Сцена после титров⁠⁠

Эпилог. (список предыдущих серий  - тынц)

– Знаешь, есть такие ситуации, в которых ты уверен, что делаешь всё правильно, но почему-то итог всё равно получается… – Маша медлит, подбирая слово: – Нехорошим.

Она сидит, вытянув ноги вдоль подоконника, и вглядывается в темноту. Лицо её задумчиво, в кои-то веки на нём нет даже намёка на улыбку с хитринкой.

– Может, если бы я не подбила Илюху по книгам погулять, никто бы и не умер.

– Но тогда бы они и не встретились.

– Ну, значит, если бы я Мэйли на эту авантюру не подбила, втихаря от Ильи, может она и жива была бы.

– Попав туда, вы уже стали частью схемы Мефика.

– Вот от кого не ожидала подставы, так это от него.

– Да он всегда таким был. Ты помнишь, как в детстве портал проложила от Сталина к Гитлеру? Как думаешь, с чьей подачи?

– Да ла-а-адно? – изумляется фея.

Я нахожу в гугле сказку «Товарищ фея» и протягиваю ей телефон.

Маша читает всего несколько минут. История-то коротенькая. Потом возвращает мне и говорит:

– Вот же ж Мефик, вот же сукин сын.

– Ну, я не виноват. Я же говорил, оно само пишется.

Фея знает, что это зависит не от меня, мы уже много раз это обсуждали. Фея знает, что сюжетные повороты я не придумываю. Она понимает, что я только записываю результаты принятых героями решений, которые они воплощают в действия. Маша в курсе, что в моих силах только подобрать фразы, описывающие события, которые происходят вне зависимости от моей воли. Но мне всё равно неуютно из-за того, что пытался и не смог изменить сюжет. Поэтому я повторяю:

– Оно само пишется.

– Да с тобой-то всё ясно. Ты – банальный ретранслятор, – вяло отмахивается фея. – Чего с тебя взять?

– Ну, я делаю, что должен, что могу. Точнее, то, что не могу не делать…

– А почему? Не задумывался?

– Мне нравится…

– А почему? Не задумывался?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Это просто не даёт покоя, до тех пор, пока не выпустишь из себя на бумагу.

Фея знает, что я пытался, но не смог изменить сюжет. Она знает и то, что я всегда называю их героями, а не персонажами. Не потому, что они совершают героические поступки – большинство их идей уже давно перешли границу абсурда и прочно окопались на его территории, а потому, что слово «персонаж» какое-то отстранённое, неживое. Мне ведь порой кажется, что я их не придумывал, что они просто были, а мне лишь посчастливилось их найти. Именно поэтому я и не могу влиять на их поступки.

– Вот ты говоришь, что просто записываешь то, что делаем мы – твои персонажи, – продолжает развивать мысль фея.

– Герои, – привычно поправляю я.

– Герои, – соглашается фея. – Но ведь большинство писателей делает совсем иначе. Они составляют план произведения, просчитывают, в какой главе и что случится. Даже писать могут не подряд, а по главам. Сегодня восьмую, завтра пятую, послезавтра…

– Я понял, – киваю. – Только не понимаю, к чему ты ведёшь?

– Раз уж мир, в котором ты увидел меня, Ваню, Волка, Василису, Мэйли, реален для нас, но тебе кажется придуманным, то допусти вероятность того, что и мир, реальный для тебя – это всего лишь мир, существующий в чьей-то голове.

– А… – открываю я рот, но не нахожу слов.

А фея-Маша продолжает:

– Возможно, кто-то сейчас также пишет книгу, герой которой – писатель. Возможно, ты не можешь изменить сюжеты книг, которые пишешь потому, что тот писатель, который выдумал тебя, просто так решил. Потому что он пишет свою книгу по плану. И в этом плане прописано, возможно, жирными и трижды подчеркнутыми словами, что ты можешь только записывать за своими героями, но не влиять на сюжет.

– А… – вновь открываю я рот и вновь ничего не говорю, пораженный выдвинутым феечкой предположением.

– И вот это твоё «А…», оно тоже написано в книге, в которой ты – персонаж. Или герой. Главный. Или второстепенный. Это не столь важно. Важен сам факт того, что пишешь не только ты, но и пишут тебя.

– Тебя там точно Яга грибами не кормила какими-нибудь странными? – пытаюсь пошутить я.

Но Маша пропускает мою шутку мимо ушей.

– А представь, что главный герой книги, которую пишут про тебя, имеет в той реальности, где эта книга пишется, прототип? Вполне себе такого настоящего VampiRUS’а, который тоже писатель и тоже о чём-то пишет. И, возможно отражает в своей книге реальность, слегка изменяя её, чтобы было интереснее. И также пишет о Ване, Волке, Кащее… Фактически, писатель, взявший реального VampiRUS’а в качестве прототипа и пишущий с него тебя, отражает ту реальность в своей фантазии. А ты отражаешь свою фантазию в придумываемой тобой реальности, в которой есть я, Ваня, Яга, Горыныч. Не запутался ещё?

– Нет, – отвечаю.

– И вот, если впариться чуть вдумчивее, то и придумавший тебя может быть всего лишь…

– …Чьей-то фантазией? – завершаю я.

– Ага, – кивает фея. – Все миры – это отражения отражений, которые отражаются в отражениях в зависимости от того, с какого ракурса смотреть. А ведь в них могут быть такие же отражения. И они…

– Отражаются?

– Ага, – вновь кивает фея. – Так вот, откуда нам знать, создаём мы их или записываем одно из уже существующих? Ты же не знаешь? Может именно сейчас твой автор пишет о том, как ты сидишь у себя дома и болтаешь с феей.

– Или его автор пишет о том, как его персонаж пишет о том, как я сижу в своей комнате, а на подоконнике у меня сидит фея, – подхватываю я.

– Может, по его задумке, именно в этот момент ты должен начинать догадываться, что являешься персонажем книги. Например, потому, что повернувшись к окну, видишь в ночном небе летящего дракона, – говорит фея и стучит пальцем по стеклу.

Я уже не знаю, что реально, а что не очень. Но за окном, где-то высоко в небе, на фоне луны, действительно проплывает силуэт. И я отчётливо вижу, что этот силуэт трехголовый...

©VampiRUS