Пенсия часть-2⁠⁠

Пенсия. часть -1

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Липовка считалась в районе селом богатым и крепким. Лихое, святое время 90-х ржавой косой выкосившие десятки деревень в округе обошло её стороной. Липовка отделалась от жуткого призрака упадка и разрухи только-лишь скромной данью: канули в небытие совхоз — бывший миллионер, да моторно-тракторная станция. Впрочем, ненадолго. Пока в соседних деревнях население потихоньку разъезжалось: кто в город на заработки, а кто на погост; в Липовке строились маленькие фермы, появлялись пасеки, жители её ездили торговать продуктами, по выходным, в районный город. Появилась своя ветеринарная клиника, восстановили церковь. В Липовку протянули газовую ветку. Соседи - называли Липовских куркулями и выжигами. Всё-то у них было хорошо. И самое удивительное, Липовские умудрились сохранить главное - молодёжь.

Сейчас село считалось образцово-показательным. Сюда приезжали снимать художественные фильмы. Сюда на лето стремились попасть дети и внуки, коренных жителей села. Тут было так хорошо. Но как и любой сельской местности тут существовали свои традиции. Порой негласные, которые никогда не обсуждались за столом и даже за закрытыми дверями. Такая традиция существовала в Липовке всегда — в конце августа большинство её жителей покидало село, на несколько дней. Было не принято находится в селе с 28 на 29 августа. Уезжали на рыбалку, в гости к родне в соседнюю деревню или даже в город. Выгоняли заезжих родственников. Возвращались: сторого - 30 числа. Потому что дальше будет 1 сентября. Потому что детей нужно было вести в школу. Они всем так говорили, что это такая традиция. “Праздник прощания с летом”. Так им было проще. Правду знали все, но только её никто не хотел обсуждать, кроме одного любопытного участкового. Теперь уже бывшего.

————————————————————————————-

Николай Иванович весь светился от такого неожиданного свалившегося на него счастья. А он, дурак, ещё размениваться не хотел. Сомневался. Как его тут хорошо приняли. Какие соседки у него замечательные! А воздух-то, воздух какой! Марья Антоновна и Лукерья Ильинична - потрясающие женщины, они столько продуктов ему принесли. Печь растопили, накормили вкуснейшими зелёными щами с свининой: сто лет таких не ел! Продуктов на стол выложили так много, что у привыкшего к консервам и палёной водке алкоголика с непривычки закружилась голова. Выставили на стол четверть самогонки, чистой как слеза. После второго стакана он и вовсе их полюбил и тут же за столом клялся, что завтра же пойдёт устраиваться на работу. Руки-то у него, ого-го! Помнят работу руки-то!

Соседки кокетливо хихикали и поддакивали, рассказывали ему как хорошо тут живётся, да сколько на селе зарабатывают хорошие, справные сварщики и мотористы. И кому чего починить нужно, так к ему, к Николаю очередь выстроится. И мужиков вечно не хватает. Так, что и с женщиной сведут хорошей, если возникнет у него такая потребность. А она точно возникнет, так как дом большой и ему Николаю Ивановичу с этим домом в одиночку нипочём не управиться.

— Да я! Да я на заводе в две смены пахал! — гордо выпячивал тощую грудь Николай Иванович разгорячённый от выпитого и съеденного, — у нас цеха знаете какие были?

— Какие? — хихикала бойкая Марья Антоновна и всё подливала и подливала ему самогонку в гранёный стакан.

— Автобусы ездили. Внутри цеха. А я… На себе чушки стокилограмовые таскал... Для штампов… Что мне этот дом! С двумя справлюсь… Эххх.

Николая Ивановича сморило и он уснул уронив голову прямо на стол. Соседки переглянулись и не сговариваясь, молча потащили его на второй этаж. Уложили в кровать и перекрестив на последок покинули дом, заперев входную дверь своим ключом.

——————————————————————————————

Москвич остановился возле дома где жил Епифан. Хозяин их уже дожидался. Сам открыл ворота и махнул рукой приглашая. Сеня Муха загнал машину во двор, после чего, увидев как возиться неуклюжий Епифан, помог ему закрыть ворота.

