Обрыв. 2 часть⁠⁠

Тут с Надей произошло что-то совсем уж страшное и она кинулась ему в ноги, схватила одну и, рыдая, начала кричать, чтобы он не уходил. Он же замер на секунду, глубоко вздохнул, посмотрел на нее сверху с таким презрением, с каким мог бы смотреть порядочный муж на гулящую жену, и резко выдернув ногу из ее слабых рук, буквально вылетел в дверь спальни, с ожесточением ею хлопнув.

Дальше Надя услышала, как хлопнула с той же яростью и дверь в номер, и осознала себя валяющейся на полу в слезах и унижении, от чего ей сделалось еще более мерзко, и она совсем разрыдалась.

Вскоре рыдания перешли во всхлипы, буря улеглась, оставляя после себя обломки некогда уравновешенной женщины. Обессиленная она все-таки переползла на кровать и накрыла голову подушкой. Ей бы радоваться сейчас тому, что скоро появится новая маленькая жизнь, продолжение ее продолжения. Но все, о чем она могла сейчас мечтать, – это исчезнуть с лица земли, хоть бы даже провалиться в ад, потому что ничего хуже уже случившегося ей казалось быть просто не могло. Ей захотелось хоть немного заглушить жгучую смесь из унижения, чувства вины и ярости бессилия, и она вспомнила, что в мини-баре номера должен быть какой-то алкоголь. Она не сразу даже вспомнила, где он тут располагается, но в итоге нашла, достала все бутылочки со спиртным и принялась по очереди их все пить. Содержимое у всех было противное, горькое или отвратно приторное, и от этого она опять начала рыдать взахлеб. И через пару часов рыданий, перемежающихся выпивкой, она наконец-то уснула.

На следующее утро ей было плохо. Когда принести завтрак, она еле подняла себя с кровати, и то только из стыда перед горничной, которая могла бы подумать, что она пьяна. Страх осуждения немного взбодрил ее, и после ухода персонала она пошла в ванную комнату, легла в пустую чашу и включила набираться воду. С похмелья чувство вины раздулось до космических размеров: вся эта история в целом и вчерашнее ее фиаско с телефоном, а потом и та совершенно невероятная сцена на полу с ногой… Она закрыла лицо руками, потому что физически ощущала боль собственного унижения. И хотя Надя понимала разумной частью своей, что самым лучшим сейчас будет немедленно уехать домой и забыть все, как неудачное приключение (может быть даже наступит когда-нибудь момент, когда она сможет воспринять это все как комедию), большая часть ее существа страстно желала все исправить. Но как? Придется же и про возраст, и про взрослую замужнюю дочь рассказывать, а она получается утаила это все от него, вот прям скрыла, как какая-нибудь аферистка. Глупо, Господи, как же глупо то! На этом моменте она окончательно пришла в себя и решила, что во что бы то не стало, ей нужно справиться с этой ситуацией. Она найдет его и так и скажет, как все было, что она не хотела ни с кем знакомиться, но, что он был так неотразим, что она не смогла устоять. Надо только сформулировать все ясно, чтобы не ляпнуть опять дурных, обидных вещей.

Она умылась, привела себя в порядок, села на балконе пить свой уже остывший кофе и словно вновь увидела его, сидящего напротив и рассказывающего занятные факты о сборе местных фруктов. Это воспоминание комком боли перекрыло горло, слезы вновь полились из ее глаз, но в этот раз это скорее были слезы печали, чем отчаяния, она внезапно осознала, на сколько сильно успела его полюбить.

Ей нужно обязательно найти его и сделать все возможное, ну хотя бы постараться сделать все возможное, чтобы он перестал думать о ней плохо.

Она с изумлением поняла, что даже не удосужилась узнать его фамилию или записать телефон (они ведь были все время вместе), и вообще была к нему крайне невнимательна. Теперь же ей было совершенно непонятно, как его искать. На ресепшене она пыталась узнать о нем хоть что-то, но только снова почувствовала себя униженной от того, что ищет мужчину, который вообще-то непонятно кем ей приходится. Кое-как объяснившись, она осталась с информацией, что две недели назад он сдал свой номер, и больше они ничем ей не могут помочь. Личные данные? Нет, такую информацию они конечно же не могут предоставить не родственнику.

