Ночь в летней Москве.Часть 1⁠⁠

Ночь в летней Москве - это волшебное время.

Огни клубов, кафе и ресторанов сияют еще ярче, автострады превращаются в реки из сотен огней. Фонари у дороги - это молчаливые стражи, разгоняющие оранжевым светом назойливую тьму. В таком свете любая прогулка с друзьями до метро после вечеринки - это сцена из фильма.

Откуда-то издалека доносятся автомобильные гудки и развязный пьянящий саксофон.

Неоновая реклама - путеводная звезда в этом мраке. Рядом с рок-н-ролл баром на Сретенке сгрудилась толпа вышедших покурить. Сигаретный дым расплывается облаками над их головами, оранжевый свет сияет внутри них.

Какая-то компания, бредущая по бульвару, распевает Ленинград.  

Небо над центром города становится темно-фиолетовым, будто гроздь спелого винограда. Того и гляди, на землю брызнет сладкий и липкий сок.

Дневная жара уходит, уступая место ночной прохладе. Дышится легко, но при этом холод не загрызет тебя заживо - достаточно просто набросить на плечи джинсовую куртку.

Ты идешь по ярко освещенным улицам, девочка, застрявшая в оранжевом цветокоре, героиня Джармуша и Карвая. В темные подворотни только заглядываешь, стараешься быстро пройти мимо, чтобы страх не разрушил этого зыбкого ночного очарования.

В центре города ночь - это волшебная сказка.

Но на окраинах - все иначе.

Ночь хищно вползает на улицы, словно прилив от которого не убежать. Редкие фонари пытаются разогнать тьму, но у них ничего не выходит. Она буквально везде. Тьма - это небо, стены домов и асфальт под ногами. Она липкая и вязкая, словно мазут: отойдешь чуть от метро и целые улицы залиты ею. Она таится в кустах, меж стволов деревьев и под мусорными урнами, отвернешься - и не заметишь, как она бросится на тебя. Вытянешь руку - и чувствуешь, как она обволакивает ладонь.

Ночь на окраине непроглядная, густая и злая. Это раздражающий визг сигнализации, нервные шаги по асфальту где-то впереди тебя и шумное дыхание за спиной. Это люди, курящие на балконах, провожающие тебя равнодушным взглядом. Это холод, стелящийся по земле, цепляющийся за ноги и заставляющий кутаться в куртку.

Это лай собак раздающийся тревожно близко, вот прямо в соседнем дворе.

Это прохожие, от которых ты шарахаешься, как от предвестников смерти.

Телефон, до боли стиснутый в руках,с уже набранным номером экстренной службы.

Внутри тебя борется два всеобъемлющих желания - параноидально оглядываться по сторонам или упереться взглядом в мыски своих туфель, чтобы, не дай бог, никого не спровоцировать, и чтобы не выглядеть жертвой.

Здесь ты не в волшебной сказке. 

На окраине ночь - это сезон охоты.  

И она в самом его центре.

Светофор для пешеходов издевательски подмигнул Маше зеленым, погас и тут же взорвался агрессивным красным цветом.

Ну вот просто, отлично.

Маша резко остановилась, уже занеся ногу над пешеходным переходом. Быстро глянула по сторонам. Даже если сорваться бегом - она уже не успевает. Да и привлекать к себе внимание диким галопом через дорогу ей не хочется.

Машины с обеих сторон перехода, рванули навстречу друг другу, утомленные долгим ожиданием.

Маша - невысокая девушка с аккуратным каре черных волос, напряжением, отражающимся в зрачках и огромным угловатым смартфоном, судорожно сжатым в руке.

Мимо Маши пронеслась старенькая Волга, выкрашенная в какой-то темный цвет (не разобрать в темноте) с такими же темными стеклами. Она тормознула чуть дальше у обочины, окно передней двери опустилось и оттуда высунулась голова какого темноволосого парня. Маша резко отвернулась, уперев взгляд в противоположную сторону улицы, где пешеходный светофор мучительно медленно вел обратный отсчет.

Сорок три…

Сорок два…

Сорок один...

- Хей, красавица - крикнул ей парень с хорошо различимым акцентом. - Потерялась что ли? Куда докинуть может?

Маша промолчала и не повернула голову на окрик.

Бля блябляблябляблябля.

