Олдос Хаксли "О дивный новый мир". Рецензия.⁠⁠

«Затяжное самогрызенье, по согласному мнению всех моралистов, является занятием самым нежелательным. Поступив скверно, раскайся, загладь, насколько можешь, вину и нацель себя на то, чтобы в следующий раз поступить лучше. Ни в коем случае не предавайся нескончаемой скорби над своим грехом. Барахтанье в дерьме – не лучший способ очищения» (Из предисловия)

Данное произведение Хаксли является по сути пионером жанра «антиутопия». Мусолило глаза в различных топах это «новомирство». А то что много раз попадается на глаза, да еще и в различных источниках, думаю, нужно прочесть обязательно. Да и страниц печатного текста тут немного – около 280-ти. В общем: Далекое будуще. Мироустройство и концепция развития общества совершенно полярны сегодняшним. Институты семьи высмеиваются, а слова «мать», «отец» являются чуть-ли не ругательствами при виде которых и при их произношении правилом хорошего тона и нормальной реакцией становится смущение, едкие смешки. Естественное рождение давным давно не практикуется. Людей производят в такого себе рода инкубаторах, бутылках. Социум еще в инкубатории изначально делится на касты: альфы, беты, гаммы,дельты, и эпсилоны. От самой интеллектуальной и высококвалифицированной (альфы) до кретиноподобной, чернорабочей (эпсилоны).

У каждого своя функция, каждый принадлежит каждому, все спят со всеми. Употребляют наркотик, который постоянно держит в хоршем настроении (сому), играют в игры и использует инвентарь, срок эксплуатации которого предопределен ровно настолько насколько должны быть заняты производством фабрики его изготовляющие.

«Сомы грамм – и нету драм» (с)

«Семья, единобрачие, любовная романтика. Повсюду исключительность и замкнутость, сосредоточенность влечения на одном предмете; порыв и энергия направлены в узкое русло.

– А ведь каждый принадлежит всем остальным, – привел Мустафа гипнопедическую пословицу» (с)

Присутствует культ потребительства, культ красоты, развлечений и сексуальности. Привычки, рефлексы, другие индивидуальные особенности и даже пословицы тут прививаються в детском возрасте с помощью гипно-сна и с помощью методик Павлова при тренировке собак.

«Машины должны работать без перебоев, но они требуют ухода. Их должны обслуживать люди – такие же надежные, стабильные, как шестеренки и колеса, люди здоровые духом и телом, послушные, постоянно довольные» (с)

«Недопотребление стало прямым преступлением против общества» (с)

«Словно это падает вода, капля за каплей, а ведь вода способна проточить самый твердый гранит, или, вернее, словно капает жидкий сургуч, и капли налипают, обволакивают и пропитывают, покуда бывший камень весь не обратится в ало-восковой комок.

– Покуда, наконец, все сознание ребенка не заполнится тем, что внушил голос, и то, что внушено, не станет в сумме своей сознанием ребенка. И не только ребенка, а и взрослого – на всю жизнь. Мозг рассуждающий, желающий, решающий – весь насквозь будет состоять из того, что внушено. Внушено нами!» (с)

Религии нет, семьи нет, книги считаются вредными и опасными. Место Бога здесь занимает старина Генри Форд. Такой себе Deus ex machina.

«– Ей-форду, – встрепенулась девочка, – я ничего такого нехорошего ему не делала. Ей-форду» (с)

«И он сообщил им поразительную вещь. В течение долгих столетий до эры Форда и даже потом еще на протяжении нескольких поколений эротические игры детей считались чем-то ненормальным (взрыв смеха) и, мало того, аморальным («Да что вы!») и были поэтому под строгим запретом» (с)

В общем, если на это всё посмотреть под другим углом, то получим вполне себе счастливое общество, которое развлекается, имеет стабильную работу, не употребляет алкоголь и избавлено от религиозных предрассудков. Для мужчин тут вообще рай райский – ты вправе (даже не вправе, а это является нормой и правилом) выбрать себе любую женщину в любое время. Да и почему нет, если главная героиня книги является зеркалом многих барышень (с большими губами и пустыми головами) 2017 года.

Казалось бы, практически идиллия. Но в «новом мире» нет индивидуальности, нет любви, нет истины. Всё искусственно и предопределено. Здесь даже умервщление производится в специальных учреждениях.

В романе ярковыражена проекция автора на проблему «норма то, что общепринято большинством социума». Стадность. Высмеивание индивидуальности и обособленности, что отождествляется с чудаковатостью и лёгкой долей кретинизма. В общем, всё то же, что мы можем эпизодично отследить и за нашим окном.

Проблемы 1932 г. (год выхода книги) становятся сегодня еще более актуальными: потребительство, культ тела, стадность, принятие за норму того, что вчера и в голове-то не укладывалось, отождествление с правдой официальной позиции государственного образования, поведенческая рефлексия, многочисленные и бессмысленные теле-шоу. Уже сегодня многие выскокоморальные догматы прошлого становятся такими себе анахронизмами. И пусть это не всегда плохо, но ведь если искусно перетасовать правду с двумя или тремя картами лжи, то золотой серединой обычно оказывается как раз продвигаемая ложь.

