Образцовая бабка⁠⁠

— Маша, дура ты старая, помирать уже собралась? А? И напоследок погулякать решила? Нервы мне потрепать?

— Нинка, ну ты же образцовая бабка! 

— А кто ещё вчера заявил, что я “душнила, повернутая на внуках”? Сковородка ты подгорелая? Теперь же ТЫ, видите ли, снизошла ко мне, простой сумасшедшей? Нет уж! Спасибо!

— Прошу тебя! Умоляю! Научи меня быть ею! Самой офигенной бабушкой!

Молчание в трубке ещё никогда не было настолько многозначительным. 

 — И чё? Даже за грибами пойдешь?

— Пойду! Клянусь… — Маша задумалась. В бога она, как атеист, не верила. В закон, уже как юрист, тоже. — Клянусь удостоверением адвоката!

Против такого аргумента даже озлобленная Нинка не смогла устоять. Все-таки приключения — редкие гости в жизни пенсионерки. Сразу они договорились: ровно в шесть утра Нина, её внучка и Маша с платформы “Баковка” едут по грибы. 

Только бог знал, с какого перепугу Маша решила стать образцовой бабкой. Да еще и позвонить ради этого подружке, которой накануне пообещала больше не звонить, не писать и не приходить на похороны. Просто в прежде светлой голове щелкнул какой-то переключатель и понеслось. Хотя Маша, судя по сумме, которая ещё неделю назад осела у косметолога, стареть не собиралась до гробовой доски. 

Но вот было что-то удивительное в бабуськах, пичкающих внучков заботой и пирожками. Они своего рода бессмертные. Маша могла бы поклясться, что даже сотню или тысячу лет назад... Нет, до появления самой цивилизации были такие же ворчливые, но добрые бабушки, которых любили за теплые руки и невероятную готовку.

Нина же была самой первой бабушкой, что приходила на ум Маши. В кармашках пахнущего хозяйственным мылом фартука таилась мудрость и чистое простодушие, что было ценнее всех бракоразводных процессов, которые когда-либо вела Маша. 

 Пока Маша просиживала штаны по судам, пытаясь выбить из клиентов максимум прибыли, Ниночка рано вышла замуж и посвятила себя детям. В чём крайне преуспела. Маша, конечно, понимала, что потребуются годы, чтобы перенять опыт наставницы.

Хотя Нина была только на год старше Маши, у бывшей одноклассницы уже была взрослая внучка. Имя девочки Маша никак не могла запомнить. Каждый раз при мыслях о нём в её голове всплывала лишь баночка вазелина. Правда, как связана внучка Нины и продукт нефтяной промышленности, было непонятно. Однако все вопросы отпали в электричке.

Утомленная жизнью дылда, ушастая копия Нины в молодости, таращилась пустым взглядом на пробегающие в окне сосенки, пока её бабка агрессивно решала судоку (Маша прям чувствовала, как шарик в ручке рвал “туалетную” бумагу сборника). И стоило Маше просто приоткрыть рот, чтобы зевнуть, Нина, всем видом показывая, что двадцать часов в ссоре не прошли мимо, бросила:

— Ну… Ты помнишь Василину? С ней и общайся, а меня не трогай.

Как только Нина произнесла имя внучки вслух, девушка вышла из транса. Словно прочитав в глазах Маши логическую цепочку, она протараторила бабушкиной неподруге:

— Вася! Называйте меня просто Вася! Ради бога… — последнюю фразу Вася процедила сквозь зубы. 

Девчушка, одаренная вазелиновым именем, выглядела лет на пятнадцать, и Мария могла бы даже под присягой признать это несуразное существо несовершеннолетним, если бы не контраст между подростковой внешностью и выражением лица, застывшим в маске древнегреческой скульптуры: одновременно офигевающее и страдающее. Такая же мина была у студентов юрфака после сессии.

Маша думала, что она в жизни не сможет поладить с вазелиновым ребенком хотя бы по двум причинам: во-первых, деваха была почти на сорок лет моложе, а во-вторых, после того как Маше пришлось работать с главным прокурором, который злоупотреблял вазелином в качества крема для рук, её выворачивало при мыслях о злосчастном средстве. Каждый раз, когда Мария пожимала склизкую влажную руку прокурора, она молилась, что дядька так боролся с дерматитом, а не с неудовлетворенностью жизнью. 