- Хей, ну красавица, - он резко свистнул, отчего у Маши внутри все скукожилось. - Ты че, глухая что ли, але, бля? Подвезти тебя? По-хорошему же предлагаю. Помощь не нужна что ли?

Тридцать…

Двадцать девять…

Двадцать восемь.

Блять, ну ебаный в рот.

Почему ты просто не можешь принять тот факт, что я глухая баба, и отвалить от меня? Блин, ну почему? Просто езжай дальше, пожалуйста, умоляю тебя, просто езжай дальше.  

Пятнадцать…

Четырнадцать…

Тринадцать…

- Але, бля, ты че самая гордая, а? Охуела, блять?! Тебя мама что не учила, блять, вежливости? Мы же помочь хотим…

Светофор мигнул и загорелся зеленым.

Маша торопливо зашагала вперед, не отрывая взгляда от другого конца пешеходного перехода и соображая, что же ей делать, если этот чернявый парень сейчас выйдет из машины и последует за ней.

- Сука! - донеслось сзади, и Маша с облегчением услышала, как Волга сорвалась с места.

Сука? Да пожалуйста, все что угодно, лишь бы не хватание за волосы и затаскивание в темный проулок.

«Спасибо, спасибо, спасибо» - тихо шептала Маша неизвестно кому. В Бога она не верила, во Вселенскую справедливость - тем более, а для восхваления Великого Женского начала она еще недостаточно включилась в фем-тусовку. Скорее всего, она благодарила светофор. Да, именно.

Спасибо светофор. Ты меня спас.

Перейдя дорогу, она остановилась на секунду, чтобы сокрушенно выдохнуть, и засеменила дальше, оглядываясь назад в поисках вышедшей на охоту Волги.

Сейчас идея пройтись от метро до квартиры Аглаи уже не казалась такой уж здравой.

И зачем она только пригласила всех к себе?

Обычно их еженедельные посиделки проходили в мастерской (он же подвал) Катиного отца недалеко от Китай-Города. Это было очень удобно и безопасно. Да и тусовка в просторном подвале, заваленном коврами, мольбертами, недописанными картинами и обрубками недоделанных скульптур сама по себе была интересным опытом.

Но на этой неделе Аглае зачем-то захотелось позвать всех к себе попить вина, поиграть на приставке и посмотреть “Джинсы-талисман” (ну, или другую паршивую подростковую мелодраму). И все, конечно, по дурости проголосовали за этот вариант, потому что хотели сменить обстановку.

Ура-а-а!

Так бы вернуться в прошлое и огреть Аглаю (и себя) по голове чугунной сковородкой, чтобы не выебывалась.

Теперь из-за нее Маше приходится двадцать минут переться в ночи до квартиры. Конечно, стоило приехать к ней вместе со всеми в девять, но этот долбанный корпоратив в честь пятилетия фирмы... гр-р-р, зла не хватает. Так хотелось его профинтить, но Маше четко дали понять, что хотят ее там видеть, а иначе - кабзда.

- Дебилы, - буркнула она себе под нос. - Долбанная корпоративная культура.

Зачем нужна эта обязаловка? Чтобы связать всех незримыми узами пьяных выходок, о которых будет стыдно вспоминать на следующий день в офисе?

И теперь, спасибо копоративу, Маша одета в короткое платье, босоножки и легкую джинсовую куртку.

Осталось только на спину повесить мишень и - вуаля! - комплект для прогулки в полдвенадцатого вечера готов.

- Ну, бля, пожалуйста, пусть я просто дойду до Аглаи и все будет в порядке, - сказала она куда-то вверх, в темное, налившееся винным цветом небо.

Оно было молчаливым и безразличным.

- Окей, сама о себе позабочусь, - не дождавшись ответа, прошипела Маша сквозь плотно сжатые зубы.

Она шла мимо небольшого парка с фонтаном в центре. Рядом с ним, на гранитном ограждении расположилась компания мужиков лет тридцати о чем-то громко разговаривающих и пьющих пиво из трехлитровых баклажек. Внутренний радар ночной опасности (или как его называла Маша - жопный радар) заметил их метров с четырехсот и теперь она обходила парк, прячась в тени деревьев. В плотных тенях Маша чувствовала себя в относительной безопасности. Под густыми кронами, скрытая за кустами, растущими между стволами деревьев, она кралась вперед, стараясь сделать свои шаги максимально беззвучными.