Надежда сходила на пляж, в другие места, около отеля, где они вместе гуляли, его нигде не оказалось. Наконец-то, проголодавшись, она вспомнила о том ресторане у воды, где они с Андреем познакомились. А вдруг!

Она выбрала в этот раз столик у бара, заказала немного закусок и сок, и когда официант принес заказ, она решилась обратиться к нему с личным вопросом.

- Извините, может быть это неуместно, вы меня может быть и не помните…

- Я помню вас, - перебил официант.

- О! Это хорошо, скажите пожалуйста, может быть вы помните и мужчину, который был со мной тогда?

- Я знаю Андрея, поэтому и вас запомнил.

- Ах вот как! – она заволновалась, не зная, как объяснить, что случилось, и почему она его ищет.

- Он переехал в другой отель, и сказал передать вам, если вы вдруг будете интересоваться, чтобы вы его не искали.

Надю окатило ледяным осознанием катастрофы, лицо сразу ее побледнело, и она смогла лишь кивнуть в ответ.

Официант ушел, а Надя посидела немного, пытаясь восстановить дыхание, и подумала, что надо хотя бы чуть-чуть поесть. Она попыталась съесть кусочек копченого мяса, но жевать было трудно, опять начинали подступать слезы. Ей было мерзко от того, что официант оказался посвященным в их дела, и, наверное, даже больше, чем ей хотелось бы. Она старалась держаться ровно, подозревая, что он может на нее смотреть из любопытства, но в какой-то момент не выдержала и глянула в его сторону. Официант действительно смотрел на нее в этот момент, и они встретились взглядами: он задумчивым, она слезливым.

Она тут же отвернулась, но этого мига как оказалось было достаточно, чтобы изменить ход вещей. Официант уже через минуту опять подошел и протянул ей маленькую бумажку для заметок с набором цифр, сложившихся в номер телефона.

- Вот, - сказал он, указывая подбородком на контрабандную информацию, - это его. Только не говорите пожалуйста, что это я вам дал.

Надежда благодарно закивала, уже не рассчитывая удержать слезы, но стараясь хотя бы их спрятать волосами.

Она чувствовала себя бесконечно виноватой перед прекрасным, добрым и порядочным мужчиной, и ей так хотелось вернуть все в состояние, когда еще можно было что-то объяснить, когда можно было прикоснуться и, глядя в глаза, попросить простить ее, что тот голосок на окраине ее сознания, который все время призывал просто поехать домой и постараться все забыть, был ею основательно проигнорирован.

Она вернулась в номер и около получаса ходила вокруг своего телефона, лежащего на столике в гостиной рядом с номером Андрея. А почему они не обменялись телефонами? Эта мысль на мгновение как бы привела ее в сознание, но она тут же вспомнила его оскорбленное лицо, когда он услышал слово «мама» в телефоне, обращенное к ней, и застонала. И почти сразу же истерическим порывом схватила телефон и позвонила ему.

Это было так страшно! Каждый гудок окатывал все ее тело ледяным ужасом, сжимал живот и жмурил глаза. Гудки были долгими, она уже начала думать, что может быть с ним что-то случилось, но тут он ответил хмурым басом:

- Алло.

- Андрей?

- Да.

Он не узнал ее что ли?

- Это я, Надя, голос ее сделался совершенно детским и просящим.

- Надя? Ты по телефону совсем другая. Я… Я не хочу говорить.

- Послушай, прости меня, умоляю, дай мне все объяснить! Пожалуйста, давай увидимся, просто встретимся где-нибудь на нейтральной территории, и я все объясню. Дай мне шанс все объяснить, ну пожалуйста!

Мужа она никогда так не умоляла, с другой стороны его она так жестоко и не обманывала.

- На нейтральной территории? – что-то в его голосе было неприятное, но Надя не поняла, что.