Тем не менее с Васей у Маши оказалось много общего. Например, они обе с одышкой плелись за бабой Ниной, размазывая по лицу трупики мошкары. В лесу их мысли давно уже были не о шорохе листьев, не о ярком солнышке и даже не о лисичках с подберезовиками. Единственное, о чем они думали, было то, насколько сильно болели их конечности. И ладно бы об этом думала только Маша, которой было глубоко за полтос: при подъеме на любой холмик с молодой Васи чуть ли не сыпался прах.

Нина, оборачиваясь на горе-попутчиц, цокала языком, нервно поправляла на поясе шерстяной платок с розочками и бубнила себе под нос: “Ну и дуры! Я же говорила одеваться нормально. Калоши. Штанишки тепленькие. А вы… Тьфу на вас!” По мнению Маши это было крайне странным заявлением. В Подмосковье тем летом было как в тропиках.  

Затем Маша задумалась уже о двух важных вещах: во-первых, не привиделась ли ей кобура под цветочным платочком, а во-вторых, не переоценила ли она свои силы? Конечно, каждая уважающая себя бабушка должна уметь собирать грибы и делать из них соленья. Но зачем Маше это вообще делать, если она сама грибы особо не жаловала, а у её дочери вообще на них была аллергия?

“Вот чёрт, кажется, я облажалась”, — пронеслось в её голове, пока впереди даже не милая старушка, а настоящий “бабаминатор”, прыгал через канавы и, ака детектор, находил в листве шоколадные шляпки белых грибов.

Маша ткнула плечом вновь ушедшую в астрал Васю и спросила: 

— А твоя бабушка ещё долго будет ходить? 

— До посинения. До свиста рака. Пока небо…

— А можно без прикрас? 

— Пока не наберем вот ту корзину, — Вася указала на достаточно внушительную корзину бабушки, а затем показала два ведерка уже в их руках. — И эти…

— Да нас быстрее сожрут насекомые, чем мы наберем столько!

— Скорее, кабаны...

— Душа моя, какие, к черту, кабаны?

— Ну, самые обычные.

Выдох отчаяния вырвался из груди Марии. Нужно было искать выход из леса. Разум адвоката, закаленный тщетностью российской судебной системы, стал перебирать сотни вариантов отступлений. Долго и мучительно. Целых полчаса пребывания в состоянии грибника. И эврика! Глаз Маши зацепился за нечто в кустах.

— Вась, а смотри, там пень в кустах стоит!

Вася покосилась на березовый пень так, словно она увидела не сломанную березу, а пришельца. По правде говоря, и Машу этот пень впечатлил. Это был настоящий грибной рай, на котором теснились несколько тысяч оранжевых зонтиков. На несколько метров вправо, влево и вверх маленькие негодяи росли, не зная острия ножа грибника. Пока не зная…

— А может, они ядовитые? Иначе почему бабушка их ещё не собрала? — усомнилась в находке Вася, но все же приготовила складной ножичек. 

— Ну, смотри! — Маша протиснулась меж веток, поближе ко пню, — Не красные, вроде без пятнышек. Думаю, есть можно! 

— Так поганки тоже не красные, теть Маш...

— А ты видела, чтобы поганки росли на дереве?

Параллельно Маша пыталась вспомнить, когда в последний раз она видела гриб в естественной среде и видела ли его вообще. Затем отлегло. В студенческие годы, она как-то перебирала резервы университетской библиотеки в поисках учебника по римскому праву. Книгу она не нашла, но внушительная грибница, проросшая в томе большой советской энциклопедии, послужила хорошим обедом для бедной советской студентки. Тогда Маша даже не раздумывала, стоит ли его есть…

— А вдруг это… Бабушка говорила, что это... как его там… — продолжала ломаться Вася, как малолетний преступник во время первого слушания в суде.

— Что?

— Ложный попенок...

— Вася! — отрезала Маша так, что девчонка даже подпрыгнула. — Не знаю, что это за гриб, но это и правда будет попа, если мы застрянем здесь на часа четыре и соберем пустую корзину!

— Но…

— Домой не хочешь?

— Хочу! — признала Вася и пошла в сторону пенька.