— Привезли? — спросил хозяин обращаясь непосредственно к выходившему из задней двери бывшему участковому.

— Да.

— Бог нам всем в помощь. Одну змею видел: в магазин пошла. Значит жильца напоили уже. — сообщил Епифан близоруко щурясь на Семёна.

— Это Сеня. — представил своего подельника Саныч. — Вы с ним знакомы. По одному старому общему делу.

— Разве? — удивился Семён Муха. Он что-то не припоминал.

— Епифан сторожем был, в Липовской церкви, а ты ему сотрясение организовал, когда воровать пошёл ночью, — напомнил рассеянно Саныч.

После этих слов, Епифан и Сеня посмотрели друг на друга очень внимательно.

— С-сука такая! — прохрипел старик. — Так значит, это не цыгане меня тогда в новые лапти обули?

— Прости дед! Дурак был, да и отсидел я уже, — честно покаялся Муха — вот те крест святой, что завязал с преступным прошлым!

— Ладно. Чего ворошить старое. — прохрипел Епифан — Хотя, паренёк, переебать тебе кочергой, всё ж -таки хочется. Тебя не помню, но удар твой не забуду до самой смерти. Ведь, все же звёзды, я в ту ночь пересчитал, за одну секунду. Все двести тыщ!

— Успеете ещё прошлое вспомнить. У нас куча дел впереди. — напомнил Саныч после чего потребовал. — Сеня, открой багажник. Надо на Гришу поглядеть. Не окочурился ли по дороге? Он нам живой нужен.

————————————————————————————-

Николай Иванович спал счастливым пьяным сном. Хороша самогоночка Липовская. Прозрачная, как вода в горном ручье, мягкая, пьётся легко, но с копыт валит надёжно и крепко. Специально такую делают. Для хороших людей ничего не жалко.

Ему снились чудесные цветные сны. Видел он себя трактористом работающим в поле, а курносая загорелая красавица в сарафане подносила ему крынку свежего молока и улыбалась ему так заманчиво. Он принял из её рук молоко, отхлебнул и оно показалось ему очень странным и липким. Привкус был словно у клея. Красавица вертелась и строила ему глазки.

— Женюсь, — сквозь сон, шептал одними губами Николай Иванович — Честное слово, женюсь!

— Клади его сюда. На солому, — подмигнув ему, мужским голосом произнесла красавица и Николай в испуге очнулся.

По началу он ничего не понял, обнаружив себя связанным, попытался закричать и не смог. Рот был чем-то заклеен. Он замычал.

— Очнулся, пьянь. Лежи пока тихо — посоветовали ему из темноты.

Николай Иванович не хотел лежать тихо, он хотел объяснений и поэтому продолжил мычать. За это, его больно пнули в бок и пригрозили, что продолжат, если он не заткнётся.

Николай Иванович в страхе замолчал. Он слышал, что рядом находятся и переговариваются между собой несколько человек.

Как минимум трое. Они разговаривали тихо, он слышал только обрывки их разговора и не понимал о чём речь? Зачем он им нужен?

У него же ничего нет, кроме дома? Они на его дом позарились?

Чиркнула зажигалка и из темноты, над ним, появилось незнакомое лицо.

— Так. Я тебя сейчас развяжу, а ты будешь сидеть очень тихо и слушать, что мы будем говорить — понял? Задавать вопросы только шепотом. Ты думаешь, что нам от тебя что-то надо? Так вот: ты ошибаешься. Если вздумаешь бежать и кричать, то тебе смерть. Лучше, сейчас, находится рядом с нами. Ты понял?

Николай Иваныч яростно закивал, а через секунду взвыл от боли, когда липкий скотч оторвал ему с подбородка добрую часть щетины.

— А ну тихо! — цыкнули на него. — Епифан, включи ночники.

— Опасно, Саныч, — отозвался старческий голос из темноты, — с минуту на минуту же появятся. Обождать надо.

— Кто появится? — прошептал ничего не понимающий Николай.

Ему развязали руки и подтолкнули вперёд. Николай понял, что находится на чердаке, а с ним ещё трое.

— Сюда, — дёрнула его чья-то рука, — тут щель между досками. Смотри в неё и жди. Скоро они появятся. Только не вздумай кричать иначе мы все пропадём.

