Стояли звери около двери...: я мерзавка, убийца, наркоманка, я мать, супруга, я руководитель крупной фирмы. Я развязываю узелки...⁠⁠

Спрятав сумку с брючным костюмом нежно-голубого цвета от «Антонио Конте», узкими очками что неузнаваемо меняли моё лицо, обручальным кольцом, браслетом из белого золота с сапфирами и крутым смартфоном, в трещину под крыльцом, я взглянула на себя в кусок разбитого зеркала на стене и осталась довольна - светлые волосы собраны в хвостики свисающие по бокам, яркий, дикий макияж, что я намалевала при помощи зеркала заднего вида перед тем как спрятать свой Jaguar XF на пустыре, вызывающе короткое чёрное платье с корсетом ядовито-фиолетового цвета, разноцветные чулки с подвязками. Чокнутая сука! Такая какая есть на самом деле…

«Думаешь престижная работа, смотрящие тебе в рот сотрудники, любящий супруг, красавица дочь, дорогая машина, загородный дом, золото-бриллианты, походы в рестораны и счёт за жрачку размером в половину месячного заработка обычного работяги сделали тебя другой?» – мысленно задала вопрос сама себе я, беря в руки семнадцатизарядный пистолет «SIG Sauer Р320» и накручивая на ствол глушитель. – Да нет же, ты всё та же конченная наркоманка со сломанной психикой. Как говорил покойный инспектор Фавро? «Бывших наркоманов и убийц не бывает».

Сунув за декоративный кожаный поясок три запасных двурядных магазина с двойным стеком, я уже было поставила ногу на первую ступеньку крыльца и… замерла на месте.

- Иногда надо выпускать своих демонов! - подчиняясь какому-то наитию или капризу я вернулась к куску зеркала и приблизив свою симпатичную мордашку к покрытой грязными разводами и каплями поверхности стекла провела рукой по коже сверху вниз размазав тени и яркую губную помаду.

Так хорошо. Так я себе нравлюсь. Именно в таком виде, с разбитыми коленями, дыркой между рёбер от ножа и в клочья порванной юбке я уходила отсюда двенадцать лет назад.

Клац! - отправив патрон в патронник я без тени сомнения взлетела на крыльцо и наплевав на боль в костяшках пальцев громко постучала в дверь старым только мне известным способом: Тук-тук! Тук! Тук-тук-тук!

Удивительно, но сработало. Открывший мне дверь хмурый громила в короткой рубашке с волосатыми руками, с ребристой рукоятью пистолета за поясом, первым получил пулю в глаз. Кровь облачком окутала его голову брызнув на потресканную стену оклеенную плакатами с голыми девицами замершими в фривольных позах. Переступив через тело рухнувшее на заплёванный, покрытый окурками пол, я сделала ещё четыре выстрела: два в лысого доходягу в мешковатых штанах с обрезом на стуле и ещё пару в коренастого смуглокожего мужчину лицо которого было раскрашено словно у клоуна. В последнего стреляла с особым удовольствием. Я ни разу не промахнулась. В этом я была хороша.

Выдохнув воздух из груди и постаравшись унять сердцебиение, я словно одержимая проскандировала начало ненавидимой мной всей душой детской считалки с утра калёным железом горевшей в моём мозгу:

- Стояли звери…

- Какова дьяво…

Высунувшийся из дверного проёма слева тип в сюрреалистичном костюме то ли зайца, то ли кролика получил пулю в шею и выронив револьвер с диковинно длинным стволом в судорогах забился на бетонном полу в обрывках газет и пустых упаковках кондомов.