Мысли о том, что вот сейчас, вот прям в эту секунду, из этих спасительных кустов на нее выпрыгнет маньяк, она старалась гнать куда подальше.

Все будет в порядке.

Все будет в порядке.

Все будет окей!

Эту мантру она повторяла внутри себя без остановки.

Она завернула за угол дома на ярко освещенную улицу. Свет от фонарей затапливал улицу оранжевой волной. Маша быстро осмотрелась по сторонам - вроде никого нет - и зашагала по улице.

Как только она прошла под ближайшим фонарем, он тут же погас.

- Странно, - только и могла сказать Маша. Она остановилась и посмотрела на погасший фонарь, так, словно он что только попытался толкнуть ее под машину. - Ну и за что ты так со мной?

Фонарь был таким же молчаливым, как и небо.

Маша прошипела себе под нос самые ужасные ругательства, которые только могла придумать, и двинулась дальше.

Как только она проходила под фонарями они тут же тухли, словно жестоко отказывая Маше в праве на свет. Она старалась не видеть в этом никакого злого рока. Просто электросеть что-то глючит, мало ли, всякое бывает.

Почти дойдя до следующего поворота Маша остановилась.

Что-то смутило ее, дернуло, словно рыболовный крючок, впившийся в щеку. Она не могла точно сказать, что именно ее насторожило, но это ощущалось в воздухе вокруг. Густое и вязкое ощущение чужого взгляда, легшее на плечи, сжавшее горло и зарывшееся в волосы.

Дрожь пробежала по ее спине волной мурашек.

Внезапно на этой улице стало очень тихо. Маша услышала свое отрывистое дыхание и оно было похоже на гремящий прилив, накатывающий на скалистый берег. Ему вторило сердце - глухие взрывы динамита в подземных шахтах.

Июльская листва над головой – тяжелая и темная, но еще не выгоревшая на беспощадном летнем солнце.

Тени от деревьев на асфальте - черные подгнившие пятна.

Стены домов - шершавая состарившаяся кожа, горящие окна - слепые глаза этих огромных монстров, сгрудившихся вокруг такой маленькой на их фоне Маши.  

Чей-то взгляд полосует кожу на ее спине.

Маша резко обернулась, пытаясь выхватить этот взгляд из вечерней тьмы. Он выскользнул из ее рук словно скользкий угорь.

Ничего.

Пустая улица.

Дыхание Маши стало еще тяжелее. Стальной обод сжал легкие, она почувствовала, как трещат под его напором ребра.

В эту секунду она больше всего боялась, что если сейчас придется бежать, то ее ноги просто не послушаются. Этот страх пульсировал в ее голове раздувшейся опухолью.

Она повернулась обратно и начала смотреть вперед невидящем взглядом, сама в это время превратившись в сплошной слух.

И чего сегодня слышно? Да нихрена, если честно

.

Кроны деревьев шумят над головой.

Ее дыхание и стук сердца.

Звуки несущихся по проспекту машин.

Музыка откуда сверху - в одной из квартир соседнего дома вечеринка.  

Гул откуда-то снизу - едва слышимое дыхание города.

Да, он дышит, широко и привольно, огромный Левиафан, спящий у всех на виду. Почему-то Маше слышалось что-то издевательское и угрожающее в его дыхании. Будто огромный зверь, наблюдает из темноты, за путником, входящим в пещеру и еще не знающим, что он будет главным блюдом на сегодняшней трапезе. Да, Маш, речь именно о тебе. Ты - главное блюдо сегодняшней ночи. И кто-то неведомый уже вышел на охоту.

С громким «ВЖУУУХХ!» погас уличный фонарь, но не за спиной Маши, а прямо перед ней, буквально в пяти метрах.

Внезапно она осталась в кромешной темноте, одна вместе с этим городом, своим дыханием и этим назойливым взглядом.

Конечно же, она рванула вперед, как в попу ужаленная.

И пока Маша бежит вперед по улице, вы, наверное, хотите знать, почему она так резко на все реагирует? Нет? Ну, я, вообще-то, рассчитывал на другой ответ…

Ладно.

Итак, она пробежала стометровку за четыре секунды - настоящая миниатюрная валькирия, взмывшая на крыльях северного ветра и…

Ладно, извините меня, но я не могу все оставить просто так.