Он вздохнул и сказал:

- Хорошо, давай, только завтра. У меня тут и так проблемы.

- Какие проблемы?

- Завтра в нашем ресторане, в 7.

И повесил трубку. У Надежды, что называется гора спала с плеч, действительно стало намного легче, ужас отступил. Все было конечно еще не донца ясно, но теперь у нее появился шанс на исправление. Он говорил с ней, с ним все хорошо, а значит есть возможность. Завтра она применит весь свой дар убеждения, распакует свои женские чары, ведь в конце концов, он был так ею увлечен, он был так настойчив и так страстен. У нее, конечно, не было мужчин в жизни кроме мужа, но муж то был, и таких постельных страстей с ним не было за всю их долгую совместную жизнь. О таком она только читала и писала…

Утром горничная, когда привезла завтрак сказала, что администратор хотел поговорить с Надеждой на счет продления ее пребывания в отеле. Надя, кивнула и заволновалась, потому что, во-первых, совершенно забыла, что ей нужно было выезжать, а, во-вторых, понятия не имела, как ей быть дальше в этом вопросе. Она поела наспех и поспешила спуститься в холл, где располагался ресепшен.

Администратор, милая юная обходительная девушка, очень ласково сообщила, что они хотели бы понимать, сдаст ли Надежда свой номер сегодня или еще собирается продлевать, а если собирается все-таки продлевать, то она должна сообщить, что через четыре дня у этого номера начинается другая бронь, так что, если продлять, то только на эти четыре дня и можно.

Надя не знала, нужно ли ей продлять или нет, все зависело от предстоящего вечернего разговора, что он скажет, сможет ли она оправдать свою ложь. Если ей нужно будет остаться, будет ли это на день, на два или больше? Но, с другой стороны, раз съезжать прямо сейчас она не могла, а речь шла всего лишь о четырех днях, она решила продлить на все, и разбираться дальше походу, хоть каждая новая неопределенность и отзывалась сейчас в ней почти физической болью.

Весь день она нервничала, крутила в голове возможные пути их диалога, практически не могла есть, все время думала и думала, формулировала и переформулировала объяснения, как вышло так, что она стала практически мошенницей. Под вечер ее голова даже разболелась от неотпускающего ее напряжения, и она почувствовала усталость, но все равно собралась, накрасилась, надушилась… Ей хотелось максимально его поразить собой.

И вот уже в 18:50 она сидела за столиком напротив входа в их ресторан, чувствуя себя немного глупо от того, что ей приходится ждать мужчину, а не ему ее. Но, с другой стороны, думала Надя, возможно так ей удастся показать свою преданность и тем хоть немного загладить вину.

Он не шел. 19:05. Надю опять начало трясти, она бесконечно трогала дрожащей рукой то стакан с соком, то лицо, то волосы, то смахивала со стола несуществующие крошки. И когда она начала уже думать, что надо просто взять себя наконец-то в руки, а именно встать и уйти, почти что в этот самый момент он и появился. Спокойный, вальяжный, грустный. Нет, даже не грустный, разочарованный. В жизни? В женщинах? В ней?

Он кивнул официанту в знак приветствия, показал ему два пальца, и сел напротив Нади. Она замерла сначала, но Андрей ничего не говорил, только смотрел куда-то мимо нее и ждал заказ. Ее очень скоро начало охватывать раздражение, с которым стало спорить чувство вины, и нарастающая какофония внутренних противоречивых чувств выбила из Надиной головы опору заготовленных фраз, и ее снова понесло:

- Почему ты молчишь? Прости! Я уже извинялась же. Ты что не можешь со мной хотя бы поговорить, выслушать? Я же не преступница какая-то, чтобы меня так наказывать.

- Я слушаю тебя, говори, - ледяным тоном произнес он и посмотрел ей в глаза таким же взглядом.

Надя рухнула в бессилие. Что ей сказать, что ей сделать, чтобы вернуть его расположение, она сейчас так остро чувствовала страсть к нему, любовь и ту стену его равнодушия, с которой совершенно не понимала, как быть.

