«Возьми себя в руки, дочь самурая!»
Мне вспомнились события менее чем годичной давности. Почему рождественская история в сентябре? Я не знаю, и я не знаю где и как я буду в декабре-январе. В светлое отправим это, не хочется сейчас тёмного. Позволю себе пографоманствовать сегодня.
24-светлое
Был конец декабря. Вечер, я готовил, слушал какую-то книжку, стук в дверь. Открыл, на пороге стояла женщина. Я её не знал, но лицо было мне знакомым. Это оказалась моя соседка по подъезду. Она работала в профсоюзе на государственном предприятии. Я привык видеть её в бардовом или бирюзовом пиджаке, мешковатых брюках, волосы какого-то странного цвета, типа «бургунд» и с начёсом, а сейчас передо мной стояла просто тётка в спортивном костюме и тапках. Она сказала, что пришла по делу. Я думал в подъезде собирают на что-то деньги или другие организационные вопросы. Предложил ей войти. Она сказала, что у меня интересно в квартире. Я согласился, но предупредил, что экскурсии не вожу. Спросил в чем суть вопроса. Профсоюзная активистка сказала, что ей нужно… нарисовать стенгазету! Что? Этим еще кто-то занимается? Я не удержался и рассмеялся, она вторила мне. Надо сказать, что смеялась она неожиданно звонко и очень заразительно, это звучало так по девичьи. Смех взрывался снова и снова, словно рассыпаясь чешуёй мелких монет. Это заставляло продолжать и захлебываться. Есть такие люди они очень аппетитно чавкают и заразительно смеются. Она пояснила, что нужна такая штука, чтобы вешать открытки от других организаций. Старая пришла в негодность, и она вспомнила, что рядом живу я. Если мне не трудно, она заплатит. Я почему-то реально загорелся этим. Я ненавидел рисовать стенгазеты в школе, а сейчас на меня нахлынуло что-то ностальгическое. Я согласился и сказал, что денег не возьму, а вот очень люблю оливки... Она мне подмигнула, показав, что понимает намек, договорились встретиться на следующий день. Закончил на кухне, поужинали, и я занялся своей стенгазетой. У меня нашелся подходящего размера планшет с уже натянутым ватманом. Я перенес его из мастерской в большую комнату, захватил всё необходимое. Включил на ноутбуке новогодние мультики производства Союзмультфильм))), уселся на диван с ногами, и полностью увяз в вырезании снежинок. Мне нужно было штук 20 разного размера, по задумке. Сделать все нужно было максимально аккуратно. Пришли Юрка и соседка Илонка, каждый со своими вопросами. Я ответил и предложил присоединиться. Мы вырезали снежинки, фоном шли мультики про зайцев, деда мороза, хитрожопую ворону и так далее. Свет только с низкого светильника над журнальным столом и мы, как случайно оказавшиеся во взрослых телах дети, наслаждаемся этим незатейливым ремеслом. Подглядывая друг у друга, экспериментируя, уничтожая брак и гордо хвастаясь удачным экземпляром. Вспоминались истории, связанные с новогодними праздниками. Это было настолько просто и легко, почему-то полностью нас затянуло, дав ощущение единства и тепла. Мы – веселые, шумные и дурные. Пол, диван, кресло все засыпано крошечными треугольниками и квадратиками, словно искусственный снег в старом спектакле. После я намочил снежинки, разместил на планшете, прилипли, вымакал тряпкой лишнюю воду, подсушил. Аккуратно все забрызгал бледно голубым, потом белым. Подсохло, снял снежинки. Получились их силуэты. Сверху из красной ленты надпись: «С новым годом!». Концы ленты спадают вниз, внизу букет или икебана (холера её пойми) из ёлки, игрушек, свечей, центр свободен для прикалывая открыток. Я справился, я заработал оливок баночку))). Оставил сохнуть акварель.
