ПохПохПох⁠⁠

Что? Вот опять.

Пох… И ещё – пох-х-х-п…

Капитан Колокольцо́в напряженно вслушивался в гулкое эхо хлопков, прилетевшее издалека, через массив густого карельского леса, сквозь натянутую над лагерем масксеть – оттуда. Будто лопались старые и сморщенные воздушные шарики.

Фронт движется. Скоро не пох-пох, а бабах-БАБАХ. И не где-то там, а прямо здесь. И не шарики будут лопаться, а перепонки барабанные, головы неразумные… Какого мы ещё тут? Почему не происходит…

– Товарищ капитан!

– Чего?

…ничего... Всё та же рутина, рутина, подъём-отбой, наряды, занятия. Кажется, что начальству вообще…

Пох-х-х-п… Па-пох-х-х…

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Да, давай. Готов? Курсант, выпол-нять!

На « -нять» капитан Колокольцов запустил секундомер.

Курсант скинул кепку, торопливо задёргал пуговицы хэбэшки, одновременно стряхивая берцы вместе с портянками. Ага, заранее расшнуровал, хитрец. Семь секунд. Скинул куртку, избавился от штанов, от майки, от трусов. Одиннадцать секунд. Опустился на четвереньки, захрипел, зарычал. Живот вжался, грудь расширилась, руки и ноги вывернулись из суставов, удлинились. Курсант завалился на бок, затрясся. Шестнадцать секунд. Полезла шерсть. Голова, глаза, пасть…

– Стоп! Двадцать две секунды. Еще пять секунд добавлю за берцы. Ты самый умный что ли, Фомкин, думал шнурки не замечу?

Курсант, обратившийся в крупного, серо-бурого волка, закрутился на месте и заскулил.

– Не ной, Фомкин, всё равно бы в норматив не уложился. Слишком жалеешь себя. Понимаю, что больно, а ты терпи! Жизнь у нас такая – терпеть…

Подбежал дежурный по роте.

– Товарищ капитан!

– У меня занятия, не видишь?

– Вас начальник курса срочно вызывает! Он в палатке-канцелярии.

– О, зашевелились… Давно пора…

– Что?

– Ничего, это я так… Фомкин, обращайся обратно и функционируй по распорядку!

Волк кивнул и завилял хвостом.

***

– Вызывали, товарищ майор?

Начальник курса оторвал тяжёлый взгляд от ноутбука.

– Да, входи, капитан. Что там у тебя во взводе? Как? Нормально всё?

Дежурные вопросы ни о чём. Не слышал он, что ли? Раздражает этот человек.

– Товарищ майор, докладываю голосом! Во вверенном мне взводе работа проводится в штатном режиме установленным порядком! Несчастных случаев, травм, укусов, поносов и прочих неуставных отношений не наблюдается! Курсанты питаются хорошо, нормативы выполняют исправно, нюх острый, шерсть лоснится…

– Хорош паясничать, Колокольцев!

– Колокольцов, ударение на…

– Похер. Шутки кончились. Слушай приказ и инструкции…

Через пятнадцать минут капитан вышел из канцелярии, на ходу снял кепку, вытер пот со лба, глубоко вдохнул, медленно выдохнул.

Чёрт знает что такое! Без всякого сомнения, майор – идиот! «Я – обычный человек, а вы люди наполовину!» Шовинизм какой-то! Без сомнения, идиоты те, кто поставил этого «обычного» человека начальником курса у оборотней. Что за отношение к нам – расходный материал, пох на всех! Курсантов на задание – да они ж дети ещё, дебилы, пубертатыши. Им учиться ещё и учиться! А умалчивать о пропаже личного состава? А сидеть в учебном лагере до последнего, рисковать курсом? Спокойно… Вдох-выдох… Надо докладную генералу писать, пусть устроит майору орально-генеральные ласки за самоуправство…

Колокольцов подошел к палатке своего взвода и через стенку услышал, как бездельник Фомкин травил очередную байку другим таким же бездельникам.