Ну что ж, раз причиной всего ее ложь, значит самый лучший путь – правда.

- Я начну сначала. Да, у меня есть дочь, да, я не хотела тебя обнадеживать, потому что я значительно старше, чем ты думал.

- Угу.

- Я сказала, что не хотела быть с тобой, не из-за тебя, не потому что ты плохой, но потому что я не считала нас парой, я старше, а тебе нужна семья, ты сам говорил. Но когда ты… - тут она запнулась, не зная, как лучше сформулировать.

- Когда я что? Когда я открылся тебе, ты решила мне соврать?

Надин живот опять залила тошнота.

- Нет же, я ничего не решала, я поддалась… Страсти. И я… Я совершенно потеряла голову, боялась тебе сказать, думала разъедемся потом и все само рассосется.

- А, то есть ты со мной не планировала продолжать отношения? Так легкий перепихон? – что было в его голосе, обида?

- Господи, да ну нет, же!

Он поднял руку и уже раздраженно и грубо сказал:

- Хватит! У меня и без твоего вранья проблем по горло. Это все, что ты хотела сказать?

- Какие у тебя проблемы? С родными что-то? - Тут она поняла, что не знает ничего и про его родных.

- Нет. Какая тебе разница, что у меня за проблемы?

- Может быть я смогу помочь, я не последний человек, у меня есть связи в конце концов.

- Связи? Здесь? – усмехнулся он.

- Нет! – тут уже Надя не выдержала насмешки и прикрикнула. – Не здесь, но я же не знаю, что за проблемы, почему бы тебе не сказать мне, вдруг у меня найдется возможность. Мы же не чужие люди?

Последнюю фразу она сказала с надеждой, и услышав ее, Андрей вроде бы тоже немного смягчился.

- Чужие, не чужие, это мои дела, мужские. Мой бизнес, мои проблемы и помогать мне не надо.

- Я понимаю, что это, наверное, сложно для тебя, - Надя чувствовала, что хватается за ниточку, но остановиться уже не могла, - Я вижу, что ты очень сильный, независимый, гордый, но пожалуйста, дай мне шанс, я виновата перед тобой, очень. Ты расскажи мне хотя бы просто поделись. Разве это так сложно? Пойди мне на встречу, я так хочу все вернуть, - ее глаза покраснели и заблестели.

Андрей как-то странно посмотрел на нее и решился:

- Я говорил тебе, что у меня бизнес в Австралии, большое производство, там все более или мене в порядке, но не так давно я решил влиться в криптовалютный бизнес. Вложил очень много в азиатскую компанию здесь, короче, один мой друг организовал. Кредитов набрал. В общем, планы были до Луны. Ну и вот, - печально сказал он, - на днях все рухнуло! Теперь я жопе! Мне придется свое производство продавать, чтобы с долгами расплатиться, и я останусь ни с чем. Обзваниваю всех знакомых, пытаюсь как-нибудь все-таки найти другой путь. А тут еще ты. – он кинул на нее злой взгляд, - Вот я и спрашиваю тебя, это все, что ты хотела мне сказать?

- И о каких суммах идет речь?

Он ухмыльнулся:

- Какая разница? Мои суммы, мои дела.

- Я понимаю, но я же не бедный человек, - она подумала, что произведет на него этой фразой впечатление, но он не отреагировал, - Я имею кое-какие капиталы.

- И что? Ты мне деньги свои предлагаешь, что ли? – что ж такое было в его взгляде, что смущало сегодня Надежду? Презрение?

- Я могу одолжить тебе, одолжить. Просто так дать, конечно, было бы странно, - она ухмыльнулась, а он продолжал сурово молчать, - Сколько ты задолжал?

Он опять смотрел куда-то мимо нее, обдумывал что-то, потом тряхнул головой и на мгновение улыбнулся:

- Заманчиво, конечно, но глупо это все. Там слишком сложные схемы. Я тебе никаких гарантий дать не смогу, я сейчас все через криптовалютные кошельки делаю, а там все анонимно, - он махнул рукой, - спасибо за поддержку, но я не готов тебя подставлять.

