Роман "Зависть" глава 13⁠⁠

Дальше я помню, как меня завели в комнату с правой стороны от лестницы. В спальне было темно, и только высветившийся на мгновенье из-за потока света, хлынувшего с коридора, угол кровати блеснул белизной простыни.

И снова наступила темнота, когда за моей спиной закрыли выход.

– Где этот чёртов выключатель? – нервничал в темноте кто-то.
Я шагнула вперёд и споткнулась о чьи-то ноги.

– Вообще-то здесь занято, – неожиданно раздался ленивый мужской голос снизу.

…Я нашла себя на полу, рядом с безликим парнем, что сидел у стены, опираясь на нее спиной, и возмущался тем, что ему помешали бухать.

– Найти себе другое место! – ответил голос сверху, и я почувствовала, как чужие руки подымают меня и ставят на ноги. Подталкивают в сторону кровати.

– Мне здесь нравится, – ответил парень на полу, пьяно растягивая слова.
Сопровождающий довёл меня до постели, и я с радостью забралась на неё прямо в одежде, мечтая как можно быстрее лечь спать.

Но голоса в темноте не давали заснуть.

– Слушай ты!.., – повышая тон, начал возмущаться кто-то. – Я сюда потрахаться пришёл, выйти по-хорошему, прошу!

– А я чем мешаю?! – в ответ голос с ироничной ухмылкой. – Кровать не занимаю. Сижу в сторонке, никого не трогаю.

– Я когда смотрят на меня, не могу! – рявкнул человек. – Убирайся!

– Это твои проблемы, – веселился, его собеседник. – Кстати…- немного изумленно прозвучал голос, точно он вдруг рассмотрел кто я. - А ты в курсе, чья это девочка?! Умереть не боишься?

– Валевский уже уехал. Ему на неё плевать, раз тут оставил.

– Я пока в этом сомневаюсь.

… Темноту комнаты рассеял свет ночника, зажегшегося над шкафом в дальнем углу комнаты.

– Ты долго ещё будешь копошиться?! – тихим голосом, с трудом выдавливая слова от сдерживаемой ярости, возмущался кто-то.

– Я до трусов вымок под этим чёртовым ливнем. Я могу хотя бы в сухое бельё переодеться? – отвечал ему заплетающимся языком другой человек. – Где эти проклятые брюки?! Почему у Стаса только одни джинсы?

В полумраке раздались звуки открывающихся ящиков комода, хлопающих дверей шкафа.

– Как их можно постоянно носить? – бубнил недовольно парень. – Они же везде жмут.

– Ты издеваешься?! Одевай то, что есть, и проваливай!

– Нет, ну я в трусах не могу выйти. Там всё-таки девушки есть. А я стесняюсь.

– А перед этой ты, значит, не стесняешься переодевать трусы?! – прорычал его собеседник.

– Так она же под кайфом, всё равно ничего не запомнит, – отвечал ему первый голос.– Блин, который час? Где Радим? У меня терпение лопается.

– Я же тебе говорил, – процедил слова второй. – Он уже уехал. Ольгу повёз домой. Уймись уже, наконец! Ему эта шалава не нужна. Он её на кухне уже один раз трахнул.

– Твою мать! – выругался первый голос. – Тогда какого чёрта я здесь делаю?!

– Вот и я о том же! Вали отсюда!

– А где здесь отлить можно? – спокойно поинтересовался первый парень, как ни в чём не бывало.

– На первом и на втором этаже есть по туалету, – раздалось в ответ с трудом переводимое дыхание.

– А тут нет? У меня дома в каждой спальне есть.

– Слушай, если ты на неё тоже запал, можешь быть вторым, но сейчас только выйди отсюда!

– Ни фига себе в какое место я попал! – присвистнул кто-то. – А у вас тут оказывается, очереди занимают?! А девушка в курсе, что не только ты собираешься её трахать?
А вокруг меня опять порхает красивая яркая бабочка.

– В курсе!

– Я сейчас пойду, отолью и вернусь. Если за пять минут не успеешь, тогда я буду первым. Извини. Я тоже должен попробовать. Бухло забыть не помогает.

Открылась и закрылась дверь в спальню. Кто-то ушёл, а кто-то остался.

– Наконец-то этот ублюдок свалил, – услышала я рядом уже подобревший облегчённо выдохнувший, тихий голос. – Иди сюда, милая. Давай разденем тебя, а то уже стало слишком жарко. Спать в одежде неудобно.
Я согласно кивнула.

Очень неудобно спать в одежде. Но и без трусиков я тоже не люблю спать. После очередного провала приподнялась в постели и изумилась своей наготе. Рассмеялась оттого, что, как дурочка, легла спать голышом.

– Чуть не пропустил всё веселье, – раздался полный злой иронии голос со стороны двери. Следом громкий щелчок, поворачиваемой защёлки в замке.

– Значит, первокурснице захотелось ещё больше расширить свой кругозор? Могла бы сразу меня об этом попросить. Не отказал бы. Зачем других звала?!
Сфокусировать взгляд на говорившем парне не получалось. Лицо расплывалось. Отчётливей видела только его фигуру. Недоумевая, наблюдала: как он расстегнул светлую рубашку, вытащил её из джинсов; подошел к тумбочке около кровати, открыл ящик и что-то искал в нём.

– Нет, Стас, ну ты даёшь! – опять злился он почему-то. – Какого чёрта ты не держишь в своей спальне резинки?! Как я, по-твоему, буду без них?! – С силой вытащил ящик и отшвырнул. С громким стуком тот ударился о стену, падая на пол, рассыпал с шумом своё содержимое.

– Ладно! Плевать! Уже всё равно! Катись всё к чёрту! – Этот голос теперь полон мучительного страдания.

Моё сердце странно реагирует на этот голос, наполняется жалостью и сочувствием к нему.

– А ты кто?

– Всего двадцать минут прошло, а ты уже и забыла кто я, – ответ полный горькой самоиронии. – Настолько я тебе на самом деле не интересен? Играла просто со мной, да? – спрашивал он и, не дожидаясь моего ответа, продолжал говорить, с плохо скрытым отчаяньем

: – Я такой оказывается, идиот! Не сумел отличить правду от вымысла. Придумал ту, которой не существует, и сам внушил себе, что, наконец, встретил её. Как же здорово, чёрт возьми, вы меня развели! По-настоящему сделали счастливым. Я ведь поверил, что ты существуешь! Что, правда, любишь меня! Что будешь только моя!

Белая расстёгнутая рубашка забралась на кровать у моих ног.

А голубая бабочка снова вернулась, и я как зачарованная смотрела на неё, как она села на его торс в районе сердца…

Стоя на коленях, парень, дрожащими руками, расстёгивал ремень на джинсах, и бабочка поползла вниз по его груди, спустилась на плоский живот, а дальше по дорожке волос ниже пупка исчезла в расстёгнутой ширинке. А потом вынырнула оттуда большой толстой гусеницей.

– Нравится? – спросил меня словно сквозь зубы незнакомец. – Он почему-то всем нравится. Даже больше, чем я сам. Ложись на спину, девочка. Напоследок вместе поиграем.

И он толкнул меня на кровать. Мужской торс в белой рубашке навис сверху и всё, что я дальше помню, кроме сплошной боли, в короткой вспышке памяти, это то, что в слабой попытке оттолкнуть его от себя, я дотронулась до его волос.

Они были влажными от дождя.