Николай прильнул к щели, в ночном лунном свете он разглядел участок улицы, холм, на вершине которого возвышался дом купца Ефремова и речку вдали. Через речку был перекинут деревянный мост, а дальше шла дорога в сторону леса. Кого они так боятся?

— Они приходят, каждый год с 28 на 29 августа. Сейчас, та самая ночь! — сообщил другой голос и добавил обращаясь к кому-то другому — Ты, Сеня тоже смотри внимательно. Это они - твою Машку забрали.

Николай честно смотрел, но ничего странного не видел. Обычная ночная улица, только стояла мёртвая тишина. Прохожих не было. Собаки не лаяли, коровы не мычали, свет в домах не горел. Словно всё село вымерло. Даже уличные фонари, которые должны честно светить по ночам были выключены. Потом он увидел цепь огоньков появившихся со стороны леса. Сначала он подумал, что это люди идут с факелами, но огоньки приближались с пугающей скоростью.

Люди так двигаться не могли, а автомобили издавали бы шум. тут была тишина и целая свора разноцветных летающих огней. Они пронеслись по улице на мгновение ярко осветив всё вокруг, да так что Николай чуть не ослеп.он ожесточённо протёр глаза и снова прильнул к щели. Такое с ним уже бывало, когда работая со сваркой ловишь случайного зайчика. А тут этих зайчиков были сотни. Огни поднялись в верх над домом купца ефремова и скрылись в печной трубе. Через несколько секунд он увидел как в окнах особняка началась разноцветная дискотека.

— Ну вот, теперь можно и поговорить. Они,теперь, до трёх часов утра там гулять будут — сообщил старческий голос.

— Кто они? — прошептал Николай Иванович.

— А мы почём знаем? Огни блуждающие. Сеня, включай свет.

Кто-то защёлкал выключателями и чердак тускло озарился в сете двух переносных светильников. Николай заморгал. Тут, среди ворохов соломы стоял деревянный ящик на котором возвышалась бутылка водки, четыре стакана и нарезанное тонкими пластами кусок деревенского копчёного сала.

— Выпьем мужики? — предложил Саныч и кивнул в сторону Николая. — За знакомство, за сделанное дело и ему: за второй день рождения.

Епифан, как хозяин, разливал водку.

Николай попробовал выпить, но от навалившегося страха у него только застучали зубы о край стакана.

— Этот дом был сколько я себя помню, — первым начал рассказывать Епифан, — до революции, отец сказывал, что барин там - продался нечистой силе. Каждый год, в одну и ту же ночь прилетали эти огни. Тогда все жители, накануне, покидали село.Так как было поверье — в доме купца должен был находится кто-то живой. И обязательно человек. Если в доме в эту ночь было пусто, огни забирали с собой одного из жителей Липовки. Чаще всего — ребёнка. Поэтому, в такую ночь, детей берегли пуще глаза и отправляли куда-подальше. Лишь бы они огням не достались. Потом, случилась революция. Тут селили комиссаров и всяких лихих людей, белых, зелёных, анархистов. Потом, решили сделать школу, но Липовские взбунтовались. Сделали дом-музей. Какая бы власть не была, а человек раз в год пропадал. На эту особенную ночь, селили приезжих, командировочных, тех — вообщем, кого не жалко.

Все об этом знали. Приезжие считали за суеверие. Коренные просто уезжали: на пару дней. Всех - всё устраивало. Пока не пришли 90-е.

Они разлили ещё по одной. Выпили. Следующим слово взял Саныч.