- Ну что значит подставлять? Если мы будем вместе, это все равно будут наши общие проблемы? И сумму ты мне так и не назвал, я может быть и помочь то не смогу, давай сначала поймем, могу я помочь или нет.

- В рублях?

- У меня в рублях лежат, - Наде полегчало, она чувствовала, что что-то в нем ей удалось пробить.

- В рублях… - он достал телефон и посчитал на нем сумму, поднял брови и недоверчиво посмотрел на Надежду, - 25 миллионов в рублях получается.

Надя тоже подняла брови, удивившись сумме, но тут же подумала, что для крупного бизнеса это вполне правдоподобно, там и большими деньгами люди рискуют. А у нее такие деньги были, были даже больше, хоть и не на очень много, но на жизнь в принципе должно остаться, если что. И потом она же еще пишет, а он все-таки будет с ней, в горе и в радости.

Ее молчание затянулось, и он расстроенно махнул рукой и даже стал приподниматься:

- Ладно, это было глупо, забудь.

- Нет, нет! – Она перегнулась через стол и схватила его за рукав, - Останься, прошу! У меня есть такие деньги, только я совершенно не владею всеми этими банковскими премудростями, там, по-моему, такие суммы не переводятся просто так, нужна какие-то подтверждения, бумаги.

- Ты готова дать мне 25 миллионов рублей? – недоверчиво спросил он.

- Да! – радостно сказала Надежда, - только нужно же это как-то оформить все правильно.

- Для покупки криптовалюты не нужно. Это почти мгновенно делается. Но я же сказал, гарантий дать не смогу.

Надя уже порхала в своем внутреннем раю, и махнула на Андрея рукой, как бы говоря «забудь эти глупости»:

- Ты простил меня?

Он очень сдержано кивнул. У Надежды встрепенулось сердце.

- Я сразу не сказала тебе, я думала, ну получу немного удовольствия от твоего внимания, а потом было так страшно, понимаешь? Очень страшно, что ты узнаешь и… И я перестану тебе нравиться.

- Да что ты такое говоришь? Ты такая красивая! Я кто по-твоему, что только из-за цифры в паспорте…

Он не договорил, потому что она перегнулась через стол и прижалась своими губами к его.

Ночь они провели опять в ее номере, и теперь она была совершенно окончательно счастлива, без всяких примесей страхов и дум о будущем. Финансовые проблемы - это так просто по сравнению с тотальным страхом потерять его. Она не сомневалась в том, что он такой умный и деятельный найдет способ снова восстановить свое состояние, и они заживут где-нибудь счастливо возможно даже в Австралии. Мысли легко бежали вперед, рассчитывая возможные маршруты их возможных жизней, и каждый из этих маршрутов был залит солнцем их любви.

На следующее утро Андрей поехал за своим ноутбуком, потому что не взял его накануне, так как не планировал ночевать у нее. Когда он вернулся, то туже засел за него, печатая что-то, оформляя. Надежда ходила вокруг в возбуждении, как ребенок, который впервые делает какое-то взрослое дело, потому что раньше ведь она никогда не занималась ничем подобным. Все большие покупки оформлял муж, а после его смерти она и тратила то только на насущное.

Он закончил радостный и вдохновленный, обнял ее, позвонил куда-то, выяснить все ли в порядке, и в итоге повел свою благодетельницу обедать в самый крутой, по его выражению, ресторан из известных ему.

Он заказывал много морепродуктов, икру, шампанское. Она смеялась, говорила, что ему нужно быть скромнее, ведь он сейчас не на гребне волны, но пила все и ела, и в номер они вернулись совершенно пьяные.

*****

Утром она проснулась с болью в голове и еле разлепила глаза. А когда разлепила, Андрея не увидела. В душе что ли?

Она попыталась встать, поняла, что ее тошнит, и легла обратно. Полежав с закрытыми глазами еще пару минут, она поняла, что не слышит шум воды. В ванне что ли?

- Андрей!

Тишина.

