Отвратная сторона медали⁠⁠

Позвонил начальник отдела, а я зачем-то ответил.

– Алёха! – нарочито бодрое ему.
– Алексей? – удивился он. – Доброго, тут такое дело… В честь Дня физкультурника генеральный объявил спортивный праздник, мы выбрали вас участником от нас. Пробежите там как надо, посоревнуетесь и всё, домой, в этот день вам выходной, договорились?
– Я в отпуске, – прямо кидаю ему, раз намёков не понимает.
И для кого добавил к необходимому «алё» гавайскую вычурность? Намекал-намекал…
– Да, это понятно, понятно. Но, как говорится, кто, если не мы, да? Вы же не уехали никуда?

Осмотрелся на всякий – всё еще моя однушка. Пепельницу пора вытряхнуть, тарелку помыть, прибраться не помешало бы, крошки-бумажки.
– Нет, дома.
– Ничем особенно важным не заняты?

Сериал на паузе, пяток вчерашних пустых бутылок, тройка сегодняшних, погрызенная пицца, на пузе жирное пятно.

– Да не особо.
– В чём же тогда дело?
– Я в отпуске.
– И?
– Ладно…
– Вот и славно, послезавтра к десяти на Динамо подъезжайте, на Крестовский.
Отбился.

Наш генеральный бывший ментовский генерал и бывший спортсмен, хоть и считается, что и тех и других бывших не бывает. На динамовском стадионе у него старые связи, в голове у него беспорядок, похуже, чем дома у меня. Страшный человек и самодур, не случайно прозвище «Лихо» заработал. Как такому откажешь?

Так, были же кроссовки, да где они, блин, были? Отыскал в коробке от сапог жены, под ворохом её сумок, шарфов, каких-то тряпок и ниток. Под хламом, который она не взяла в свою новую жизнь, оставила здесь, со мной, в своём прошлом. Хорошие кроссовки, ну старые, ну дырявые, ну что ж. Надеть если серые носки, то и не заметно дырок. Сверху майка-алкоголичка, чтоб под руками не потело. Трико растянуто на коленях, но зато не сильно. Вот и готов спортсмен.

***
– Становись! Равняйсь! Отставить! Громче голову поворачиваем! Равняйсь! Смирно! Вольно!
«Довольно!» – мысленно взмолился я.

Перед спортивным праздником нас построили, пересчитали, переписали. Участники разные: старые, молодые, мужчины, женщины, кто-то привёл детей. Выступил с ободряющей речью ответственный динамовец, после него наш кадровик напомнил, что спорт – это жизнь, никуда не денешься, смиритесь, мол. Раздали номера. На старт, внимание, марш. Рванули.

Хотел держаться с народом, в толпе, и поначалу выходило неплохо. Но вскоре все как-то оказались передо мной. Седой, согнувшийся старик лет семидесяти дышал как паровоз, когда обгонял. Мальчишка-дошкольник — "папа-папа", зафальцетил — пронёсся на спичечных ножках, только и видел его. Женщины, одна за другой, одна за другой – раз и впереди, любуйся попами. Пристроился за особенными крендельными бёдрами, хотя уже и не до бёдер – задыхаюсь. Задышал чаще – заболел бок. Замедлился – крендельные бёдра оторвались вперёд. Стало стыдно. Скоро конец дистанции, ускоряться пора, а сил нет. Стараюсь быстрее – лицо только кривится, а быстрее не выходит.

На далёком ещё финише начали громко объявлять номера и фамилии добежавших, когда-нибудь и мою назовут. Скоро совсем, ещё немного если потерпеть, Алёша, чуточку. Кадровик фотографировал пробегающих женщин, те улыбались и махали задорно руками, откуда только силы. Я вытер слюни и тоже улыбнулся, но кадровик опустил фотоаппарат и покачал головой. Кажется, даже поцокал недовольно, хотя мне до его цоканья уже дела не было – добежал, теперь бы отдышаться и сдержать тошноту.

– Становись! (опять) Равняйсь! (снова) Смирно! (не надоело ещё?) Вольно! Объявление и награждение победителей! (и уходить уже можно, да?)