— В 90-х, творился форменный бардак, но нашёлся человек, который из сложившейся ситуации сумел извлечь выгоду. Местный Липовский паренёк Гриша Макаровский. Он уехал в Москву на заработки, поработал немножко и тут его осенило — а на фига горбатиться, когда можно убирать людей без суда и следствия? Если оставить человека на ночь в доме Ефремова, в определённую ночь, то он сам-собой пропадёт и никаких улик следствие не обнаружит. Проклятие села никуда не делось — оно всегда под боком. Он подделал документы и выставил себя потомком купца Ефремова. Сменил фамилию. Вступил в сговор с жителями проживающими по улице и начал заниматься чёрным риэлторством.  Находил алкашей и опустившихся стариков, уговаривал их сменить место жительства, предлагая вместо квартиры роскошный дом и свозил их сюда. Поначалу, он просто запирал несчастных в погребе ибо, что там одна квартира за год? Ерунда же. Он прибирал сразу несколько, подгадывая совершение всех сделок под определённое время. Люди, запертые в погребе, всегда исчезали на утро 29 августа. А все соседи, поскольку находились в доле, поддерживали его. Бизнес шёл в гору. Одиноких людей практически никто не искал, а если и появлялись неожиданные родственники, то всё честь по чести им показывали дом, говорили, что человек должен был его купить, получить в обмен или ещё как, его тут видели, но в самый последний момент, он почему-то уезжал домой по делам. Тут-же не будут держать насильно. С Гриши богатело всё село. Он делал щедрые пожертвования церкви, объявлял пропавших в розыск, добавляя нашей милиции дополнительную головную боль, а потом и вовсе подкупил всё районное руководство. Дело было поставлено на такую широкую ногу, что в 2000 году, он привёз сюда целый автобус, одиноких Москвичей, объявив дом купца Ефремова профилакторием для престарелых и центром реабилитации алкоголиков. Нужно ли говорить, что случилось потом с этими людьми? Сейчас, он этим занимается больше по традиции, денег у него полно.У Гриши появились любимчики: змеи — особо активные соседки, которые в течении года следят за порядком в доме, а потом сами готовят к жертвоприношению очередную жертву. А чего бы и нет? Все получают приличный доход. Все довольны. Липовка прекрасное место для отдыха!

— Марья Антоновна и Лукерья? — в ужасе прошептал Николай Иванович.

— Они самые! Они уже 20 лет помогают Григорию Ефремову, по простому, по соседски — подтвердил Саныч — я, тут, участковым уже очень давно работаю. Вернее работал. Всех записывал.

— Так, а что же вы раньше молчали? Он же убийца! — чуть не взвыл Николай Иванович.

— Так, он всех купил. Кому мне прикажите служебную записку писать? Улик, никаких нет, а если кто посмеет вякнуть, то того тоже не найдут. — объяснил Саныч. Он знаком приказал разливать по новой. Бутылка кончилась и Епифан из-под соломы извлёк другую.

— Эту не чокаясь. — предупредил Саныч — Помянем Гришу. Великого предпринимателя и душегуба. Пусть ему Сатана, на том свете, отдельный котёл выделит.

— Не понял? — удивился Николай Иванович.

— Да чего непонятного. Сегодня днём, я и Сеня, выловили его в городе и вечером поменяли. Ты теперь с нами, а он там, к кровати прикованный, с огоньками веселится. Утром его уже не будет. Гриша тю-тю.

— Но, ведь, его будут искать?

— Вот пусть и ищут. Как других искали, так и его поищут. Поищут и руками разведут. Матушка Россия большая, много в ней лесов, полей и рек.

— Значит, мою Машу, тоже он? — спросил молчавший всё это время Сеня.

— Да. Я не хотел тебе говорить подробностей. Сам их узнал, когда разнюхивал, случайно. В канун 28 августа, он заманил её в дом. Изнасиловал. Она была его первой жертвой. Он оставил Машу в погребе живую. Соседи не знали, потому что в тот день все старались уехать подальше, но его видела одна старуха. Видела, как они заходили в дом, а появился, потом, только он один. Старуха была единственной свидетельницей и призналась мне на смертном одре. Ты уже в то время сидел, а я не сложил два и два, про то, что вы с пропавшей, были женихом и невестой. Только сегодня, от тебя узнал.

— Туда ему и дорога. Выходит не врали слухи-то, — сгрёб стакан с водкой Сеня и немедленно выпил, — ничего-то мне, от неё не осталось, даже могилки. Прийти поплакать и то некуда. Только память горькая…

— Ну, Сеня, — похлопал его ободряюще по плечу Саныч, — жить надо. В жизни человек только и запоминается, а память она и горькая, и светлая. Тебе о новой семье надо думать. Жизнь строить. Дочку растить.

