Огонёк #7⁠⁠

Огонёк

Глава 7

ссылка на Первую главу

Егор Куликов ©

На следующий день, когда Лиза с Катей вышли на прогулку, Виктор Федорович закрылся в комнате, зачем-то задернул шторы, создав полумрак, достал потрепанную временем записную книжку и начал обзванивать старых друзей и знакомых. Но время… подлое время затирало не только номера телефонов на пожелтевших листах. Время стирало и самих людей. Многие сменили номера. Многих не оказалось в живых. Многие не сразу узнали голос Виктора Федоровича.

Из всех, только Женька Красный отозвался. Да и немного осталось этих – «всех». Трое. Три настоящих друга, один из которых прикован к постели, а второй в больнице отлеживается, воспаление легких подхватил. Вот Женька единственный и отозвался на просьбу.

- В деле есть неплохие успехи, - улыбнулся Виктор Федорович, встречая Лизу и Катю на пороге.

- В каком деле?

- Вот мы вчера разговаривали про друзей. Я вчера распинался про дружбу и про настоящие чувства, а потом думаю, дай-ка проверю и я своих. Проверю их чувства. В общем, к нам скоро Женька Красный подъедет.

- Красный? – спросила Катя, пытаясь пяткой стянуть застрявший кроссовок.

- Это у него фамилия такая странная, - успокоил ее Виктор Федорович, - Или ты подумала, что он будет красный как рак или как помидор.

Катя пожала плечами.

- Лиза, ты не переживай, с ним мы друзья еще, наверное, до твоего рождения. Вдобавок ко всему он парень башковитый и шустрый. Мы с ним враз что-нибудь придумаем. Это лишь дело техники. Ох, Женька, Женька… - Виктор Федорович сжал кулак, улыбнулся и, не зная, куда девать лишнюю энергию, ушел в комнату.

Долго ждать не пришлось. Женька Красный явился спустя час. Звонок в дверь. Виктор Федорович тут как тут, дергает защелку, отворяет дверь и видит перед собой старого друга. Действительно старого. Он видит перед собой сгорбленного и согнутого жизнью старичка. Голова склонилась к груди, в руке трость. Черная шапка натянута на лысую как шар голову. Лицо как поношенный кирзовый сапог, все в глубоких морщинах и канавках.

- Здравствуй Витя, - хрипит Женька Красный.

- Ну, привет! – улыбается Виктор Федоровичи крепко сжимает друга в объятьях, чувствуя насколько хрупким стало его тело. И в сравнении, ощущая себя неестественно сильным и молодым. Кажется, вот так легко может сгрести в охапку эти старые кости и, не покраснев, оттащить их на кухню. Легко. Как пушинку. – Эка, согнула тебя жизнь.

- Как есть, - отвечает Женька.

- Пойдем, посидим. Время есть…

- Да, время действительно еще есть, - хрипит Женька и следует за Виктором Федоровичем.

Они садятся на кухне и Виктор Федорович с жадностью изучает Женьку. Нос стал какой-то обвисший, на лице пятна появились, а уши… уши как ломтики бекона свисают с головы. И вроде бы не настолько и старше.

«Неужели и я таким через семь лет буду?» - спрашивает себя Виктор Федорович и не верит ни своим словам, ни глазам, которые с жадностью ощупывают каждую Женькину морщинку.

Пока Виктор Федорович наводил чай, Женька смирно сидел за столом, облокотившись о трость, и коротко рассказывал о жизни. Они ведь, сколько не виделись?.. лет десять или около того. На похоронах его не было, он тогда приболел.

Он теперь тоже вдовец. Сидит дома, скучает. На улице бабки на лавках греются, а ему все как-то не по нраву это. Лучше через окно наблюдать за всеми – издалека.