Такая-то, выйти из строя! За третье место среди женщин награждается памятной медалью. Кадровик тянет медаль, динамовский начальник жмёт руку. Такая-то, выйти из строя! За второе место среди женщин… И так далее. Крендельные бёдра получили медаль, сутулый старикан получил свою – первое место среди пенсионеров. Глазами пыхнул, как-то выпрямился сразу и гаркнул:
– Служу Советскому Союзу!
Дети тоже получили по медали в своей возрастной.

Моя фамилия – выйти из строя! Я? Что? Похоже, всех лучших наградили, теперь будут позорить худших. Вышел, ладно.

Динамовец смотрел безразлично. Кадровик смотрел как-то осуждающе. Челюсть выпятил, водит ей туда-сюда, щёку обсасывает. Я понял – сейчас перед строем в лицо мне плюнет! Слюну, вон, собирает по сухому рту. А я тогда что? А что я? Понимаю, что ничего. Вытрусь и пойду. Может и правда заслужил, надо было хотя бы ребёнка обогнать.

– Такой-то такой-то, – начал динамовец. Я сжался, голову опустил, внизу пальцы шевелятся в кроссовочных дырах. – За второе место в возрастной категории сорок плюс награждается медалью!

Шутка, что ль? Нет – правда хочет медаль на меня надеть, шея только в плечи спряталась, сложно ему придётся. В итоге я принял награду с удивлённым лицом, длинной шеей и высокой головой. "Спасибо!" – говорю. И в строй – юрк. Всего нас двое оказалось в моей возрастной, беги – не беги, а медаль обеспечена.

Дальше гири какие-то были, футбол и волейбол для желающих, но я уже ничего не желал, кроме как домой скорее попасть. На негнущихся ногах сбежал.

***
Следующим утром с кухни завибрировал телефон. Я вскочил с кровати и ой-ёй. Ай-яй! Вчера спортом побегал и, похоже, прогневал этим бога коленей – сволочи предательски ныли. Звонил начальник отдела, и я опять зачем-то ответил.
– Алёха, – вялое ему. Может сегодня поймёт намёк на отпуск в моём приветствии?

– Алексей? Доброе! Тут такое дело… Вы же вчера получили заслуженную спортивную награду? А ещё скромничали, ехать не хотели. Мы и не знали, что вы спортсмен.
– Да я…
– Мне сейчас написал сам генеральный, он хочет вас видеть. Сегодня. Побеседовать. Для него важно иметь в своём штате волевых, целеустремлённых людей. Как вы.
– Да я же…
– Надеюсь, вы понимаете, что значит просьба самого генерального? Что это, собственно, и не просьба, надо вам объяснять?
– Я же…
– Ждём. – И отбился.
– … в отпуске…

Какая наглость! – Отбросил трубку, раздражённо заходил по комнате. – Беспредел! Я, может, занят, может, отдыхаю изо всех сил. Да пошли они! Все! Пошли они! Пусть звонят, требуют, даже упрашивают – не поеду никуда! Вообще отключу телефон и сам чёрт мне не брат!
Но чёрт оказался брат – через несколько часов, побритый и выглаженный, я потел в кабинете генерального.

Он и правда напоминал «Лихо» – так взъерошились его волосы, так бугрился костюм, так сверлил его взгляд. Глаза маленькие и красные как у вампира, или человека, который много пьёт. Второе. Надеюсь, у него второе. Одним он вперился прямо в меня, другой сильно косил куда-то на сторону.

– Покажите её, – хрипло проскрипел он вместо приветствия.
Я растерялся.
– Жену?
– Медаль. Она у вас с собой?
– Дома. (В отличие от жены.)
– Жаль, очень жаль. Точно не взяли?
– Так точно, – ответил я по-военному и зачем-то вытянулся «смирно». Рабочим глазом генеральный смотрел как на идиота. Я же старался на него не смотреть вовсе.

– Расслабься, не на плацу, гы-гы-гы, – скривился он. – Давай по-простому. Слышал, слышал, как ты вчера задал жару, несмотря на отпуск. Навёл справки, тебе отдыхать ещё неделю, и на эту неделю я тебя награждаю поездкой в наш спортивный лагерь. Что? Удивил? Доволен? Туда так просто не попасть, только с моего одобрения.
Я растерянно улыбался.

– Повезло так повезло, правда? – продолжал генеральный. – Лес, озеро, свежий воздух. Карелия, что тут скажешь. Тренировки, спортивные игры, походы. Сам бы с удовольствием, но дела. Так что дуй домой, собирайся, завтра утречком, в шесть примерно, развозка за тобой заедет. Давай, не благодари.
– Спасибо…

– И вот ещё – медаль с собой возьми, слышишь? Вообще, все награды, что есть, чем гордишься – всё бери. Пригодятся.