На следующий день, после обеда срезал рисунок и отправился в центр, на встречу с профсоюзной активисткой, не хотелось, чтобы она снова приходила ко мне домой и высматривала подробности моей частной жизни, в последствии плодя слухи и домыслы. Мы встретились недалеко от её работы, она торжественно вручила мне небольшой подарочный пакетик, я поблагодарил, и мы разошлись. Я заглянул в пакет, ожидая там узреть вожделенные оливки, но там были конфеты, шоколадка, мандаринки, шоколадный Дед Мороз… Признаться, я чутка растерял свой настрой. Я не любитель всего этого сладкого, но есть кого угостить, пригодится, спасибо, конечно. Нужно было еще зайти в пару мест, что я и сделал. Вечерело. Зимой это обычное дело, только вроде обед-«бамс»-ночь. Однако, я настроился на честно заработанные оливки и мой организм требовал ощутить их вкус. Клацнуть ключом на банке, потянуть за колечко, оторвать крышку, поздороваться с зеленоватыми симпатягами и вкусить первую, проткнув зубочисткой (Туше́!), ощутить языком текстуру, солоноватый привкус! Я зашел в маркет и взял банку, потом подумал, что это странная, неполноценная покупка, купил кусок сыра, лимон и бутылку коньяка. Праздники, сгодится. На кассе все это мне сгрузили в пакет, и я направился домой. Решил выйти на пару остановок раньше, пройтись пешком, там на площади (в нашем районе) должна была стоять ёлка. Повсюду в основном конторы, офисы, людей мало. Огни, здоровенные пластиковые игрушки из Китая. Ёлка была не разборная, а просто наряжали одну из живых уже имеющихся. Снег был, но не много, чистый и на нем ложились цветными бликами отблески гирлянд. Атмосфера была вполне уютная, для меня по крайней мере. В новогоднем арсенале атрибутов, я больше всего люблю гирлянды с лампочками. Для меня настроение делают именно они. Мне ещё в детстве нравилось смотреть на мигающие огоньки на ёлке и прищуривать глаза, тогда они расплывались и превращались в настоящие звезды или подойти, взять огонек в ладони, чтобы провод снизу, под мизинцами проходил, раскрываешь, а в пригоршне огонек-звездочка. (Между нами! Мне уже 29 и я делаю так до сих пор))))
Послонявшись по площади, я решил присесть на лавку, покурить и пойти домой. Лавочки были заняты. Я выбрал ту, что максимально удалена от мамаш с колясками. На краю сидел паренек двадцати с небольшим. Низкого роста, мелкий, ничем не приметный кроме забавной шапки с длинными «ушами». На поводке средних габаритов псина, лохматая дворняга. Пёс рассматривал прохожих, иногда чесался и время от времени обращал взгляд на хозяина, словно проверяя не собирается ли он уходить. Парень колупал ботинком утрамбованный снег и рассматривал результат. Я присел на противоположный конец лавки, поставил рядом пакет и закурил. Мой сосед оживился, подсел ближе, вслед за ним, мною заинтересовался пёс. Парень меня разглядывал, пёс обнюхивал. Я молча смотрел на эту парочку. Хотелось просто встать и уйти, но мне было как-то неудобно что ли… парень снял перчатки: «Добрый вечер. Поговорите со мной, пожалуйста». Я спросил честно: «Зачем мне это?» Он стал гладить собаку по косматой голове, высказался о том, что меня скорее всего ждут дома, там тепло и уютно, а его никто не ждет. (Да, дома жареная картоха, и селёдочный «полушубок» мы не доели... Дома тепло, пахнет как-то по-особенному.) Мне стало его жаль, а вот на разговор я не был настроен. Тем более, что было не понятно, что в такой «обертке» мне собирается подсунуть этот товарищ. Я курил на меня смотрели две пары глаз и обе какие-то грустные и жалостные. Пёс переминался с лапы на лапу. Парень вздохнул: «Да, вам, вероятно, нет до меня никакого дела, как, впрочем, и всем остальным…» Я докурил, вытащил из пакета подарочный кулёк с конфетами и протянул ему: «Вот, с Рождеством!» Он удивился: «Сейчас декабрь». «Католическое». Он спрятал руки в карманы: «Вы католик?» Я встряхнул пакет и положил ему на колени: «Не надо пытаться удержать меня новыми вопросами». Он взял пакет: «Не надо пытаться откупиться от меня конфетами». Я выдохнул, присел обратно, снова закурил: «Рассказывай!». Идея о том, что я пытаюсь откупиться, почему-то задела меня. Вероятно, потому, что это именно так и было. Мне стало немного стыдно, отчасти противно. Противно, потому, что приходилось там сидеть против моей воли, а сидел я там, потому, что стыдно... «Денис»-представился манипулятор в смешной шапке. «Максим»-соврал я. Он заглянул в пакет и отдал мне вложенную внутрь маленькую открытку с дедом Морозом. На меня сыпался монолог о несправедливости этого мира, об ограниченности и бессердечии родителей Дениски (которому уже 23!). Я сидел и мысленно рассуждал, зачем я это слушаю? Это мазохизм? Дениска смотрел на меня в упор: «Вот твои родители…» «Уже умерли»- оборвал его я. Я вынырнул из своих мыслей не из-за упоминания родни, а потому, что Дениска резко перешёл на «ты». Плохой знак, подумалось мне… Однако, мой собеседник, продолжил нудить. Оказался он на улице в результате конфликта дома, а конфликт, т.е. столкновение интересов его и двух человек, это чудо породивших, состоял в нежелании вторых продать квартиру почившей бабки, чтобы дать Дениске денег на открытие небольшого предприятия по приему металлолома. (Надеюсь не стоит пояснять чья точка зрения показалась мне более адекватной.) Он продолжал свой рассказ и все сказанное было вязко, предсказуемо, неинтересно, снабжено эмоциями и сдобрено нытьём… мне казалось, что всё вокруг: эта пестрая ёлка, огни, витрины, подростки я ярких курточках, бросающиеся снегом поодаль, все постепенно окрашивается в серую умбру… во мне нарастало чувство омерзения. Он бубнил и во мне вскипал протест. Вот, поругался дома, теперь сидит тут и мерзнет, а им нет дела, что он один на морозе…После фразы: «Но это ещё не всё!», «забрало упало» и я сам не понял, как отвесил ему подзатыльник. Шапка слетела и приземлилась в паре шагов от лавки. Пёс дернулся и рыкнул. На меня смотрела пара ошарашенных глаз. Мне стало неловко. Я хлопнул ладонями по коленкам: «Так! Возьми себя в руки, дочь самурая!» Он поднялся и подобрал шапку: «Это из аниме какого-то?» «Это из Витали». Он меня не понял, но решил не переспрашивать.
(Когда я начинаю поднимать бессмысленную суету, панику, делать нервы, Виталя цепляет мою тщедушную тушку своей сильной рукой и, встряхнув, всегда говорит: «Возьми себя в руки, дочь самурая! Возьми себя в руки!». Я понимаю, что это цитата, но хз откуда, а смотреть мне не хочется, так что, это цитата из Витали).