- Честно говоря, оголодал я, - хрипит Женька. – Еще как оголодал. Истосковался по каким-то ощущениям. Как схоронил жену, семь лет назад, так и блуждаю по квартире каждый день. И каждый день одно и тоже, прием лекарств, редкая прогулка и томительное одиночество. Семь лет уже ни черта не происходит. Иногда сын приезжает, побалует, посидит со мной и уедет на месяц. А у меня опять эти повторяющиеся дни. Какая-то пустота и тишина, тишина и пустота. Изголодался я по эмоциям, по чувствам. На что угодно готов, буквально на все. Выкладывай, чего у тебя там?

- Что ж мы даже не поболтаем на отвлеченные темы? Не вспомним молодость?

- А вот на это, совсем нет времени.

Виктор Федорович улыбнулся.

- Ладно, будут тебе эмоции. Самые настоящие и неподдельные эмоции. Какую выбираешь эмоцию, страх, гнев, ненависть, злоба. Или может ты по боли соскучился.

- Хех… боли у меня хватает. Поясницу крутит, как будто на дыбе подвесили.

- С сахаром?

- Два! – сказала Женька, и ткнул два скрюченных пальца.

Виктор Федорович поставил на стол сладости, чай, конфеты. Положил рядом с собой очки, еще раз с жалостью взглянул на Женьку и начал рассказывать суть проблемы.

Женька слушал внимательно. Сложно было понять, что он сейчас там думает, потому что его ссохшееся лицо как замерло вначале рассказа в одном положении, так он и просидел, пока Виктор Федорович не закончил.

Переваривая сказанное, Женька начал медленно кивать, увеличивая и учащая интервал. Лишняя кожа под подбородком качалась в такт. Он скривился, отложил в сторону трость, отхлебнул чай, выпрямился и даже выше стал, моложе. Положил сухие руки на стол и выдал:

- Надо решать. Это же не люди, зверье. Отродье. Мы должны их защитить. Мы просто обязаны. – Воодушевился Женька.

- Рад это слышать, - выдохнул Виктор Федорович. – То, что надо решать, это не обсуждается. Мне бы хотелось обсудить то, как мы будем это решать. Силой у нас с тобой не получится. Не те года уже. Власти звать не имеет смысла, разве что пока не нароем какую-то доказательную базу. Нам бы как-то хитростью их задавить. Умом. Опытом.

- Хм… и много у тебя опыта с этим бандюками? - хихикнул Женька.

- Есть пара мыслишек, - сказал Виктор Федорович.

- Выкладывай.

Не успел Виктор Федорович рассказать о своем плане, как на кухню вошла Катя. Несколько секунд она не замечала нового гостя и как сонная муха тыкалась в мебель. В холодильник уткнется, затем развернется и врежется в стол, затем в кухонную тумбу.

- Огонёк! – окликнул Виктор Федорович, - ты чего это с гостем не здороваешься?

Катя подняла заспанные глаза. Бессознательно посмотрела на Виктора Федоровича, затем перевела взгляд на Женьку и лишь спустя несколько секунд в ее глазах начало брезжить сознание. Она застеснялась, прильнула к Виктору Федоровичу, схватила его за руку и тихонечко, из-за его стула сказала:

- Здрасьте.

- Привет-привет, - отозвался Женька. – Меня дядя Женя зовут.

- Вы совсем не красный, - сказала Катя.

Старые друзья тихонечко засмеялись.

- Я самый настоящий Красный. Фамилия у меня – Красный. А тебя как зовут.

- Екатерина, - гордо ответил ребенок.

- Какое красивое имя.

Катя совсем засмущалась и выбежала из кухни.

- Красивая девочка. – Заключил Женька.

- И мать у нее красивая.

- Ради таких не страшно и ввязываться в эти дела.

- Честно говоря, страшно, - сознался Виктор Федорович.

- Ты прав. И мне страшно, - улыбнулся Женька. – Но мы ведь не отступим? – спросил он и даже слегка обиделся, мол, неужели сейчас заднюю дадут.

