Мой небольшой рассказ⁠⁠

Всем привет, решила завести новый аккуант, дабы инкогнито, не позорясь, выложить свои творческий начинания. Я довольно много писала в школе и в универе, но потом забросила это в долгий ящик, а сейчас решила возобновить, почему бы и нет? Пикабу всё равно умирает, можно и выложить, вдруг кому-то понравится. Вдохновением послужила прекрасная игра Dangeons & Dragons, для которой я придумывала персонажей и их предыстории. Это довольно лёгкое фэнтези, без намека (по крайней мере, пока не планируется) на эпичность. Заранее спасибо за прочтение, буду рада любым комментариям. Указывайте на ошибки, несостыковки и прочее, и прочее. Если кому-то удобнее читать на wattpad или fickbook, оставлю в комментариях ссылку.

Агата I

Агата сидела в своей спальне у окна и смотрела на далекий лес, укрытый зимним покрывалом. Ее босые ноги подмерзли, поэтому она накрыла их тяжелыми длинными бархатными шторами, висевшими рядом. Свеча на подоконнике давно догорела, но, если вдохнуть поглубже, еще можно было уловить слабый запах эфирных масел, которые добавляли в дорогие виды свечей. Комната была погружена в легкий прохладный предрассветный полумрак. В доме впервые за неделю стояла тишина. Несколько дней до сегодняшнего утра погода бушевала, выл холодный северный ветер с предгорья, все щели в стенах продувало с противным режущим ухом звуком, где-то постоянно хлопала незакрепленная ставня. С неба сыпал крупный снег, который резал кожу и колол глаза тем беднягам, которые вынуждены были выполнять поручения на улице.

Но сегодня от этого не осталось и следа: белые шапки на домах и деревьях, тусклое утреннее солнце и крики крестьянских детей со двора давали благостное ощущения счастья и поднимали настроение всем, даже псу-брехуну Джеймсу. Он лежал в будке, положив морду на вытянутые лапы и пытался погреться на холодном зимнем солнце, его уши подрагивали, когда кто-нибудь из ребятишек пробегал мимо, но желания лаять у него не было.

Мерный стук топора и звук разлетающихся дров, галдеж женщин с кухни, мелкая ругань мужиков о том, чья очередь идти в лес, а чья - чинить повалившийся забор, ржание коней и их похрапывание - всё это создавало идиллическую картинку поместья не самого бедного землевладельца в этих краях. Казалось, все должны быть счастливы или хотя бы рады сегодняшнему прекрасному дню.

Но не Агата.

Она не спала всю ночь, смотря в темное окно комнаты и желая, чтобы этот ужасный зимний ветер унес её куда-нибудь подальше, куда-нибудь, где не будет постоянного давления родителей и сравнения её с хорошенькой Эллой, которая прекрасно играет на арфе, или с талантливой Гретой, выдающей оперные партии чудесным голоском. Вчера вечером, когда догорали последние угли в камине гостиной, отец, между делом, уже уходя из комнаты, сказал, чтобы Агата готовилась к свадьбе: осенью, когда с их полей уберут урожай, ей соберут приданное и выдадут замуж за сына жалованного виконта. Из-за спертого в миг дыхания Агата даже не расслышала имени жениха, разум тут же заволокло неприятной, тягучей, даже осязаемой липкостью. Поднявшись к себе в спальню, она медленно села у окна и так просидела до утра.

Конечно, Агата понимала, что в один день это произойдет, она потомок довольно древнего дворянского рода, поэтому о браке по любви даже и речи не шло. Её мама и бабушка, её тетушки и кузины - все они вышли замуж по расчету: из-за богатства ли партнера, из-за его статуса или просто ради выгодного династического брака, чтобы потом давить на новоприобретенных родственников. Такова судьба всех благородных женщин.

