Rammstein - Игра в огненные бусы (Часть 2)⁠⁠

Инстинкты, современность и культура как мост между ними

Однако прежде чем перейти непосредственно к выводам, стоит проиллюстрировать основную мысль несколькими песнями, которые затрагивают каждую из названных в самом начале тем. И особое место у Тилля занимает тема, которая с самых древних времен владеет умами творческих людей: а именно Эрос и Танатос. Именно так, вместе.

«Wollt ihr das Bett in Flammen sehen?» — данная песня примечательна некоторой грубостью метафоры, которая настолько нетонкая, что намек на… кхм… Афродиту Небесную — практически не намек, а повествование в лоб (что есть и в «Rein Raus»). И скорее всего это не затасканность метафоры, а легкий троллинг слушателей — как любителей романтики, так и ожидающих жесткого описания секса. Наверное, фразу из дамского романа наподобие «он вонзил в нее свой кинжал/меч» встречали все. А здесь отыграна страсть и ярость (автору статьи неизвестно, до или после выхода «Основного инстинкта» написана эта песня, но этот фильм как нельзя лучше иллюстрирует совместимость Эроса и Танатоса при всей их противоположности), а не просто лишение девственности. И «кровать в огне» явно обыгрывает и фишку группы, и страсть-ярость и даже, может быть, стихию (о чем выше в песне «Feuer und Wasser»). А как же? Еще в Древней Греции появилась мысль о происхождении человека из Апейрона, из которого все пришло и в который все уйдет.

Вообще сочетание стихий и пребывание лирических героев Тилля крайне интересно обыгрывается. Бросается в глаза, что прежде всего это сочетание огня и воды. О земле пойдет речь немного ниже.

Говоря о некоторой языческой составляющей в сознании творческих людей, нельзя не сказать не только об отношениях с Богом/богами («Bestrafe mich», к примеру, при всех рассждениях о Яхве, о христианской теологии и т.д. все же тесно сплетено чуть ли не с символическим наказанием идолов, которое практиковали в древности, особенно если верующих не устраивало данное богами), но и о влиянии светил и отношение к ним людей. Неоднократно встречалось мнение о песне «Sonne», что текст повествует о ядерной войне или просто о светиле, которому наплевать на все, оно просто светит (что достаточно жутко выражено в песне «Rammstein» — солнце как бы равнодушно светит несмотря ни на что, подобно радостным древнегреческим богам [формулировка из «Сказаний о титанах»] и титанам, которым нет дела до людей, но людям они нужны). Может быть и так, но более углубленный анализ показывает, что все и проще и сложнее одновременно:

Die Sonne scheint mir aus den Händen

kann verbrennen kann dich blenden

wenn sie aus den Fäusten bricht

legt sich heiss auf dein Gesicht

legt sich schmerzend auf die Brust

das Gleichgewicht wird zum Verlust

lässt dich hart zu Boden gehen

und die Welt zählt laut bis zehn.

Солнца свет — из моих рук

Может обжигать, может ослепить тебя

Если вырвется из кулака —

ляжет жаром на твоё лицо

Ляжет болью на грудь,

Равновесие будет потеряно,

Заставив тебя пасть на землю

И мир считает громко до десяти.

Проще — потому что восприятие солнца именно как Солнца тут явно акцентировано на мощи светила, политической и общественной составляющей тут не ощущается. А сложнее — потому что отношения человека и стихии вообще очень сложны с древних времен по сей день. Солнце может обжечь и даже сжечь, но без него невозможна сама жизнь на Земле. Так и хочется вспомнить слова Ивана Ефремова о «лезвии бритвы» и о том, что идеальная температура тела находится всего в пяти шагах от смерти.

Забавно обыгран смысл песни и в клипе: когда-то автору этих строк попалось рассуждение о том, что Белоснежка — злая садистка, без которой гномы не представляют своей жизни. Что ж, возможно здесь затронута и тема мазохистской любви-зависимости, как знать.

