушинка", детали сделал?

-Так точно, вот они, в коробочке.- я подошел к готовой продукции, гремя плашками в мешковинах. Зампотех взял коробочку с деталями, штангенциркулем проверил размеры.

-Ты вот что, "пушинка", в нужное время занимайся. Понятно!? И мешки эти свои сними!

-Так точно.

-Всё.- зампотех пошел к выходу и пробормотал:-"Строевой? странно.."

Так, чурки. Да, синяков я набил немало. В токарке бывало и масло разлито, и эмульсия, и, хотя это немедленно стиралось мною ветошью или при уборке рабочего места вечером - периодически из столярки приносил стружку, сыпал ее на пол и сметал -  я иногда поскальзывался, и падал. Но, так как я тренировался одетый в форму, сапоги, а поверх всего этого был мой рабочий комбинезон, падения ощущались не сильными. И, через месяц тренировки, у меня впервые получилось пробежать в сапогах по чуркам, их не уронив. Случайно. А как-то раз я пробежал "намеренно", и это получилось. Правда, в тот момент, когда я начинал бежать, открылась дверь (забыл перегородить щеткой), и в токарку зашел ст.л. Червяков с Жекой Катушкиным. В момент начала бега они зашли, а к концу, когда я "подбегал" к ним и фрезерному станку, не уронив ни одной чурки, они стояли с открытыми ртами. Ничего мне не сказали, я быстренько отпинал по углам чурки, и мы начали делать то, зачем они пришли.

В октябре, был у нас зачет по бегу. Ну, на-старт-внимание-марш. Я был слегка подуставшим,

зачет проходил уже после рабочего дня, весь день на ногах в токарке. Я решил смухлевать,

бежать так, как пытался научиться. Расслабился, и побежал.

Итак, как это выглядит. Вы должны быть расслаблены(верх), спина ровно, руки расслаблены,

болтаются вдоль корпуса в такт ногам, ноги прямые, как будто бегут ходули (это ОЧЕНЬ важно), приземляться и отталкиваться вы должны прямой ногой с вытянутым носком,

равномерный шаг, без ускорений и торможений, если нужно поворачивать, чуть снижаете

амплитуду, можно проходить поворот по более длинной траектории, работают только ноги

и ягодичные мышцы, от земли отталкиваетесь кончиками подошвы или пальцев. В поворотах

тело надо держать под углом, физика никуда не делась.

Раз-два-раз-два, асфальт летел подо мной, я касался его только кончиками сапог, раз-два-раз-два, какая-то фигура впереди, солнце светит, лица не разобрать. Лять!

-Стойте, сержант!,-я налетел на руку. Подполковник-танкист с рембазы. Его развернуло, он чуть не упал, а я пролетел еще метров десять по инерции. Зачет сдавали и авторембат и танковый рембат, а подполковник ходил проверял, чтобы не срезали путь.

-Вы чем сейчас занимаетесь?-вкрадчиво спросил подполковник, подходя ко мне и потирая руку. Вмазался я в нее мощно.

-Сдаем зачет по бегу.

-Вы как-то странно бежите, товарищ младший сержант.- Подполковник подошел и с опасливым подозрением смотрел на меня.

-Я бы сказал, не по-русски как-то. И с открытыми глазами. Вы употребляли что-нибудь?

-Нет, а что я мог употреблять?- говорю.

-Взгляд у вас был какой-то отсутствующий, вы будто обкурились чего. И даже не прищурились, хотя бежите на солнце?

Ну я не буду объяснять, что для тренировки немигающего взгляда, который может долго

выдерживать направленный в глаза свет, по специальному упражнению комплекса "цинь-на"

я по утрам смотрел на солнце, а по наставлениям "лунгомпа" нужно концентрироваться на

каком-то объекте, все вместе давало немигающий расфокусированный взгляд, при этом я видел, что происходит вокруг на 180 градусов.

-Бегу я так, ну что сделаешь.

-Странно. Вас не учили, как надо бежать? Локти согнуть, вот так (он согнул мне локти), спину вперед (хлопок по спине), колени сгибать. Бегом марш!

Я побежал "как обычно", но как только понял, что вышел из его поля зрения, перешел на то, что считал нужным. Нет, не получается, одна ругань и маты в голове, сконцентрироваться не удается. Но я все равно добежал нормально, хотя и не так, как хотел, потому что периодически приходилось переходить на обычный бег - подполковник был на дистанции. В этот раз не получилось, но зато я "ощутил", что могу.

Прошел месяц-полтора.

В начале декабря 1991 подозвали меня к себе старый и новый начальники штаба. Старый начальник штаба уволился, но нужна была его подпись, его срочно вызвали в казарму из-за какой-то возни с парнем, который уехал в отпуск во Владивосток, и из-за каких-то действий комендатуры Владивостокского гарнизона парень из отпуска вовремя не вернулся. Документы делали задним числом, прежний начальник штаба о чем-то долго думал, пока его упрашивали подписать. Но офицеры решили солдата выручить. Комендатура Владивостока была невменяема, то-ли решили, что он "за границей" служил (Союз развалился, мы служили в "другой стране"), то-ли еще что. Солдат не смог улететь, зарегистрировался как положено, в комендатуре, там его признали дезертиром, и нужно было срочно доставить опечатанный сургучом пакет с документами, о том что он не дезертир, на почту, откуда пакет поедет

в столицу республики, а оттуда самолетом - во Владивосток. Парень за свой косяк, после возвращения, отсидел 5 суток на гауптвахте, но не стал "дезертиром".

Машина фельдъегерской связи отходила от почты через 10 минут, а от казармы, где собрались офицеры, обсуждали и подписывали документы, до почты было около двух километров (точнее, 2км 200 м, уже сейчас измерено яндекс-картами).

-Беги как можно быстрее!-крикнул мне вслед начальник штаба Гончаров, машину не дали,

УАЗ комбата был в ремонте, а возни с грузовыми было на пол-часа.

