Троллейбус №4⁠⁠

Наверное, в каждом городе есть своя история о призрачном троллейбусе. Но только в Астане эта история правдива и реалистична, как и все, что происходило с троллейбусами и троллейбусным парком. Так случилось, что троллейбусы в городе стали никому не нужны. В 1991 году грянула независимость — и все вдруг заплавали в мутной капиталистической водичке.

Менялся город, менялись основные маршруты — они вдруг оказались вдали от тех линий, которые прокладывались для троллейбусов еще в советские времена. Полноценного капитализма в отношении троллейбусного парка не вышло — электричество было дешевым, бензин дорогой — доходило до того, что троллейбусному транспорту настоятельно рекомендовали повышать цены на проезд вместе с автобусным — как, например, это случилось в 1998 году.

Парк техники ветшал, понадобились дотации — и вот он результат, до 70 миллионов тенге в год из местного бюджета — на троллейбусы. И аким Астаны принимает волевое решение — ликвидируем троллейбусы как класс. Нечего им делать в нашем с вами городе.

А троллейбусы — они же почти живые. И парк — с давней историей и своими традициями. И люди все больше своеобразные там работали. А на фоне общей разрухи появилась новая традиция — немного выпивать после рабочего дня. Каждый приносил по чуть-чуть съестного из дома, домашних солений, соленого сала — садились прямо в ангарах, на импровизированных столах из ящиков, на газетках — и по-человечески, за грустными разговорами, чисто в лечебных целях.

А Игорь — он не пил. В принципе. А в этот день новость — троллейбусному парку не жить. Ну и накатил, за компанию. Не «посиделка» вышла, а поминки или похороны, так было мрачно и грустно за импровизированным дастарханом.

Игорь пил много, не пьянея почти. Только глаза мутнели с каждой выпитой рюмкой. Вообще странно — не пил никогда, а тут дал жару. А потом встал — и буркнул что-то насчет того, что пойдет силовой агрегат своего троллейбуса глянет, чет шумит там. Никто внимания и не обратил.

А когда жахнуло — и вспышка в троллейбусе Игоря от разряда прошедшего — побежали все и разом. Звонить в «скорую», отключать питание, оттаскивать горелые останки. Жуть, в общем. Милиция приехала, начальство, запах как услышали спиртного — головы пообещали снять всем. Ну а всем-то что? Все равно на улицу выбрасывают.

А на следующий день новость — тело Игоря из морга, возле первой городской больницы, пропало. И троллейбус его из парка — тю-тю. Но про тело Игоря — на уровне слухов все было, ибо хоронили его в закрытом гробу и останков никто не видел из работников парка, но вот троллейбус... Как троллейбус увели из парка с поврежденным силовым агрегатом — да так, что сторож не заметил — никто не знал.

Махнули рукой — украли и украли. На металлолом сдали. И почти забыли эту историю, пока не пошли по городу слухи, про троллейбус номер №4, который под полночь появляется в случайных местах по линии маршрута — и увозит подвыпивших пассажиров, забывших о ликвидации этого вида транспорта.

Ну, троллейбусники посмеялись — и махнули рукой. Дел у самих было по горло, зарплату не платят, работы нет — пока однажды на работу не пришел трезвый как стекло, бледный и потерянный Васильевич, местный электросварщик. И пока путаясь, пугаясь и оглядываясь не рассказал историю о том, как вчера возвращался подвыпивший из гостей — и на «Конгресс Холле» чуть не сел в этот самый троллейбус.

Никто даже не засмеялся, потому что Васильевич клялся, что управлял троллейбусом покойный Игорёк, обгорелый, с пустыми глазницами — и только то, что троллейбус захлопнул перед ним свои двери — уберегло Васильевича от прямой поездки прямо в ад.

Наверное, Игорь узнал его и пожалел.