Подавленный я вышел из большого кабинета, мимо производственных отделов и лабораторий, по запутанным кишкам коридоров, брёл к выходу и всё думал, что здание нашей компании – огромный организм, а я внутри него лишний, будто паразит какой-то. Может, заболеть, откосить, отвертеться? Уже с проходной решился позвонить, но не генеральному, конечно, а своему начальнику отдела. Сказать, что не поеду ни в какую Карелию, или куда там ещё наш генерал нагенерит.

– Ты что, ты что, – затычтокал начальник отдела, – ты что, ты что, да ты что, тычто, тычтотычто, тычтотычтотытычтотычтотычто…
Я бросил трубку.

***
Приключение. Буду называть это так – неожиданное приключение. Сам же жене доказывал, как необходимы мужчине испытания, как чахнет он без путешествий, восхождений, погружений, без борьбы со стихиями и самим собой. Но жена крепко тогда стояла на своём: это не ты говоришь – кризис среднего возраста, а единственное достойное мужчины занятие – ходить повсюду заёбанным. Не дословно, конечно, но смысл такой: зарабатывай побольше, чуди поменьше. Волна моих инфантильных идей постоянно разбивалась о скалу её убеждений. Чем же я не доволен теперь? Жены нет, приключение есть – радуйся.

Так я успокаивал себя в полудрёме в полумраке микроавтобуса, везущего меня и таких же как я на непонятные спортивные сборы.

Нас встретил заспанный человек в мятом, проводил до жилого барака. Там, на крыльце, ждал человек в строгом. Я осмотрелся. Почерневшая деревянная постройка живописно разваливалась под нависающими соснами. Ряд металлических умывальников с позеленевшими кранами, из которых вряд ли польётся тёплая вода. Сарай с ржавой табличкой «Туалет старшего отряда». Тот, что в строгом, совершенно здесь неуместном, обратился с речью. Почему-то спортсмены любят делать так перед строем:

– Товарищи, я начальник лагеря! Этот человек, – указал на мятого, – ваш спортивный руководитель. Сейчас занимайте свободные койки, располагайтесь, готовьтесь. Сегодня же вечером состоится праздник открытия смены, не забудьте свои награды.

В бараке пахло сыростью и старьём. Его пространство заняли двухэтажные металлические кровати с продавленной сеткой, от одного взгляда на которую заныла спина. Так, хорош. Приключение, помнишь? И хрен с ними, с коленями и спиной.

Стали располагаться. Один дорогие кроссовки вытащил, совсем без дырок. Другой псих – гантелю, третий пружинный эспандер, тот банку спортивного питания с качком на этикетке, этот (с арбузным животом) смущённо пихал в тумбочку литровую бутылку водки. Я тут же выбрал койку над ним.
– Толик, – так представился арбузный живот.

Толик, в отличие от меня, понимал, как тут что устроено, поэтому, когда мятый пришёл забирать отряд на пробежку, выкрикнул:
– Наша кровать сегодня дежурит по бараку. – Подмигнул мне.

Мятый пожал плечами, спортивно настроенный народ удалился на улицу, Толик предложил «за знакомство». Выпили, поговорили, выпили, поспали, выпили, сходили в столовку, выпили – до вечера время пролетело незаметно.

Мужики-спортсмены и прочие вернулись в барак. Подступал обещанный праздник открытия смены, все стали собираться. Я взял медаль, Толик вытащил грамоты каких-то детей.

– Это же не твои, – удивился я.
– Дети – мои. Поделки в сад я им делал, значит и грамоты мои, согласен? Ему, тем более, всё равно.
– Ему?
– Увидишь.

Вышли толпой в сырые сумерки, я глубоко вдохнул и тут же наглотался густого тумана. Потрусили по лесу за физруком, просто ходить спортсмены не умеют, видимо. Через минуту услышали: приставными шагами марш! Серьёзно? Серьёзно. Поскакали боком. Толиков арбуз уматно подпрыгивал. Потом с высоким подниманием коленей. Потом вообще вперёд спиной, это в полутьме-то, по лесу. Добрались до озера, физрук скомандовал «гусиным шагом». Все сели и, приволакивая ноги, друг за другом потащились к деревянному помосту на берегу, где стоял уже наш начальник лагеря.

