Темнейший. Глава 27⁠⁠

Пиршество продлилось до самого вечера. Служанки прибрали стол. Жанна совсем напилась. Она с трудом поднялась на ноги, откланялась куда-то мимо, а потом служанки увели её в опочивальню под руки. Жанна сказала напоследок, что поговорит с Камилом завтра, а сегодня – слишком устала. Трудный был день у неё.

Чуть позже её малютку-сынка отвели в спальню няньки. Орманда младшего слишком изнежили женской заботой. От свирепого командира, в честь которого его назвали, у мальчика было только имя. И это было как-то оскорбительно.

Иштван отправил служанок готовить постели и замачивать банные веники.

Камил сказал Лизе идти в спальню, укладывать Ведагора в кроватку. За ней он попросил внимательней приглядеть Вальдемара. Чтобы тот был наготове. Незаметно сунул им колбочки со «слезами». Заслужили.

Когда за столом остались только мужики – Камил вздохнул полной грудью.

-- Я кое-как вынес этот дурацкий разговор, -- признался он. – Какая же она… зануда.

Пьяный Ларс захохотал.

-- Её тоже можно понять, -- пожал плечами Иштван. – Ей пришлось многое пережить. А теперь у неё ещё умер муж. Её последний защитник. Она осталась почти одна. Только Орманд-младший. И вы, Камил.

-- Упаси Господь, подарочек, -- сказал Камил. – Если она будет мне мыть мозги вот так каждый день, я сбегу от неё к той старой баронихе. Может, Жанна специально к тому и клонит… И как Есений её выносил? Не зря же он всё-таки на стену полез!

Ларс совсем расхохотался, почти до слёз. И Мямля заразился его смехом, тоже загрохотал, хоть смеяться над такими вещами нехорошо.

Иштван же грустно вздохнул.

-- Странная смерть, -- повторил он. – Ненормальная.

Камил уже подозревал в смерти брата эксперименты с Изнанкой, о которых Есений постоянно упоминал без особой конкретики в письмах. Но говорить Камил об этом, конечно, не стал – он ещё не понимал, насколько был осведомлён Иштван. Делился ли брат со своим «другом» самыми главными секретами?

-- Да, много в этом мире странных вещей, -- кивнул Камил. – Например, твари в лесах. Я всегда думал, что это сказки.

-- О нет, -- сказал Иштван. – Мы сталкивались с чудовищами в том военном походе. Мир на самом деле полон волшебства и загадок…

-- Это точно.

-- Там уже баня приготовилась, -- напомнил Иштван. – Недавно построили новую – жаркая получилась. Советую опробовать. Заново родитесь. Особенно с долгой дороги.

-- Непременно, -- согласился Камил. – Но сперва устройте мне экскурсию по имению. Хочется знать, как тут обстоят дела. От Жанны ведь ничего, кроме нытья не добьёшься…

-- Она плохо осведомлена, -- сказал Иштван. – Делами всегда занимался Есений. Или я. Жанна же… занималась своими женскими делами. Экономика, торговля и военное дело её никогда не интересовали.

-- Странно, -- сказал Ларс. – Всегда думал, что женщины любят считать деньги. Уж состояние казны-то её должно интересовать!

-- Ей невдомёк, что соболиные шубы появляются не из воздуха, -- фыркнул Камил. – Жанна думает, что они растут на шубных деревьях...

-- Я вижу, вам очень понравилась наша баронесса, -- едва удерживался от шуток Иштван.

Они вышли во двор. В небе уже зажигались первые звёзды, но ещё можно было бродить без факелов.

Сад стал красивее, чем был в детстве. Ухоженней. Как сказал Иштван, Жанна любит цветы, а запустевший сад вызывал у неё тоску, поэтому Есений позаботился о том, чтобы садовники следили за растениями, чтобы привели в порядок пруд, почистили от мха камни на брусчатке, чтобы плотники сколотили лавочки…

-- Немало денег на это ушло? – спросил Камил.

-- Не больше, чем на дружину, -- ответил Иштван.