Пакет я запихнул за ПШ, застегнул танковый жилет (был у меня такой, купил на рынке) и побежал. Расслабить верх, руки в такт ногам. Раз-два-раз-два. Кончики сапог взламывали образовавшуюся наледь - вчера был снег, потом оттепель, а сегодня уже -20, дорогу покрыла корка льда, какие-то военные еле-еле шли по дороге, поскальзываясь и съезжая к бордюру. Это лейтенант и прапорщик танкового рембата. Пролетая мимо, отдал честь. Дороги еще не расчистили. Раз-два-раз-два-раз-два. У поворота возле нашего парка пришлось снизить амплитуду и использовать небольшой бруствер, образованный выдавленным с дороги и застывшем на морозе снегом. Иначе бы впечатался в забор нашего парка. Раз-два-раз-два-раз-два.

Я не бежал, я летел, морозного воздуха не было, был просто какой-то ветерок. В танковом жилете бежать легко и приятно, не холодно. Неужели -20? Да, я же сам посмотрел на градуснике в казарме. Раз-два-раз-два. Сапоги дробили наледь. Вот уже и военный городок, редкие пешеходы, наледи нету, под тротуаром - теплотрасса. Чуть меняем траекторию, пешеходов огибаем, раз-два-раз-два. Подбегая к почте замедлился и глянул на часы. Прошло 5 минут, с секундами, а я даже не запыхался, не вспотел. Успел. Почтовый работник принял у меня пакет, записала в журнал,дала мне квитанцию, что от такой-то части поступил пакет в такой-то адрес во столько-то.  Отдала пакет ожидавшему фельдъегерю, тот сразу ушел.

Я попросил телефон, позвонил по определенному номеру в часть.

-Говорит Такойтов, всё, пакет доставил!

-Уже!? Отлично!

-Да, квитанция у меня.

Назад я шел 40 минут. Было скользко. Шел и думал: Нет, это неправда, не верю, это не я,

я так не могу, не умею бегать, я никогда ТАК не бегал!

Но это было оно. Лунгомпа.

Служил я под Балашихой, поселок Северный. Дело было летом. Служба моя проходила в основном на КПП. Утром зам по тылу дзинь-дзинь в дверь...

- Тов. Полковник за время моего дежурства происшествий не случилось...

- Никто ни сдох, ни сбежал

- Никак нет

- Удивительно...

И так каждое утро один и тот же разговор, а вот вечером, я тайком катался на велосипеде, который оставлял один из майоров около КПП. Просто катался или за делом. В 5 минутах езды был ларек, где можно было прикупить сладкого хавчика и алко продукцию.

И вот как-то заступил в наряд, приходит "дедушка", говорит ДР у меня сегодня, сгоняй купи сникерсов и коктельчиков. Ок, говорю, через час все улягутся и поеду.

Наступила тьма, сел на велик, покатил, звезды горят на небе, сосны вокруг, воздух свежий, лето, до дембеля 1,5 месяца (я был деревянный дед), качу качу, педали кручу, красота...

Доехал, припарковал вел и пошел закупаться, вышло два огромных пакета..

И тут появляются два тела в гражданском, тычут удостоверением, патрульным...

-Ты кто солдатик? Увольнительная и что в пакетах?

- Солдат я говорю, вот везу гостинцы на ДР дедушке..

- документы есть?

- нет

- ну поехали с нами...

В этот момент в глазах уже проплывают картинки из фильма про "Дисбат", который в учебке показывали...

- Не губите говорю, ребят, так и так служить 1,5 месяца осталось..

- Нет, поехали и все...

Надо признаться, что нарушение мое суровое, я это только в этот момент осознал, минут 10 с ними общался, приводил разные доводы, не врал, говорил как есть, ничего не помогало, уже один их них берет меня за шкирку..

- Пошли солдатик...

-Классная у тебя майка - говорю, ему - Я тоже люблю Будду..

Майка была черная такая с белыми буквами Будда Бар

- У тебя две минуты, чтоб съебаться отсюда, - отвечает он.

Я галопом к велосипеду, пакеты рвутся, а я педали кручу и кручу....

Звезды, ночь...Я тоже люблю Будду...

Однажды в конце марта 1991 года стоял я дежурным по парку. Вышел покурить за КПП,

смотрю - топает наш узбек-"Кавалерист"(ноги у него "колесом" были), с пакетом писем. Он был дембелем, однако служил "как все", любимым его занятием было сидеть на КПП и слушать группу "Мираж" на собственном магнитофоне, который он, уволившись, забрал.Хотя я предлагал его выкупить. Но эта вещь была ему дорога, всю службу с ним была.

-Слушай,-говорю,- а ты не в штаб гарнизона ходишь за письмами?

-Нет, в город.

-И что, так каждый день?

-Ну, может каждый, может через день, по-свободе. Не в сам город, но в военный городок (он от нас неподалеку), там почтовое отделение ближайших частей.

В город! В рабочее время! Это ж почти увольнение! Так, думаю, такой ништяк упускать нельзя.

-Ты ж увольняешься летом? Кто вместо тебя почтальоном будет?

-Да, увольняюсь, а кто будет - не знаю. Можешь даже ты. Могу похлопотать перед начальником штаба.

-А что хочешь за это?

-Да м-м-м ничего, я ж на дембель ухожу, там все будет, так что ничего не надо.

Вот и договорились.

В конце мая "Кавалерист" стал брать иногда меня с собой. Я получал от начальника штаба временную "увольнительную", и мы ходили на почту разными путями. Я запоминал дорогу, заодно расположение всяких магазинчиков, разумно полагая, что тут, как во всех воинских частях и сельпо, товару больше чем в некоторых универмагах, по дефициту минимум.

В июне "Кавалерист" уволился, а мне было торжественно вручено "Удостоверение Почтальона", с моей фотографией и печатью части, причем заламинированное! Был удивлен,

что письма не вскрывались, посылки я пару раз приносил начальнику штаба, но потом он

махнул рукой, и посылки тоже не вскрывались, а сразу доставлялись по назначению. Хотя

иногда мне казалось, что с письмами и посылками это происходит до поступления в наше отделение связи. Письма были перезаклеены, посылки иногда выглядели вскрытыми. Но никогда ничего не пропадало, даже если деньги слали в письме (хотя рекомендовали делать это переводом), и посылки были забиты по описи. Почта стала моей шикарной развлекухой на весь год до дембеля.