– …моя интереснее, говорю. Вот, слушайте. На каникулы впервые в Питер поехал, тут как раз недалеко. Погулял, посмотрел всякое и решил ещё в зоопарк сходить. Иду вдоль клеток, чувствую – да ну нафиг! Волчица, а у неё начались дела эти… Ну, вы поняли… Так и манит! На запах иду – вот и она. Рыжая, редкая! Увидела меня, почуяла альфу, хвостом завиляла. Хочется ей самца-то, понятное дело. Я и думаю, как бы её, ну, того… Да чё вы ржёте... Подошёл к работнику какому-то, ксиву по-тихому показал, говорю, так и так, мне необходимо с вашей волчицей провести эксперименты государственной важности. Тесты секретные ради спасения жизней карельским бойцам. Да хорош ржать, так и сказал. А тот поверил! В какую-то комнатку зашли, потом сучку эту туда привёл… Да она сама шла, чуть не бежала на радостях. Оставил нас одних. Ну, я, значит, обратился…

Дебилы и пубертатыши…

– Курсант Фомкин! – Капитан заглянул в палатку. Взвод валялся на кроватях, многие неудобно лежали на животах.

– Я!

– Хорош трындеть, курсант, прибывайте ко мне полностью! Остальным что, заняться нечем? Сержанты, выводи на построение и уборку территории! Вон, смотрите, шишек сколько насыпало! Чтобы через час ни одной, ясно?

Курсанты нехотя побрели к выходу из палатки. Колокольцов с Фомкиным отошли подальше.

– Какая у тебя ксива, Фомкин, чё ты несёшь?

– Да я так, товарищ капитан, пацанов развлечь… – смутился курсант.

– Проехали, ладно. Сейчас соберись, будет серьёзный разговор. Представь, что ты умный и пойми с первого раза. Курсанта, простигоспди, Волкова с третьего взвода хорошо знаешь? Земляк же твой?

– Ну да, мы из Тамбова оба…

– Давно его видел?

– Недели две назад, перед тем, как их взвод стали отдельно готовить, а в лагерь к ним запретили ходить. Это по поводу него вас ротный вызывал?

– Сечёшь, когда приспичит. Значит так. Их взводного, старшего лейтенанта Кочкина вместе с Волковым твоим отправили туда, понял? В зону действий. Подробностей не знаю, но уже неделя, как они должны были вернуться. Наша с тобой задача их найти и побыстрее. Ты метки Волкова помнишь?

– Помню, у него запах такой… Едкий.

– Ну и хорошо. Тебя для этого со мной отправляют – по меткам Волкова ты его самого отыщешь. А с ним и старлея, я его плохо знаю, к сожалению. Завтра в шесть утра обращаемся и выходим из лагеря. Сейчас поешь хорошо, отдохни. Всё ясно?

– Так точно! Может, взять что-то с собой?

– Куда взять-то? Волками пойдём, что ты возьмёшь? Ксиву свою если только, вдруг там по пути зоопарк…

***

Учебный лагерь еще спал, когда его покинули двое волков, чёрный и серо-бурый. Пронеслись уже метров пятьдесят по лесу, вдруг чёрный резко встал.

– Фомкин, ты дневального у ворот видел?

– Нет, товарищ капитан, – ответил серо-бурый Фомкин.

– Давай назад!

Тело волка-дневального обнаружили в стороне от прохода в лагерь, под кустом. Колокольцов подкрался ближе, прислушался – дышит.

– Дрыхнет, гад! – удивился он. – Вокруг чёрт-те что, а этот на посту дрыхнет, всё ему пох!

Колокольцов залепил мощной чёрной лапищей дневальному по мохнатому заду, тот встрепенулся, вскочил.

– Кому спишь, боец?! – рявкнул капитан.

Курсант заморгал в недоумении, виновато опустил морду, прижал уши. Фомкин захихикал гиеной, его взвод давно уже получил прививку от абсурдного юмора их курсового офицера. Дневальный же столкнулся с ним впервые и тупо молчал, только глазами хлопал да хвостом крутил.

– Кому спишь, спрашиваю?!