-- И сколько у нас бойцов?

-- Сто пятьдесят, -- ответил Иштван и Камил ахнул от удивления.

На стенах имения стояли сто пятьдесят бойцов. Из них тридцать умели биться верхом на конях. Тридцать всадников. Не все они были тяжеловооружёны, как, например, гвардейцы князя Искро, но всё равно они являлись грозной силой. Они были элитой в поместье, их Есений снарядил лучше прочих. Мямля распределил в конников самых способных рекрутов. И всё натаскивал их, натаскивал. В десятники Мямля назначил только тех, кто принимал участие в подавлении давнишнего бунта. Чтобы могли учить молодёжь хоть чему-то. Остальные же дружинники битв толком не видали, если не считать редкие стычки с беспокоящими окрестности разбойниками.

Короче говоря, Есений решил не повторять ошибок отца. Он не хотел, чтобы его семью снова разодрали в клочья, поэтому хорошенько постарался.

-- Чёрт возьми, -- ахнул Камил. – Да если бы эти силы были у нас во время восстания Эрна… Мы бы выстояли! Да ведь, Ларс?

-- Выстояли, -- согласился Ларс. – Мы бы их разогнали ещё на той ночной вылазке. Мы ведь и впятером тогда учинили в лагере крестьян страшную резню. А будь нас тридцать… Одно точно – они бы не пробрались на наши стены. Они бы угробились в первом же штурме, а мы бы потом открыли ворота и добили убегающих конницей.

Дружинники хорошо вооружились. Кольчуги имелись у всех, кого-то Есений снабдил ещё и кожаными доспехами. У некоторых Камил приметил даже пластинчатые доспехи, островерхие стальные шлема, полностью закрывающие лицо угрожающие бармицы. На щитах красовался герб Миробоичей – загадочные узоры, опутывающие топорище. Только сейчас до Камила дошло! На гербе Миробоичей были нарисованы символы Изнанки! Только ещё неизвестные Камилу. Да и, скорее всего, нарисованы они были не совсем правильно. Иначе они бы работали.

-- И откуда Есений откопал столько денег?

-- Не жалел доходы, -- сказал Иштван. – Помалу, понемногу накопил. С миру по нитке.

Камил задумался. Всё-таки, Есений, наверное, не обошёлся без Изнанки. Он открыл алхимию? А может тайно грабил караваны? Сложно представить, как можно было бы за семь лет обзавестись таким добром, при этом уплачивая Долг.

Они поднялись на стену.

-- Да и поначалу тётушка Анна помогала своими связями, -- объяснял Иштван. -- Купцы, бояре… Да и сам князь Искро тоже снизошёл однажды – Хмудгард словцо замолвил, что мальчишке бы дать возможность обзавестись силами, чтобы не позволить новым бунтам его так же легко смести. Князь отсыпал монет из своей казны. Всё-таки, восстание Эрна его кое-чему научило – если давить своих баронов, душить их, то они конечно ослабнут и не будут представлять угрозы для него. Но тогда и на защиту земель надеяться не придётся… А вот когда Аннушка умерла, отношение к нам сразу изменилось. Мы с Есением успели урвать куски посочней, успели вырваться из глухой нищеты. Но всё равно. Стало гораздо тяжелее. Искро нас не милует.

-- Он что-то хочет от нас? Преследует какую-то цель? – спросил Камил.

-- Помимо того, чтобы мы своевременно уплачивали Долг?

-- Может, он хочет посадить сюда править своего сынка от Аннушки? Милана?

Иштван задумался. Пожал плечами.

-- Вряд ли он бы стал о таком своём намерении распространяться даже перед своими приближёнными. А я – тем более тогда не могу знать, что у него на уме. Конечно, все мы стремимся к обогащению. Но мне всегда казалось, что Искро не любит Миробоичей потому, что они были верны Царю до самого последнего. Потому, что Святомир угробил много солдат восставшим князьям. Причинил им так много трудностей, страха и ужаса, что, например, Искро до сих пор не остыл…

Они вдруг увидели в тени у бойницы облокотившегося к зубцу дружинника. Боец посапывал. И проснулся только когда они подошли совсем близко. Тут же принял важный, сосредоточенный вид. Но по взгляду его было видно, что он спал.