Обычно, сразу после развода в 8, я топал в токарку и работал там до обеда. Успевал бОльшую часть заказов сделать до 11-12, а дальше сидел и что-то читал. Теперь же в 11 я одевался, закрывал токарку и топал в город на почту. В отсеке с номером нашей части я брал полагающиеся нам газеты - "Правда" (надо было ходить почти каждый день, газета "Правда" выходила ежедневно, и замполит требовал всегда ее свежую в ленинской комнате, мне прощалось отсутствие "Правды" только если я в наряде был, ну или замполит забыл проверить), "Красная Звезда", "Комсомольская правда", ну и кто-чего выписывал, туда же сортировали и письма нашей части. Надо было просмотреть адреса получателей на письмах, если ошиблись - вернуть почтовому работнику. Когда я после парка возвращался в казарму, все газеты надо было подшить в ленинской комнате. Иногда, до подшивания, газеты читал

зашедший "ненароком" в токарку Жека Катушкин, сидя в водительском кресле от 131-го. Я не возражал, вообще народ любил иногда попрятаться - погреться в токарке, особенно если нужно чего-то было дождаться на улице, особенно зимой.

Потом я топал по местным магазинам. Из любимых у меня были книжный, всякой бытовухи (там я покупал потом периодически кремы зимой для дневальных по парку), и, в 200 метрах от нашей части - продуктовый. Тут у меня вырисовался стандартный набор.  Бутылка молока, баночка сметаны и сдобная булочка. Если было теплое время года, задания в токарке я все сделал, и можно было не спешить, я перелазил через еще не загороженый колючкой забор в районе разбраковки, садился на траву рядом с МАЗ-537 с прицепом, и, греясь на солнышке, размягчив сметану "центрифугированием" баночки в ладонях, пил ее и закусывал булочкой. До токарки доходило только молоко.

Однажды я очень быстро вернулся - надо было доделать поставленные зампотехом

задачи. Стою у токарного станка, что-то точу. Зашли Жека Катушкин и аккумуляторщик

Хабиб. Увидев жратву, стоявшую у меня на подоконнике, спросили:

-А это откуда?

-Из города,-говорю,- я ж почтальон.

-Ах воно оно что! Можно? Подожди. И ты каждый день ходишь?!

-Ну, угощайтесь. Да, каждый.

Хабиб пригласил к себе, пошли мы в аккумуляторную, там он достал печенье.

-Хабиб! Ты как тут живешь!? Тут же дышать невозможно,-сказал я, когда раскладывали

съестное на столе. В воздухе ощутимо пахло кислотами и еще какой-то херней химией.

-Живу. Вон аккумуляторы заряжаю,- гордо ответил Хабиб. Стояло 5 рядов разных аккумуляторов, мензурки, кислоты.

-А это чего?

-А это дистиллятор.

-Слушай, проветривать тут не пробовал?

-Прямо сейчас и проветривается. Это максимум, что можно сделать. Привык.

-А молоко "за вредность" тебе не выдают?

-Неа, но могу тебе заказы подкидывать.

-Да,- оживился Катушкин,- надо тебя напрячь, а то ишь ты, устроился. ;)

-Без проблем. В 10:30 деньги должны быть у меня, ну и список, чего хотите. Но водку

мне не продадут в магазине, я ж по форме иду.

-Да водки и не надо, а вот молоко...

-Да, а мне кефиру!- завершил уговор Катушкин.

Так я начал периодически выполнять продуктовые заказы, не только Жеке и Хабибу, кто

денег успел в токарку до 11 принести - тот с шоколадкой. Без всяких увольнительных и самоходов. Однажды, иду я с таким вот заказом по лесной дороге, и тут мне навстречу

- танковый подполковник, тот самый*. Я с пакетом, но по форме, даже застегнут - в городке жил комендант гарнизона и его заместитель, поэтому поехать на губу, просто выйдя на почту, не хотелось. Ну прохожу мимо, честь отдаю, подполковник:

-Стоять!

-Завжев, таищ полковник!

-А ты что тут делаешь?

-На почту ходил, вот письма газеты. Я почтальон.

-Почтальон?- с презрительным недоверием выдавил подполковник,- Удостоверение!,- лезу в карман, достаю его с военником, протягиваю.

-Почтальон уже, значит, да?

-Так точно.-я слегка дергаю пакет, и там предательски звенят бутылки.

-Водка, самогон?! Что там, показывай!

-Никак нет,-открываю пакет, показываю - там 3 бутылки молока, банка сметаны, сверху пара булочек. Разочарованную и презрительную рожу подполковника надо было видеть, наверное, он подумал, что я это буду в одно рыло точить.

-И что, Вы не наедаетесь? Или в увольнение не ходите?- ехидно спросил подполковник.

-Одна бутылка - аккумуляторщику Хабибу, у него там такие пары кислот, а за вредность

молоко ему не дают. Вторая - электрику Катушкину, правда он кефир больше любит.

У него столько работы, что он и в увольнение рад бы пойти, только один электрик на

весь рембат. Ну а третья - мне, за компанию.

-Свободен.

Хорошо, что стал почтальоном. Как то иду с посылками и заказами, и как раз стройбат загнали в лесок, через который лежала дорога в военный городок, расчищать подо что-то место, а может, деревья понадобились, или еще что, но они активно валили там деревья. Тут слышу:

-Эй, почталон! Нэ спешы!

Оборачиваюсь - какие-то солдаты из стройбата непонятной мне национальности.

-Нэ тяжело посылку нэсты? Мы паможем.

-Нет, говорю, не тяжело. Кстати, как у тебя дела?-обращаюсь к одному из подошедших.

-Нормално, а мы знакомы что-ли?

-А на губе я с кем сидел этой зимой?

-А-а-а! Дарагой! Прывет, как дэла, как служба!?

-Да ничего, живем.

-Дэдовщына эсть?

-Нет, нету.

-Как нэту?

-Ну вот так,- я почесал в затылке,- заходи если чего.

-А, ну давай, давай!

Вечером ко мне подошел наш начштаба.

-Слушай, у тебя все нормально? На почту ходил сегодня?

-Да, ходил, две посылки принес.

-На тебя не нападали?

-Да нет, знакомцы только из стройбата подошли, поздоровались, и попрощались.

-А откуда их знаешь?

-Да на губе вместе сидели. А что-то случилось?

-Да, почтальона артиллеристов обворовали, посылку забрали, деньги.