- Страх не повод отказываться. Да и чего нам бояться в наши-то года. Свое мы уже пожили, а вот они только начинают. Сейчас я пойду еще с Лизой тебя познакомлю.

Спустя пару минут, на кухню вошла Лиза, а за ней, путаясь в ногах, семенила Катя. Только рыжий хвост мелькал и выглядывал из-за матери.

Виктор Федорович привстал:

- Это Женька. Женька, это Лиза. С Огоньком вы уже знакомы.

Женька резво вскочил со стула, прислонил руку к груди.

- Елизавета, очень приятно.

- И мне Евгений… - Лиза начала бегать глазами, давая понять, что хочет услышать отчество.

- Только не надо этих официальных обращений. Я всю жизнь для всех был Женька. Для собственного сына я Женька, а вы будете меня по батюшке звать. Нет, не стоит. Просто Женька.

- Мне неудобно.

- Катя. Катерина! – сказал Женька взглядом вылавливая девочку. – Катюша, скажи, как меня зовут.

- Женька Красный. – Отрапортовала Катя.

- Вот, молодец ребенок. Уже запомнил. Не переживайте и не обращайте внимание. Я привык к этому.

- Хорошо. Я постараюсь, - скромно ответила Лиза.

- А теперь присаживайтесь, думаю, нам есть о чем поговорить.

Виктор Федорович придвинул два стула, на один из которых закинул подушку для Кати. Девушки уселись.

Разговаривать и правда, было о чем. Одни чашки чая сменялись другими, а слова все не кончались. Лиза с удовольствием делилась своими впечатлениями о новой для нее жизни. В очередной раз не упустила момента, чтобы похвалить Виктора Федоровича и назвать его случайным ангелом хранителем. Виктор Федорович застеснялся от таких слов, отвернулся, покраснел. Женька, заметив это, громко захохотал и неприлично начал тыкать в него своим скрюченным пальцем.

После, старые друзья рассказали о своем знакомстве. Вспомнили несколько историй из молодости.

Катя все это время сидела, переводя взгляд с одного старика на другого. Она не понимала сути смеха и много слов для нее были неизвестны. Но она упорно сидела и делала умный вид. Иногда кивала. Морщила лоб, выставляла вперед подбородок. Затем, когда Женька азартно рассказывал очередную историю о его похождениях на севере, Катя не выдержала и спросила:

- А вы все старики такие скучные?

Лиза мгновенно вспыхнула и хотела уже наброситься на дочь, но Женька остановил ее жестом, склонился к Кате, и совершенно не меняя тона, сказал:

- Не стоит практиковаться в остроумии, если ты сама себе шнурки не в состоянии завязать.

Вряд ли Катя поняла всех слов и тонкостей в жестком парировании от Женьки, но укол она явно почувствовала. Поджав губу, соскочила со стула и убежала в комнату.

Разговор продолжился без маленькой девочки. Разговор взрослый и серьезный. Лиза не желала в очередной раз возвращаться к нему, но Виктор Федорович настоял.

Когда и Лиза покинула кухню, Женька наконец-то услышал соображение Виктора Федоровича на счет, теперь уже общего дела.

- Весьма здраво. – Заключил Женька. – Особенно мне понравилась моя роль. Роль подсадной утки. Инкогнито. Ради такого случая, я даже плащ свой надену.

- Ты лучше техникой научись пользоваться.

- За это не переживай.

Женька ловко вытащил из кармана смартфон, покрутил его в руках, затем наставил на Виктора Федоровича и сфотографировал.

- Во, глянь как вышел.

Виктор Федорович надел очки, бережно взял смартфон и уставился на свое фото.

- Да, неплохо. Ты главное не перепутай. Нам надо видео.

Женька скорчил недовольную мину, мол, если я старый, это не значит, что я не умею с техникой возиться.

- За мою часть работы, можешь не переживать. Лучше о себе подумай, у тебя миссия опасней будет.

- Справлюсь, - отмахнулся Виктор Федорович.