До этого речь шла о возможно неосознаваемом языческом восприятии символов и явлений. Но в песне «Morgenstern» отсылка к богине красоты совершенно сознательна. Как иначе объяснить, что героиня песни, явно некрасивая — причем до ужаса, раз у нее «анти-лицо» — то ли получила красоту от Венеры (той самой Утренней звезды и/или Авроры), то ли подобно любимой Рике-Хохолка просто очаровала чем-то другим и стала видна другая красота — внутренняя или какая-то еще:

Sie ist hässlich dass es graut

Wenn sie in den Himmel schaut

Dann fürchtet sich das Licht

Scheint ihr von unten ins Gesicht.

[…]

Morgenstern ach scheine

auf das Antlitz mein

Wirf ein warmes Licht

auf mein Ungesicht

Sag mir ich bin nicht alleine.

[…]

Und der Stern will scheinen

Auf die Liebste meine

Wärmt die Brust mir bebt

wo das Leben schlägt

Mit dem Herzen sehen

Sie ist wunderschön.

Она так безобразна, что светает,

Когда она в небо глядит,

И тогда пугается свет,

Снизу вверх осветив ее лик

[…]

Утренняя звезда,

освети Мое лицо!

Брось света теплый луч

На мое уродство…

Скажи мне, что я не одинок!

[…]

И звезда хочет осветить

Мою Любимую.

Греет грудь мою, дрожа там,

Где бьется жизнь…

Вижу всем сердцем:

Она удивительно прекрасна!

Вообще многие помнят фразу Тилля о любви «под острыми углами». Иной раз тема этой любви встречается действительно под острыми углами. Да такими, что это уже перестает быть любовью в нормальном смысле (если понимать любовь как стремление помочь выжить) и превращается в манию. И даже не всегда в криминальном смысле как в «Ich tu dir weh», «Mein Teil» или «Stein um Stein» — хотя здесь сочетание Эроса и Танатоса предельно сплетено вплоть до стремления убить, уничтожить, закопать и спрятать объект своей страсти поглубже, чтобы не делить его ни с кем, чтобы он никуда не ушел и не причинил боль (менее экстремальная версия встречается в «Stirb nich vor mir», где наоборот каждый хочет умереть раньше, чтобы не тосковать по возлюбленному) — а буквальном в манию: в одержимость и в помешанность. В этой связи можно вспомнить песню «Klavier»: принято считать, что лирический герой, эдакий Хосе, который убил свою Кармен от болезненной страсти и ревности (но здесь, видимо, еще и в творческом смысле). Возможно так. Но текст песни намеренно очищен от подробностей, чтобы каждый слушатель мог понять по-своему:

Sie sagte zu mir

ich bleib immer bei dir

doch es hatte nur den Schein

sie spielte für mich allein

ich goss ihr Blut

ins Feuer meiner Wut

ich verschloss die Tür

man fragte nach ihr.

Она говорила мне

«Останусь с тобой навсегда!» 

Но это только казалось,

Что она играла для меня одного

Я лил ее кровь

В огонь моей ярости

Я закрыл дверь

Кто-то спрашивал про неё.

Очень возможно, что на Тилля повлиял роман «Пианистка» — местами очень похоже на кульминационную сцену романа. Кто не знает — героиню влюбленный в нее студент не убил, но получила Эрика по полной сразу по многим причинам. Впрочем, это тема для отдельного исследования.

Болезненная страсть, ненависть и зависть — это еще один мощный пласт в творчестве Тилля Линдеманна. Любопытно, что такой жуткий обряд как поедание хотя бы части предмета своей страсти, осознанно или нет, но прослеживается. Как и не случайно в стремлении обладать храбрым сердцем (в буквальном смысле — съесть сердце более счастливого представителя племени), острым умом и многим другим персонаж песни «Eifersucht» может быть доходит до откровенно первобытного поедания более удачливого соперника-лирического героя (в вышедшей позже «Mehr» мотив зависти и неумения держать себя в руках при желании насытиться повторяется, но уже более мягко):

Bin ich reicher

dann nimm mir alles

bin ich mutiger

töte mich und iss mein Herz

Hab ich dein Weib

töte mich und iss mich ganz auf

dann iss mich ganz auf

doch leck den Teller ab.