-Ясно,- и тут я вспомнил, что вдалеке, рядом с небольшим пеньком, на котором стояла вскрытая посылка, стоял невысокий пухлый и розовощекий солдат, в какой-то растерянности. Вокруг валялись какие-то тряпки, кульки.. Ну стоит и стоит, может поесть решил или

не нашел чего-то. А оно вот что.

И еще раз мы ходили на почту уже с Добрым, тоже с посылкой возвращались. После случая с

почтальоном - артиллеристом решили, что за посылками будут получатели ходить вместе с

почтальоном, по двое. До этого случая мне писали все что нужно в квитанции, я получал

и относил. Решили пройти по лесу, но там, рядом с толстым пнем за деревьями стояла

толпа кавказцев. Из них никого не знал.

-Далеко идём?

-Домой идем,-говорю.

-А ты чего такой дэрзкий?

-Слушай,-говорю,- я тебя чем-то обидел? У нас таких как вы много, из 10 республик

часть у нас, в гости бы зашел. Мы дружно живем.

-Ладно, ыды.

Этот зашел к нам в тот же вечер. Пообщался с Азой, он ему что-то про меня объяснил.

Больше стройбат ко мне никогда не подходил.

* Если перечислять все, где мне встречался этот подполковник, получится целый абзац, только ссылками, поэтому даю одну, ту, где мы ему "отомстили"

Армейские истории.

Предыдущие посты:

Записки о Мише Ш. Часть первая, акт первый. Как меня в армию забирали

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Часть первая, акт второй. Как меня в армию забирали

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Миха и черника

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Миха и шоколад. Миха и патруль

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Продолжение моей службы. Прозвища. Миха и каптёрка

Про гнилых людей.

Боец из пополнения нашего отделения, на первый взгляд, был нормальным парнем, но какой то скользкий по характеру. Как позже выяснилось, с гнильцой был человек. Такие люди в мелкие начальники хорошо пробиваются.

Если ты был нужным для него, что то мог ему дать и помочь – ты типа «лучший друг и давай чайку попьём, да покурим сходим». А если нет – то относился как к говну. Мог обмануть и кинуть. Звали К. Погоняло у него было «МОча», с ударением на первый слог. Искажение фамилии.

Один из примеров его отношения к сослуживцам:

Майор, один из замов командира дивизиона, где то нарыл старые автомобильные диски, все ржавые. Решил перепродать. Купил антиржу и краску в баллоне. А как очистить от старой краски и ржавчины? Самому лень, да и не по чину. Значит дать солдатам. Пусть ночью шкурят дневальные. Дал задание на ночь Моче. Ну тому же лень и он попросил пошкурить Якорька (Игорь). В качестве оплаты предложил пачку «Тройки».

- Ты уж пошкурь, братан. Завтра же куплю тебе сигарет, только выручи!

Сам Игорь был из неблагополучной семьи. Мать умерла. Жил с батей алкашом. Когда у него спросили: «Ну как тебе в армии?». Ответил, что всё заебись, что пожрать можно три раза в день, а не раз в три дня. Нормальная кровать, а не ветошь в углу. Не пиздят постоянно непонятно за что, и на мороз в тапках ночью не выгоняют.

Естественно денег у него не было, ибо зарплата солдата на то время была в 36 рублей в месяц. Посему курил только выдаваемые горлодерные сигареты «Прима» из городу Елец.

Игорь свою часть сделал честно. Все ошкурил и поутру отдал Моче. Тот благополучно сдал майору работу, сказал что это он такой молодец, а на оплату услуги забил.

- Ну извини друган, сейчас денег нет, – говорил он Якорьку – вот как появятся, так сразу же тебе пачку куплю.

В курилке же с другими солдатами он говорил:

- Нах я еще буду отдавать что то этому лошку? Да пошел он!

Понятно что сигарет Игорь так и не увидел. После долгого кормлениями «завтраками» он уже понял, что его кинули, и забил на это дело. При попытке того же товарища спихнуть что-то подобное с обещаниями что отдаст и пачку которую должен и еще две сверху – отказался.

Как-то к нему приехали, родные и он слёзно просил меня подежурить несколько часов за него. Пообещал сигарет и вкуснях к чаю.

Т.к. мы были в одном отделении, то кинуть меня было проблематично, ну и чревато. Я мог ответить ему немалыми подлянками и ответками, ибо все всегда под боком. Ну Моча не был бы собою, если бы все таки не наебал. Заместо пачки отдал половину, аргументируя что уже все расстреляли, и он потом отдаст, ну и вкуснях было меньше чем было обещано на словах, по той же причине.

При этом данный боец был труслив и боялся за свою жопу очень сильно. Готов был на всё чтоб её прикрыть.

Офицерская каптёрка и лафа.

В офицерской каптерке сидели офицеры, пили чай, грелись, раздавали указания. Если дивизион стоял на боевом дежурстве (БД), то и ночью там дежурили. В период между БД сидели только днём, на ночь закрывали на врезной замок и уезжали домой.

Каждое утро по всей части проходила так называемая «громкая». Это командир части по всему Кольскому полуострову по громкой связи доводил данные до дивизионов, сообщал новости по части, оповещал о проверках и сроках заступления на БД. При несении БД «громкая» проходила в месте откуда можно незамедлительно сбить вражий ероплань, ежели такой пересечет границу, в другое время - в этой самой каптёрке. Все офицеры, кроме дежурных по дивизиону, в течении 10-15 минут находились там.

Дизелисты же дежурили в РПУ, откуда питалово подается на всё боевое хозяйство. Но во время между БД хотелось подежурить с комфортом, а т.к. офицеры ночью отсутствовали, то проникали в каптёрку, оборудованную телеком, электрочайником, и диванчиком, где можно было продрыхнуть пол дежурства.

К-н Клишин не любил дизелистов. Ему казалось, что они дрыхнут на дежурстве. На БД прямо в РПУ, а в меж БДшный период в каптёрке. Но доказать не мог.

Я хорошо заметал следы: оставлял в чайнике столько же воды, сколько было и утром. Сам чайник выносил на улицу, чтоб он не оставался тёплым. Пепельницу не трогал, пульт от телека клал точно в то положение в котором он лежал, заметал и замывал следы своих солдатских сапог. Короче, убирал все следы своего присутствия.