-- И как вы обходитесь со спящими на посту солдатами? – спросил Камил.

Мямля насупился. Пробасил.

-- ЧЕГО СПИШЬ! А? СТОРОЖИ НОРМАЛЬНО!

-- Я не спал… -- ответил боец. – Я задумался просто…

-- СМОТРИ МНЕ… -- смягчился Мямля. Боец встал к бойнице и принялся глядеть за стену. Команда прошла дальше, к башне.

-- И? – спросил Камил. – Этого разве достаточно? «Смотри мне»?

-- Устал боец, -- сказал Иштван. – Их нельзя оставлять без присмотра. Всегда нужно контролировать.

-- А если враги подойдут к стенам? – спросил Камил. – Этот дружинник мог пропустить врага. И тогда что бы мы делали?.. Мне кажется, за такие проступки нужно назначать наказание посуровей. Чем какие-то слова...

-- Времена нынче мирные, -- сказал Иштван. – Только разбойники бродят по лесам. Но вряд ли они соберутся вместе и отправятся штурмовать стены. Так что... Ничего особенно страшного не вижу. Непорядок, конечно…

На башне они увидели, как арбалетчики играют в кости. Совсем покинули свои позиции. Это уже никуда не годилось.

-- Какого чёрта? – тут же возмутился Камил и рявкнул. – Всем встать!!

Арбалетчики тут же встали, но не при виде Камила – при виде Мямли и Иштвана.

-- Почему на карауле занимаетесь чем попало? – распалялся Камил. – А если враги придут?

-- Но ведь не приходят, -- хохотнул тот, что был в самой дорогой броне.

-- Меньшак, -- обратился к нему Иштван. – Ты же десятник. А занимаешься чем попало. Ты б хоть совесть имел. Жалованье мы тебе за службу платим. А не за игру в кости…

-- Исправлюсь, начальник, -- сказал Меньшак. Мямля ему пригрозил кулаком, но, скорее, как-то шутя.

-- Если будете и дальше так себя вести, -- сказал Камил. – Придётся вас как-то наказывать.

-- А ты кто вообще такой? – спросил Меньшак, как то вызывающе.

-- Тебе показать? – сжал кулаки Камил.

-- Попробуй, -- оскалился десятник.

-- МЕНЬШАК! – тут уже возмутился Мямля. – ЭТО КАМИЛ. ОН ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ ЗА ГЛАВНОГО.

-- Ой! – махнул рукой Меньшак, как-то устало. – Развелось тут главных… Дружинников меньше, чем лордов…

Камил кипел. Но не мог найти слов. Он бы назначил высшую меру наказания. Но вдруг осознал, что не имеет здесь власти. Барон – это лишь слово…

Арбалетчики разошлись по бойницам. Всё плевались вниз стены, да бубнили что-то. Недовольные ублюдки…

Команда прошлась дальше по стенам.

-- Камил прав, -- сказал Ларс, когда они отошли. – Мямля, рожа ты толстая! Расслабил бойцов своих? Дисциплина хромает!

-- ДАК Я… ЭТО… НЕ БИТЬ ЖЕ ИХ…

-- Страшно представить, что бы с этим дружинником сделал Орманд, -- сказал Камил. – Поубивал бы за такие слова. При нём в дружине был полный порядок.

-- При нём и люди были опытные. Почти все воевали, -- подметил Ларс. – А тут… Детишки ещё. Не нюхали войны.

-- Меньшак воевал, -- возразил Иштван. – Вместе с нами. Он особенно отличился в битве с варягами. Хороший солдат. Только малость своеволен.

-- Солдат хороший, -- сказал Камил. – А вот командир – не очень.