- Андрей!!

Ей стало страшно, но тут же пришла мысль, что может быть он пошел куда-нибудь, купить что-нибудь, например.

Адреналин ее взбодрил, и она пришла в себя. Встала и пошла умываться. В ванне было сухо, его зубная щетка, которую они купили во время их совместного проживания, тоже стояла совершенно сухая, а он всегда по утрам первым делом чистил зубы. Надю опять толкнуло в солнечное сплетение волной тревоги. Что это?

Она вернулась в спальню и оглядела ее, потом пошла в гостиную, которую тоже осмотрела: ни телефона его, ни ноутбука.

Не может быть. Этому есть наверняка нормальное объяснение. Он сейчас придет, точно придет.

Но он не пришел.

Надя как-то быстро все поняла, но только одной частью мозга, другая, большая часть в это верить отказывалась. Она начала набирать его номер: абонент не доступен. Холодный мерзкий страх выступал на коже потом, руки не слушались, губы дрожали и гадко расплывались, как перед плачем. И она набирала, набирала…

Ей пришлось улететь через три дня, в которые она была словно тень, молча ходила, понемногу плакала в номере, но в целом почти все время находилась в оцепенении.

*****

Только через два месяца Надежда смогла пойти в полицию. В эти два месяца она конечно же общалась с беременной дочкой, но чувства были приглушены, как сквозь вату, только по ночам иногда накатывал на нее неудержимый плач.

Но в полиции ей сказали, что мало фактов и страна другая. Она пошла к адвокату по крупным финансовым делам, старый друг мужа посоветовал. Адвокат тоже обнадеживать не собирался:

- Понимаете… Как бы так по мягче вам сказать? Нет, мы можем, конечно, начать процесс. При вашем большом желании я смогу, но дело будет дорогое, а результат в таких историях… - он развел руками, - по махинациям с криптовалютой в суды обращаются крайне редко, только с многомиллиардными исками, и то не слышал, чтобы кто-то что-то выиграл. Вы же его даже не знаете, я правильно понял?

Надя сжалась от стыда и кивнула. О, этот стыд, он стал ее неизменным спутником теперь, он кажется даже сросся с дыханием Надежды, влился в ее кровь.

- Не думаю, что смогу вам помочь, - продолжил адвокат, - если вы будете настаивать, я могу попытаться. Но должен предупредить, что это редкие дела по крипте, редкие. И поэтому будет скорее всего внимание прессы.

На этом месте Надежда зажмурилась и закрыла глаза рукой.

- Мне правда очень жаль, у вас остались средства к существованию, не все деньги украдены?

Надя закивала, уже вытирая слезы с лица.

- Деньги еще есть, но… - она всплеснула руками, - такая сумма!

И зарыдала. Адвокат был действительно огорчен ее состоянием, он что-то поискал в ящиках стола, а когда закончил, протянул Наде визитку.

- Очень хороший психолог, возьмите. Нам с женой очень помог, когда наша Лиза…

Она снова кивнула и взяла визитку.

Психолог действительно помог, и кроме грамотных техник по работе с эмоциями дал совет заняться каким-нибудь практичным делом, лучше начать учиться чему-то новому, и обязательно чему-то такому, что будет ею применено в работе или жизни. Новые профессии Надежда осваивать не собиралась, а вот водить машину решила выучиться, и практично, и интересно.

Она занималась прилежно и уже спустя четыре месяца у нее были права. Тут же родилась желанная внучка, заботы поглотили ее, она стала веселеть и становиться снова деятельной, и даже стала пробовать вновь писать, но так как раньше уже не получалось. Дело в том, что Надя много думала о том, что с ней произошло, вспоминала, и стала видеть теперь все как бы со стороны. Все те чувства, которые ей мерещились в Андрее, теперь стали очень сомнительны, его странные взгляды и интонации сейчас обрели свой отвратительный циничный смысл, его уверенность и напор были свидетельством не любви, или страсти, а профессиональными действиями хищника.