- Около двери…

Впереди раздались звуки шагов бегущих людей и в стену справа от меня выбивая облачко пыли и грязи вонзилась первая пуля. Совсем не страшно. Присев на одно колено, я несколько раз нажала на спусковой крючок зигзауэра наслаждаясь тяжестью оружия, его отдачей (словно спускаешь дикого зверя с цепи) и стиснув зубы выкрикнула продолжение считалки:

- В них стреляли…

Дождавшись когда два тёмных пятна в сумраке коридора рухнут на пол, я сделал ещё несколько выстрелов по неподвижным уже мишеням и сменив магазин добавила:

- Они умирали…

На лицах убитых мной мужчин тоже была клоунская раскраска. Это пособники Грока – жестокого психопата когда-то державшего в страхе половину города, а теперь просто старого, больного ублюдка неосмотрительно попавшего в местные криминальные новости.

В пол передо мной расколов плитку ударила дробь, но я была к этому готова и открыла огонь по силуэту на лестнице заканчивавшейся на втором этаже. Вскрикнув от боли, тучный стрелок обронил обрез и с хрустом ломая кости покатился по щербатым ступенькам.

Убитый мерзавец с оранжевыми волосами и красным клоунским носом был похож на того самого гада, что когда-то притащил меня в логово фарсеров. Антон, его звали Антон. Жирная мразь изгалявшаяся над беззащитной тринадцатилетней сиротой и насиловавшая меня по ночам вминая хрупкое, угловатое тельце в драный матрас, пропитывая меня своим вонючим потом, заставляя кашлять от смрадного дыхания. Он вытворял со мной такое, что забыть никогда не получится.

- Но нашлись те кто их пожалели…

БАХ! – извините, не смогла отказать себе в слабости и продырявив лоб уже мёртвого преступника вошла в коридор второго этажа. Спросите как закончил Антон? Плохо. Я тогда отомстила жердяю. Ох, как я ему отомстила…

Уже будучи наркоманкой живущей от ломки до ломки и выполнявшей любые капризы Грока (главаря безумных клоунов забавляло посылать меня к клиентам потерявшим доверие с ножом или бритвой) мне просто повезло встретить старого, битого жизнью человека, человека прочистившего мне мозги и заставившего жить. Жить по-настоящему - мечтать, любить, заботиться, давать, а не только брать. Именно тогда я приняла решения бросить всё и наплевав на опасность бежать.

Я смогла стать другой изменив имя, фамилию, реальный возраст. Даже голос и то стал иным. Смогла обмануть сама себя, верить, что стала НОРМАЛЬНОЙ! Как все, как большинство. Чёрт меня дёрнул за завтраком вместе с дочкой включить кабельный провинциальный канал и увидеть в криминальной хронике морщинистую рожу Грока.

И всё! Ледяная корка сковала моё ещё недавно горячие сердце. Воспоминание о прошлом, о пережитых мною кошмарных годах вернулись. Да так, что я готова была сама себе пулю в голову пустить. Что я только не делала, чего только не предпринимала, чтобы вернуть всё как было. Тщетно! Закрываешь глаза и снова оказываешься в этом проклятом пропитанном страданиями, болью и безумием здании. Я не могла спать, не могла есть, отталкивала от себя горячие любящие руки супруга обижая его. ОН ЭТОГО НЕ ЗАСЛУЖИЛ!

БАМ! – моя пуля отшвырнула на стену ещё одного безумного клоуна. БАМ! БАМ! – тело преступника сползло на пол смешно раскинув ноги в стороны.

Тра-та-та-та-та! - очередь из штурмовой винтовки противно застрекотала над головой и я нырнув вперёд рыбкой выдала остатки магазина, до железки, по плясавшему в конце помещения огоньку.

Дорогущий психолог пятьсот баксов за сорок минут приёма посоветовал мне закончить все дела. Так и сказал поправив очки в золотой оправе пальцами с дорогим маникюром: «Миссис Уайт, вам необходимо развязать все завязанные в прошлом узелки». Если бы только он знал, что советует мне.

- Те, кто открыл зверям эти двери! – уже почти кричала я, поднимаясь на ноги и упорно продолжая скандировать считалку.