— Спасибо Саныч. Спасибо. Теперь я понимаю, что просто обязан был участвовать во всём этом. Чёрт побери, да у меня просто камень с души свалился. Маша отомщена и всё, теперь, будет нормально.

— Чё нормально-то? — буркнул Епифан, — люди как пропадали, так и будут пропадать. Гриша сдох, но дело его живёт.

— Вот насчёт этого, — задумчиво произнёс Саныч, — а почему бы этот дом, не сжечь к чёртовой матери? Я вообще не понимаю, как его раньше не сожгли?

— Угу. Думаешь ты один такой умный? Три раза его, на моей памяти палили! — не то засмеялся. не то закряхтел Епифан.

— И что?

— Не горит, зараза такая. А если, чего и сгорало - то, потом, достраивали. Музей же был. Советская власть музеи берегла.

— Так, сейчас, советской власти нет?

— Соседи есть. Не дадут дому сгореть, — возразил Епифан.

— Так, соседи все по норкам? До обеда носа не высунут — продолжал настаивать Саныч.

— Ну если только, попробовать. Только я не участвую, у меня и бензина нет.

— Мы, с Сеней, сами запалим. — обнадёжил Саныч.

— Товарищи дорогие! А как же я? — испуганно возопил Николай.

— А что ты? — повернулся к нему Саныч.

— Так, дом-то мой. На меня записан. Где же я жить-то буду?

— Во первых, он не твой. По документам, он покойного Гриши, а потом по наследству перейдёт его супруге.

— Но мне же давали документы на дом! — попробовал возразить Николай Иванович.

— Фуфло тебе дали. Ты, вообще, для жителей Липовки, с сегодняшнего дня, более в живых не числишься. Паспорт-то, хоть, сохранил?

— Сохранил. Так, получается, я теперь бомж? — в голосе Николая слышались обречённые нотки.

— Скоро узнаем, — загадочно ответил Саныч — А пока, огоньки гуляют и мы погуляем. Епифан — разливай!

—————————————————————————————

Саныч, Семён и Николай ранним утром бродили по пустому особняку. Семён слил с Москвича канистру бензина и прикидывал, откуда лучше поджигать. Николай, с некоторой грустью, изучил пустую кровать, где ещё ночью лежал прикованный Гриша. Остались только наручники. Гриша испарился. Закончив гуляние,около трёх часов утра, огоньки взвились над домом и скрылись в рассветном небе, оставив после себя тишину и запустение. Саныч возился внизу. Он зачем-то полез в погреб.

“Чего, там искать? — с тоской думал Николай, — прошлогодние закатки? Где жить теперь? Вчерашняя добрая сказка рассыпалась разноцветной пылью”.

— Эй! Идите сюда! — раздался крик бывшего участкового. Николай вздрогнул и стремглав побежал вниз. Он подумал, что случилась какая-то беда. Саныч был весь в пыли, но выглядел очень довольным. Он вытащил из погреба большой чемодан и бухнул на кухонный стол:

— Нашёл! Николай — пляши!

— Что случилось? — поинтересовался Муха. который следом за николаем заглянул в кухню.

— Сейчас.

Саныч открыл чемодан и все увидели внутри его ровные зелёные пачки и красные пачки, а также какие-то мешочки.

— Гриша, сныкал часть денег. На случай если его бизнес пойдёт прахом и придётся отсиживаться в Липовке. Тут, доллары, рубли и даже драгоценные камни.

Он выложил из чемодана деньги и разложил всё на четыре части.

— Тут, нам всем на новую жизнь. Тебе — Сеня на ипотеку, а тебе — Николай на новую квартиру.

Он подумал и добавил:

— Ну и мне, с Епифаном, прибавка к пенсии.

— Это грязные деньги, — поморщился было Муха, — не стоит нам их брать.

— Деньги уже чистые. Люди умерли. Их не вернуть, а нам ещё пожить надо. Так, что бери и не сомневайся. Все, сегодня, начнут жизнь с чистого листа. Каждый, как у него получится. — успокоил его Саныч.

Он нашёл старую сумку и сложил в неё свою часть найденных денег.

— Ну что, я готов — пошли дом палить?

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно также и здесь - - https://vk.com/public194241644