Рефлексия, самокопательство, отношения⁠⁠

Рефлексирую я, знатно и глубоко!!! В последние дни особенно. Свободного времени у меня сейчас валом, а свобода передвижения ограничена, скучно мне. Рейтинг мне не нужен. Закончу писать и больше сюда не зайду, возможно смогу в чем-то разобраться. Если кому, что не нравится, есть теги, настройки.

1 (первый)

Итак. Я родился в пригороде недалеко от Варшавы. Я был феерически счастливым ребенком, но не так долго, как хотелось бы. Рос в атмосфере тотального счастья и спокойствия. Мой отец был поляком, мать русской. Я знаю оба языка, на них много читаю. Папа был художником, занимался графикой и чем-то, связанным с архитектурой. Человеком авторитетным и серьезным. Он был высокого роста, громкий, с гривой светлых волос. Всегда остро реагировал на несправедливость и вступался за тех, кого считал слабым. Мне постоянно вдалбливал, что если меня обстоятельства вынудят ударить слабого, то пусть лучше мне отрежут руку, чем я позволю себе такое. Я им восхищался. Мне казалось, что я живу в мире где все честно и никто не обижен, все счастливы и гарант этого – мой папа. Мог часами сидеть, не шевелясь и смотреть как его огромные на вид неуклюжие пальцы выводят тончайшие верные линии! Мать казалась мне самой красивой женщиной в мире. Она была небольшого роста, тонкая и хрупкая, тёмно-каштановые волосы, коса. Носила всегда платья с кружевами, ленточки, бантики, шляпки. Она писала натюрмортики. Яблочки, чашечки, сиренька. Все это не представляло ни малейшей художественной ценности. Родители обожали друг друга я это чувствовал. Может у них и были какие-то проблемы, но меня, как ребенка это не касалось. Естественно другого варианта, кроме, как стать художником, я не видел. Рисовал много. Меня хвалили. В свои 12 я уже имел сносно поставленную руку. Мне казалось, что все в этом мире живут так же, как и я. Они счастливы и рады каждому новому дню. Величайшее из заблуждений! От папы мне достались светлые волосы, бледно зеленые глаза и рост, от мамы все остальное. Я очень на нее похож. Эти тонкие длинные косточки, я быстро рос и хреново набирал вес.

Был апрель, мне 12, я ушёл на учебу, а когда вернулся. Дома было много чужих людей. Кто-то сказал, что мои родители погибли и я завтра не пойду в школу. Я не понимал, что происходит, мне казалось, что случилась ошибка и скоро все выяснится. Такого просто не может быть. Бабушка забрала меня к себе. Дед тогда уже сильно болел и не вставал. На погребении я не был и думаю это правильно. Я не знаю сколько я прожил у деда с бабкой. Может несколько дней, может пару недель. Уже не помню. Появилась незнакомая мне женщина. Она показалась мне невероятно уродливым существом. С фигурой полена, в каком-то цветастом платье на резинке, толстыми массивными руками и короткой стрижкой. Мне представили ее как сестру мамы. Тётю Наташу. Я отказывался в это верить. У моей матери не может быть такой сестры. Это просто невозможно! Но это было так. У моей бабки с маминой стороны было четверо детей. Две тетки Наталья и Мария от первого брака, моя мама Анна от второго и, живущий в Калининграде, дядя Олег от третьего. Я не в курсе, как получилось, но я достался под опеку именно тётке Наташе, своих детей у нее не было. Началась новая жизнь. Приехав на родину матери, я понял почему мало слышал о ее семье. Они её не любили. Я не знаю за что. Возможно, как всех, кого не понимают, а может что вышла замуж и живет в другой стране, а может со старта не поладили с моим отцом, смолчать он не умел. Я даже не собираюсь в этом разбираться. Однако вся эта накопленная годами нелюбовь к ней, была переадресована на меня. Тётка Мария была похожа на сестру и была матерью двух таких же малосимпатичных дочерей. Я смотрелся я в этом семействе, как олененок в медвежьем питомнике. Тетка Наташа жила с сожителем, водителем грузовика. Огромный, вечно чем-то воняющий, не опрятный человек, мы с ним ненавидели друг друга максимально, с первых дней. Он постоянно рассказывал, что я ему в обузу, я молча слушал и вымещал свою злобу в огороде на сорняках. Мне приходилось работать, мое увлечение рисованием было принято считать способом отлынивать от работы и проявлением безделья. Меня тыкали тем, что в свое время мать вела себя так же. Я был не против помогать по хозяйству, но у меня были и свои интересы. Я объяснял, что хочу поступить в художественное училище или колледж. Тетка называла это «хуилище», все ржали.

Я не в курсе, как там с бумажками, бюрократические вопросы решали взрослые. Мне в школе сказали, что я типа закончил год у них уже у тетки. И с первого сентября приду учиться со всеми. Лето я отрабатывал свой кусок хлеба. Мне даже в голову не приходило протестовать, просто вот так все происходит, значит по-другому не может быть. Жил в проходной комнате, у меня была кровать, тумбочка и столик. Мне этого вполне хватало. Теткин сожитель, назову его отчим, постоянно меня поучал, временами колотил, но терпимо. Я вырос в полтора метра и весил полтийник. Смотрелся хилым, что тоже было постоянным предметом для насмешек. Осенью пошел в школу. Учился я отвратительно. Многое не понимал, и не пытался, что-то было неинтересно. Одноклассники считали меня странным, но не сторонились. Мне рисовали какие-то оценки чисто из жалости, зная мою историю. Кое как я окончил учебный год.