Они чувствовали себя то ли участниками заговора, то ли победителями вселенской лотереи, когда пластиковые ведра все больше и больше наполнялись грибочками неизвестного происхождения. Единственное, что могло переплюнуть эти смешанные чувства, был душевный разговор за усечением грибных ножек. 

— Вы не обижайтесь на бабушку, теть Маш, — сказала Вася с легкой улыбкой. — Суровый вид она на себя только напускает. Она когда о вас говорит, всегда вспоминает, какая вы красивая и успешная. Адвокат! И выглядите на сорок! Правда, из-за этого она иногда чувствует себя скучной на вашем фоне. Но даже так бабушка без вас жутко грустит. 

Вася закатила глаза, пробурчала пару ругательств и продолжила:

— Вот вчера бабушка как с цепи сорвалась! Мне уже за двадцать, а она у меня телефон забрала и силком в лес потащила. Типо я много в “инырнете” сижу. Боюсь, если бы вы не позвонили, она бы мне весь мозг выела. А с вами она ходит довольная как слон. Только виду не подает. Все-таки вы её лучшая подруга.

Маша едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Вот Нинка, как была прохвосткой в двадцать, так ей и осталась в шестьдесят. Не уйди она из университета, то задала бы жару своим оппонентам в суде. 

— Мне так приятно это слышать, — сказала Маша. Улыбку ей всё-таки скрыть не удалось. Затем её голос стал ниже и более печальным: 

— На самом деле это я твоей бабушке завидую. Вот у неё дети, внуки… И за всеми успевает следить! Я же не заметила, как Анечка, доченька моя, росла. Я же по уши в делах! В упор не видела, как она смотрела на меня и молчала, будто бы спрашивая: “Ты меня вообще любишь?” Не понимала, почему на моё “Чего ждёшь?” она опускала взгляд и отвечала: "Да так…" Сейчас же сердцем чувствую, как её корежило от того, что я дурная мать!

Маша, хотя внутри понимала, что за сорок лет бракоразводных процессов видала матерей и похуже, но боль за дочь не отпускала. Да, она дала Ане всё, что могла заработать тяжелым трудом. Но это было не то! Это была не любовь!

Вася смутилась откровением подруги бабки и попыталась как-то сгладить ситуацию:

— Теть Маш, ну вы не расстраивайтесь. Моя бабушка тоже не подарок. Постоянно какие-то заскоки и истерики! Но мы её все равно любим! И ваша дочка тоже вас любит.

— Нет, это всё глупости. Бабушка у тебя мировая, не то что я, — Машка махнула рукой. — Стоп! А где твоя бабушка?

А всё. А Баба Нина пропала. Исчезла без следа, пока они засели в кустах.

Маша и Вася, как сироты, ходили вокруг пня, активно аукая и зовя пропавшую бабушку. Их волновало больше не то, что бедная пенсионерка в одиночестве бродила в глуши, а то, что они остались без неё. 

— Вот где нам теперь её искать! У неё-то и компас, и ружьё… А мы тут голые, считайте. Черт, даже и не позвонишь ей. Телефон-то она забрала, — пробубнила Вася. Всё никак её не опускала потеря гаджета. Маша же застыла, как-то резко побледнев. 

— Вот же свинья…

— Вы кого это так назвали?!

— Свинью!

Кабанчик. Кабанчик смотрел на них мятежным взглядом. Потом второй. Затем подошёл и третий. Через минуту целая банда свинот топтались вокруг пня. Волосатые тушки всё плотнее окружали Машу и Васю, вынуждая последних вскарабкаться на пень.  

Из последних сил Вася пыталась затащить ведра с грибами повыше, но места и так едва хватало на двух. Сквозь накатившую немоту Маша заорала:

— Бросай корзину! Бросай! Попят!

— Но тёть Маш! Мы же их…

— Бросай к чёрту! Ко всем чертям!

И Вася бросила. Кабаны были не прочь перекусить готовеньким. С довольным хрюканьем поковырять чужой труд. 

— Может, они ядовитые хотя бы… — застонала Вася, балансируя на березовом пне. 

— Судя по тому, как они чавкают, нет. 

— Дай бог, они наедятся. Я не хочу быть съеденной свиньями!

— А ты держись крепче!

— Но я же соскальзываю!

