Оцените рассказ?⁠⁠

«Маскарад» рассказ

МАСКАРАД

Из острия носика чайника невысоким водопадом вода лилась в кружку. Мутнея,

вбирала в себя кофейные гранулы и темнела. Стакан заполнялся, пока вода не поднялась

за отведенные керамические барьеры, разливаясь чернотой по подделанному мрамору

столешницы.

– Валерия Константиновна, что ж Вы так! – участливый возглас нарушил тишину. –

Как же вы так не уследили?

Невысокая брюнетка, придя в себя, резко вернула чайник в вертикальное положение.

Поставила на стол. Не растерявшись, резкими движениями дернула бумажные полотенца

и накрыла разрастающуюся лужу. Салфетки быстро впитали жидкость и, скомканные,

полетели в урну.

– С Вами всё в порядке?

Лера виновато улыбнулась, мол, со всеми бывает, задумалась. Взяв кружку,

направилась в кабинет. Минуя небольшой коридор между кухней и офисами, смотрела

под ноги – встречаться взглядом с кем бы то ни было совершенно не хотелось.

Проходившие мимо коллеги на полпути осекали тронувшие губы улыбки и дежурное

«Здравствуйте» – видели человека, погруженного в себя.

Вошла в кабинет. Дверь, как обычно, скрипнула на издыхании. Кружка – на стол,

тело – в кресло, всё рывками. Запустив руку, взъерошила черную копну волос и устало

положила кисти ладонями на стол. На часах только три. До встречи четыре.

Бросив взгляд на экран – проект планировки квартиры – потянулась было за

мышкой, чтобы поработать, но мысли вновь скользнули в дебри грядущего вечера. Зачем

она согласилась? Забот и так хватает. По большому счету ей эта встреча совершенно и не

нужна. Времени на семью и так не хватало, а тут ещё это. Очередной вырванный вечер.

Планировка ещё эта. Дизайн ей всегда нравился, и она была довольна своей работой, но с

личным проектом дома дело не шло. Немного неуютно обустраивать чужие пристанища,

не сумев найти идеи для своего. Криво улыбнувшись, она отпила кофе и, твердо

настроившись продуктивно поработать эти три часа, взяла в руки мышку, сверила

размеры комнаты ещё раз, напрягла память, пытаясь припомнить пожелания клиента

(открывать ещё один документ с ними не хотелось, терялось ощущение творчества),

въедливо всмотрелась в макет. Она определенно могла называться успешным дизайнером.

Её имя – бренд в этой сфере, каждый проект на вес золота, она работает намного меньше

своих коллег, но её гонорары многим больше. Ведь даже в названии студии – её имя.

Выбирая материалы и набрасывая эскизы, она вынуждена была постоянно

останавливаться и некоторое время рассматривать то, что уже сделала – работа выходила

механической, мысли были заняты другим, и, исправив в десятый раз один и тот же угол,

она решила было и вовсе отложить планшет, но поняла, что, сделав это, мало что

изменится. Мысли, что отвлекали её, никуда не денутся и, лишенные доведенных до

автоматизма движений рук, они лишь сильнее сгустятся внутри, замедлив движение

времени, оставшееся до встречи. Ещё глоток.

Она до рези в глазах всмотрелась в макет помещения. Вертикальная ложбинка

пролегла меж сведенных к переносице бровей. Да что же здесь не так? Цвет, свет, пол,

склеп? Дернулась, словно током проняло. Склеп. Ассоциация ужаснула. Вот на что

походило помещение! Следовало разбавить здесь и здесь – быстрые, уверенные росчерки стилуса меняли бесплотный макет. Цвет – добавить, свет – рассеять. Энергичноперекраивая пространство, она ощутила воодушевление, легкость, улучшающееся

настроение. Одни изменения повлекли за собой другие, за светом начала меняться

планировка, рельеф комнаты поддался вдохновленному мастеру, заиграл новыми

красками. Она была перфекционисткой, кляла себя неизменно за это, но не могла

оторваться, пока не поправит каждую мелочь. Незаметно для неё прошло два часа. Так

гораздо лучше. Гораздо свежее.

Осмотрев проделанную работу, она довольно потянулась. Не откладывая в долгий

ящик, отправила макет на почту заказчику. Выпив из кружки, расслабилась. Мысли, не

обремененные больше текущими задачами, потекли в сторону встречи. Чего она ожидала?