Показалась луна. Заиграл на ряби озера её зеленоватый свет, матово заблестели медали и кубки, которые спортсмены, подползая «гусиным шагом», клали к ногам руководителя. Толик сунул свои грамоты. Я за ним – подложил медальку и отполз гусиной раскорякой. Стало интересно, чем завершится весь этот сюр: может, начальник набьёт карманы костюма нашими достижениями, прыгнет в воду и утонет счастливым? Но нет.

Рябь на озере заволновалась сильнее и из лунной дорожки высунулась голова существа. Потом плечи. Потом оно всё вылезло на помост, который наш начальник уважительно уступил.

Существо походило на бледного, трёхметрового человека, – руки, ноги, голова, тулово, – почти всё как у людей. Почти – это из-за обвисших до пупа сисек с крупными, черными сосками и болтающегося члена. У людей обычно что-то одно. На теле бугрились мышцы, на голове растрепались чёрные волосы. Красные маленькие глаза сверлили нас довольным взглядом, причём один косил в сторону.

Чудище осмотрелось, плюхнулось на задницу перед горкой подношений и проскрипело что-то типа: «Иыыы!»

– О, Чемпион озера! – обратился к нему начальник лагеря. Строгий костюм теперь почему-то показался уместным. – Прими нашу гордость! Почувствуй нашу силу! Раздели с нами дух побед!
– Иыыы, – ответило существо, приподняло когтями чей-то кубок, повертело перед носом и кинуло в пасть.
– Давай, Чемпион! Давай, Чемпион! – заскандировали все наши. И я как все.

Нравится, по морде видно – кайфует чудище. За кубком в пасть полетела сразу горсть медалек, другой кубок, декоративная тарелка, непонятная мелочёвка, Толиковы грамоты. М-м-м! Невероятное удовольствие, аж завидно, так довольно урчит тварь. Мою медаль, я её по ленточке угадал, существо жадно пожрало с горстью других наград. И сразу что-то пошло не так. Чемпион озера скривился, согнулся, попытался отплеваться.

– Ыиии! – вскричало существо жалобно.
– Давай, Чемпион! Дава… – все затихли, стали недоумённо переглядываться.

Чудище осмотрело нас с какой-то удивлённой грустью, даже косящий в сторону глаз, казалось, перекатился на место. Замычало, закашляло, затем рухнуло на помост и больше ни звука.

Начальник лагеря неуверенно подошёл к нему, ткнул носком ботинка откатившуюся в сторону сиську, потрогал лоб, попытался нащупать пульс – ничего. Никто не понимал, что делать дальше.

– Праздник отменяется? – раздалось из толпы.
– Сегодня обойдёмся без сверления черепов? – спросил кто-то Толиковым голосом. Надеюсь, показалось…

– Оно, может, и к лучшему… – Начальник расстегнул строгий пиджак, ослабил галстук. – Честно говоря, надоело это всё… В отпуск хочу.

При упоминании отпуска все радостно загалдели:
– И я, и я…
– Давненько не был…
– Эх, Лазаревское…
– Всё ноябрь, да ноябрь, каждый год ноябрь…
– А я уже в нём, – зачем-то ляпнул я.

– Ого, счастливчик! – сказал мне начальник, человек уже в не очень строгом. Все хохотнули. – Иди тогда сюда, вот, бери ноги в руки, потащили.

Вдвоём мы скинули Чемпиона в озеро, с радостными бульками белое тело скрылось в водной черноте. Все постояли ещё немного и решили ехать по домам. Оставаться в лагере никому уже не хотелось.

Дома всё привычно, всё по-прежнему. Допил пиво и записал эту абсурдную историю. Выложил Вконтакте, типа рассказ. Многие читали, ругали, зато Толик лайкнул, он у меня теперь в друзьях.

***
Утром позвонила жена, а я зачем-то ответил.
– Алёха…
– Алёха, ты всё неправильно понял, я в гости ездила к родственникам, ты чего там себе навыдумывал? Никогда меня не слушаешь. Вечером возвращаюсь, жди.

Ого! Вторая хорошая новость за день. А первая – у нас теперь новый генеральный.

Автор: Оскар Мацерат
Оригинальная публикация ВК