Ее пронизывала физическая боль от макушки до самого низа живота каждый раз, когда она вспоминала, как вела себя, и думала о том, как она на самом деле выглядела в его глазах. И в ней теперь не осталось прежней уверенности в своем понимании отношений между мужчиной и женщиной. А ведь она казалась себе такой умной в этом вопросе, начитанной.

Но время шло, боль утихала, и Надя решила опять отравиться в поездку, чтобы набраться впечатлений, разбудить вдохновение. Только теперь она поехала в другую сторону, в Европу, но тоже на пляжный курорт. Денег у нее осталось не так много, как было, но и этого вполне хватало на уже ставшую привычной богатую жизнь. В этот раз правда она не решилась жить в шикарном отеле, и номер взяла поскромнее, но все же хороший, взяла на прокат автомобиль, чтобы быть свободной в перемещениях.

Здесь она снова стала выходить на пляж и снова получать взгляды и комплименты от незнакомцев. Ощущение себя привлекательной окончательно вернуло ей бодрость духа, расслабило и даже разнежило, как вдруг…

Ну разве могло такое случиться?

Ощущение нереальности происходящего обрушилось на Надежду как космос на вылетевшего из станции космонавта. Оглушенная она сидела в кафе близ пляжа, а за отдаленным столиком сидел он. Ум ее отказывался верить, но взгляд оказался приклеен к нему намертво.

Он сидел не один, а с немолодой изящной дамой, которая смотрела на него масляным взглядом, периодически хохотала и гладила в эти моменты его бугристое плечо. Она была красива и ухожена, но возраст был очевиден, и до Нади вдруг дошло, что и ее возраст скорее всего был очевиден ему с самого начала, что это только ей казалось, что можно спутать ее с женщиной лет на 20 моложе.

А он был весел, бодр, много говорил, но вдруг почувствовал своим звериным нутром взгляд Надежды и оглянулся. Встретившись с ней глазами, он сразу изменился в лице, и его дама тоже повернулась в сторону Нади, в потом вопросительно опять на Андрея. Он повернулся к собеседнице и пожал плечами, а лицом сделал такое выражение, говорящее мол, это недоразумение, дорогая, не обращай внимание.

Но не обращать внимание, конечно же, не получалось. Он еще бросил пару злых уже взглядов на Надежду, которая сидела, как парализованная и даже не могла заставить себя отвернуться, и в итоге, сказав что-то своей визави, решительно встал и подошел.

Наде стало страшно, она почувствовала, что слабеет, что не может справиться с нахлынувшим штормом чувств. И самое противное, она заметила, что ее всю трясет, задрожали руки, подбородок… В общем, видно. А он сел напротив и посмотрел на нее таким взглядом, будто она была опротивевшей надоевшей попрошайкой.

- Ты меня что, преследуешь что ли? Что ты приперлась?

Надя поняла, что сейчас разрыдается.

- Ты на меня в суд подала?

Она отрицательно покачала головой. Он ухмыльнулся и даже смягчился как-то.

- Так что ты хочешь то?

- Я? Ничего.

- Да ладно? Скучаешь что ли?

От этого Наде стало совсем унизительно, и она почувствовала себя раздавленной и втоптанной в грязь, вжалась в плечи, и попыталась качнуть головой в знак несогласия, но вышло как-то непонятно. А он уже откровенно веселился и смотрел теперь окончательно и бесповоротно сверху.

- Ладно, раз ничего, то я пойду, только не ходи за мной больше, поняла?

Такое обращение, как с нашкодившим щенком разозлило Надежду, и она почувствовала в себе силы ответить:

- Я не ходила за тобой, - раздраженно сказала она, - я тут по своим делам.

- По каким еще делам?

- По… по таким, своим, - губы все-таки дрожали, и это ее убивало, - я не собиралась тебя искать, так просто получилось, я не знаю, как.

- Ну конечно! - он наслаждался своей властью разглядывая каждую ее покоренную им черточку лица.