До позднего вечера они сидели на кухне и общались. И, если бы не время. Если бы не усталость, то просидели бы еще столько же.

Лиза с Катей уже легли спать, когда Виктор Федорович провожал Женьку за порог.

- Может, останешься?

- Смеешься что ли. – Опираясь на трость, сказал Женька. – Давай, завтра в четыре. Не опаздывай.

Старые друзья пожали друг другу руки и дверь между ними закрылась.

***

- Вы хорошо подумали? Вы точно хорошо подумали? Подумайте еще раз. Вы и нам не поможете и себя погубите. – Суетилась Лиза, наблюдая за сборами Виктора Федоровича. – Еще и Женьку позвали зачем-то. Вы меня, конечно, извините, но он на ногах едва стоит. Куда ему идти к этим бандитам. Куда вам идти? Господи, да что же происходит-то?... Виктор Федорович, опомнитесь. Опомнитесь. Очнитесь.

Виктор Федорович был спокоен. Он положил во внутренний карман пару баллончиков. В брюки закинул складной нож и внутренне радовался, что Лиза пришла уже после его основных приготовлений. Если бы она заметила в его руках оружие, костьми бы легла на пороге и не пустила. Кстати, она ведь и про его победу над тем бугаем тоже ничего не знает. Ладно, закончится вся эта канитель, можно будет и рассказать. А пока что, не стоит ее тревожить. Она вон, и без этих новостей извелась вся.

- Елизавета Владимировна, - официально обратился Виктор Федорович. – Вам нисколько не стоит переживать по поводу моего здоровья и здоровья моего друга Женьки. Поймите, мы не идем на убой и не идем, разговаривая современным языком, на стрелку с ними. Мы просто наведаемся в вашу квартирку, если они там будут, то мы спокойно поговорим…

- Они не разговаривают спокойно.

- Они нет. А мы разговариваем. Взгляните на улицу Елизавета Владимировна. Там весна, там солнце светит. Белый день. Птицы поют. Разве в такое время может свершиться что-то плохое. Да никогда в жизни. Вместо того чтобы крутиться вокруг меня, возьмите Катю под руки, сходите в парк. Купите батон хлеба и покормите уточек. Поверьте моему опыту, ребенку этот день запомнится как лучший день за последнее время. Так что давай, идите, идите…

Виктор Федорович галантно выпроводил Лизу из комнаты и продолжил собираться. Взял чая и пару бутербродов. Проверил ключи. Прильнул к двери, услышал, что Лиза послушалась совета и собирается с Огоньком на улицу. Отворил дверь, тихонечко влез в туфли, накинул легкое пальто, накрутил тонкий шарф и как воришка вышел в подъезд.

Почему-то он и сам не чувствовал ни страха, ни волнения. Наверное, утешительные слова для Лизы, подействовали и на него.

Вместо того чтобы думать о предстоящем деле и прорабатывать варианты, он шел по улице и щурился от солнца. Улыбался прохожим, обходил редкие лужи и любовался пробуждением природы. Решил пройти через парк, дабы самому убедиться в том, что уточки уже прилетели и с птичьим гомоном готовы поедать все, что прилетит им от прогуливающихся людей.

Еще издали он услышал утиное кряканье. Услышал и звонкий смех детворы. Ему жутко захотелось присесть на лавочку, открыть рюкзачок, налить себе горяченького чаю, развернуть бутерброд с колбаской и, поедая, любоваться жизнью. Настолько сильно захотелось, что он даже остановился на несколько секунд. Замер. С завистью посмотрел на пустующую лавку.

- Нет! – сам себе сказал он и, развернувшись как солдат, пошел прочь.

Страх. Определенно страх – решил Виктор Федорович. Он у меня довольно странно сейчас вылез. Вместо трясущихся коленок и спутанных мыслей, решил меня на лавку посадить. Э, нет браток. Ты еще не скоро мной будешь командовать. Может быть, через сколько-то лет и да… но пока что ты под моей властью. Пока что я управляю тобой. Я.