Почему согласилась? Так ли хотела увидеться? Едва ли. Какие-то перспективы для

работы? Сомнительно. Просто…захотелось? Вспомнилось вдруг, как вот также, только

очень давно, ждала подобные встречи. Места себе не находила. Не бежала, летела

окрыленная – точно. В дешевую кафешку или в бесплатные городские улицы. В

обрамленные чугуном оград парки или на широкие гранитные набережные, заковавшие

Неву. Не Валерия, но Лера. Без мужа, но с возлюбленным. Без статуса, но с амбициями.

Без студии, проектов, макетов, клиентов, с одними полотнами, и теми – не её.

Мелодичная трель телефонного звонка прозвучала, как сигнал с железнодорожного

переезда.

– Валерия Константиновна, Протасов на линии, хочет обсудить ребрендинг своей

сети, соединить вас?

Ребрендинг. Сети. Протасов. С ветреных набережных прямиком в офисные соты.

– Нет, Свет, на сегодня меня уже нет, – и быстро утопить палец в сбросе вызова.

А могла побыть с семьей. С мужем? Который если и выйдет из рабочего кабинета, то

только готовиться ко сну. Ну хорошо, могла встретиться с подругами. Дорогой ресторан,

блюда, напитки, светские беседы ни о чём, всё больше – о ком. О ком-то, кто успешнее,

богаче, значимее. Пустое. Могла ещё, конечно, поработать. Но этого достаточно ей и в

дневное время. Могла вновь провести вечер над своим проектом мечты – идеально

выверенным домом. Вновь ничего не получится. Вновь расстройства, разочарования,

неприязнь к себе. Под напором снотворного, как створки от ветра, веки дрогнут, и она

отправится спать. Чтобы завтра заняться проектами чужих мечтаний. Промелькнувшая

было аллегория, спеленавшая неудачи проекта и семьи в одно целое, задела сознание

лишь краем, в мозгу не задержалась. Быть может, поэтому она так легко и согласилась на

эту встречу?

Сколько прошло? Семь? Невероятно, что она его вообще вспомнила. Столько

событий произошло за это время, карьера, студия, семья – натужным сдвигом массивных

часовых стрелок каждое слово возвращало её назад во времени. Пора ехать. В очередной

раз подумалось, что, может, и не стоило? Времени вне семьи и так не хватало. Она

допила кофе и поставила кружку на стол, чуть в стороне от коричневого, прерывисто

закольцованного следа кофе.

Он ждал её у входа. Несмотря на прошедшие годы, он не сильно изменился, и она

узнала его практически сразу. Показалось даже, что она вернулась к чему-то очень

постоянному, что человек этот будто некий застывший в вакууме мерный столб, взглянув

на который, она может сравнить и понять, насколько и куда удалилась. Как далеко

продвинулась, и насколько велика разница между ними теперь. Эта мысль вселила уверенность в неё, в её текущий статус. И она почти мгновенно позабыла себя прежнюю.

Самозабвенно, искренне и с наслаждением приняла модель поведения, присущую её роли

– «успешная, уверенная, самодостаточная». Карьера, муж, поездки за границу хоть

еженедельно, если ей захочется. Дорогая машина, респектабельный район, вещи от

модных брендов, известное в дизайне имя, взгляды снизу, покровители сверху. Она не

кичилась этим, едва ли, всего лишь надеялась казаться лучше себя прежней. Лучше, чем

была с ним. Больше никаких упреков, надрывов, требований, она всё научилась находить

сама. Не Лера больше. Валерия.

Он ждал её у входа. Нервничал, конечно, чего таить. Ведь помнил прекрасно, как у

них было. И ещё отчетливее помнил, как закончилось. Доброта, принимаемая за мягкость.

Самокопания, отожествленные с неприкаянностью. Неудачи, переименованные в

нежелание добиваться. Размытые стремления – отсутствие цели. Малые желания –

посредственность. Бытовая легкомысленность – застоявшаяся инфантильность.

Мужественность – не о нём. Достаток – недостаточен. Уступчивость –

слабохарактерность. Стержень – в условной кисточке, которая мазками портит холсты. А

холсты, получается, – их совместная жизнь. Теперь, спустя годы, он очень точно понимал

эту игру, эти термины и ярлыки, понимал, где и как был неправ. И был решительно

настроен показать всё то, что приобрел. Чего в нём отродясь не было, но быть должно

было. По гендерному признаку, по социальной роли и по дворовым понятиям. Не Витя

больше. Виктор.