Итак, у Маши действительно есть несколько причин бояться до дрожи в коленках гулять по городу ночью.

Во-первых, она девушка. И на дворе ночь. Ха-ха.

Во-вторых, историй, когда к ней приебывались в темное время суток (да и в светлое - тоже), у нее могло набраться вагон и маленькая тележка. Опыт у нее был, и опыт этот не из самых приятных. Все началось еще в школе, когда после уроков за ней бегали мальчишки из ее класса. Им казалось очень остроумным дергать ее за косички и больно пихаться в бок локтями. Как следует толкнув ее они отбегали и задорно смеялись, ожидая от Маши какой-нибудь реакции.

Обычно она или кричала на них, или делала лицо кирпичом, стараясь не дать этим стервятником пировать на ее боли и обиде. Бить в ответ ей было страшновато. Сейчас Маша понимала, что могла как следует напиздюхать этим мальцам, но тогда она боялась, что они отреагируют на сопротивление так же, как и ее отец. Этого ей совсем не хотелось, и она была согласна терпеть эти издевки.

Но однажды, ее толкнули так сильно, что она упала и проехалась на локтях, разрывая рукава своего жакета в клочья. В тот момент у нее уже не было сил сдерживаться, и она заплакала. От обиды, от злости, от своего бессилия. Она почти выла, размазывая песок и слезы по своим щекам.

Мальчишек ее реакция шокировала. Они просто стояли как истуканы минут пять, пока Маша голосила, словно раненный зверь. Потом им, видимо, надоело и они куда-то убежали, а Маша сидела на земле до тех самых пор, пока не выплакала все слезы, что у нее были. А было их много. Только после того как соленый поток иссяк, она пошла домой. Там ее ждали крики и подзатыльники за испорченный жакет.  

Когда она рассказала про мальчишек и их издевки, то получила очень доходчивый ответ - они же мальчишки. Они так дают понять, что ты им интересна.

Маша еще тогда не знала, что мальчишечий интерес непременно должен ей льстить. Но она решила не уточнять это у родителей, чтобы не получить еще одну взбучку.

К сожалению, эти мальчишки преследовали ее и дальше, и даже после окончания школы они не оставили ее в покое. Они меняли маски, шкуры, прикидывались овцами или пугали ее волчьими клыками, но суть их ничуть не поменялась – те же самые мерзкие мальчишки, что и раньше. Ничего не изменилось, вот только страха у Маши прибавилось.

В-третьих, хм, а вот и третья причина для страха - Рената Маркелова.

Гребанная Рената Маркелова.

Маша резко свернула с улицы на детскую площадку. Рядом с ней горел лишь один фонарь и большая часть скамеек, детская горка и беседка были погружены во тьму. Лишь покосившаяся карусель стояла прямо в центре оранжевого пятна - странный гость из призрачной страны.

Маша нырнула в густую тень беседки, согнулась в три погибели и прильнула к бревенчатой стенке. От дерева пахло краской и смолой.

Она осторожно выглянула, ожидая вот-вот увидеть своего преследователя, но никто не появился. Ни через минуту, ни через пять минут.

- Блин, ну ты же точно был, - проскрипела она себе под нос.

Она же точно слышала топот позади себя!

Или…

Или это стучало ее сердце?

Черт, это точно был стук ее сердца.

Маша обессиленно выдохнула и села на скамейку рядом с беседкой.

Ей жутко хотелось поскорее попасть в квартиру к Аглае, и даже одна лишняя минутка, проведенная на ночной улице, разрывала ее на части, но Маша не могла ничего с собой поделать. Нужно было перевести дух и дать отдых гудящим после пробежки на каблуках ногах.

Скрытая тенью, она чувствовала себя темным и жутким призраком - покровителем этой детской площадки. Здесь, в этом вязком сумраке, почему-то было спокойно и совсем не страшно. Маша точно знала, что ее никто не увидит здесь, прямо как совсем недавно под кронами деревьев.

А невидимость - это почти безопасность, ведь так?

Люди могут ходить толпами по прилегающим к детской площадке улицам, но пока фонари над ее головой молчат, Машу им никак не увидеть.

Она внимательно слушала, как стук ее сердца замедляется, приходит в норму. Как ее дыхание становится все более размеренным и спокойным.

Какое тихое и замечательное место, эта детская площадка!