Но кто-то из наших не был таким дотошным и на чём-то спалился. Вроде даже на теплом чайнике.

Доказать никак, ибо всё идут в глухой отказ, но и оставлять так это дело к-н Клишин не мог. Каптёрку стали опечатывать.

Кто не знает, использовалась подобная система. Только место доя печати было сделано из обрезанной наполовину пробки от пластиковой бутылки, приколоченная на гвоздик к косяку двери.

Верёвочка замуровывалась в пластилин и запечатывалась личной печатью офицера. Вырвать веревку и, тем более вставить её назад сохранив целостность печати, было нереально.

Печати такого типа. Были у всех офицеров и прапорщиков.

Опечатывали когда уезжали на обед и когда уезжали домой вечером.

Всё, халява кончилась…

Но не тут-то было!

Однажды на обеде забыли опечатать.

Учитывая мою полукриминальную жизнь на гражданке - план созрел и был реализован мгновенно:

Пробка была аккуратно вытащена и очищена от пластилина.

В ней было сделано отверстие наподобие замочной скважины. Узкая часть отверстия размером с ножку гвоздя, чтоб очень туго двигалась. Отверстие снизу было чуть больше шляпки.

Теперь, для того чтобы попасть в каптёрку, требовалось медленно и аккуратно поднять пробку наверх и просто снять её. Теперь она болталась на верёвке и можно было как и раньше, ножом открыть дверь. После дежурства, до прихода офицеров, нужно было вернуть пробку на место и аккуратно поправить, покоробленный внутренними движениями шляпки, пластилин.

Решение простое и элегантное. Как говорится – счастлив малыш, спокойна мама.

Сначала я пользовался каптёркой один. Были сделаны

Кружка спирта и сало из сейфа, да с черным хлебом, да под телек. Что ж так не дежурить?

Потом показал механизьм открытия Жеке, сержанту из отделения, а если знают двое, то знают все. Естественно свои из отделения. Ибо трепать по казарме это дело, было чревато.

И так продолжалось несколько месяцев.

Поднимаюсь я сменить Мочу с дежурства. Открываю дверь. Сидит он с бледным лицом и выпученными глазами.

- Нас спалили! Нам пиздец!

- Тихо, тихо! Что случилось?

- Нас спалили что мы в каптерке сидим! Клишин увидел пробку! Нам пиздец!

- Как он нашел?!

- Я не ебу как! Нам пиздец!

- Бля... Жопа…

- Я тебя сдам! Я скажу что это ты сделал! Я подставляться не буду!

И помчался вниз, в столовую, жрать.

Вот так нихуя себе! Прямым текстом мне донесли что сдадут меня офицерам! Вот гнида, сам спалился и сам скидывает на других!

Так. Что делать… Так-то эту херню сделал я, но пользовались то этим все наши. Все в каптёрке отдыхали.

Моча сейчас внизу, я уйти не могу. У него есть время чтоб попытаться подговорить или подкупить остальных, чтоб перевести стрелки на меня. Кто что выберет - я не знаю, но у него может прокатить. Тогда мне точно пиздец…

Сука… «Громкая» только началась и закончится через десять минут. Нужно что то делать!

Подкрадываюсь к двери каптёрки, пробка с пластилином на месте, но криво висит. Осматриваю. Она прибита мелким гвоздиком в стороне от скважины.

Бегу по бетонному сооружению до склада, нахожу там точно такую же пробку, обрезаю и делаю два отверстия. Поболее – типа под старый гвоздь, поменее – под временный.

Теперь самое стрёмное.

Осталось около трёх минут.

Подкрадываюсь к двери. Осторожно вытягиваю старую пробку. Выколупываю пластилин, выколупываю временный гвоздик, вставляю в мелкую дырку. Пачкаю новодел так же как и старую.

Вышло так. черное - шляпка мелкого гвоздя.

Две минуты.

Теперь нужно забить гвоздик вместе с пробкой в дверной косяк, чтоб не услышали находящиеся в ней офицеры…

Руки трясутся, сука!

Стоит кому то из десяти человек открыть верь и всё – я буду пойман с поличным!

Губками сложенных пассатиж упираюсь в гвоздик и аккуратно, постукивая рукой по рукояткам, утапливаю гвоздь в дерево. Заебись что косяк из сосны! Дерево мягкое! Гвоздь, хоть туго, но вошел.

Бесшумно сьябываюсь на своё место дежурства.

Фух, бля… Теперь только ждать что будет. Но доказательств уже нет, пробка сожжена. Хер чо докажут!

Спасло нас, и конкретно меня, только то, что к-ну Клишину захотелось с пафосом, при всех офицерах и перед комдивом, снять эту пробку со скважиной и публично покарать поганых дизелистов. А нарушение печати это серьезный проступок. Тем более так.

Поэтому, он спалить то спалил печать с прорезью, но никому не показал и не сказал, а прибил пробку на мелкий гвоздь, чтоб лично её снять и в морду натыкать наглым преступникам!

«Громкая» закончилась. Я сидел у себя тихо как мышь и ждал развязки.

Её просто не последовало!

Не знаю что там было, но скорее всего снять то он снял, а там обычная печать. А нет тела – нет дела. Ржали над ним или нет – не в курсе, но потом он долгое время очень злобно на нас поглядывал.

А мы чо? А мы ничо!

Пришедшему после развода сержанту и другим бойцам с отделения, уже ждавшим люлей от комдива и непосредственно к-на Сахарова, я рассказал о успешной подмене и предупредил чтоб шли в несознанку, если чего спросят. Ничего не видели и не слышали.

Что им говорил и что обещал Моча, я не спросил, а больше не поднимали эту тему.

С Мочей, естественно, отношения стали очень прохладными. Если человек говно, то это навсегда.

Пробку потом Якорёк, под руководством к-на Клишина, прикрутил на пятисантиметровый шуруп, толщиной в пол сантиметра, со шляпкой в сантиметр. Чтоб точно подобного трюка повторить не смогли!

Но на каждую хитрую жопу…

Был подгадан момент когда забыли опечатать дверь. Шуруп был выкручен и обкушен. Оставили только резьбы не нём в три витка, и если натянуть дверь для ослабления веревочки и три раза провернуть печать, то она так же легко снималась и отдых в каптёрке продолжался. Правда об это знали теперь только трое из нашего отделения.

