О книге Юрия Беккера “Свидетели самоизоляции”⁠⁠

Необходимое предупреждение: статья, которую мы сегодня публикуем, содержит лексику, которая может шокировать впечатлительного читателя. Это не вина рецензента: таковы особенности рассматриваемого им текста. Однако редакция считает своим долгом предупредить, что как и сам роман “Свидетели самоизоляции”, так и рецензия на него относятся к возрастной категории 18+.

Редакция Fitzroy Magazine

В середине девяностых годов довелось мне поработать в детском летнем лагере отдыха “Ромашка”, вожатым. Лагерь как лагерь — отряды, щитовые корпуса, стадион, плац для линеек. Административный домик, столовая, клуб… В клубе работал парень Серёга, как две капли воды походивший на певца Маркина, только совсем молодого (“Сиреневый тума-а-а-ан, над нами проплыва-а-ает”, ну вы помните). Директорша лагеря, дородная и замужняя Анна Николаевна, к Маркину и Серёге, как его визуализатору, была неравнодушна. Серёга ухаживания начальства разумно не отвергал и благосклонно принимал. Муж Анны Николаевны был лагерным завхозом, поэтому тайные встречи парочка устраивала с осторожностью. В лагере было своё “кабельное телевидение”. По вечерам Серёга включал в радиорубке клуба видеомагнитофон с мультиками, запирал дверь каморки и резво бежал в заранее условленное место за воротами “Ромашки”, где уже поджидала его воздыхательница. А по корпусам перед телевизорами усаживалась отрядная ребятня, с удовольствием глядя на приключения Тома и Джерри. Часто крутились для них и всякие проверенные комедии — “Один дома”, “Кудряшка Сью”, “Няньки”…

Ничто не предвещало беды, пока Серёга не раздобыл где-то кассету с фильмом “Остров динозавров”, дешёвым боевичком, в котором отряд спецназа оказывается на клочке суши, окружённым водой и населённым резиновыми дергающимися динозаврами. Военные лихо с ними расправлялись с помощью М-16, фильм был совершенно детским — во всяком случае, та его первая треть, которую Серёга глянул. Поставил кассету в видак, врубил его и побежал рысцой в темнеющую рощу. А мы, вожатые, усадив третий отряд перед теликом, уединились в нашей вожатской, чайку попить. И где-то через полчаса я, почуяв неладное, говорю напарнице: “Лен, что-то подозрительная тишина в зале…” Ленка отмахнулась, и чаепитие продолжилось. Но минут через десять, когда мы отдышались, Ленка говорит: “Блин, ты прав — чего-то тихо как-то…” Быстро одевшись, мы выглянули из вожатской и обомлели. Третий отряд сидел совершенно молча, широко распахнув глаза и открыв рты. А в телевизоре… Оказывается, кроме неуклюжих динозавров на острове обитало племя нагих амазонок, которых эти рептилии нещадно тиранили. В смысле, не только пожирали, но перед этим еще обязательно тиранили. А бравые вояки, получается, спасли прекрасных дам, перестреляв анахронических обидчиков. За что дамы — они появились где-то к середине фильма, до которой Серёга, к несчастью, не досмотрел — принялись благодарить гостей острова всевозможными способами. Некоторые позы даже для нас с Ленкой были в новинку и диковинку. Что уж говорить о “пионерах”, как мы по привычке называли своих подопечных… А тут ещё мимо окон корпуса протопал взбешенный старший вожатый, с криками про моральный и внешний облик пропавшего клубника, нецензурно клянясь его немедленно разыскать и уничтожить.

Был большой скандал. Серёгу, конечно, уволили. Но не сразу — сначала ему пришлось долго бегать по лагерю, спасаясь от разъярённого завхоза, потому что вскрылось всё. На остаток смены пионеры остались без фильмов и дискотек, но никто не жалел — сцены погони, поимки и наказания завхозом несчастного двойника Маркина смаковались всем населением лагеря с не меньшим удовольствием, чем любовные похождения директорши и невероятное мастерство племени амазонок с Острова Динозавров…

Гравюра из «Декамерона» Бокаччо. День девятый. Рассказ третий

Это вступление написал я потому, что начав читать книгу Юрия Беккера “Свидетели самоизоляции”, довольно быстро ощутил себя… нет, не вожатым вовсе, а одним из тех давних своих подопечных, в смятении замерших на стульчике перед разворачивающимся действием.

