Она мне не дочь!⁠⁠

"Я приведу ее в понедельник", – сказала мать, когда взяла меня за руку и повела к себе домой в среду вечером.

Ее словам, к сожалению, не суждено было сбыться.

Я в очередной раз оказалась в этой темной комнате. Все в этой комнате было темным. Шторы, шкафы, постель.

Двери не было, вместо двери висели какие-то псевдошторы, они покачивались коридором свете.

В зале мать с сожителем пели караоке, она периодически приходила, видимо, проверить меня, обдавала запахом перегара и уходила.
Если я не успевала вовремя закрыть глаза, то тут же получала оплеуху за то, что не сплю.
Я усердно жмурилась.

Часа через два все затихло и я, наконец, обрадовалась, что смогу нормально поспать. Мне было 9, у меня были каникулы.

Еще через полчаса я слышала скрип и вздохи, зная, что мама успокаивает дядю Славу, чтобы он заснул.

Я знала, что это значает и не спала. Ждала.
И верно, через некоторое время ко мне зашла мать, наклонилась и прошептала:

– AneesLek, ты не спишь, я знаю. Тихо вставай, одевайся.

Она сунула мне в трусы 500 рублей. Пьяно улыбаясь она объяснила, что дядя Слава ко мне в трусы не полезет, если проснется.
Я была согласна, но очень хотела спать. Не помню уже, что на мне было надето. То ли платье, то ли майка с шортами, но я помню, что ночью летом все равно холодно.

Мы тихо закрыли дверь и ушли в ночь. Шли недалеко, буквально в соседний двор. Это была панельная девятиэтажка, как сейчас помню. Двор был совершенно новым, не то, что у нас во дворе.

Помню, что мы поднялись на 6 этаж. С этого дня я практически не спала.
Гуляла во дворе, практически не мылась и ела только чипсы с дворовыми знакомыми, пока мать кутила с какими-то бомжами, которых ещё не выселили с этой квартиры на 6 этаже, в которой даже окон-то нормальных не было, не то что воды и электричества.

Я помню тот момент, когда решилась на это.
Была ночь и фонарь очень ярко освещал улицу. Я проснулась рядом с матерью, которая в очередной раз дышала на меня перегаром. Меня кусали клопы, потому что покрывало, которое было на раскладушке, видимо, не стирали никогда.
Стук в железную дверь был настойчивым, но ни кого не разбудил, кроме меня.

Я очень тихо дышала и замерла минут на тридцать. Когда стук прекратился, я выглянула в окно. Там стоял мужчина и указывал мне на дверь. В нем я узнала собутыльника матери.
Зачем-то помотала головой, вроде бы, надеялась сообщить, что дверь в тамбур я открывать не умею. А я и правда не умела, мне всегда дверь открывала мама, когда мне нужно было подняться.

Не помнила об этом, почему-то, когда в моем сердце все замирало, и я оглядывалась.
Я поцарапала палец, когда открывала дверь, на мизинце до сих пор остался шрам.

Желудок разболелся сильнее, но я уже бежала вниз по лестнице, потому что боялась, что мать проснется и поймет, что я еду в лифте и сможет как-то вызвать его обратно. Это была паранойя, но больше так я не могла.
На дворе был четверг следующей недели. Нормально ела и пила я в последний раз в прошлую среду днём.

В три часа ночи моя бабушка не спала, как всегда, впрочем, дед с отцом спали.

Я пробежала квартал оглядываясь, думая, что мама бежит за мной, но сзади никого не было. Пустота на улице, даже ни одной машины.
Была уже у дома и глянула в окно пятого этажа: да, как я и думала, бабушка ещё не спит.

Ее, конечно же, огорошил звонок в домофон в 4 часа утра. Она была в шоке.
А я не знала, что дома сестра, которая приехала в гости на лето.

Я помню, как она мыла меня, как я просила посмотреть нет ли у меня вшей, потому что я была в клоповнике, но не помню совершенно, как отреагировал отец.

Через два дня бабушка с дедушкой решили съездить за моими вещами к матери. Она вела себя так, будто я совершила что-то по истине страшное.
Рассказала, будто бежала за мной следом, думала, что я вернусь и что мы были в гостях и она не бухала, а я, дрянь такая решила сбежать.

Попросила бабушку передать, что я больше ей не дочь.

Это была моя предпоследняя встреча с матерью, последняя была уже на ее похоронах.


P.S. просто очередная выписка из моей жизни.