Стремительно двигаясь вперёд, я прижималась к терявшемся в сумраке стенам коридора. Большая комната где фарсеры пытали таких же как и я девчонок, появилась справа. И хоть я знала, что она находится на своём прежнем месте в груди что-то кольнуло. Тут ломали бедных сироток, которых никто не искал, до которых никому не было дела. Одной больше, одной меньше всем плевать. «Зал сатиры», так Грок называл это страшное место, был сегодня пуст. Только грязное ржавое ведро посредине помещения и подозрительно похожие на кровь следы вокруг него.

Зачем я прилетела сюда? Наверное, внезапно поняла, что прошлое моё так и будет тянуть за собой словно каторжная цепь на окончании которой тяжёлый металлический шар. Идти ты можешь, но бежать никогда.

Откуда-то из темноты возникло сразу несколько противников. Яркий свет помещения из которого они выскочили сыграл с преступниками злую шутку. Они словно ненадолго ослепли в тёмном коридоре. Несколько пуль впилось в стену над моей головой извёсткой просыпавшись за шиворот и на волосы.

Я просто села на пол и открыла огонь. Пистолет в моих руках стрелял и стрелял пока четыре придурка не сдохло.

Мягко поднявшись на ноги, я сделала дюжину шагов вперёд и откинув массивный, хорошо смазанный засов распахнула дверь малюсенькой кладовки или «Загона» как её тут называли. Внутри кто-то жалобно плакал. Здесь на дрожащих ногах находилось шестеро молодых девушек, почти подростков. Ещё одна пытка. Ты не можешь сесть, а если сядешь будешь избит до полусмерти. Скрипнув зубами от ярости, я вспомнила как же Грок гордился своим бизнесом. «Дети куда более выгодный товар чем наркотики! Да-да, ведь каждого из них можно продавать по восемь-девять раз на дню и по цене куда большей чем амфетамин или героин!».

Пленницы с удивлением уставились на меня и тяжёлый дымящийся пистолет в моих руках. Распахнув дверь пошире, я, не зная зачем, прокричала им в лицо:

- Зверей встретили песни и громкий смех!

«Дура, только напугала их. Ничего. Быстрее уберутся отсюда восвояси».

Отбросив пустой магазин, я зарядила последний с удивлением обнаружив, что ранена в левое плечо. Жадная пуля вырвала кусочек плоти из тела. Больно не было ведь мне оставалось всего несколько шагов и последняя строчка.

Четыре раза выстрелив сквозь деревянную дверь из тёмно-красного дуба, я шагнула внутрь душного помещения без окон. Переступив через бьющегося в предсмертных судорогах стрелка на полу остановилась напротив рабочего стола, заваленного какими-то бумагами и визитками. Зажимая рукой рану на груди состарившийся и бледный Грок изо всех сил пытался рассмотреть кто же это забежал к нему на огонёк.

Его выцветшие голубые глаза напоминали мне рыбьи.

- А-агата? Это ты?

Я хотела сказать, что ненавижу его за всё что он и его люди сделали со мной, но не стала. Не стала уподобляться мстительной героине бульварных романов. Он не заслуживает моих слов и слёз.

- Никакой Агаты больше нет, - сжав губы я вытянула руку с пистолетом вперёд и открыла огонь.

Первая пуля порвала щеку главаря преступников выбив ему зубы, вторая оторвала правое ухо, две следующие разнесли голову словно спелый арбуз.

Конец. Это всё? Отбросив в сторону бесполезный зигзауэр, я посмотрела на свои руки. Руки, которые не дрожали после всего что я сегодня натворила. Чувствуя, что ледяная корка обволакивавшая моё сердце внутри трескается навсегда, я ещё раз с самого начала продекламировала ненавистную считалку обожаемую мёртвым куском дерьма за столом, вкладывая в неё совсем другой смысл:

Стояли звери

Около двери.

В них стреляли,

Они умирали.

Но нашлись те, кто их пожалели,

Те, кто открыл зверям эти двери.

Зверей встретили песни и громкий смех.

А звери вошли… и убили всех.