Я богаче?

Так отними у меня все!

Я отважнее?

Убей меня и съешь мое сердце

У меня твоя женщина?

Убей меня и съешь меня всего!

Так съешь меня целиком!

Затем вылижи тарелку.

Автор статьи несколько лет назад в попытке дописать эту статью наткнулся на немецкий фильм «Фанатка» («Der Fan»). Очень любопытно он иллюстрирует первобытную сущность человека. Если у вас крепкие нервы, его можно посмотреть и станет понятно, к чему в данном исследовании вообще упоминание откровенного трэшового фильма.

Здесь будет нелишним процитировать еще одного видного деятеля современной европейской культуры — госпожу Амели Нотомб и ее «Косметику врага»:

— Если я действительно убил Изабель, то хочу знать, почему я это сделал.

— Потому что ты ее любил. Кого любят, того и убивают.

— По-вашему, я пришел домой и без всякой причины зарезал ножом свою жену?

— Тобою двигала лишь любовь — любовь, которая тяготеет к разрушению.

— Громкие и бессмысленные слова.

— А я сижу в тебе и знаю, что говорю. Посмотри правде в глаза: жизнь так устроена, что у каждого влюбленного, тем более страстно влюбленного человека, в какой-то миг может возникнуть желание убить свою жену. Я и есть этот миг. Большинство старается подавлять в себе подобные страшные мысли и темные стороны своего я. А ты не похож на других. Ты даже не подозревал, что в тебе живет убийца. Как и тайный любитель хот-догов и мнимый насильник, по ночам нападающий на женщин на кладбищах. Но сегодня в твоем мозгу что-то стряслось, и ты нос к носу столкнулся с ними. И тебе, естественно, трудно поверить, что все они живут в тебе.

Весьма любопытно уже неоднократно упомянутое сочетание стихии, страсти, Эроса и Танатоса в песне «Heirate mich». Несмотря на жуткий текст, в нем нет ничего похожего на «Санькину любовь» и банальное извращение. Чувствуется, что смысл куда глубже, чем «я тоскую и раскапываю могилу, чтобы еще хоть раз ее увидеть».

Судя по цитате, конечно, без извращений дело не обходится, но суть в другом — в одиночестве и мистической составляющей:

So nehm ich was noch übrig ist

die Nacht ist heiss und wir sind nackt

zum Fluch der Hahn den Morgen grüsst

ich hab den Kopf ihm abgehackt.

Тогда я беру то, что осталось

Ночь горяча и мы обнажены

Проклятье, петух приветствует утро!

Я отрубил ему голову.

Пожалуй, все знают, кто ходит ночью по кладбищам и боится крика петуха на рассвете. К тому же ранее в тексте говорится, что «петух на заборе был твоим сердцем». Птицы во многих культурах воспринимаются как души умерших. А может быть и сам герой скорее мертв, чем жив? Или просто не ощущает себя живым после потери любимой.

В любом случае песни «Rammstein» на удивление точно включают в себя чистые, иной раз доходящие до грубости, первобытные чувства и сочетают с самыми современными событиями и достижениями высокой культуры. И эти разноцветные «бусы» как игра в бисер из книги Гессе поразительно гармоничны.

Правильно то, что правильно

Вот мы и подобрались к концу статьи и к выводам.