Маша повела плечами и улыбнулась. Хорошая выдалась пробежка. Ей повезло, что она ничего не сломала - умение управляться с каблуками не входило в список сильных сторон Маши.

Она встала со скамейки и прошлась по темной стороне детской площадки, стараясь ступать как можно тише, чтобы действительно превратиться в летний вечерок(ветерок?), в зыбкое воспоминание, в бесплотный мираж.

Теплый воздух приятно обдувал ей колени.

Детская площадка, на которой она нашла себе убежище, оказалась не такой уж и простой. Горка была сделана из настоящих сосновых бревен, покрытых влажным мхом и пахнущих северным лесом. Вход на площадку был выполнен в виде ворот из сплетенных узловатых ветвей. К верху ворот был приколочен настоящий коровий череп, а над ним табличка с корявой надписью: “ЗАХОДИ ЕСЛИ ЧО”.

Маша сразу представила, как череп произносит эту фразу сухим скрипучим голосом, и не могла сдержать улыбку.

Почему-то этой белой кости, этим двумя глазницам с трещинами по бокам, хотелось доверять. Хотелось пройти под этими воротами и вести себя прилично, не сорить тут и ничего не ломать - ведь за тобой присматривают.  

Вот настоящий покровитель этой площадки.

Оставшиеся детские развлечения: домик на дереве и качели - тоже были украшены в стиле русских сказок, словно это и не детская площадка, а настоящая вотчина Бабы Яги.

Охренеть просто! Встретить такое сокровище на окраине Москвы - кхм, ее ночная прогулка уже начала окупать себя. Если конечно вечер не закончится ее изнасилованием и убийством.

Маша прошла под этими воротами и прислонилась к опорам качелей. Дерево было приятно шершавым и прохладным.

Когда она только приехала учиться в Москву, этот город восхищал ее и завораживал. Это тебе не сибирское захолустье. Город, в котором живут миллионы и миллионы жителей, город, который никогда не спит, город, который не обойти, не сбив ног.  В котором все постоянно меняется: открываются и закрываются кафе и рестораны, места становятся культовыми на час и уходят в забытье навеки. В котором люди уже не боятся быть такими, какие они есть, ходить по улицам в том, в чем они хотят, не боятся говорить то, что они думают.

От бурлящих автострад, от огней ночного города, от небоскребов Москва-Сити, которые росли во время ее учебы, ей сносило крышу.

Да, тогда она не боялась здесь просто нихрена.

Летом после первого курса она обшагала пешком весь Центр от Таганской и до Киевского моста, от Олимпийского - и до Воробьевых гор. И днем, и ночью, одна и в компании, она широко шагала по этим проспектам, по которым привольно гуляет ветер. Она застала парк Горького в его меланхоличным запустении, еще до того, как он превратился в хипстерскую Мекку. Она облазила весь ВДНХ, когда он еще был грязным и обветшалым, весь пронизанный флюидами развала Империи Всесоюзного Солнца. Бродила по Новому Арбату, когда он еще был угрюмым и темным. Зависала в «Джон Донне» на Никитском, насквозь прокуренном и шумном, блевала в подворотне рядом с «Пирогами» на Маросейке и отрывалась в тесных и потных клубах на Сретенке.

О, как же, блять, это было сладко.

В час ночи стоять у клуба, проветривать голову и курить, словно ты не курила буквально пару минут назад внутри, прямо на танцполе. Встречать «Час Волка» на травке рядом с Александровским Садом, в обнимку с каким-то парнем из института. Видеть, как рассвет прокатывается по Проспекту Мира искрящейся волной, заставляя окна зданий и лужи, оставшиеся на асфальте, взрываться солнечными бомбами. Идти с компанией в три ночи по Чистым, утопая по колено в сумраке, хлебая портвешок и слышать, как кто-то громко трахается на балконе над головой.  

Все ей - молоденькой провинциалке с шилом в жопе - все здесь было в новинку.  

Гудящее метро, уютные кафе в центре, музеи и старинные дома, сами похожие на экспонаты. Макдак наконец (в ее родном городе такого не было).

А сейчас все иначе.

Сейчас она боится этот город.

Сладость сменилась горьким привкусом страха.

Переливчатые аккорды Регины Спектор вырвали Машу из ностальгического оцепенения. Экран смартфона, сжатого в руке, ярко вспыхнул, осветив девушку ничуть не хуже, чем прожектор на башне концлагеря. Смотрите все, вот эта сучка! Не удалось ей спрятаться.