Но одно дело - знать, а другое дело - оказаться в этом положении. Она всегда думала, что первыми замуж выйдут её младшие сестры, они куда более завидные невесты: играют на музыкальных инструментах, танцуют, поют, прекрасно вышивают гладью и даже пишут неплохие стихи. Несмотря на небольшую зависть, она по-настоящему любила сестер, и, в отличии от родителей, они понимали Агату и её нежелание заниматься искусством, но и Элла, и Грета были куда податливее и не могли бросить занятия или не выучить очередную пьеску. В моменты своего волнообразного желания заняться чем-то Агата с удовольствием присоединялась к девочкам: легко танцуя несложные па или выводя короткую мелодию на флейте. Все учителя, что были приглашены в дом её отцом, отмечали невероятный талант Агаты, но даже с талантом нужно много и упорно работать. И как только доходило до чего-то более сложного, и у неё не получалось с первого или второго раза повторить упражнение, дело сразу же бросалось и забывалось. В коллекции Агаты, кроме игры на флейте и танцев, было и фигурное катание, и конный спорт, и живопись, и даже премудрости магии - этим занятиям она посвятила больше полугода, что для нее являлось показателем невероятной заинтересованности.

Магия, пожалуй, её захватила больше всего остального, она изучала основы около двух или даже трех лет, аккуратно выводя формулы и сложные рисунки пента- и гексаграмм и переписывая заклинания в свой личный фолиант. Её по-настоящему привлекла возможность изменять внешний мир по своему желанию. Магия воды, которая была наиболее распространена в этих краях, была податлива, как и сама стихия, легко приобретая разные формы: от мягкого белого непроглядного тумана до прозрачно-голубых и острых ледяных стрел, в которых причудливо играл солнечный свет. Маленькая Агата с невиданным доселе упорством выводила на стекле снежные узоры и обращала холодную кофейную жижу в горячий приятный напиток. Родители гордились ей, дар магии в целом был довольно редок, а Агата еще и была довольно успешна в обучении, такая невеста сможет стать достойной партией даже для какого-нибудь герцога. Её мама каждый вечер заходила в детскую, гладила девочку по голове и просила показать какой-нибудь фокус, и дочь не могла ей отказать, особенно видя восторг и радость на лице родителя.

Через год родилась Элла, еще через год - Грета, к этому моменту Агата забросила магию на дальнюю полку своего шкафа в новой спальне, куда она поселилась после рождения двух младших сестер. Её комната, большая и просторная, находилась в другой части дома, ближе к слугам, чем к хозяйской части, но восьмилетняя на тот момент Агата даже была рада этому. Почти пять лет Агату никто не трогал, она не занималась ничем особенным: читала книги, когда хотела, рисовала портреты слуг, даже играла на флейте охотничьим собакам, но большую часть времени она придумывала себе новые увлечения, захламляя комнату то множеством растений, которые она решила выращивать, то миллионом корзин с шерстью, из которой она пряла нитки. Агата была как морской прилив: в один момент она притаскивала гору вещей, увлеченно занималась ими пару месяцев и также стремительно их собирала и складировала в одной из хозяйственных построек. В комнате оставались лишь какие-то случайные предметы, напоминавшие о мимолетной любви Агаты к розам или вышивке.

Шло время, сестры росли. Кроме уже примелькавшегося учителя иностранного языка Агата стала замечать учителей танцев, пения и монахиню, которая славилась умением вышивать огромные полотна на религиозную тематику. Элла и Грета стали проводить с Агатой все меньше и меньше времени, каждый раз, когда их звали на урок, они грустно смотрели на нее, как бы извиняясь за то, что они не бросают заниматься, как их старшая сестра. Агата всегда иронично посмеивалась над девочками, мол, бегут как собачонки на свист хозяина. Но смех всегда затихал, когда она оставалась одна в пустой комнате.

Барон и баронесса Эмберкраун старались устраивать большие балы и приемы, чтобы все увидели, какие дочери у них выросли. Артур Эмберкраун понимал, раз сыновей не уродилось, придется искать хорошую партию для передачи земель и богатств. Девочки всегда появлялись в самый разгар мероприятия через главный вход под громогласную музыку: три стройные фигурки с тщательно уложенными светлыми волосами в лучших платьях проходили через весь зал к отцу и матери, делали глубокий реверанс, после чего обязаны были станцевать. Артур довольно смотрел, как Элла и Грета легко двигаются в такт музыке, увлекая зрителей за собой, но он никогда не замечал, в какой же момент Агата ускользала куда-нибудь в угол зала, где и проводила остаток вечера, устремляя взгляд своих зеленых глаз куда-нибудь в окно и отказывая в танцах потенциальным женихам. Как раз на последнем балу, когда Агата скорчила страдальческое лицо, увидя подходящего к ней парня, Артур и договорился о браке своей старшей пятнадцатилетней дочери и сына виконта Тассена.