Как относиться к религии вообще и к язычеству в частности, верить в абстрактное понятие генной памяти или нет — личное дело каждого. Но одного не отнять: культура — от того момента когда человек осознал свое чувство ритма и до куртуазности, и обратно: от куртуазности до протестной контр-культуры — не отрицает и не должна отрицать человеческую природу, но логично дополняет и возвышает (во всяком случае должна в идеале) то, что глубоко сидит в человеке. И тексты Тилля Линдеманна — яркий пример удивительного сочетания казалось бы несочетаемого: от несколько попахивающего антихристианской философией «Asche zu Asche», где герой — некая «темная версия» Иисуса, который принес «не мир, но меч» (только с весьма своеобразным мстительным толкованием, в отличие от канонической мотивации спасения человечества и борьбы со злом) до обращения если не к вере, то к сюжету спасения невинной души непонятно за что умирающего дитя в «Spieluhr», где сон означает смерть, а смерть означает сон, прерванный тем, что «мать отмолила в воскресенье».

Эта тема вообще для группы немного неожиданна, но «Spieluhr» — пожалуй, самый яркий пример этой языческо-сказочной составляющей. Кто читал «Колыбельную» Паланика, поймет, почему так странно и страшно сочетаются невинная песня на сон грядущий и мрачная смерть. Но даже этот роман по сравнению с настоящими колыбельными — детский лепет. Потому что если покопаться в текстах народных колыбельных, от близких к смерти тем иной раз волосы встают дыбом, где самый безобидный персонаж — это Кот Баюн*.

Сочетание несочетаемого выражается в текстах не только при помощи тем жизни и смерти, упомянутых Эроса и Танатоса, противопоставлении стихий (у кого еще встречаются такие противоположные по духу песни как «Feuer frei», где снова обнажается древнее поклонение огню, лиричная «Seemann», напоминающая о Корабле-Призраке, долгой разлуке любимых и «Feuerräder», напоминающая о древнем празднике плодородия и садо-мазохистской любви?), древнего и современного, но иной раз даже по настроению в одной песне: до сих пор спорят, почему песня «Zerstören» — песня об инстинкте разрушения заканчивается так странно лирично (у автора статьи есть свое мнение, но его стоит озвучить как-нибудь при случае). И в этом снова проявляется особенность творчества.

Даже сказкам Тилль придает именно изначальное значение, отнюдь не деконструируя их, а именно показывая в тех жутких версиях, какие имели сказки изначально. В принципе, в качестве примера хватило бы указать только «Mein Herz brennt», а точнее ее мрачный сюжет, в котором Песочный Человечек — уже не суровый, но справедливый и по-своему добрый Оле Лукойе, а откровенно злой древний дух, быть может усыпляющий насмерть (о чем выше).

Творчество вообще и творческое переосмысление простых вещей конкретными людьми всегда было и будет предметом спора, даже если это пресловутые оранжевые кеды или синие занавески, символизирующие или не символизирующие ничего. Тем и хорошо творчество, что заставляет думать, размышлять, впитывать и, возможно, создавать что-то свое. Иной раз даже самому автору бывает трудно сказать, зачем он сочинил то или иное. И это хорошо — иначе, если все будет однозначно и понятно, какой вообще будет смысл в творчестве?

А закончить данный труд позвольте словами самой группы. Частично она — «Rammlied» — наверное, и отвечает на вопросы как о своем творчестве, так и о дальнейшей творческой судьбе:

Wenn ihr keine Antwort wisst

Richtig ist was richtig ist

Bist du traurig und allein

Wir sind zurück schalte ein

Если вы не знаете ответа,

Правильно то, что правильно.

Ты опечален и одинок,

Мы вернулись — врубай!

_____________________________________________________________________________________

*Когда ребенку автора статьи исполнился год, начались первые попытки читать осмысленные стихи и сказки. И ВПС пришел в ужас, когда сынишка, ниоткуда не могущий знать кто такой Кот Баюн, вдруг произнес при виде изображения Кота из Лукоморья: "Мяу хр-р, хр-р". Вот и не верь после этого в генную память...