Я.

И еще раз Я.

Ближе к дому страх начал принимать вполне себе привычные формы. Здесь не было лавочек. И пруда не было. Да и парка как такового не было. Растут пару деревьев да облупившаяся детская площадка, вот и все развлечение. Поэтому-то страх и навалился на Виктора Федоровича всей своей мощью.

От наплыва чувств, участилось дыхание. Мысли забегали тараканами. Коленки еще не дрожали, но что-то похожее было. Даже пошатнуло слегка от скакнувшего давления.

Виктор Федорович присел на лавочку возле соседнего подъезда и не на шутку испугался.

- Надо держаться. Держаться. Держись Витя! Держись! – подбадривал он себя, оглядывая улицу и надеясь где-то увидеть сгорбленную фигуру Женьки. Из него защитник, конечно, никакой. Но любая живая душа поможет. Родная душа.

Так и сидел минут пятнадцать, утешая себя. Успокаивал. Подбадривал. Руки тянулись к рюкзаку и термосу, однако Виктор Федорович был тверд. Время еще не пришло бутерброды жевать. Пока что самое время надеть очки и наблюдать за дворами. Часы показывали почти четыре, значит, Женька должен быть где-то рядом. Он тот еще педант и если сказал в четыре, значит и появится в четыре. Не за две минуты «до» и не три минуты «после». По крайней мере, раньше он был вот таким педантом. Может время немного отшлифовало его, расслабило.

Пока Виктор Федорович предполагал, не изменился ли Женька за эти года, он проморгал самого Женьку.

- Наблюдатель из тебя так себе, - проскрипело над ухом.

Виктор Федорович вздрогнул. Он сразу узнал голос Женьки, но это не помешало ему в одно мгновение почувствовать, как все внутри проваливается в пропасть. Машинально схватился за карман, где покоился баллончик и лишь после этого снова завладел телом.

Женька кряхтел от смеха.

- Иди ты! Подкрался ко мне как кошка.

- Ну да, как кошка, - улыбнулся Женька, приподнимая трость. – Что, когда на дело?

- Сядь! – скомандовал Виктор Федорович, все еще злясь на Женьку и на самого себя.

Женька повиновался – сел. И даже сидя продолжал хихикать, отчего сворачивался калачиком.

- Хи…хи… - передразнил Виктор Федорович. – Думаешь, что в фильм попал. Как «Старики-разбойники» с Никулиным и Евстигнеевым. Женя, тут серьезные люди. Они действительно не будут шутить. Вспомни, как он один меня чуть не похоронил в этой квартирке. Вот станет перед тобой такой амбал и будет тебе не до смеха. Или ты думаешь, они увидят старика и пожалеют. Ага, как бы ни так… меня тогда только чудо спасло.

- Все будет хорошо. Если мне не изменяет память, то в нашем плане не было ни одного столкновения с этими идиотами.

- Не было. И надеюсь, не будет. Но план имеет свойство смещаться, двигаться, корректироваться. Так что…

- Хватит болтать. Время! – раздраженно сказала Женька и встал.

- Да, ты прав. Время. Итак, действуем, как договаривались. Ты околачиваешься на нижних этажах, и звонишь мне при появлении этих… затем карабкаешься на четвертый этаж. Как хочешь, но ты должен поспеть за ними следом. А дальше, технику в руки и собираешь компромат. Только смотри, чтоб незаметно и тихо, ты понял?

Женька закатил глаза как ребенок, который так устал от нравоучений, что готов помереть на месте.

Виктор Федорович сделал вид, что не заметил столь явного укола. Он встал, сжал кулак.

- Ну, с богом.

- Давай, иди уже… - бросил в спину Женька.

Виктор Федорович перед самым входом в подъезд, обернулся, приметил сгорбленную фигуру Женьки. Мысленно пожелал ей удачи и вошел.