– Никак нет… Что?.. Не сплю… Никому…

– Утром доложишь дежурному, что дрых на посту, послезавтра на второй заход в наряд, понял? Фомкин, хорош давиться, поскакали…

Скоро низкое северное небо побелело, но солнце не выпустило. Оборотни неслись, радуясь скудному утреннему освещению, – всё лучше, чем неделями в полутьме под масксетью. Радовались запахам леса, пространству, скорости, свободе и силе тел. Фомкин учуял метки своего земляка, значит, бежали правильно.

Черника уже сошла, но начиналась клюква – днём на привале пощипали кислые ягоды. Пока отдыхали, Колокольцов вспомнил важное.

– Важно, Фомкин, что ротный дал мне чёткие инструкции, а я довожу их до тебя, слушай. Какая бы ни сложилась ситуация, главное – не показывать, что мы оборотни, понял? Волки и волки, мало ли тут волков. При свидетелях не обращаться. Вести себя как зверь, ты усёк? Тебя чего перекосило?

– От клюквы, товарищ капитан. Гадость какая…

– А мне показалось, ты против инструкции что-то имеешь, может, не понял?

– Да по…

Пох… Пох… Пох-п… Опять. Здесь громче, отчётливей…

– Слышали, товарищ капитан? Хлопки какие-то?

– Ага. Может в деревне салют…

– Днём что ль?

– Ага. Бежим. Наотдыхались.

Как стемнело, остановились на второй привал.

– Пожрать бы чего-нибудь… Только не клюквы… – поскуливал Фомкин.

– Терпи, боец. Жизнь наша такая – терпеть. Ты знаешь, кстати, что волк может неделю не есть?

– Это какой-то другой волк, не я…

Вдруг Фомкин вскочил, потянул носом в сторону, обнюхал ветер.

– Заяц! – обрадовался он и бросился за добычей.

– Стоять! Отставить охоту! – закричал вдогонку Колокольцов, но голодного курсанта было уже не остановить. Пришлось догонять.

Дебилы… Один дрыхнет на посту, другой несётся, будто щенка с поводка спустили… Ай, веткой по морде… Третий посылает таких дебилов на задания… И всем будто пох… Тут под ствол… Ни понимания, ни страха, ни ответственности… Вон, жрёт уже чего-то… Дебилы…

Колокольцов выскочил на полянку, где Фомкин раздирал на куски какую-то живность.

– Курсант! Кричал же – отставить!

– Тык заац, тоащ катан! – Изо рта волка повалились кровавые куски.

– Заац, – передразнил капитан, пригляделся, – это вообще-то кролик… Погоди, что?

– Что?

– Кролик… Откуда здесь кролик?

– Прискакал…

– Кролик, блин, Фомкин! А на лапе у него что, посмотри?

– Что?

– Верёвка, Фомкин! Он же привязан был! Да брось ты жрать! Ищи вокруг датчики движения, на деревьях, в кустах, высота метр-полтора…

Стали рыскать вокруг.

– Тут коробка какая-то пластиковая!

– И здесь тоже… Валим, срочно! – скомандовал капитан.

– Зайца, то есть кролика, надо…

– Тихо! Заткнись! Слышишь?

Сверху загудели осы. Колокольцов заранее знал, что увидит, но всё равно поднял морду на звук. Большой, мощный, не из дешёвых, дрон как будто только этого и ждал – резко, со свистом выбросил из себя какую-то тряпку, которая развернулась в воздухе, превратилась в сеть, накрыла капитана. Тот попытался скинуть её, но только сильнее запутался. Попробовал перегрызть, да как её перегрызть – тонкая, крепкая синтетическая нить.

Вокруг суетился Фомкин, безуспешно тянул сеть зубами.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться, тут пальцы нужны!

– Запрещаю! – закричал Колокольцов. – Никаких обращений, на дроне камера! Инструкция, Фомкин! Никто не должен про нас знать! Это важнее, чем я или ты, понял?!

Вторая сеть свистнула и окутала курсанта. Дрон повисел еще немного в воздухе, наставив стеклянный глаз на обездвиженных волков, после пропал так же резко, как и появился.

– Улетел, товарищ капитан! Может, сейчас обратимся?

– Нельзя! Вдруг ещё где камеры? Люди могут наблюдать через оптику издалека. Лежи теперь смирно, береги силы.