Впрочем, обо всём по порядку.

Каюсь — к чтению приступил с лёгкой ухмылкой бывалого человека: ну, посмотрим, посмотрим, что тут такое понаписал некий Беккер. Моральное право на небольшую заносчивость я за собой ощущал сполна. Во-первых, застал зарождение ковидовой эпидемии, переросшей в пандемию, на её “родине” — в Китае, плюс просидел полный срок в шанхайской самоизоляции, отчитываясь о каждом шаге перед строгим местным руководством. А во-вторых, после написанного для проекта РИА Новости “Творцы на карантине” рассказа в приступе гордыни считал себя внёсшим посильный вклад в литературную копилку человечества, которое пытается осознать последствия нашествия на планету рогатого вируса. Последствия самые разные, вплоть до неожиданно подскочившего числа разводов — оказалось, вирус разрушает не только организмы, но замахивается и на наши самые малые, первичные ячейки общества, без которых, как известно, невозможно его, общества, существование. В Китае за время вынужденной самоизоляции распалось 4 154 000 пар. Даже для Поднебесной с её перенаселённостью это число, знаете ли, не шутка. И что особо тревожно — в 80% случаев инициаторами разводов были женщины.

И тут — какие-то “Свидетели…”, понимаешь…

Ха!

Пролог книги своим чересчур длинным и витиеватым названием меня одновременно и насторожил, и заинтересовал. Судите сами: “Пролог. В котором, с одной стороны, все понятно, с другой — ничего не понятно и возникает желание узнать, как всё пришло к тому, с чего начинается книга”.

Не каждый автор рискнёт так многословно и самоуверенно взяться за повествование. А Юрий Беккер рискнул, чем меня и раззадорил. “Ужо достанется тебе, автор, на орехи”, — подумал я.

Сцена преследования свирепой дамой своего непутёвого мужа-изменщика оказалась занятной. Тем более, в качестве переговорного устройства благородная супруга использует бейсбольную биту с многозначительной надписью “Not for sports”. За эпичной расправой — слава богу, не над человеком, а над имуществом разлучницы — с интересом наблюдает дружный коллектив жильцов ТСЖ “Две Башни”, с которым нас автор и будет постепенно знакомить.

Что ж, игривое название пролога себя оправдало, как явная ироничная отсылка к плутовским романам былого времени. Да и дальнейшие главы не выбиваются из заданной тональности: “Баллада о туалетной бумаге, исчезнувшей гречке и страстном сексе”, “Страдания любвеобильного Мамедова”, “Исповедь товарища полковника, который давно хотел во всём сознаться”. Впрочем, немало и коротких, но выразительных названий глав: “Собачья схватка”, “Непристойное положение”, “Быть мудаком”. Последняя, кстати, весьма поучительна, но лучше с ней каждому ознакомиться самостоятельно.

Книга, как легко можно догадаться, строго 18 с плюсом. И тому есть причина более весомая, чем проскакивающие крепкие словечки героев, сигающих из огня да в полымя. Без бранных слов не обойтись, когда едва выбираешься из одной щекотливой ситуации и мгновенно проваливаешься в другую. Да я и сам восклицал коротко и ёмко, попадаясь на очередную авторскую “подсечку” с сюжетом, которых в тексте великое множество и выполняются они с завидной ловкостью.

Однако есть в тексте и кое-что другое.

“Свидетелей самоизоляции” можно с лёгким сердцем назвать шутливым приветом “Декамерону” Боккаччо, но с оговоркой — в знаменитом произведении итальянца самоизолировавшиеся граждане проводят время, рассказывая и слушая истории, а в книге москвича Беккера хотя и хватает повествований героев о найденных на разные части своих тел приключениях, но всё же в ней намного больше откровенного и прямого действия.

В минувшем году только ленивый не вспоминал слова из песни Сергея Трофимова: “Диктор начал издалёка, дескать, с Дальнего Востока страшный вирус начинает продвиженье…” На Москву 2020 года именно с упомянутого бардом географического угла и надвигается чума… то есть коронавирус. Люди толком не понимают, что к чему и как им дальше быть. Наступают сложные Времена Самоизоляции. В том числе и в ТСЖ “Две Башни”, что находится на отшибе, подальше от городской суеты, по адресу Филевский бульвар, дом 26, корпуса 3 и 4. Судьба несуществующих корпусов 1 и 2 покрыта государственной тайной. Впрочем, и сам дом 26 на картах искать тоже гиблое дело. Но он существует, и страсти в нём, как мы уже убедились в прологе, клокочут и кипят вполне реальные.