Неделю я искал, тех, кто меня мог сторониться, у кого могли оставаться следы от ударов на руках, но так ничего и не добился, пустое это было. Через пару недель после "темной" и 3 месяца после попадания в часть, в начале марта 1991 года, стоял я дежурным по роте. Была суббота (оказывается, 2 марта 1991, это я сейчас глянул), часть народу была в увольнении, первое весеннее по календарю солнышко заглядывало в окна казармы, вроде расслабиться можно. Зуб шатался меньше, правда, как-то криво прирастал, был слегка развернут вокруг оси. Нос тоже перестал шататься, и я даже мог нормально дышать, а не через рот, отек сошел.

Слышу "Дежурный по части, на выход!", пошел посмотреть, кто там. Оказалось, офицер - танкист из танкового полка. Зашел он к нашему дежурному по части ст.л. Червякову, о чем-то с ним поговорил, после чего Червяков подозвал меня и объяснил:

-Танковый полк уезжает на учения, с последующей передислокацией, поэтому все неуставное имущество раздают ближайшим частям. Особо ничего у них нету, но мы у них возьмем боксерскую грушу. Поэтому бери двух дневальных, тащите ее сюда, повесим в спортивном отсеке на одном из турников (навешанных на шведскую стенку).

Ладно. Потопали я, Добрый и Эстонский за капитаном-танкистом, и оказалось, что это не груша-шарик, а вполне полноразмерная, полутораметровая груша, с крюками, очень тяжелая. Тащили мы ее, попеременно меняясь, втроем - один отдыхал, двое тащат. Перед тем, как унести ее, спросил у капитана-танкиста про перчатки.

-А перчаток нет,-ответил капитан.

Ну и хорошо. Не люблю перчатки. С ними был связан не очень приятный случай.

Когда в нашем спортзале еще ошивались кикбоксеры, решили провести межвидовой спарринг. Руководил кикбоксерами Саша "Маленький", из "маленьких людей", но бывший тренером и подготовивший пару чемпионов области по кикбоксингу. Тот парень, что против

меня стоял, из таких же был, подающих надежды. Выбрали меня, дали мне перчатки... но

без шнуровки. И они у меня болтались.

Правила объяснили:

-Никаких ударов в пах, никаких рубящих ударов, никаких ударов по суставам, никаких ударов локтями, в горло, ударов корпусом, ударов коленями в голову. Никаких захватов, удушений, бросков, руки ноги не ломать, никаких болевых. Только удары по рукам и ногам, корпусу, голове. Фул контакт.

Ладно, как драться без перечисленного - понятно, вроде видел, но не привычно. Первые несколько минут всё прошло нормально, сцепил кулаки и держал эти перчатки. Но потом, после маханий, а также моей глупости в желании нанести удары ребром, перчатки начали с меня спадать, начал я акцентироваться на них - и пропустил несколько ударов по голеням. Рухнул. Забили.

Паша, наблюдавший за боем с балкона, у меня спрашивал:

-Что такое, все было нормально, удары наносил, маневрировал, что случилось?

-Да перчатки спадать начали, отвлекся.

-Почему они спадать начали?

-Без шнуровки, потому что.

-Как без шнуровки?

-Какие дали, у нас же нету, они нам не нужны.

В общем, сделал из меня Саша "Маленький" "куклу". Отсиделся я пол-часика и домой поковылял. После дембеля узнал, что Сашу "Маленького" убили в 1991, за какие-то махинации

на боях с тотализатором. Ну еще бы, за подставы приходится платить, в той среде - жизнью. Но это все потом.

А сейчас мы тащили грушу. Притащили ее в казарму и повесили, под смешки бьющих баклуши сослуживцев. Решил тут же ее опробовать. Снял сапоги, портянки, штык-нож, повязку. Воспоминания о проигранном бое и вся ярость последних месяцев были вложены в удары руками, ногами.

Прыжок - удар коленом в "голову", приземление, удар другим коленом. Удары кулаками, локтями. Руки "гудели", звук еще прибавляла неснятая афганка. Скорость не потерял, теперь качественно - за грушу удар, пробиваем в "позвоночник",  в "затылок". Удар по "голени", еще удар (такие же, которых мне надавали когда-то). Конечно, груша - это не соперник, и даже не макивара, которая жестче, но хоть что-то. Отпрыгнуть, удар локтем "на подъезде". Есть такой прием, не помню как называется, подсмотрен был в одной из книг, которую так и не смог выпросить у Паши перефотографировать, что-то там с "драконом", но многие видели этот прием - в "мортал комбат" СабЗеро именно так "подъезжает" перед ударом, это не фантастика.

"Подъезд" к противнику осуществляется на подвернутой стопе, на частях, по-японски

называемых "сокуто", как на коньках. В конце стопы разворачиваются , встают на пол

и создают, вместе с инерцией тела, энергию для удара. Ну, а удар локтем - параллельный

земле с блокированием ладони противоположной удару рукой. 

Я не "подъехал". Загнал занозу в ногу. Пол хоть и полирован кусками стекла и намастичен, но этот прием все-таки лучше выполнять обутым, особенно на мелких камушках или в твердой подошве по асфальту.

Довыеживался. Остановился, чтобы глянуть занозу в ступне, и понял, что в казарме стоит почти гробовая тишина. Только крючья еще раскачивающейся груши с характерным

металлическим звуком скребут о турник. Все, кто был в казарме молча смотрели на меня.

Глупо улыбнувшись (мне так казалось, Артем, бывший в тот момент в казарме, позже описал

это как "ощерился"), потопал в умывальник смыть уже выступившую кровь, заноза была

крупной.

Да, про дедовщину мне больше написать нечего. В этот день она у нас закончилась. Совсем. Каждый мыл пол за себя, стирал портянки (если надо было) за себя, сапоги чистил себе сам и сам заправлял свою кровать, все "деды", "черпаки" и "дембеля". Даже говорить ничего не надо было. А уж о каком-либо физическом воздействии на призывы младше и говорить не стоило. Их не было. Просто "тёрки" могли быть, но без последствий.

Хотя нет.