Нижняя часть тела в самом деле тянула Васю вниз, к кабанчикам. Физподготовка у девочки была совсем не ахти. Маша решила, что пень даже для них двоих маловат. Она сама могла бы продержаться хоть ещё несколько часов, а вот её юная спутница уже зеленела от усталости. Выхода не было.

Прикинув, сколько бежать до другой березки, Маша сиганула вниз к кабанам и заорала так истошно, что её можно было принять за жертву маньяка. Для кабанов полёт бабки-адвоката закончился печально. Случилось фиаско, и Маша приземлилась ровно на кабанье дитё. За поеданием “попят” оно не заметило угрозы с неба. Поросенок завизжал в такт боевому кличу Маши и, шевеля конечностями, чудом выполз из-под костлявой задницы пенсионерки. 

Однако пять минут замешательства стада свинок дало Васе фору, чтобы крепче зацепиться за пень. Маша же была окончательно повержена и распласталась на сырой земле тряпочкой. 

Показались белые клыки мамы порося. Они жаждали сомкнуться вокруг лодыжки Маши. Надежды на спасение уже не было, и Маша приготовилась к укусу, как звук выстрелов оглушил её. Два из них пришлись в воздух. Третья пуля же по касательной царапнула кабаний бок.

Мама-кабан взвизгнула и скрылась в чащобе вместе с ребеночком. Остальные свиньи, коллективно осознав, что тягаться с огнестрельным оружием не способны, тоже решили убраться подальше.

Чуть ли не в слезах Вася воскликнула:

— Бабулечка моя! Родная! 

— Ну вы даёте, девчонки! Как вы нарвались на целое стадо?

Маша привстала на локти, чтобы лучше разглядеть разрумянившееся лицо подружки, в ногах которой стояло целое лукошко белых грибов. 

— Да как-то так получилось. Нин, а ты когда так стрелять выучилась?

— Уже как года три! Только дураки ходят в глушь без хорошего ружья. Да и вообще, кто сказал, что я только и делаю, что над внуками стою?

— Да я давно взяла свои слова обратно! — вздохнула Маша, раскидывая ошметки “попят”. Ничего не осталось, — Жаль только, что грибы свиньи сожрали.

— Да наоборот! Хорошо! Они же ядовитые!

— Все-таки попята оказались ложными… — заключила Маша, переводя взгляд на Васю. Девушка колко заметила это, когда со скрипом спускалась на землю. Маша тоже решила принять вертикальное положение, но…  

— Ниночка, я, кажется, ногу подвернула… 

***
Несмотря на все раздоры, Нина без лишних слов стала “живым костылем” для раненой подруги. Их дуэт не торопясь шел по тропинке, пока Вася плелась сзади и волоком тащила бабушкину корзинку с грибами. 

— Ниночка, всё хотела с тобой поделиться, — сказала Маша Нине на ушко. — Вчера Анечка рассказала! У меня тоже будет внучка! Я стану бабушкой!

— А я-то думала, что тебя на старости лет за грибами потянуло, — усмехнулась Нина. От радости на её щеках появились ямочки. 

— Вот только не знаю буду ли я хорошей бабушкой. Испытание грибами я вроде как провалила.

— Да ладно тебе, подружка. Машк, ну поверь, только образцовая бабка, сиганет к кабанам спасать ребенка!  Ты будешь офигенной бабушкой!

Лицо Маши, обычно пребывающее в состоянии равнодушия, то ли от многолетнего стажа в адвокатуре, то ли от злоупотребления ботоксом, поплыло от радости. Могло даже показаться, что она даже постарела на десяток лет. В хорошем смысле: она стала походить на Ту Самую бабушку. 

 Вася же с явным недовольством пробурчала: “Ну бабуль, какой я тебе ребенок, мне уже двадцать”. 

Вечерело. Бархатно-пурпурное небо стремилось к мировым высотам. Всю дорогу женщины обсуждали, как лучше закатать грибы, да и вообще как им хотя бы до платформы доползти! А то последняя электричка была уже в пути. Ноги их были стерты в кровь, а ладони саднило от пластиковых ручек ведер. И было так тяжело! И одновременно так хорошо…

Автор: Зина Никитина
Оригинальная публикация ВК

Присоединяйтесь к нашему октябрьскому марафону! Большой Текстябрь ждёт новых историй!