Стены хорошо отремонтировали. Теперь они не рассыпались, как помнил Камил из детства. Полы в башнях тоже поменяли, помнилось, как раньше там трещали гнилые доски, а местами даже зияли дыры – бойцы проваливались.

Кирха возвышалась посреди двора. Единственное место, которое никак не изменилось – Есений в Господа не верил и потому не тратился на священную утварь. Камил прошёлся вдоль икон и крестов, ожидая, что, как некромант, начнёт вдруг бесноваться – но совсем ничего не почувствовал. Всё-таки, церковь заблуждалась в своих верованиях…

-- А кто такой Радим Златич? – спросил Камил.

-- Радим?.. Его Есений поставил за главного в поместье Житников, -- ответил Иштван. – А что? Вы с ним уже сталкивались?

-- Да, -- сказал Камил, вспоминая, как и там его не восприняли всерьёз. – И сколько у него войск?

-- У него поменьше, -- сказал Иштван. – Думаю, едва наберётся сотня. Конников у него двадцаток. Есений всё оружие и большую часть сил разместил здесь, в замке. У Житников же стены хлипкие, деревянные. Не стены даже, а высокий забор…. А вообще, Радим подчиняется нам напрямую. Это не «его» люди, как вы выразились, Камил. А ваши.

-- Это разумеется, -- кивнул Камил. – И какие отношения с Радимом были у Есения? Только честно.

Иштван задумался, вспоминая что-то.

-- Союзнические. Радим, конечно, не из дружины Есения. Он – давний друг отца Жанны. И потому знал баронство лучше прочих оставшихся в живых. А ещё он хороший командир. Поэтому так получилось, что Радим у Житников за главного.

-- Я думал Житников перебили подчистую, -- сказал Камил.

-- Радим во время того бунта находился не в их имении. Выполнял какое-то поручение в баронстве Перепутичей. Поэтому ему просто повезло. Но он надёжный человек. Налоги собирает на вверенной ему территории вполне исправно и порядок поддерживает.

-- Выходит, у нас в руках – двести пятьдесят дружинников. Плюс восемь бойцов из моего отряда. Почти двести шестьдесят человек. Верно?

-- Совершенно, -- кивнул Иштван. – Но этого не так много на такие большие земли. До войны у одних лишь Житников имелось столько же солдат. Баронства всё-таки ещё не окрепли после войны. Но, видит Бог, ещё через десять лет мира мы станем наравне с Перепутичами!.. Их земли тоже сильно разорены войной. Богдан убит, Мила ослеплен... Вся Горная Даль обескровлена. Это была ужасная война.

-- Зато князь Искро стал ещё сильнее на фоне всех остальных, -- сказал Ларс. – Хорошо устроился. Собрал в свой кулак всю власть.

-- На то он и князь… Сильные вассалы – тоже ни к чему. Это прямой путь к распрям. Но и у нас хорошее будущее, если мир сохранится на этих землях… -- сказал Иштван. – А вот и банька. Советую пропариться прямо сейчас, пока она не остыла. Ваши дружинники уже сходили в соседние бани, предназначенные для бойцов и придворных. Им понравилось, как мне донесли работяги. А ваша банька – где брёвна новые и светлые – ещё свежа и нетронута.

-- Прекрасно, -- сказал Камил.

Тогда Иштван откланялся и договорился с ним, что с завтрашнего дня они приступят к делам поместным – он покажет и казну, и кабинет Есения со всеми письмами, договорами, грамотами…

Камил давно не посещал бани, поэтому пропарился с большим удовольствием. Вся грязь с дороги – ушла, отмокла. Тело даже заскрипело от чистоты. Хорошо!

А потом Мямля бахнул воды на горячие камни. И мужики заорали, замахали вениками ещё яростней. Тогда стало ещё лучше…

Железяку, как и ожидалось, оставили у входа на всякий случай. Камил не раз читал в хрониках, как иногда лордов приглашали в бани, там же запирали и поджигали. Конечно, у тех лордов не было кого-то вроде Железяки, которому никакие взятки не интересны. А кто бы тогда осмелился подобраться к неуязвимому латнику?...