Казалось бы, жизнь повсюду должна притихнуть, а то и замереть вовсе. Как бы не так. Наоборот, введение в столице режима самоизоляции привело прямо к противоположному результату.

Говоря словами классика: “И всё заверте…”

Да так хорошо заверте…, что, пожалуй, многие читатели легко узнают в тексте себя или своих знакомых. Признайтесь, тоже ведь лазили в известную соцсеть, любовались новыми шедеврами самоизолированных сограждан — помните эти чудесные косплеи известных картин? Многие были бесподобны. Одни вариации “Данаи” и “Спящей Венеры” чего стоят. Уж молчу про “Неосторожность Кандавла”… А некоторые не только картинками в сети любовались, ещё и моделями умудрились побывать… Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз.

Вот и герои “Свидетелей самоизоляции” времени не теряют. Они устраивают напалмовые фотосессии и настоящие косплей-баттлы на радость зрителям и к неудовольствию ревнивых супругов. Но одними этими невинными шалостями жильцы ограничиваться вовсе не собираются. Поверьте — скучно не будет. Дело дойдёт и до битком набитых евроналичкой чемоданчиков, и до направленных друг на друга стволов, и даже до обведённых мелом контуров тел на асфальте. Однако это всё покажется героям сущей ерундой, когда речь зайдёт о действительно серьёзных испытаниях. Наступит момент, и на кону окажутся дружба, верность, честь и любовь.

Сюжет книги пересказать даже в кратком виде весьма затруднительно. Не потому, что его нет или он слишком запутанный. С сюжетом как раз всё в порядке, но повороты его столь лихие, что вероятность заспойлерить высока как никогда.

Гравюра из «Декамерона» Бокаччо. День седьмой. Рассказ восьмой

За разудалыми поступками и не всегда правдоподобными событиями, которыми насыщена жизнь населения двух корпусов, проглядывает ироничный и, что особенно ценно, мудрый взгляд автора/героя (и тот и другой носят одно имя) на всё происходящее. А что такое мудрость? Если по-простому: сочетание ума и опыта. Умных хватает, а вот мудрых мало. Потому что опыт, “сын ошибок трудных”, нужно ещё уметь осознавать, принимать и применять. А если опытом получается правильно делиться, подмигивая и ловко пряча за иронию, выдавая его в виде занятных апофегм — то, говоря словами Карабаса-Барабаса, это просто праздник какой-то.

Впрочем, придётся добавить в нашу медовую бочку ложку положенного дёгтя.

Моя жена, китаянка, однажды рассказала мне, что в средней школе у них был некий учитель Ван, который не расставался с длинной и крепкой палкой, замаскированной под указку. Этой палкой учитель Ван без раздумий лупил нерадивых учеников по пальцам, если замечал, что иероглифы в изложении, диктанте или сочинении недостаточно хороши. “И тебе доставалось?” — спросил её. “Ну ты же видел, как я красиво пишу. А сначала писала не очень…”

Помечтаю немного: эх, уважаемый автор Юрий Беккер, вам бы такого учителя Вана рядышком поставить… Чтобы в моменты, когда вы решаетесь приступить к описанию очередной любовной сцены, ваше ухо улавливало свист палки-указки и ваши пальцы отдёргивались бы от клавиатуры и прятались под стол.

Почему я вдруг вспомнил тот случай в пионерском лагере с просмотром кинофильма про взрослый чудо-остров? Да потому что читаешь, читаешь совершенно невинный и нормальный текст, знакомишься с героем и его женой, и даже когда они едут на ночные покатушки по Москве в последнюю ночь перед объявлением самоизоляции, проветриться и повеселиться напоследок, никак не ожидаешь окунуться в атмосферу эротической (это официально, так-то — сами понимаете какой) газеты “ЕЩЁ”, выходившей в “святые девяностые”.

Летопись будней самоизоляции вдруг уступает место самой настоящей порнописи тех же будней…

Кстати, о писях.

Уважаемые читатели. Отведите детей от экранов ваших мониторов. Приведу несколько примеров из категории ХХХ, отчёркнутых моим красным карандашом.

