Увидимся во снах...⁠⁠

Мягкие подушечки ее пальцев коснулись моего лба. Взъерошили волосы и замерли, накрутив золотые локоны. А после спустились ниже. Ощупали брови, веки, щеки и подбородок. И касались они так нежно и аккуратно, словно лицо мое было раскалено как сковорода. Лягут на кожу и тут же отпрянут. И снова лягут. И отпрянут…

Затем она укроет ладонью мое лицо и начнет гладить. Каждую впадинку ощупает. А в конце, соберет пальцы горстью на моем носу, будто щепотку соли хочет взять. И будет так держать, пока я не начну выдираться.

- Улыбнись, - ласково попросит баба.

- Не буду, - отвечаю я ей и противлюсь. И насуплюсь вдобавок.

- Ох, какие морщинки появились. Ох, какие, - вздыхает она, продолжая гладить лицо. – Улыбнись.

- Не буду.

- Ну, как хочешь, - скажет она и как будто вовсе потеряет ко мне интерес.

Положит ладонь на плечо. А затем резким и точным движением кольнет меня подмышку.

Я взвизгну, изогнусь и, естественно, начну хохотать.

- Вот и славненько, - скажет баба, пытаясь не пропустить момент и успеть запомнить мое лицо именно таким. Смеющимся. Радостным.

Я положу свою детскую ручонку поверх ее ладони. Нащупаю узелки на суставах. Прикоснусь к ее коже. Морщинистой, тонкой, грубой и одновременно очень нежной. Почему-то, мне всегда казалось, что я трогаю влажный пергамент.

- А какой я? – спрошу я бабушку.

- Красивый. – Не задумываясь, ответит она. – У тебя золотые волосы. Голубые глаза. Острый носик, - на этих словах, она обязательно коснется моего носа. А я, конечно же, засмеюсь. – И все твое лицо покрыто канапушками…

- Веснушками, - тут же поправлю я бабушку.

- Ты мне вчера снился.

- Снился?

- Да. Я сидела на том кресле, - она довольно точно ткнет пальцем на старое кресло с лакированными подлокотниками, сплошь изъеденными временем. – Ты ушиб коленку и подбежал ко мне. Я схватила тебя. Обняла крепко-крепко… вот так. – Она прижмет меня всего к себе. И держит. Держит.

- Снился… - задумчиво говорю я ей в фартук.

Видеть сон, но при этом ничего не видеть в жизни.

Баба сыграла в моей жизни огромную роль. В перестроечные годы она заметила мне и мать, и отца, и весь мир. К сожалению, она ослепла до моего рождения. Но при этом говорила, что я часто прихожу ей во снах.

- Иногда мне снится, как ты спишь. Губку подвернешь, будто обиделся и сопишь. А я сяду рядом. Тихоненко, чтоб кровать не скрипнула. И глажу тебя. Глажу…

Несмотря на свое увечье, она отлично справлялась с домашними делами. Готовила . Месила тесто. Выпекала хлеб. Запах утренних оладий забыть невозможно.

Перед сном рассказывала сказки и истории из жизни. И историям этим не было конца.

Не знаю, что стало причиной, но она не любила слово бабушка.

- Я вам, что не родная? Вы мне еще вЫкать начните, - говорила она.

Поэтому в моем детстве не было бабушки. Была же только баба.

Однажды я пообещал ей, что когда вырасту, то стану врачом и вылечу зрение.

- Давай милый. – Улыбалась она беззубым ртом. – А пока ты не вылечил, мы встретимся во сне.

В такие моменты я всегда чувствовал наплывы ревности. Почему-то мне казалось, что ребенок из ее снов совершенно другой. Больше того. Он ничуточку на меня не похож. А мне больно хотелось собственнолично являться ей во снах. И чтоб там был именно я, а не кто-то…

Не знаю, что больше подтолкнуло меня к выбору профессии: желание вылечить бабу или же обычная детская ревность.

Однако обещание я сдержал.

***

К напряжению сложно привыкнуть. После тяжелой операции всегда хочется сорвать маску с халатом, стянуть мокрые от пота перчатки и повалиться прямо тут, у стола.

- Пот, - просипел я.

Кто-то промокнул мне лоб несколькими слоями бинтов.

- Следите за пульсом! – сказал я и пару раз зажмурился. В глазах поплыли неведомые фигуры. Пришлось дожидаться, пока зрения наладится. Момент был слишком ответственным, чтобы действовать сгоряча.

Операция прошла успешно.

Я спустил маску на грудь. Очки поднял на голову и вышел.

Женщина, завидев меня, тут же вскочила со скамьи. Она прижала маленького сынишку к ногам и испуганно спросила. Даже не спросила, а всего лишь посмотрела. И в глазах ее читалась надежда.

- Все хорошо. Видеть будет! – устало сказал я. – Сколько? – спросил я, кивая на сына.

- Почти четыре, - улыбаясь, ответила женщина.

- А баба… эм, бабушка успела его увидеть?

Женщина покачала головой.

- Не переживай малец, - я взъерошил ребенку волосы, - Завтра Ты ей приснишься. Увы, но своей бабе я присниться не успел

P.S.

На фото Баба и я.

До звездочек - правда, после - выдумка . Уж простите

Какие у вас были отношения с "бабушками"?

Какое все-таки непривычное слово, бабушка :)

Егор Куликов