– Нас убьют?

– Нет. Хотели бы – сразу убили…

Через несколько минут зашуршали кусты, из них, тяжело дыша, вылез грузный мужик в камуфляже. Вытащил оружие, которое Колокольцов опознал как длинноствольный пневматический пистолет. Камуфляжный прицелился, выстрелил.

П-ш-ш – из зада курсанта торчит дротик. П-ш-ш – другой дротик в спине капитана.

На квадроцикле с прицепом подъехал второй человек. По запаху женщина.

Дебилы… Сказал же стой, так нет… Этот за зайцем бежит, тот на посту спит… Не спать на посту… Не спать на посту, Колокольцов… Не сп… Ладно, хоть высплюсь…

***

Колокольцов почувствовал вонь козла.

– Муэ-э-э… Бэ-э… М-м-э-е-е-э!

Колокольцов услышал блеяние. Он не торопился открывать глаза, лежал, будто спал ещё, пытался понять обстановку. Вот рядом козёл, и что? Дневной свет лез через веки, значит, спал часов восемь–десять. И что? И ничего.

– Дим, покорми козла, слышишь, орёт?

– Маш, покорми козла!

– Ну Ди-и-им!

– Ну Ма-а-аш! Я камеры ставлю. Надо успеть, пока звери спят.

– Зачем тебе в вольере камеры?

– Затем, что если и эти двое убегут, то мы хотя бы будем знать когда и как.

– Ме-е-е-э-э-э! Бо-э-э-э-е!

– Ди-и-им! Пожалей козлика! Смотри, какие глаза у него грустные. Натерпелся всякого, да, мекалка? Испугался, наверное, взрывов, из деревни сбежал... Дай ему хлеба, мою порцию, я всё равно на диете.

– Так дай сама…

– Так я за волками слежу – скоро проснутся. Вдруг им плохо станет, помощь ветеринара потребуется? Да мало ли… Ой, смотри, Черныш очнулся! Ты как, Черныш?

– Твою ж… Маш, держи калитку, я выскочу!

Колокольцов открывает глаза. Медленно садится, в голове шумит. Перед глазами металлическая сетка. За сеткой женщина, толстяк, козёл, деревенский домик. В сетке калитка. Калитка закрыта на засов. Засов на замок. Волк встал, огляделся. Сбоку, сзади, сверху – доски. Похоже на вольер. Клетка. Поймали нас. Где Фомкин? Вон Фомкин. Дрыхнет ещё.

– Черныш, – заговорила с ним женщина Маша, – попей воды, полегче станет. Вон вода, в тазу. Вон мясо, ешьте. Ведите себя хорошо и не убегайте, как те, другие, а то нас с Димой уволят. А больше зоопарков у нас нету – проблема. Козлик, жди здесь, хлеба дам.

Капитан поковылял к тазу. Стал жадно лакать воду, в голове начало проясняться. Она сказала зоопарк… Охренеть, зоопарк? Серьёзно?

За забором Маша кормила козла, Колокольцов присмотрелся к ней внимательнее – одета в рабочий комбинезон, на спине белый медведь, надпись «Ленинградский зоопарк».

Медленно и как-то боком притащился Фомкин. Капитан дал ему напиться, потом спросил:

– Я слышал, Фомкин, тебе в Питере зоопарк понравился? Похоже, дождётся тебя скоро твоя рыжая сучка…

– Да что вы сразу, товарищ капитан…

– А то, что когда кричат тебе «стой», «отставить», то надо выполнять! Из-за твоей выходки нас женщина Маша, вон та, что козла кормит, – в зоопарк отвезёт!

– Да какой зоопарк? Обратимся ночью, перелезем и свалим!

– Опять обратимся… Инструкцию помнишь? Тут камеры везде! Категорически нет!

– Тогда можно притвориться мёртвыми, – не унимался курсант, – женщина зайдёт в вольер нас лечить, тут мы её и того…

– Что – того?

– Ну, Машку за ляжку, можно? И бежать!

– Нельзя Машку за ляжку. Мы ж не звери какие… Гражданских не трогаем. Пока вот что: ходим по клетке туда-сюда, едим, пьём. Ждём момента, чтобы свалить. Изображаем хороших, послушных волков. Улыбаемся и машем хвостами, как собаки.

