Я не знаю для кого это пишу⁠⁠

. Я не знаю для кого это пишу. Я один. Теперь, я точно остался один. Рики умер и я похоронил его за Музеем. Это события не вызвало во мне ни каких эмоций, я уже хороню шестую собаку за третий десяток лет. Дворняге было уже под пятнадцать. Он был слеп и почти глух. Ходил они ели-как и я решил его пощадит. Я дал ему свободу, которую у меня отобрали. Нахождения на этой земле дает мне только вечную депрессию и апатию. Смысл моей жизни остался только в музеи. Я на него потратил всю свою гребаную жизнь и смотря на него, вгонялся только в большое уныние. Кому он нужен? Кому…

. Я побывал везде, на этой чертовой Земле. Я видел все что только можно. Я был там, где не снилось ни одному человеку на этой ебанной необетоване. И что? Никого. Ни-ко-го.

. Сначала я был озадачен, потом напуган, потом воодушевлен… А затем, пришел к идеи Музея.

. Сохранить все что было дано нам человечеством: всю культуру, все технологии, все языки. Это было невозможно. Но я хотел собрать хотя бы крупицы того величия пропавшей без вести цивилизации. И эту задачу мне усложняло безумия.

. Безумия меня любила, мы были лучшими друзьями. Оно всегда следовало за мной, даже сейчас, когда я сижу на своем предсмертном одре. Оно часто говорило и показывало мне разных существ, но все они были не настоящими. А я был рад любому, ЛЮБОМУ разумному существу. Он мог быть даже насильником или маньяком, монстром, да хоть демоном во плоти. Я мог выстоять любые пытки от него, кроме одиночества. Безумия это понимало и пыталось мне помочь, я так думал. На самом же деле она надо мной насмехалась, давала ложную надежду. «Ну вот-вот и ты увидишь человека за этим углов», - говорила эта сука. Идешь, жаждешь встречи, предвкушаешь взгляда, желаешь его или её, хотя бы кого-то… А там никого. Только безумия говорит: «Нет тут никого. Ни-ко-го. Кроме тебя». А я терпел её насмешки, я думал, что она врет. Но она говорила только одну правду, в которую я не хотел верить.

. Садясь на этот деревянный стул из Букингемского дворца, я был рад как никогда прежде. Решится на смерть было легко. Мне было тяжелее вставать по утрам, чем попытаться уйти из этого мира. Я резал вены и вдыхал угарный газ, вешался на веревке и пытался скинуться с крыши. «Я ещё не закончил», - говорил я себе и возвращался к музею. А что теперь? Я сохранил все что только возможно и ничего не чувствую. Я уже ничего не хочу. Только смерть.

. Я пишу это с улыбкой, с улыбкой я ходил только недавно, когда увидел труп молодой девушки. Я был в восторге и эта улыбка сохранялась у меня от её нахождения, до... Я просыпался и вспоминал мою реликвию. Я любовался ею. Я разговаривал с ней. И пытался её сохранить. Но она пропал. Исчезла. Просто исчезла. Бум. И её нету. Я уверен, что это не проделки той суки, зовущей себя безумием. Я уверен, что труп был реальным. Он не двигался, сидел на одном месте и гнил. Последний раз, когда я его видел она была почти скелетом, с редкими вкраплениями мышц и органов. Я не испугался этому, я только разочаровался. То, что было сделано, то было бесчеловечно, даже самый садистский садист не поступил также. Именно тогда я перестал жить, я был как робот. Я даже не думал, до этого момента. Эта страшная шутка дала мне слишком много боли и я устал. Я больше не могу.

. И я пишу…. Пишу. Я написал все что смог. Я больше не могу терпеть жизнь. Я уверен, что больше никого нет. Ни-ко-го. И есть только музей, могилы собак, я, стул, пистолет, рот… И стук в дверь