Распарившись едва не до смерти, мужики вышли в предбанник, где служанки уже приготовили заранее большие кружки с пивом. Ядов Камил не боялся. Было у него универсальное изнаночное снадобье, которое нейтрализует почти любой яд. Кроме такого же – Изнаночного…

Опрокинули кружки залпом. Какое красивое звёздное небо! Разговорились…

-- Я не чувствую, что имею здесь власть, -- признался тогда Камил. – Даже дружинники не слушаются меня. Конечно, я слишком молод. Но в семнадцать лет некоторые Миробоичи уже водили дружины в битвы. Тот же Есений…

-- Власть – это не просто титул, -- ответил ему Ларс. -- Власть ещё нужно заслужить. Страхом или уважением. А лишь назваться «бароном» -- это ещё не значит, что ты тут же получишь всю положенную тебе власть. В полной мере.

-- Нужно наказывать тех дружинников? -- спросил Камил. – Они ведь не понимают обычных слов. Они как звери. Какое тут уважение…

-- Дисциплина держится на строгости, -- сказал Ларс. -- А власть – либо на страхе, либо на уважении. Вот твоего деда Святомира – уважали. И бились за него, как за отца. Ему не нужно было запугивать бойцов… Но такое уважение ещё нужно заслужить. Такое уважение – это ещё и талант. Не каждый так может… Куда проще – внушать страх, я не спорю. Казнить нарушителей. Связать их верёвками и подвесить вниз головой к дереву, например… Но страх ненадёжен. Потому что он держится на твоей силе.

-- И что теперь? Нянчиться с ними? Допускать панибратство?

-- Вот и нужно найти эту середину между жестокостью и панибратством. Это приходит с опытом. Никто хорошим полканом не рождается… А если исчезнет твоя сила, Камил, и что ты будешь тогда делать? Или если перед тобой восстанет другая сила – более… сильная? Которая внушит твоим солдатам больший страх, чем внушаешь ты? Бойцы твои тут же разбегутся. Может и против тебя настроятся – кто знает… Святомир заслужил уважение. Поэтому он бился с объединёнными войсками князей-изменников, превосходящих кратно, так достойно, что ублюдок Искро до сих пор трясётся, когда слышит имя Миробоичей… Но что выберешь ты, Камил? Зависит от тебя.

Когда мужики отправились по спальням, Камил провёл в замок единственного уцелевшего пса – остальные сгнили по пути и развалились слишком сильно, утеряв всю свою прыть и силу. Камил приказал Железяке утащить тяжёлую бочку с солью поглубже в подземелье. Упрятать в тёмный закуток. Чтобы никто не заметил. Камил запихал пса в бочку с солью – пусть сохнет. Чего добру пропадать? Ещё пригодится. Мертвецы – дорогое удовольствие…

Подземелье никак не изменилось. Оно было таким же тихим и загадочным, как раньше. Камил помнил испуганное лицо Орманда. Помнил и рассказ Есения, о восставших, преградивших вход в подземелье крестами и иконами из кирхи. Помнил и разъярённое лицо Железяки, когда тот ещё был живым человеком – разбойник что-то видел в этих подземельях. Что-то, что ему не понравилось.

Подземелья определённо следовало изучить. Осмотреть каждый закуток. Отворить запечатанные врата...

Но потом. Когда он разгребёт все обрушившиеся на него мирские проблемы, когда получше вникнет в происходящее.

Камил бросил напоследок взгляд в темноту, укрывавшую в себе что-то опасное. Хмыкнул. Это тревожное предчувствие…

И отправился в опочивальню к Лизе.

Нужно было хорошо выспаться. Предстоял тяжёлый день…

***

Спасибо огромное за ЖОССКИЙ ДОНЫЧ!) Размером в чью-то зарплату)! Благодаря таким меценатам могу творить чуть ли не каждый день! Спасибо!

Сергей 30.000 р «От артиллеристов музыкантов»

***

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450