Запрелый запах подъезда тут же ударил в нос и дошел до самого мозга, как будто ледяной воды залпом выпил. Размалеванные стены, с надписями провожали Виктора Федоровича по лестнице. Ежики из окурков в банках, дружно стояли на каждом пролете. Складывалось ощущение, что у каждого курильщика в этом доме есть своя собственная пепельница в виде банки от кофе или консервов. И каждый курильщик даже не подумывал, что пепельницы имеют свойство заполняться и периодически их надо чистить. Нет. Бычки вываливаются через края. Торчат шипами как глубоководные мины.

Виктор Федорович брезгливо взглянул на подоконник. Не выдержал. Подошел и открыл окно. Ему показалось, что свежий уличный воздух отказывается перемешиваться с этим затхлым, спертым, густым сгустком запахов гнили и сигарет.

Виктор Федорович не спеша преодолел один пролет. На втором этаже встретилась какая-то бабка с метлой. На третьем он протискивался между людьми, что вышли перекурить на лестничную клетку.

«Бездельники! - подумал он. – На дворе четыре часа дня, а тут народу не протолкнуться».

Кипя и испытывая самые противные чувства по отношению к каждому присутствующему человеку, Виктор Федорович поднялся на четвертый этаж и уперся в колени, пытаясь поймать дыхание.

Вот он коридор и вот они двери. Нужная ему дверь с нацарапанными цифрами была приоткрыта. Стоило Виктору Федоровичу слегка толкнуть ее, как зловонный запах тут же вылился на площадку. Если бы этот запах имел цвет, он определенно был бы каким-то коричнево-рыже-зеленым. И все в темных тонах. Такой, тяжелый и жирный. Который даже при порыве ветра не развеется, а слегка качнется и останется дальше лежать, как толща воды.

Знакомый и неприятный вид встретил Виктора Федоровича в квартире. Квадратная прихожая, порванный линолеум, облупленный потолок. Мрак, тяжелые запахи и заваленный холодильник. Тот самый, которым подперли дверь. И дверь сама вырвана с внутренностями. Теперь, даже если захочется, то запереться не получится. Забаррикадироваться – да. Запереться – нет.

Ну что ж, отсиживаться в планы не входило, так что все нормально. Он протиснулся между холодильником и дверным проемом. Осмотрел белые щепки двери, откуда торчала пара длинных шурупов, еще недавно вкрученных в замок.

Удивительно, но кроме самой двери, в комнате все осталось как прежде. Стол, диван, стулья. Даже плитка была на месте. Они ничего не тронули.

Интересно, по какой причине они решили сохранить имущество? Неужели властей бояться. Или у них тоже есть свой план? Что ж, поживем, увидим.

Осмотревшись, Виктор Федорович снял плащ и повесил на гвоздь, вбитый в дверь. Туда же отправил шарф и только потом присел на диван. Он с жадностью взглянул на рюкзак. Вот теперь самое время.

Только он набрал себе кружку чая и только раскрутил бутерброд, как зазвонил телефон:

- Да чтобы вас… - выругался он и, боясь положить еду на пыльную поверхность, а здесь любая поверхность была пыльной, Виктор Федорович изловчился и ответил. – Да! Чего там? – звонил Женька.

- Хочу сообщить тебе один очень интересный факт.

- Какой факт?

- Интересный.

- Женя! – серьезно сказал Виктор Федорович, понимая, что если его не остановить, он так и будет мусолить какую-то чушь без перерыва. – Я тут вообще-то занят. Говори быстрее.

- Интересно, чем это ты там занят?

- Господи дай мне сил. – От злости, Виктор Федорович даже бутерброд уронил на пол. Поднимать не стал.

- Ладно, не буду кряхтеть тебе в трубку, - сжалился Женька. – В общем, жди скоро своих гостей. Думаю, минут двадцать у тебя точно есть.

Продолжение следует