– Не буду я хвостом махать, – буркнул Фомкин. – Говорят же: «Волк слабее льва и тигра, а в цирке не выступает». Западло это…

– Западло таким дебилом быть, шерстяной ты волчара! Ходи давай. Вот так, туда-сюда, туда-сюда… Чего встал-то?

Курсант замер, только нос шевелился – принюхивался.

– Здесь наши были, товарищ капитан. Чувствуете?

Колокольцов втянул воздух и в букете запахов различил едва заметный след двух волков, самцов.

– Наши? Земляка узнаёшь своего?

Фомкин кивнул.

– Получается, мы в нужное место попали.

К вечеру пришла Маша, принесла ещё мяса.

– Ну, ребята-волчата, что вы тут? – спросила через сетку.

– Чтобы вот… – проворчал Колокольцов.

– Не рычи, Черныш, всё хорошо будет. Завтра машина придёт, поедете с Сереньким в зоопарк жить.

Фомкин захихикал:

– Товарищ капитан Черныш, может всё-таки Машку за ляжку?

– В шар накачу, курсант! – огрызнулся капитан.

Пох. Пох… Пых-х-х… По-пох-х-х-п…

Все трое посмотрели в сторону хлопков, небо вдалеке окрасилось неяркими вспышками.

– Видите, что творится, волчата? Опасно становится, завтра в любом случае нам уезжать. Повезло, что вы попались… Все, не скучайте, а я собираться и Диму собирать.

Маша ушла, к забору подошел козёл. На него не обращали внимания, и козёл провёл рогом по сетке – тр-р-р-р-р. Потом принялся пялиться большими жёлтыми глазами прямо на Колокольцова, будто ждал чего-то.

– Тебе ещё чего, мекалка? Пошёл на хер! – рыкнул тот.

Козёл не пошёл никуда, а устроил какие-то странные пляски с приволакиванием передних ног. Волки подошли поближе. За сеткой копытами по пыли было криво накалякано «ПРИВЕТ».

***

– Товарищ капитан, а вы знали, что некоторые умеют в козлов обращаться?

– Слыхал краем уха… Но увидел впервые.

Накатила ночь, оборотни не спали. Ждали, когда успокоятся уже Маша с Димой, перестанут шуметь, погаснут окна в домике.

Люди уснули, и пришёл козёл. Он обошёл волчий загон, постучал тихонько в доски, с тыльной стороны. Его узнали по запаху. Да и кто ещё это мог быть? Колокольцов нашёл щель в стенке, через неё увидел бородатого человека, завернутого в какие-то случайные тряпки. Логично, что копытный перевоплотился, иначе как им поговорить? Козёл не понимает по-волчьи, волки не знают козлиного. Камеры снимали вольер, но человек за его стенами оставался для них невидимкой.

– Волки, вы тут? – прошептал человек в щель. – Поскребите доску два раза, если слышите и понимаете.

Шрух. Шрух.

– Отлично. Я знаю, кто вы. Знаю, потому, что другие тут не бегают. Знаю про ваш лагерь. Даже побывал там разок, охрана у вас ни к чёрту.

Колокольцов закатил глаза.

– Говорю это за тем, чтобы вы поняли – я вам не враг. Иначе не было бы уже вашего лагеря. И вас тоже. Поскребите, если поняли.

Шрух. Шрух.

– Отлично. Я здесь для того, чтобы помочь таким, как вы. Таким, как мы. Хочу предложить вам нормальную, достойную зверочеловека жизнь. В пяти-шести часах бега отсюда наша коммуна – заповедник Святого Христофора. Не подумайте, что мы какие-то религиозные фанатики, просто с таким названием проще получать финансирование. Приглашаю вас к нам. Границу пересечём без проблем, военные привыкли к миграциям животных. В коммуне зверолюди со всей Европы живут в комфорте и безопасности. Двое ваших военных тоже там. Возможно, вы их и ищете?

Колокольцов и Фомкин переглянулись.

Шрух. Шрух.