Более или менее привычное нам общество существует исключительно в индейской резервации, куда, как в зоопарк, устраивают развлекательные туры.

«А ужасы наваливались на Ленайну один за другим. Вон две молодые женщины кормят грудью младенцев – Ленайна вспыхнула и отвернулась. Никогда в жизни не сталкивалась она с таким непристойным зрелищем. А тут еще Бернард, вместо того чтобы тактично не заметить, принялся вслух комментировать эту омерзительную сценку из быта живородящих» (с)

И если человека выдернуть из привычного социума и выбросить в мир антиутопии Хаксли, то происходит отторжение, отторжение мира без любви, истины, бытовых сложностей и альтернативы.

Так произошло и с Дикарем. Абсолютно счастливое общество оказалось ему не по душе, что, в итоге, и привело его к очерчиванию висящими в воздухе ногами правильных и неправильных кругов и полукругов.

«Медленно медленно, подобно двум неторопливым стрелкам компаса, ступни поворачиваются вправо – с севера на северо-восток, восток, юго-восток, юг, остановились, повисели и так же неспешно начали обратный поворот. Юг, юго-восток, восток…» (с)

Роман Хаксли – это еще одно утверждение на тему того, что общество делает человека тем, кем он является на самом деле. Как тут не вспомнить Маугли Киплинга.

Вне сомнений, что нынешний, привычный нам мир не так уж плох, и иногда мы просто излишне драматизируем ты или иные события. Но чу! Может это уже и есть определенная стадная рефлексия и мы уже взобрались на подоконник. Один прыжок, и окно Овертона останется позади нас.

P.S.

Закрывайте окна на ночь. Берегите тепловую энергию и оградите себя от осенних и зимних сквозняков, благо цивилизация в которой мы живем, даёт нам такую возможность без приложения каких бы то ни было усилий. По крайней мере пока… ;)

Ну и несколько цитат:

«Телесный недостаток может повести к, своего рода, умственному избытку. Но получается, что и наоборот бывает. Умственный избыток может вызвать в человеке сознательную, целенаправленную слепоту и глухоту умышленного одиночества, искусственную холодность аскетизма» (c)

«Но на кой нужна пронзительность статье, об очередном фордослужении или о новейших усовершенствованиях в запаховой музыке? Да и можно ли найти слова по-настоящему пронзительные – подобные, понимаешь ли, самым жестким рентгеновским лучам, – когда пишешь на такие темы? Можно ли сказать нечто, когда перед тобой ничто?» (c)

«– Все говорят, что я ужасно пневматична, – задумчивым тоном сказала Ленайна, похлопывая себя по бедрам.

– Ужасно, – подтвердил Бернард, но в глазах его мелькнула боль.

«Будто о куске мяса говорят», – подумал он.

Ленайна поглядела на него с некоторой тревогой:

– А не кажется тебе, что я чересчур полненькая?

«Нет», – успокоительно качнул он головой. («Будто о куске мяса…»)

– Я ведь как раз в меру?

Бернард кивнул.

– По всем статьям хороша?

– Абсолютно по всем, – заверил он и подумал: «Она и сама так на себя смотрит. Ей не обидно быть куском мяса» (c)

«Повышенные умственные данные налагают и повышенную нравственную ответственность. Чем одарённей человек, тем способнее он разлагать окружающих» (c)

«В натуральном виде счастье всегда выглядит убого рядом с цветистыми прикрасами несчастья. И, разумеется, стабильность куда менее колоритна, чем нестабильность. А удовлетворенность совершенно лишена романтики сражений со злым роком, нет здесь красочной борьбы с соблазном, нет ореола гибельных сомнений и страстей. Счастье лишено грандиозных эффектов» (c)

«Служить счастью, особенно счастью других, гораздо труднее, чем служить истине, если ты не сформован так, чтобы служить слепо" (c)

«Цивилизация абсолютно не нуждается в благородстве или героизме. Благородство, героизм – это симптомы политической неумелости. В правильно, как у нас, организованном обществе никому не доводится проявлять эти качества. Для их проявления нужна обстановка полнейшей нестабильности. Там, где войны, где конфликт между долгом и верностью, где противление соблазнам, где защита тех, кого любишь, или борьба за них, – там, очевидно, есть некий смысл в благородстве и героизме. Но теперь нет войн. Мы неусыпнейше предотвращаем всякую чрезмерную любовь. Конфликтов долга не возникает; люди так сформованы, что попросту не могут иначе поступать, чем от них требуется. И то, что от них требуется, в общем и целом так приятно, стольким естественным импульсам дается теперь простор, что, по сути, не приходится противиться соблазнам. А если все же приключится в кои веки неприятность, так ведь у вас всегда есть сома, чтобы отдохнуть от реальности. И та же сома остудит ваш гнев, примирит с врагами, даст вам терпение и кротость. В прошлом, чтобы достичь этого, вам требовались огромные усилия, годы суровой нравственной выучки. Теперь же вы глотаете две-три таблетки – и готово дело. Ныне каждый может быть добродетелен. По меньшей мере половину вашей нравственности вы можете носить с собою во флакончике. Христианство без слез – вот что такое сома» (c)