Эти приемы тяжело давались Агате. Она не любила оценивающие взгляды толпы мужчин и перешептывания отцов с их сыновьями насчет возможного брака с богатой наследницей. Младшие сестры принимали большую часть этих неприятностей на свой счет, поскольку нет ничего лучше, чем весело танцующая жена, знающая, чем отличается люневильская вышивка от вышивки синелью, и не занимающая свою прелестную голову более сложными вещами. Каждый раз, смотря в темноту ночи из дальнего угла залы, Агата мечтала оказаться где-нибудь настолько далеко, где не надо было бы постоянно показывать себя на потеху родителям и публике, где не нужно постоянно быть хорошей девушкой - мечтой любого парня. Она не представляла, чем бы она тогда занималась, может, стала бы пекарем или садоводом, у нее это, вроде, неплохо получалось. Она просто знала, что не будь этого вечного давления, страха совершить ошибку и опозорить имя Эмберкраун, жить стало бы куда легче.

Вот и сейчас, сидя утром у окна, она думала об этом же. Мрачные думы прервала Элла, забежавшая в комнату в одной ночной рубашке:

- Агата! Агата! Агата! Ты слышала, утром вернулся Эдвард из Западного Виннига, к ним приезжает огромная ярмарка через девять дней, как раз перед Зимним Солнцестоянием, нужно обязательно поехать, надо упросить папеньку, может, там будет что-нибудь невероятное, как в тот раз, когда мы отправились на центральный базар в столице и нашли то платье, которое ты потом еще хотела перешить, но так и не успела, и Грета...

Агата устало подняла взгляд на сестру, ее способность говорить нескончаемыми предложениями была удивительной, иногда Элла даже забывала, о чем вообще хотела рассказать и постепенно скатывалась в повествование о давно потерянном кольце или умершем муже графини.

- ...вот поэтому я и не люблю яблочные пироги!

Агата, пропустившая большую часть речи мимо ушей, вопросительно посмотрела на сестру:

- Ты прибежала ко мне в одной ночнушке, чтобы поведать о еде? - Девушка встала с кресла и стала бродить по комнате в поисках подходящей одежды, волосы спутались из-за сбившейся ленты, и приходилось одной рукой поправлять их.

- Я... - Элла замялась. Её тонкие пальцы сжали ткань рубашки - Хотела попросить тебя растопить снег до города! - Выпалила она.

Агата нахмурилась, она давно уже забросила магию и, если с простыми увлечениями она особо не церемонилась, возвращаясь к ним время от времени, то снова заняться магическим искусством побаивалась, ей казалось, что дар вполне мог ей изменить или даже покинуть. Учителя предупреждали об опасности брошенной магии, этой жутко ревнивой штуки, некоторых разрывало яростной молнией, другие сгорали заживо при попытке зажечь свечу. Внутри девушки сидело ужасающее чувство, что с ней может произойти нечто подобное, попытайся она испарить даже одну единственную снежинку.

- Пожалуйста, Агата, прошу тебя! Мы так далеко живем от столицы и к нам так редко приезжают ярмарки! Мы ни в жизнь не сможем попасть туда без твоей помощи. Эдвард еле добрался, его конь выбился из сил, пробираясь через горы снега, - сестра умоляюще смотрела, - и, может, ты найдешь там что-то, что тебя заинтересует. Говорят, туда привезут книги со всего южного континента, кто знает, о чем они будут?

Агата неопределенно махнула головой:

- Я не уверена, что смогу, я давно не практиковалась, да и не думаю, что даже в лучшей своей форме сумела бы такое провернуть, - ей не хотелось расстраивать сестру. - Давай перенесем этот разговор на следующую декаду, если проблема снега останется, то я посмотрю, что можно сделать, - ответила она максимально уклончиво.

Лицо Эллы озарила улыбка, она быстро подбежала, обняла сестру и умчалась из комнаты. Агата тяжело вздохнула и направилась в ванную комнату, надеявшись, что служанка уже наполнила кадку горячей водой для омовения. Она уже не слышала глухой звук падения какой-то тяжелой книги в шкафу.