Дениска уселся рядом, спросил, ему или себе я даю установку взять себя в руки? Я не знал ответа. Мой собеседник стал назидательно заливать, что нервы у меня ни к черту, а это не есть хорошо, нужно учиться контролировать себя и вообще саморазвитие и бла-бла-бла. (Хотелось снова его треснуть). Я согласился, но намекнул, что это его инициатива связаться со мной, а кто я такой он не знает, может я его сейчас коварно планирую заманить за ёлки, там надругаться в противоестественной форме и перерезать глотку. Я показал ему открытку из пакета, на обращении было моё имя, а не Максим, как я представился. Я, мол, скрываю свою личность, а вот то, что он подзатыльник получил-это проверка, раз не отреагировал, то можно его морально подавлять и … (Я понятия не имею что за хрень я нес, но убедительно) Дениска напрягся. Я вошел во вкус! Сообщил, что мы с ним никак не связаны, улики оставлять я не планирую и раскрыть такое преступление сложнее. Он хлопал глазами. (десятки часов «Следствие вели» на Илонкиной кухне не прошли даром!) Тут мой мозг подбросил информацию, что у меня во внутреннем кармане лежит сегодня купленная пара карандашей, клячка и КАНЦЕЛЯРСКИЙ НОЖ! Я, не отводя взгляд от Дениски, сунул руку в недра пальто, достал нож и с треском резко выдвинул лезвие. Пёс дернулся и гавкнул. Дениска натянул шапку поглубже. Сказал, что мне не верит и стал копаться в подарочном пакете. Спросил хочу ли я конфету. Я отказался, он взглядом указал на мой пакет: «Тогда может выпьем?». Я заметил, что зря его мама сомневается в способности сына к выживанию, он профессиональный нахал и с голоду не помрёт. Возможно ему стоит продвигаться в этой области, а не с приемкой цветмета подвязываться? А из бутылки я пить отказываюсь. Мой новый знакомый выудил из пакета шоколадную фигурку Деда Мороза, забрал мой канцелярский нож и аккуратно прошкрябал его по талии, переломил, получилось два «стаканчика», окутанные фольгой. Ювелирная работа. Фокусники менее круто перепиливают женщин в ящике. Меня повеселила его настойчивость и предприимчивость. Я отобрал нож, достал коньяк, наполнил себе «ноги», ему «голову». Мы выпили, он достал мандаринку, я отказался, закурил. Внутри разливалось приятное, я только и успел, что утром позавтракать, на пустой желудок почти сразу ударило в голову. «Возьми себя в руки, дочь самурая! Возьми себя в руки!» крутилось в моей голове. Вторая рюмка… коньяк знакомым теплом распространялся по всему телу, расслабляя. Так можно случайно познать дзен, подумалось мне. Я выдыхал дым и смотрел, как он, наполненный паром из-за легкого мороза, густой и плотный постепенно растворяется вокруг. Дениска продолжил своё нытьё. Я спросил, не замерз ли он, предложил пройтись. Можно прогуляться вдоль площади, потом к админзданию, там, где старые ёлки. Он свернул пакет с конфетами, приготовился встать, сказал, что «Можно и прогуляться». Меня пробивало на поржать, я просил, слышал ли он о естественном отборе? Я же только что грозился его в тёмном углу в этих ёлках ухайдокать! Даже если он не верит в то, что я могу причинить ему вред, у него должен возникнуть вопрос, нахрена нам, двум взрослым мужикам, идти в самое отдаленное и неосвещенное место? Какой, холера, бизнес, если он наивен, как старшеклассница? Дениска смотрел на меня, его физиономия выражала недоумение, он спросил, так мы пойдем прогуляться или нет? Я старался дышать глубже, в голове рефреном: «Возьми себя в руки…» Пёс встал и начал радостно метаться из стороны в сторону. Я обернулся, к нам шла женщина. Она куталась в пальто, из-под которого виднелся пестрый халат, голова замотана в шарф. Дениска тоже обернулся: «Мама…»
Я встал, выбросил «рюмки» в урну, направился в сторону Денискиной мамы. Мы встретились шагах в 10 от скамейки. Она, такая же мелкая и щуплая, как сынишка, попыталась со мной разойтись, я преградил ей дорогу, она снова шагнула в сторону, я тоже. Она растерялась, я шагнул вперед, почти в плотную, она ойкнула. Я постарался изобразить максимально строгий тон: «Не вздумайте продать квартиру!». Я люблю, когда люди перестают контролировать своё лицо. Она открыла рот, но в ответ тишина. Я, не оборачиваясь, быстро зашагал в сторону остановки. Позади слышались голоса, какой-то растерянный женский и нудный Денискин. Лаял пёс. Мне стало жаль эту женщину, а потом это чувство быстро улетучилось. Не получилось милой и душевной рождественской истории, подумалось мне. В пакете многообещающе тарахтела банка оливок о начатую бутылку. «Возьми себя в руки, дочь самурая…»