В конце мая к нам приехал дядя Олег. Мамин брат тоже внешне отличался от местного семейства, но вот его они любили, ему было 24-26, не помню. Он неожиданно мною заинтересовался. Расспрашивал, слушал, приносил из магазина что-то, покупал элементарные рисовальные принадлежности. Первые несколько дней, после его приезда, я был счастлив. Появился человек, которому на меня банально не насрать. Отчим стал реже меня пинать и отвешивать подзатыльники. Потом у меня появился постоянный страх, что дядька уедет и все вернется в старую колею. Я очень боялся его расстроить или обидеть. Отчим временами намекал, что не долго мне бездельничать. Свалит Олег и я заживу нормально. Тогда я не знал, что мне полагается пенсия и бабка с дедом присылают ежемесячно на мое содержание. С какого перепугу я нахлебник? А еще в городе была родительская квартира, которую родня пыталась, но не могла продать, я был серьезной помехой. Изначально отец приезжал сюда по работе и жил в ней, тут они и познакомились с мамой.

Вся моя жизнь в те дни вертелась вокруг дяди Олега. Мы проводили время вместе, огород, навоз, дрова, мне нравились истории про их с мамой совместное детство. Я с ужасом боялся услышать, что он будет уезжать. Я привык жить в мире, где меня любят 24/7, но у меня его отобрали и теперь, как конченый наркоман, я был готов на все ради новой «дозы» внимания. Мне было жизненно важно, чтобы мною интересовались, я ЧТО-ТО значил. Оставшись без родителей, я оказался совершенно беспомощным. Я будто барахтался в воде и не мог найти точку опоры. Как-то нам нужно было сходить на базу, это примерно в пяти км от дома. День был жаркий просто невыносимо. Июнь. На обратном пути мы дали крюк к речке. Она мелкая, течение слабое. Одежду оставили и полезли купаться. Я заметил у дядьки эрекцию и естественно не смог сделать вид, что ничего не видел, чертова холера!) Дядя Олег вполне спокойно объяснил мне, что у нас, у мужиков так бывает. Я вот уже большой, а поговорить со мной о таком и некому. Лекция была короткой, но доходчивой. Особо нового, правда, я ничего не узнал. Однако, в конце он добавил, что так бывает, когда тебе кто-то очень нравится. И что я ему очень нравлюсь. Это в моей голове не укладывалось и не вмещалось. Если с пояснением о том, что парень может нравится парню, я мог бы смириться с какой-то натяжкой, то тот факт, что мы родственники просто выносил мне мозг. Я вылез из воды и быстро засобирался домой. Олег вышел за мной и выглядел очень расстроенным. Тут-то меня заклинило. С одной стороны, мне хотелось бежать и желательно подальше и быстрее. С другой, меня сковал ужас, что он обидится! Меня реально заклинило, чисто физически, я сидел и не мог двинуться. Я понятия не имею, как он трактовал мое бездействие, но что-то еще мне рассказывал, принялся стаскивать с меня одежду. Вот так за месяц до своего четырнадцатилетия я стал мужчиной. Если это можно так назвать. Происходящее я помню крайне смутно. Это и сексом то не назвать. Запомнилось то, что у меня очень сильно стучали зубы. Домой шли молча. После делали вид, что ничего не произошло. Я постарался внушить себе, что все произошедшее недоразумение, я что-то не так понял или сделал и больше этого не повторится. Такое просто невозможно, а раз невозможно, то и быть не могло. Пару дней было все, как обычно. Однако, мой дядя проявил инициативу и предложил переселить меня к нему в сарайчик, мол лето, жара, нехрен в доме киснуть, на воздухе спиться лучше. И мене вручили одеяло и подушку и отправили в сарай. Тетке было все равно. Это была летняя постройка из досок, тут хранился инвентарь, кое какие запасы, хлам, старая мебель. Днем все было, как обычно. Вечерами я постигал различные тонкости и премудрости однополой близости, правда не по своей инициативе. Временами я испытывал к нему нестерпимую ненависть и отвращение, а бывало, что становилось его невыносимо жалко. Страх, что Олег уедет и желание прекратить происходящее рвал меня на части изнутри. Я стал цапался с отчимом и теткой на ровном месте, временами наоборот подвисал и мог пялиться в одну точку довольно долго, до первого подзатыльника. Вдаваться в подробности не стану по понятной причине и это не та часть мой жизни, в которой я сейчас копаюсь особо глубоко, сейчас для меня важно другое. Насилия в физическом смысле надо мной не было. Я был припёрт к стенке, что ли, сложившимися обстоятельствами. Был зависим и вынужден. От понимания того, что мне неоткуда ждать защиты, я не протестовал. Со временем даже как бы свыкся с происходящим, если это можно так назвать. Я часто думал о своем отце, чтобы он сделал, узнав о том, что со мной происходит?

В июле мне исполнилось 14. Олег отвез меня в город, мы купили мне что-то из одежды, несколько нужных книг, ели мороженное. Все закончилось довольно внезапно. Вначале сентября он просто собрал шмотки и уехал, поцеловал меня в лоб на прощание, сказал, что я хороший и он меня никогда не забудет, пожелал счастья. Я участвовал в «этом» почти четыре месяца. По итогу, меня раздирали довольно противоречивые чувства. Пустота, ощущение свободы, страх и уродливое чувство вины, хотя я не понимал за что. Прошло много лет и все эти события для меня в прошлом, но это прошлое навсегда часть меня. Мой уютный полный счастья мирок сменился реалиями этого мира, в котором нет гаранта моего спокойствия и всеобщей справедливости.

Дальше завтра.