Сдержанно обняла, улыбнувшись. Распахнута дверь. Лица сброшены.

Столик был заранее забронирован, и, пройдя роскошно обставленный зал вдоль

одной из стен, под присмотром хостес они сели не рядом, напротив. Глаза их были

прикованы друг к другу, казалось, что пытаются заглянуть за отражения в колодцах,

увидеть нечто, спрятанное в точке туннеля зрачка.

Он – её прежнюю, ту, о которой думал порой, которую надеялся увидеть, несмотря

на годы – легкую, смешливую, живую. Не получалось. На лице время след почти не

оставило, в душе только. Вместо смешливости – стать, вместо легкости – манеры. Вместо

живости ему виделась усталость. Он понимал, что время прошло, но всё-таки теплилась в

нём надежда, что увидит он сейчас вновь ту самую Леру, вдохновленную, иногда

кривляющуюся, иногда ругающуюся. Думал он так потому, что сам за эти годы поменялся

несильно, лишь понял, как себя следует вести, и кажется, будто в самом деле изменился:

стал сильнее, умнее, солиднее, мужественнее, возможно, с тем и грубее. Про рисунки свои

молчать зарёкся, соврал, что бросил, как вредную привычку – будто новым человеком

представился. Но видел Валерию. А с Валерией беседовать получалось только Виктору.

На Витю места не хватало. При бронировании так и значилось – на двух персон.

Лера очень удивилась такому его преображению. Сначала даже опешила немного, но

виду не подала. Нехорошая догадка витала где-то рядом, но схватить её не получалось.

Только про рисунки спросив, про живопись, что была его болезнью, и услышав сквозь

усмешку – бросил, дурачество – она поняла. Время. Тут же пришло понимание, и почему

на встречу согласилась. И почему сейчас хотелось уйти. Не тот человек на встрече

оказался. У него, должно быть, Лера сейчас снисхождение лишь и вызовет. Посмотрит,

голову наклонив, усмехнется дурачеству её и продолжит остывший разговор. Но

убранство это сидело на Валерии, как влитое. И обстановка, и собеседник подходили ей –

как платье на заказ. Среди роскошно оформленного помещения, позвякивая приборами и фарфоромчашек за вычурными столами, десятки Валерий и Викторов, иначе названных, тщетно

искали, что же отразится в глазах напротив.

Придя домой, расстроенная Лера, избавившись в дороге от нескольких букв в имени,

дежурно заглянула в спальню. Спит. Ноутбук, выделенный специально только для работ,

связанных с домом мечты – закрыт. Не сегодня. После встречи – разлад. Надеявшаяся

увидеть ту простоту, застенчивость и легкость, что была в нём ранее, она увидела лишь

обыденную мужественность. Монетное мышление. Рисовать – и то бросил, ребячество, не

достойное возраста. Не желает больше журавлей ловить – синицу откармливает. Взрослее

стал. Мертвее. Посредственность. Под стать той, за которую вышла замуж.

Разочарованная, одинокая и потерянная, она прошла в шикарную кухню. Включила

чайник – нехотя. Лера покорчилась ещё от судорог одиночества и, кажется, будто и ушла

вовсе. Подбирать буквы к имени, оброненные на дороге – поверх лица ремешками

приделает, чтобы в зеркале себя не видеть. Может, и позабудется, как выбрала не ту, не

того.

Ввалившись в мастерскую, иссеченный досадой, швырнул пальто на распятие

мольберта. Обессиленно рухнул на стул. Весь вечер пытался разглядеть в ней ту, кем она

была, под той, кем она стала являлась, и лишь отчетливее, в красках увидел, как она

преобразилась. Статная, холодная, высокомерная. Довольная. От той, кого он знал, не

осталась ни следа. Ушла давно. Под стать тем, кого вокруг и так в достатке. Разменяла

свою искренность и незаурядность на карьеру и статус. Равноценно? Насыпал кофе. Из

острия носика чайника невысоким водопадом вода полилась в кружку. Мутнея, вбирала в

себя кофейные гранулы и темнела. Заполнялась, пока вода не поднялась за отведенные

керамические барьеры, разливаясь чернотой по подделанному мрамору столешницы.

Рассветало. Растворялся в кружке Виктор, морщился от кофе Витя.