- Ну, мать твою, очень вовремя, - прошипела Маша увидев фотографию Аглаи на экране. Она торопливо провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху. - Але, мазафака, чего надо?!

Из смартфона раздался смех.

- Ты где пропадаешь, жопа ты карамельная? - низкий голос Аглаи был, как всегда, с небольшой хрипотцой. - Ты там вообще жива надеюсь?

- Жива, жива, - пробормотала Маша, стараясь говорить как можно тише.

Она начала нервно оглядываться по сторонам, но вокруг были лишь пустынные улицы.

- Тебя, может, встретить? - голос подруги стал действительно обеспокоенным, словно она вот только сейчас вспомнила каким опасным может быть ее район после полуночи? Или Кунцевский район не такой уж опасный? Хрен его знает.

- Не, не надо, - вежливо отмахнулась Маша, хотя все ее внутренности кричали о том, что нужно принять предложение.

- Да ладно, это ж не сложно.

Но почему-то Маша нащупала внутри себя страх, что если она сейчас попросит их встретить ее, то... очень странно, но почему-то она была уверена, что не наткнется на них по дороге, придет к Аглае и будет беспомощно дергать за ручку, звонить в звонок, стучать в облезшую дерматиновую обивку двери. И ответа не дождется.

Она будет сидеть на лестнице, ждать своих подруг - и не дождется.

Будет звонить - и никто не возьмет трубку.

Если она позволит им себя встретить, то с ними случится что-то страшное. Пускай уж лучше с этим встретится сама Маша.

Дебильный страх. Настоящее первосортное искажение реальности, но Маша не могла с собой ничего поделать.

Может, в ней говорили какие-то первобытные инстинкты, не знаю, считайте, как хотите.

- Нет, правда не надо, - сказала Маша. - Я справлюсь.

- Ну смотри, - после небольшой паузы отозвалась Аглая. - Давай тогда быстрее, а то мы заждались уже.

- Машка, быстрее, а то уже текила кончается! – крикнула на заднем плане Паша.

- ТЕКИЛ-Л-Л-А!!! - раздался тут же многоголосый восторженный вопль. Маша улыбнулась, зачем-то покачав головой.

- Хорошо, хорошо, скоро уже буду, - улыбнулась она и отрубила связь, оставшись совсем одна.

Впереди еще пятнадцать минут пути, если, конечно, она не начнет плутать тут по закоулкам в поисках безопасной дороги, а ломанется вперед.

- Черт, ну как же так, - буркнула она, поднимая голову навстречу темному небу.

Два ярких желтых окна на верхнем этаже дома, нависавшего над площадкой, заговорщически моргнули и резко скрылись во тьме. Маша вздрогнула, тоже моргнула, оставшись стоять с открытым ртом.

Порыв холодного ветра обнял ее за плечи.

- Чего, блин? - только и смогла сказать она.

Все также тихо.

Последний этаж дома был абсолютно темным и буквально вымершим. Может ей просто показалось. Или эти горящие окна не моргали, а просто погасли.

Ведь может быть такое –Маша просто моргнула и поэтому ей показалось, что они исчезли.

В глубине головы неприятно щелкало то, что эти окна вроде бы горели…НАД последним этажом здания. А, впрочем, Маша сейчас просто забьет на это все. У нее и так хватает проблем.

Из дальнего проулка вывернула какая-то шумная компашка. Четверо крепких парней с красными шарфами. Один из них шел чуть впереди и подначивал остальных.

- Чемпион одет всегда, - внезапно истошно заорал он и захлопал в ладоши. Его друзья тут же присоединились к нему. Пьяный гвалт разнесся по району. - В красно-белые цвета!

Маша вздрогнула, с ужасом наблюдая как они идут по улице.

Футбольные фанаты, блин.

Нет, конечно вряд ли они бы пристали к ней...хотя четверо накаченных пивом парней, да еще и судя по всему получившие свою порцию адреналина на стадионе (сегодня был матч?) - это очень взрывное сочетание от которого стоит держаться подальше.

Она медленно двинулась за их спинами, стараясь держаться в тени деревьев. Если они сейчас дойдут до конца улицы и повернут направо - это будет очень здорово, ведь Маше надо повернуть налево. Но если они повернут прямо на дорогу к дому Аглаи, ей придется подождать немного, чтобы пропустить их вперед. Причем, пока она будет ждать отсвечивать тоже не стоит, а то...