Я поставил жену на колени и вошел сзади, чуть сместился, устраиваясь удобнее... ...Однако кончить быстро я ей не позволил, когда почувствовал, что ее вершина близка, сменил позу: устроился на заднем диванчике, а жену посадил сверху, спиной к себе.

Подобная обстоятельная деловитость буквально с самого начала, уже во второй главе, меня слегка удивила, но я подумал: всякое бывает. Любовное соитие описать так же сложно, как и сцену драки. На посту редактора остросюжетной прозы мне приходилось читать немало боевых сцен в стиле “левой рукой я совершил захват правого запястья врага, своей правой ногой сделал полукруговое движение понизу и провёл подсечку, одновременно нанеся сопернику сильный прямой удар крепко сжатым кулаком в область живота…”

Эротику авторы заваливают охотно и часто, пускаясь кто во что горазд — от классических “вздыбленной плоти” и “жадно раскрытого устья неги” до совсем уж невозможных красивостей вроде “застонав, вышел из ненасытной тесноты и расплескал горячий жидкий жемчуг по её взволнованному животу”.

Одно радует — что эти жемчуга и устья плоти вышли из-под пера других писателей, не нашего уважаемого автора. И то слава богу.

И тем не менее, любовные сцены — не самая сильная сторона дарования Юрия Бекера.

Дальше дело становится только хуже. Жена главного героя, прекрасная Катерина, пообещала мужу убить его, если он её ещё раз прервёт во время процесса. Причём, как заботливо уточняется в тексте, пообещала это “прыгая на члене”. И даже это не особо нужное уточнение можно было бы простить автору, сославшись, например, на придание повествованию динамизма.

Кабы не следующая фраза:

Вместо ответа я просунул руку и принялся стимулировать ей клитор.

Тут уж, подобно Бубликову из “Служебного романа”, я бросил свой карандаш на стол и схватился за голову. Но не от мелькающих перед глазами красот, а от разыгравшейся в прямом эфире медицинско-массажной вакханалии…

Автор же, словно почуяв, что переборщил со стимуляцией, быстренько закругляется, и делает это с такой интонацией, будто сплёвывает семечковую шелуху в подворотне:

Сначала я хотел как следует ублажить жену, а затем кончить ей в рот, но так возбудился от стонов Катерины, что разрядился одновременно с ней, не сумев сдержать довольного крика.

Каюсь, и я не сумел сдержать крика. “Учитель Ван, приди! И порядок наведи!” — завыл в ночи, напугав жену. Хорошо, хоть убить не пообещала.

Я вовсе не ханжа. Более того, целиком разделяю увлечение и мировоззрение одного из персонажей по имени Боря — того самого изменщика, со сцены покарания которого и начинается книга. О Боре сказано исчерпывающе замечательно: “Как всякий профессиональный подкаблучник, он обожал порнографию: и на экране, и в чужих рассказах”.

Но даже признавшись в таком интимном грехе, я твердо убеждён: динозавры отдельно, амазонки — отдельно. Смешение жанров и излишняя физиологичность далеко не каждому тексту и фильму на пользу. Вспомните, к чему привела эта неожиданная мешанина в пионерлагере “Ромашка”!

Иногда, впрочем, любовные сцены в книге вызывают смех, и не исключено, что это случается по коварной задумке автора. Вот к одному из героев приходит знакомая, и он её тут же раздевает посреди гостиной. Разговор более чем примечательный:

— Только не оставляй следов.
Я не ответил: облизывал её розовые соски.

Повторю, вполне вероятно, что подобная смешная деловитось подпущена в порно-эротические сцены автором намеренно, особенно когда речь идёт о супружеской неверности или простом удовлетворении плоти. Ведь все эти движения, пыхтёж, громкие шлепки голых тел, покряхтывания, постанывания, истекания физиологическими жидкостями выглядят совершенно по-разному в зависимости от обстоятельств. Внимательный Юрий Беккер в тексте это отметит разительным контрастом — пусть и с лёгким перекосом в сусальность женской любовной прозы, но всё равно верно. Одно дело с любимым и близким человеком, совсем другое — на скорую руку и тайком с первым встречным, или с соседкой для разнообразия.

Да вы и сами знаете. Поэтому хватит “про это”.

Хочется о том, что действительно понравилось.