Таджик был у нас один, дембель. В марте пришел ко мне с поручением от его начальства,

прапорщика Звягина, что-то надо было выточить для мойки. Пока я выполнял заказ, он чего-то шарил по шкафам, и уронил ящик, стоявший на шкафу с метчиками и плашками. Я резко обернулся, таджик прыгнул в водительское кресло от 131-го, рядом с МТО-шным верстаком, и смеясь закричал :

-Мэня быть нэльзя, я дэмбэль! ;)

-А руки-ноги? ;)

-Тожэ нэльзя. С дэмбэлэм нычэго нэльзя дэлать! ;)

Таджик, видимо, нажаловался своему начальству, и прапорщик Звягин, потом ко мне  приставал:

-Такойтов, ты как к сломанным рукам относишься? Хехехехе.

-Никак, но при случае могу сломать, кому-нибудь случайно, а так - никак!

Звягин улыбался на это и хыхыкал. После всего этого, когда мы дежурили вместе, я по-роте,

он по части, иногда подходил на вечерней поверке ко мне, хлопал меня по плечу каменным

кулаком и говорил:

-Ты еще крепок, старик Розенбом! Хехехехе!

Иногда он приходил на службу в тельнике и в подшитом кителе, который я видел у десантуры,

но петлицы были у него автомобильные. За постоянное хыхыканье в мою сторону он получил

прозвище "Зубастик". Он не отставал, тоже дал мне прозвище, но оно созвучно фамилии, поэтому приводить не буду тут. Не обидное.

Ну и как-то ночью, в 100 дней до Ноябрьского приказа 1991 года ко мне подошел наш "дембель" Гриша (что-то непередаваемое по-лакецки, но он просил всех называть его  Гришей), дыша местной самогонкой разбудил меня и довольно громко сказал:

-Такойтов! Хоть ты и делаишь так "щщщщщщщ" я тыбе нэ баюс! Понель!?

Вполне ожидаемо напрягся, приготовился уже влезть в пьяные ночные разборки, но

сонно ответил:

-Понял, Гриша, конечно понял. Иди спать.

-НЭТЬ! ТЫ ПОНЕЛЬ!!?

Разлепил глаза, и заметил тени на кроватях (был включен "ночной" свет). Да, я понял -

кто-то ждет развязки за углом, поэтому так же громко ответил:

-ПОНЯЛ, ГРИША, КОНЕЧНО ПОНЯЛ!

-Во!- сказал Гриша и потопал допивать.

Вобщем, Пашин напутственный наказ я выполнил досрочно. Уже летом, будучи в увольнении купил какие-то недорогие кроссовки советского образца, и бегал тренировался в лес за нашим парком, чтобы больше не шокировать окружающих. К груше почти не подходил. Одного раза оказалось достаточно.

Припомнил тут ещё одну историю из армии, а я служил в военном оркестре где много интересных традиций — вот пишу про одну из них…

Для тех кто не служил в военных училищах где есть оркестр и/или не знает что такое «Последний караул» — вкратце объясню (остальные, соответственно, могут пропустить этот абзац). Караул — это когда курсанты (в нашем случае) охраняют территорию воинской части с оружием от посторонних лиц. Развод караулов - каждый вечер на плацу. После развода курсанты уходят с плаца к главному караульному помещению и оттуда уже расходятся по охраняемым объектам.

«Последний караул» - у курсантов пятого курса, самый последний для них, и на него с плаца до главного караульного помещения у них традиция заказывать (за умеренную плату ;-) ) небольшой оркестр чтобы обязательно их туда проводили с «Прощанием славянки», а на построении у главного караульного помещения сыграли Гимн России. :-) (всё это очень красиво, многие снимают на камеры) Это действо уставом не запрещено, но вроде бы ни кем и не санкционировано и, как следствие, наказуемо. НО! Каждый из офицеров начальства так же когда-то заканчивал военное училище и у него был свой «Последний караул» так что… :-)

Так вот… Старшина нашего оркестра жил не то чтобы на территории училища, а стена его дома являлась частью забора училища и мы конечно старались в случае «Последнего караула» обходить его подальше, но тем зимним вечером был АДСКИЙ мороз и мы по общей с курсантами договорённости, чтобы побыстрее, решили пойти с плаца до караулки именно этим путём. Как обычно играли «Прощание славянки». Гимн у караулки. Всё. Уходим к себе… и… НА ВХОДЕ НАС ВСТРЕЧАЕТ СТАРШИНА СО СТРАШНЫМИ ПИ%%ЮЛЯМИ!!!:

- Последний караул водили? Какого х%я мимо жилых домов? Я вообще вам на%%й запрещу эту ё%%ную самодеятельность впредь! Вы бл%%ь (дальше следует непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений)... Ко мне сосед — ветеран Великой Отечественной прибежал — у него чуть ли не плохо с сердцем — говорит ВОЙНА НАЧАЛАСЬ! О_о А я как? Что? Да, говорит, в окно выглянул, а там строй солдат с автоматами идёт и за ними оркестр - «Прощание славянки» играет — на фронт отправляют бойцов!

...на этом благо и разошлись… всех лишили увольнения в город (к бабам)… никто не смеялся...

Предыдущее

Записки о Мише Ш. Часть первая, акт первый. Как меня в армию забирали

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Часть первая, акт второй. Как меня в армию забирали

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Миха и черника

Записки о Мише Ш. Армейские истории. Миха и шоколад. Миха и патруль

Продолжение службы.

Когда я прибыл в дивизион, моим начальником стал к-н Семёнов. Еще был м-р Аглиулин. Нормальный мужик. К солдатам срочникам относился хорошо, но и на шею садится не давал.

Когда дежурили на дизелях, оставлял открытой офицерскую каптёрку с диваном, чайником и телеком. Можно было дежурить там, но несколько раз за ночь обход вверенного имущества, проверка согласно дежурному регламенту, с докладом по телефону дежурному по дивизиону. При обходе отдельно стоявшего объекта - «пятерки», где был свой дизель-генератор, нужно было заходить в казарму и лично докладываться (на что мы благополучно забивали). На «пятерку» конечно ходили, но скорее для того, чтоб зайти в кочегарку, на КПП, к связистам на «полсотый» коммутатор. Там потрещать, чайку погонять, перекурить.

Условием дежурства в офицерской каптёрке были: обязательно мытые полы, полные баки для питьевой воды и полный, горячий чайник к приходу офицеров.