– Отлично. Можете не искать, я вывел их неделю назад из этого же самого загона. Так же и вас выведу, если согласитесь. В заповеднике Святого Христофора вы будете заниматься чем душе угодно. С вами будут работать психологи, чтобы избежать бестиаризации, такое случается иногда. Зверолюди могут провалиться в хтонический звериный низ, вернуться к природным истокам. Чтобы этого не произошло, мы проводим групповые и индивидуальные занятия. Ежедневно полезный и экологичный сухой корм, однако, мы уважаем ваши охотничьи инстинкты, для их удовлетворения есть несколько гектаров леса.

Если останетесь здесь, то сами понимаете, что будет. Вас пытаются задействовать в конфликте между людьми, в грызне, которая вам чужда. Много ли хорошего вам люди сделали? Сегодня вам велят воевать, а завтра что? В зоопарк? В цирк через обруч скакать? Развлекать их детей? В утренниках играть Артемона с голубым бантом на шее?

Фомкина передёрнуло.

– Вы же понимаете сами, что никому здесь ничего не должны, – продолжал козёл. – Подумайте, обсудите предложение. Согласитесь – дайте тот же знак, я вас вытащу. Мне не впервой.

Капитан и курсант смотрели друг на друга. Решение предстояло не из простых.

– Ну, что думаешь, Фомкин?

– А вы что, товарищ капитан?

– Честно? Думаю согласиться и гори оно всё огнём. Земляк твой со старлеем ушли, а мы чем хуже?

– Думаете?

– Ты слышал взрывы – фронт приближается. Нас же первыми и перебьют. Как говорит ротный: «Вы люди лишь наполовину». Не жалко нас, понял?

– Понял… Как скажете… – выдавил Фомкин с виноватым видом.

Шрух. Шрух.

– Решились, значит? – радостно прошептал козёл из-за стенки. – Как я сейчас калитку вскрою – удивитесь!

Он закряхтел – обращался обратно в животное. Козлом подбежал к калитке, вставил крепкий рог в дужку замка и начал крутиться, крутиться, пока металл не лопнул. Рогом же отодвинул засов – калитка распахнулась. За ней ждала свобода и новая жизнь.

Козёл махнул головой, мол, давай за мной. Волки выбежали.

– На старт, внимание… Фарш! – проскрежетал Колокольцов, прыгнул на козла, завалил и в два счёта перегрыз тому глотку.

Фомкин присел, потом закрутился ошарашенный, потом застыл на месте.

– За что вы его?! Мы ж бежать хотели?

Колокольцов повернул к курсанту окровавленную пасть.

– Не сдержался я, Фомкин, провалился в хтонический звериный низ. – Капитан рассмеялся каким-то истеричным фальцетом, заикал, зафыркал. – Всё, побежали отсюда! – Рванул в сторону леса, оглянулся – курсант стоял.

Колокольцов подошёл к нему вплотную, глаза в глаза.

– Я не понимаю… – жалобно заскулил тот.

– Фомкин! Фо-омки-и-и-ин! Правильно ты не понимаешь, ведь я тебе не всё рассказал, Фомкин! Ты уж извини, просто не знал, как ты на это отреагируешь.

– На что?

– На вот это вот всё. – Колокольцов кивнул в сторону окровавленной туши. – Меня сейчас самого трясёт, сердце паровозом колотится… Я ж не зверь какой, всё-таки человека убил. Хоть он и козёл…

Капитан помолчал немного, успокоился, собрался с мыслями.

Вдох – длинный выдох. Ещё вдох – опять длинный выдох. Взял себя в руки? Нет? Сойдёт…

– Слушай, Фомкин. Задача наша – не только найти твоего, простигоспди, Волкова с курсовым офицером, но и ликвидировать рогатого. Понял? Где находится сладкая парочка дезертиров, мы выяснили. С этим, – кивок в сторону, – я уладил. Можно возвращаться. Лучше поторопиться.

– Но мы же случайно козла встретили! – Курсант ждал объяснений и двигаться с места, похоже, не собирался.