Диалоги автору удаются куда лучше постельных сцен, разве что порой он излишне ими увлекается, растягивая и превращая текст в подобие пьесы. Но зато герои разговаривают, как и положено это делать живым людям, чаще всего — перебрасываясь короткими репликами, и за их словесным пинг-понгом наблюдать интересно. За что автору отдельное спасибо — никому из его персонажей не приходит в голову толкнуть страстный монолог в четыре страницы или занудно порезонёрствовать на главку-другую-третью.

Несмотря на обилие секса и готовность почти каждого персонажа поучаствовать или хотя бы поговорить на эту тему (я даже опасался, что вышедшая на лестничную клетку и встретившая там главного героя его пожилая соседка тоже ухватит его за какую-нибудь часть тела или, прикрыв дряблые веки, пустится в захватывающие воспоминания о грехах своей молодости — но обошлось), книга “Свидетели самоизоляции” совсем о другом. Она, как ни странно, о более важном, чем плотские утехи во время ковидной “чумы”. Ведь пандемия — всего лишь обстоятельство, заставившее людей пристальнее взглянуть на себя и на близких. Это книга о губительности современного отчуждения, рассказ о драме добровольной изоляции чувств и души. О лжи, так похожей на правду, и о правде, которую не отличить от лжи. Каждый день идёт эта печальная пьеса, и мы не только её зрители или свидетели, но и участники, потому что весь мир, как известно, театр — и далее по тексту.

Гравюра из «Декамерона» Бокаччо. День шестой. Рассказ третий

Было бы тошно жить в таком мире, согласитесь. Но спасение есть. Однажды в беседе с актёром Виктором Сухоруковым я возьми да и спроси, сам не знаю, почему: “Виктор Иванович, а в чём сила?” Не задумываясь, легендарный Старший Брат ответил: “В друзьях вся сила! В них же — и правда!”

Эти слова можно смело отнести ко всему роману.

Линия дружбы в “Свидетелях…” — одна из самых сильных. Друг в беде не бросит, лишнего не спросит… Мы выросли на этом. Это надо тщательно беречь. Причем понятие “дружба” в книге раскрывается довольно широко, простирается куда дальше приятельских посиделок и вызволений друг друга из неприятных ситуаций.

Любовь, дружба и долг в романе идут рука об руку. Выписаны они столь правдиво и умело, что ловишь себя на светлой и в чём-то подростковой зависти: “Мне бы таких друзей…”. Герои не ищут прагматичных ответов на вопросы, зачем они поступают так или иначе. “Потому что должен”. Вот и весь сказ, другие слова не нужны.

И ещё одна благодарность автору — за непринуждённую афористичность текста. Житейская весёлая мудрость щедро рассыпана по всем главам, только успевай запоминать:

У женщин есть потрясающая особенность быть уверенными в своей правоте, даже когда они не правы, и чем дольше умничаешь, тем дороже потом обойдётся.

Отсюда логично следует и другое:

...настоящая мужская мудрость — в умении вовремя останавливаться.

Найдётся и актуальное для всех живущих в многоквартирниках:

Если сосед не доставляет хлопот, он или святой, или умер.

Нашему уже хорошо знакомому любителю “клубнички” Борису тоже есть что поведать. Ну или, что ближе к истине, передать слова своей дражайшей жены:

— Обручальное кольцо — это знак качества, — сообщил Борис, не открывая глаз. — Не каждый мужчина способен его заслужить.

Все помнят весеннее магазинное безумие, штурм, натиск, апокалипсис, мрак и мглу разорённых полок и пустых холодильных установок. Но мало кому удастся полноценно описать весь этот дурдом тремя короткими (и что важно — приличными) фразами. У Юрия Беккера это выходит непринужденно и метко.

Народ пошел за едой.
И туалетной бумагой.
Чтобы сначала поесть, а потом вытереть участвовавшие в событии отверстия.

Ну и, казалось бы, простая мысль, которую далеко не каждый способен принять, пропустить через себя и жить, руководствуясь ей:

Нельзя отталкивать тех, кто приходит к тебе с правдой. Какой бы эта правда ни была.

Скрываясь за загадочной биографией, посмеиваясь и озорничая, Юрий Беккер пришёл к читателю с правдой о самом важном — о человеке, со всеми его страстями, падениями и взлётами. У этой правды много свидетелей — самоизоляция коснулась нас всех.

И эта правда стоит того, чтобы к ней прислушаться.

Вадим Чекунов специально для Fitzroy Magazine