После перевода к-на Семёнова и м-ра Аглиулина куда то в другое место, старшим на «двойке» стал к-н Клишин. Очень он нас срочников не любил. С этих пор дежурства в каптерке официально прикрылись. Неофициально – дверь без проблем открывалась с помощью ножа или, в умелых руках, лезвием топора с пожарного щита. Про каптёрку напишу позже, с ней есть интересная история, чуть не закончившаяся крупным залётом, и, возможно, дисбатом для меня.

Был расформирован один из дивизионов, народ из него распределили по части.

Так в наше отделение приехал к-н Сахаров. Мужик достаточно жесткий, и требовательный. Можно было бы и помягче относится к солдатам, но видимо его приучили учить только кнутом, а про пряник не сказали. С претензией на интеллигентность. Матом почти не ругался, только если очень вывести из себя. Что мне иногда удавалось, а у Ш. получалось с завидной периодичностью.

Так же привез с собой домашнюю библиотеку, которая, до окончания ремонта на его новой квартире, хранилась у нас. Перечитал оттуда кучу всего.

Некоторые его требования были с явными перегибами. К примеру: при инспекции закреплённых за нами дизелей, палец, с белым носовым платком, просовывался под маслопроводы. Если пыль – чистить еще раз, а если масляное пятнышко – отсчитывал как провинившихся детсадовцев. Если такое оставалось после третьей проверки – один наряд на фабрику. Дизеля, заблястели як котовьи яйцы. Ну и вокруг кунгов с дизелями чтоб на бетоне ни единого пятнышка ни от соляры, ни от масла. Засыпали песком даже старые пятна, до тех под пока бетон не светлел.

Подчиненным у к-на Сахорова был пр-к Костелов. Небольшого роста мужичок, когда усы сбреет, так от солдата срочника и не отличишь. Только форма выдаёт. Кто служил до 2001года там его помнит, кто после 2003 – нет, ибо ушел он в детскую комнату милиции работать. Задрали его офицеры. Исключительной мягкости был человек. Из-за этой слабохарактерной мягкости на нём и «ездили» все кому не лень. Ну а ездят на том кто возит.

После полугода службы по семейным обстоятельствам поехал в отпуск. Приехав назад, обнаружил что наше отделение доукомплектовали двумя «духами». Один высокий спокоцный парень славянской внешности, второй местный, с севера, но черный как с югов, полуармянин поганого и склочного характера. Так сложился состав нашего отделения. Капитан, прапор, сержант и пять солдат.

Про прозвища.

Прозвища в армии складываются или по фамилии, или по черте характера или внешней особенности, или еще по какому-нибудь фактору. К примеру по фамилии: Герасимов – Гера, Джалилов – Джалил. «Панк» – от образа жизни на гражданке. «Малой» от того что позже всех прибыл и оттого что сам небольшого роста. «Якорь» - двойное погоняло. От имени – Игорь, и оттого что чувак жутко тормозил и тупил. Якорь=тормоз на ВМФ сленге.

У одного из свежеприбывших было погоняло по черте характера. Вова Реактивный. Естественно погоняло было «от противного». Вова был высоким парнем, спокойный, уравновешенный. Умный и не тупень, но ооочень медленный. Из тех людей, кто медленно запрягают, но быстро едут. Начальству то, как известно, подчиненный нужон с видом «лихим и придурковатым», и, если один боец на поставленную задачу ответит «Есть!» и убежит делать, даже если потом придется несколько раз вернутся, что-то уточнить, то Вова сначала все въедливо выспросит, потом не торопясь пойдет, достанет всё необходимое и только потом пойдет выполнять конкретно приказ. И заканчивал примерно одновременно с тем кто сразу побежал делать. За это его не шибко любили офицеры, но задачу то он выполнял, так что придраться не к чему.

Единственно, нас бесило то что на развод и на построение на обед, Вова так же добирался последним:

- Так все здесь? Кого не хватает? Опять Вовы-Реактивного?! РЕАКТИВНЫЙ, БЛЯДЬ!!!

- Иду!

Через минуту бежит.

Данное прозвище закрепилось за Вовой до конца моей службы.

Ш. же был Михуилом, Профессором, Говноносом, Нехватом, ну и сама фамилия – Ш., была как самостоятельное погоняло.

Про каптёрку электриков и Ш.

У нашего капитана с прапором была своя каптёрка для энергетиков. Отгороженная часть бетонного сооружения. Обшитая изнутри полаченными досками, с письменным столом и небольшим диванчиком. Потолок был из балок, на которые был положен асбестные плиты навесного потолка. Для сохранения тепла на них были накиданы брезентовые чехлы от колёс. Ходить можно было только по балкам, ибо асбестные плиты достаточно хрупкие и не выдержат веса даже самого дрищеватого солдатика. Мы все были в курсе и неоднократно лазали на чердак каптёрки за чехлами и другими тряпками, что были для тепла на чердаке.

На обед всех офицеров на машине увозили в город, но прапор был из местных, из другого города. Возить всех в Гаджиево, а одного в Снежногорск было долго и невыгодно для дивизиона, поэтому прапор оставался подремать на диванчике в каптёрке.Поднимаюсь я после обеда на дежурство, встречает меня злой прапор и Ш. Вывести из себя прапора было достаточно сложно, ибо человек мягкий и из срочников.

Далее рассказ со слов прапорщика:

-Велел я Ш. найти чехлы на колёса для кунгов дизелей и РПУ. Ну и лег подремать. Слышу, Миша наверху шарится.

Уже задрёмываю и вдруг на рожу падают обломки асбест плиты, мусор и пыльные чехлы. Я лёжа скидываю это с себя, протираю глаза, а в тридцати сантиметрах от моего носу дёргается нога в сапоге! Нога, с куском жопы, торчит из дыры в потолке. Если б вскочил, получил бы по ебальнику сапогом, ибо нога активно дергается и взбрыкивает!

А Ш. тупо забыл, что ходить нужно только по балкам, одной ногой вступил на плиту и провалился, как янки в гуковскую ловушку! Хорошо что еще успел схватится за балку, а то бы всем весом навернулся на нашего прапора, что могло привести к плачевным последствиям.

После этого инцидента, пришлось нам разбирать потолок, перестилать балки, и зашивать потолок листами ДСП. Зато потом потолок - хоть пляши всем отделением.