Реинкарнация при жизни2⁠⁠

Мне 16.

Я первый раз в клубе "где все свои". Меня кто-то хватает за руку и тащит. Я не ору. Не знаю,что надо делать в таких ситуациях, поэтому молча ожидаю продолжения. Передо мной три борова 2*2 и так далее.

- Почему не кричишь? - спрашивают.

Пожимаю плечами. На тот момент я думала, что это норма в клубах, потому и не испугалась. Да и что пугаться, вокруг куча народа.

- Хочешь чего?

- Берёзового сока!

Ребята, это само вырвалось.Они спросили, я честно ответила. Если я на тот момент чего-то и боялась, то врать. Передо мной сидели столбы. Или быки. Которые оказались милейшими людьми. Но в первый раз я не знала, как себя вести, чем и определила нашу дружбу. Я не боялась их, не думала, чего ждать. В вопросах съёма я была тупа, как блондинка. Что меня и спасло.

Алексей свистнул быкам, они рванули с места и исчезли. Пока быки рыскали по городу и искали берёзовый сок, мы с Лёшей мило болтали. Он как-то ненавязчиво задавал серьёзные вопросы, и через два часа, когда вернулись быки, нашедшие искомое, знал обо мне всё. Я, росшая без отца, сразу потянулась к этому человеку. Очень хотелось с первых же минут называть его папой. Что в нём было такого завораживающего - не знаю, но отсутствием харизмы и обаяния он точно не страдал.

А потом два года, когда общение только развивалось. Поездки на природу, в соседние города и злачные места, милые домашние посиделки, помощь в учёбе и мудрые советы. Он стал мне необходим как воздух. Через какое-то время, узнав, что он содержит несколько борделей в нашем городе, я начала подыскивать ему девочек, что довольно неплохо получалось. Он почти не посвящал меня в свои дела, но я была настолько благодарна ему за помощь, понимание и дружбу, что каждую крупинку разговоров "для взрослых" впитывала как губка. Я старалась быть полезной и нужной, до дрожи боявшись, что в противном случае он исчезнет из моей жизни, а я этого не переживу.

Вскоре я просто сидела и смотрела, как развиваются нулевые в нашем городе. И да, эти лбы меня слушали. Лёша слишком меня ценил. В какой-то момент он начал относиться ко мне, как к дочке. "Руки прочь от моей дочери" - орал он в клубе, если какой-то неугодный ему приглашал меня танцевать. "Иди" - разрешал, если мальчик был мне мил. "Не пей сегодня, завтра на учёбу", "Какие самолётики? Я тебе сейчас в 1с всё покажу", "Что за цвет волос? Срочно идём к парикмахеру", "Обязательно скажи матери, что вернёшься через три дня, чтобы она не беспокоилась".

Он и правда был мне как папа. Уже тогда я догадывалась, что его деятельность не совсем законна, но мы старались не затрагивать эту тему.

Мне 18.

Я влюблена и нахожусь в эйфории. Встречи стали реже, но качество не изменилось. Алексей не одобрял мой выбор, но и не был категорически против. Он был мудрым человеком. "На ошибках учатся", - многозначительно говорил он,когда я начинала петь ему дифирамбы о своём возлюбленном.

Один раз, когда мы сидели в кафе, к нам подошли люди, явно приехавшие не для того, чтобы отдохнуть. Алексей приказал одному из быков отвезти меня домой, а всё благодушие с него сдуло. Уходя, я услышала резкие голоса, почти переходящие в крик.

Часто, уезжая с Алексеем, зимой я не надевала тёплых вещей, зная, что кроме пары метров от подъезда до дома, быть на морозе мне не придётся. Так было и в тот раз. В лёгком платье и туфельках я влетела в подъезд и побежала по лестнице. На третьем этаже меня остановила милиция.

"Нам нужны понятые" - сказали они таким требовательным тоном, что я поняла: отказаться не получится. Дойти до дома переодеться они не разрешили. Мы спустились вниз и завернули за угол дома.

Быка, который меня подвозил в прошлый раз, я узнала сразу. Он лежал на спине, опустив руки почти по швам. Вокруг было немного крови, а в середине лба виднелась ровная дырочка.

- Знаком ли Вам этот человек?

- Нет.

Ответы на все вопросы я знала как "отче наш". Никого не знаю, ни с кем не знакома, не при делах. Но менты на этом не остановились. Прямо на улице они достали бумаги и начали задавать много вопросов, периодически заставляя подходить к трупу и детально его осматривать. Трупов я не боялась, но меня беспокоило другое - тридцатиградусный мороз, лёгкое платье и туфельки, которые были на мне. На просьбы сходить домой одеться менты не реагировали, в машину тоже не пускали. Видимо, решили таким образом дожать. Но я держалась стойко. Синея от холода, отвечала на вопросы, изображая дурочку, до ужаса боявшуюся всего вокруг.

Отстали они от меня через шесть часов. Домой я доползла, не чувствуя ничего в теле. Из последних сил позвонила Алексею и попыталась рассказать произошедшее. Через час он был у меня, а ещё через два меня в срочном порядке госпитализировали и, лёжа на больничной койке, я писала жалобу на ментов. Воспаление лёгких и частичные обморожения не прошли даром. Морозов я боюсь до сих пор.

После больницы мы с молодым человеком расписались и уехали к нему в Москву. С Алексеем я увиделась перед отъездом, когда он настойчиво просил хорошо подумать и остаться. Но мои юность, безбашенность и влюблённость одержали верх. Я дала ему обещание звонить почаще и ещё полчаса рыдала у него на плече.

Это была последняя встреча, когда я видела Алексея сильным, уверенным в себе авторитетом, полным сил успешным мужчиной, имеющим вес в городе.

В следующий раз мы встретились где-то через 8 лет. 

В этой главе про Алексея почти ничего нет, да я ничего и не знала про него. Вся его исповедь была именно на той московской встрече, а потом в письмах, которые мы писали друг другу. Я расскажу об этом в следующем посте. Знаю, что тяну и оттягиваю этот момент как могу, хотя и имею огромную потребность высказаться. Простите.