– Э-э-э… Тут и да, и нет. Рассказываю. К начальнику курса, майору нашему, пришёл как-то один из дневальных с докладом. Типа, ночью незнакомый мужик пытался его уговорить покинуть пост, лагерь и идти в заповедник для таких, как они. А когда курсант отказался, то тот обратился в козла и убежал. Узнаёшь персонажа?

– Ага…

– Майор в это же время пытался аккуратно выяснить, куда подевались два бойца его роты, курсант и старлей, ведь до места выполнения задания они так и не добрались. Докладывать о пропавших руководству и объявлять их в розыск он не стал, не хотел сор из избы выносить. Всё ждал, пока сами придут. Мудак! Мало ли, что с ними могло произойти, понимаешь? И вот майор узнал о рогатом соблазнителе, сложил два и два и предположил, что с ним наши пацаны и сбежали. Мы же должны были проверить его теорию – по следам кореша твоего выйти либо на пропавших, либо на козла. Козла в этом случае приказано ликвидировать. Вот…

– Так он враг, получается?

– По сути, это не важно, враг – не враг. Какая разница? Ты про инструкцию помнишь, Фомкин? Никто не должен о нас знать. Никто! А рогатый знал. Всё просто, как три копейки.

– Но он же нам помочь хотел!

– Может, и хотел... Слушай, может, и правда есть этот рай для оборотней, а может, врал козёл. Может, нежатся сейчас там наши пропаданцы, сухим кормом хрустят, а может, дохлые валяются на границе. Мне вообще пох, если честно. Извини. Я их не осуждаю, возможно, при других обстоятельствах и сам бы сбежал, но не могу. Не сейчас. Есть ответственность, есть обязательства. Есть вы, курсанты, в конце концов! Оставить взвод на растерзание майора – нет уж…

– Но там, в вольере, вы мне сами сказали, что валить надо!

– Хотел на твою реакцию посмотреть – пошёл бы с козлом или нет? Ведь всё-таки нет, не ошибся же я в тебе? Ага! По морде твоей понял, что ты не хотел, просто растерялся и за мной повторял.

– А что фронт приближается, что нас перебьют – тоже враньё?

– Про фронт всё верно. Про перебьют – мы ещё посмотрим. Конечно, есть и будут всякие сраные шовинисты, зверофобы, которые захотят на наших трупах по карьерной лестнице проехаться. Будем бороться с ними, что ещё делать. Методы разные у нас есть…

– И как…

– Слушай, Фомкин! Одно точно скажу – если мы, все мы, будем в учебном лагере торчать, то нам определённо хана! Майор сейчас всеми правдами и неправдами задерживает отъезд подразделения, ждёт нас с новостями о пропавших. Все нас ждут. Сейчас торопиться надо, понимаешь? Разговоры потом. Чем раньше прибежим, тем раньше рота начнёт собираться, тем меньше риски. А ещё, вдруг сейчас Дима этот, упитанный, проснётся, начнет за нами на коптере летать и дротиками стрелять? Ты же не планируешь в зоопарке отсидеться? Погнали уже, ну!

***

– Нет, Дим, перемотай ещё раз… Да, вот тут. Смотри! Козёл прям машет головой, типа пошли, пошли, видишь?

– Маш, это козёл, он всё время головой машет. Правда думаешь, что он разумный?

– А как иначе он так ловко замок сломал?

– Дрессированный…

– Я даже думаю, что они все трое разумные. Вот здесь, смотри: Черныш загрыз козлика, а Серенький просто в ужасе! Присел, отскочил, закрутился. Разве такое бывает у волков?

Работники зоопарка уже час рассматривали видео с камер, Маша строила невероятные теории.

– Знаешь, что мне кажется?

– Что нас уволят… – флегматично заметил Дима.

– И это тоже. Но ещё, что мы как будто побывали в басне Крылова: сначала животные ведут себя странно, а потом вдруг появляется мораль.

– И какая здесь мораль? Волк козлу не товарищ?

– Ну да. Или так: не делай добра – не получишь зла.

– Или так: каждому своё.

– Или так.

Пох. Пох-х… Пох-х-пх…

– Слышала? Что-то на басню не похоже. Может, поедем уже?

Автор Оскар Мацерат
Оригинальная публикация ВК