Тут она внезапно увидела проходящего мимо них официанта, того самого! Того самого, который был тогда там, который дал ей номер, и ее озарила догадка, которая острым вопросительным взглядом обратилась ему в глаза, и он понял, что она поняла. Он снова стал серьезен и зол:

- Слушай, не лезь в это, поняла, - голос стал жесткий, грубый, угрожающий.

Но на Надю это произвело обратный эффект, и она задышала часто-часто от возмущения:

- Как же так можно? Что же вы делаете? Вы что? Вы многих так обманули уже? Вы же злодеи!

- Злодеи?

- Вы… Вас надо посадить!

- Ну попробуй.

- И попробую! Я уже советовалась с адвокатом, он мне сказал, что дело верное, что он подготовится еще и мы обязательно выиграем! В международный суд подам! – Надя сама от себя не ожидала такого уверенного блефа.

- Да? Ну-ну. Что ж вы тянете?

- Мы не тянем, мы готовимся, это объемное дело, нужно много документов собрать, доказательств.

Но он уже раскусил ее, тем более, что был подкован в этом вопросе гораздо лучше Надежды, и поэтому снова снисходительно, хоть все еще зло ухмыльнулся:

- Слушай ты, пиши там свое женское дерьмо, сказки для убогих дур, и не лезь во взрослые дела, поняла меня? А будешь еще за мной ходить, я сделаю так, чтобы тебя больше никто не нашел!

Он резко встал и, не оборачиваясь, вернулся к своей новой жертве, которая уже начала нервничать, и стал ей что-то объяснять ласково, а в сторону Нади махнул рукой. Но с Надеждой что-то произошло новое и тотальное на словах о ее книгах, что-то стальное мгновенно пронзило ее болью и заполнило тут же все тело, не оставив места ни страху, ни стыду, ни сожалениям. Блестящая ясная ярость влилась в глаза Надежды звериной безжалостностью. Даже мысли в голове прекратили внезапно свою свистопляску, и вместо них образовалось черное пустынное поле злости. Просидела она так совсем недолго, ее враг с подругой засобирались и бодро направились к стоянке машин. Надя не контролировала больше сознательной частью свои действия, она бы не смогла рационально объяснить себе или кому-нибудь другому зачем она встала и пошла за ними, а, когда они сели в свою машину, села в свою и поехала следом.

Что она собиралась делать? Ничего не собиралась, просто делала. Что-то неотвратимое и грозное влекло ее, чтобы увидеть своими глазами все, что они будут делать, как и где. В сознании очень вскользь проносились отголоски мыслей от прежней Нади о том, нужно развернуться и поехать отсюда прочь, но той Надежды, которая могла бы их послушать, уже не существовало.

Они ехали не быстро, и ей без труда удавалось следовать за ними чуть поодаль, чтобы не мелькать в зеркале заднего вида. Довольно быстро курортный городок закончился, и они выехали на дорогу, идущую через горы в лес. На серпантине ей пришлось еще сильнее отстать, чтобы не быть замеченной, и в итоге наступил момент, когда они скрылись за поворотом. Надежда испугалась потерять цель из виду и надавила на педаль газа, чтобы все-таки нагнать ее, и выскочив за поворот увидела их машину, остановившуюся у обочины над обрывом, и этих двоих выходящих с телефонами, чтобы пофотографировать пейзаж с высоты. Что овладело в тот миг Надей? Она не сбросила скорость, не отпустила педаль, а наоборот надавила на нее с остервенением, уперлась руками в руль и вжала голову в плечи, чтобы погасить ударную волну. К этому моменту те двое уже стояли между своей машиной и пропастью, и в то миг, когда в машине Надежды сработала подушка безопасности, Андрей и его новая пассия уже летели вниз.

Надя в состоянии предельной ясности понимала, что уезжать нужно быстро, и уже через пар минут, когда подушка сдулась и она смогла вновь дотянуться до педалей, сдала назад и развернулась обратно, собираясь тут же покинуть эту гостеприимную, но теперь опасную для нее страну.

Ехала оглушенная, ничего не чувствуя и думая одну единственную мысль: что-то надо другое теперь писать, что-то совсем другое.

Автор: Ольга Степанова.