Пока она шла за ними, с головой погруженная в расчеты а-ля Джон Нэш, фанатье раздухарилось еще больше.

- Цска команда гандонов, больше вам не стать чемпионом, - фанаты подняли руки над головой и громко захлопали. - Отсосите хуй вы у мяса, красно-синие пидорасы!

- Заткнитесь, блядь! - донеслось из открытого окна на третьем этаже дома, мимо которого они проходили. - Харе горланить!

- Пошел нахуй! - стройным хором ответили ему фанаты, и завели очередную истеричную частушку.

Маша не смогла сдержать улыбку - все-таки в их фанатской невменяемости было что-то забавное. Особенно, если наблюдать издалека.

Она осторожно идет за ними и думает о том, когда же она начала бояться этот город. Наверное, на последнем курсе института.

Да, точно, на последнем курсе в тот день, когда сдавала последние зачеты зимней сессии. Историю, кажется.

Был вечер, и Маша уже попрощалась с однокурсниками, отправляясь домой. От Кружки, в которой они отмечали, до метро идти было минут пять не больше, но зато по парку, где стабильно больше половины фонарей не работали. Но захмелевшую и накаченную димедрольным пивом Машу это не пугало. Ей было все нипочем.

Ее нагнали на полпути до метро.

Шагов позади она не услышала. Ее сильно ударили в спину и резко рванули за волосы. Вырвали сумку из рук и повалили в снег, продолжая бить по плечам и голове. Кажется, она кричала, а нападающий шипел какие-то угрозы ей в ухо.

Маше повезло, что ее услышала компания, гулявшая на соседней аллее. Они и спугнули нападавшего.

Он сбежал, оставив ее барахтаться в снегу.

Все это нападение продолжалось едва ли минуту, но этого хватило, чтобы перевернуть ее мир.

Полчаса она плакала без остановки, несколько часов она заикалась и у нее тряслись руки. В ту ночь она так и не сумела заснуть, как, впрочем, и на следующую.

Пара синяков, да потеря полупустой сумки с двумя сотками налика - казалось бы ущерб невелик. Но все-таки что-то сломалось, и Москву как прорвало.

Подобные случаи стали все чаще происходить с Машей и ее подругами - или она наконец стала обращать на них внимание. Стало невозможно ходить с наушниками в ушах, она начала внимательно вслушиваться в шаги за спиной, в ее сумочке нашел себе место перцовый баллончик, и теперь ночные парки она обходила десятой дорогой. Она научилась жить вместе с этим страхом.  

Монстр показался ей на глаза из тумана, и Маша уже не могла забыть о его существовании.

Сейчас для нее Москва - это шумное, надоедливое, воняющее бензином, место, депрессивно-серое зимой и психозно-душное летом. Место, в котором тебя могут избить, ограбить и изнасиловать, где поездка на такси может закончится твоей смертью, а после полуночи тебе лучше не быть одинокой девушкой, возвращающейся домой, ведь это синоним жертвы, не так ли?

Рассказы подруг только закрепляли общую невеселую статистику и учили страху, который иногда равноценен выживанию.  

Ну и конечно Рената Маркелова.

После нападения, Маша сразу же вспомнила о ней и уже не забывала.

Чертова Рената Маркелова.

Фанаты все-таки повернули направо, за что Маша была им очень благодарна. Она повернула налево, и перед ней оказалась ярко освещенная дорога, пройдя по которой она бы уперлась прямо в дом Аглаи.

Ура!

Почти на месте.

Можно считать, что она уже пришла.

Главное, чтобы фанаты внезапно не развернулись и не решили, зачем-то настигнуть девушку, спешащую по проспекту. Хотя зачем им это, Маша не могла представить? Но все равно не могла перестать навязчиво оглядываться, высматривая их удаляющиеся силуэты.

Но фанаты не спешили менять курс - перли себе по улице, выкрикивая различные оскорбления в адрес ЦСКА, и уже не успели бы добраться до нее, даже если бы очень захотели.

“Кажется, можно вздохнуть спокойно” подумала Маша, притормозив и посмотрев в последний раз вслед фанатам.

- Привет! - раздалось за ее спиной.