Мои 90-е (II)⁠⁠

Ссылка на 1 часть

В то время я крутился в музыкальной тусовке. У меня была группа, мы играли панк-рок в духе модных тогда «Кино», «Аквариума», «Звуки Му», «ДК». Среди музыкантов тоже витал дух стяжательства и мечтания срубить легких денег по-быстрому. То все начинали вдруг играть в какой-то почтовый лохоторон по типу пирамиды, надо было послать 10 рублей по пяти адресам. Те должны были еще пяти адресатам разослать деньги, и в какой-то момент деньги уже начинали приходить тебе. По крайней мере, задумка была такая.  

То, вдруг все превратились в дельцов. У каждого уважающего себя молодого человека имелся блокнотик, в котором фигурировали предложения о продаже вагонов (или даже целых составов) с мукой, сахаром или цементом. Все друг у друга переписывали эти вагоны в собственную тетрадочку, и каждый добавлял по нескольку копеек к цене, в результате чего, любая будущая сделка обещала превратить каждого из нас в миллионеров. Однако на деле, это не работало. Однажды один знакомый музыкант связал длинную цепочку посредников продававших несколько коробок Мальборо из Петербурга в Москву через наш город. В результате вся эта сделка оказалась испорченным телефоном, и разъяренные владельцы коробок приехали разбираться. Отследили нескольких крайних посредников из цепочки и наваляли им люлей. Мой знакомый музыкант очень переживал, что по его душу тоже придут. Он по всей квартире разложил ножки от микрофонных стоек, ножи и прочее вооружение. Но никто не пришел.  

Но все это было самодеятельностью. Настоящие дела крутились на бирже. Я даже побывал на паре сессий в качестве помощника брокера. Но мне хотелось самому получить статус брокера. Жена работала преподом в университете, и она меня свела с одним студентом, который во всех этих делах крутился. Он предложил мою кандидатуру в свою фирму, чтобы они мне оплатили учебу в школе брокеров «Гривна». А я бы у них потом работал брокером. Назначили день учебы, но так вышло, что я забухал накануне вечером с одним своим приятелем Серегой, тоже музыкантом. С нами еще была его подруга. Мы бухали втроем всю ночь до самого утра. Я все порывался уйти, чтобы поспать хоть пару часов, но так и не вырвался от них. Утром после бессонной пьяной ночи потащился на учебу. Но вдруг оказалось, что со мной хочет сначала побеседовать хозяин этой фирмы, где я должен был бы работать. Я абсолютно не ожидал, что так получится. Смутно помню, как мы беседовали, я был абсолютно пьян и постоянно пытался заснуть в процессе разговора. Тем не менее, он не изменил своего решения оплатить мою учебу. Может быть, ему просто понравилась моя наглость?  

Учеба в школе предпринимателей продлилась дней пять. То есть, вся эта учеба была такой же туфтой как и, например деятельность фирмы ИКФ. Я получил корочки и пришел в фирму. Но мне сообщили, что на биржу меня не пошлют, а я буду работать торговым агентом. Другими словами – мальчиком на побегушках. Мне это совсем не было интересно, и я просто забил на эту фирму, и на эту работу.  

Серега работал артистом хора в областном музыкальном театре, в оперетте, другими словами. Я попросил его устроить туда меня тоже, чтобы иметь хоть какой-то заработок. Действительно меня взяли в хор, хотя я тогда ни петь не умел толком, ни читать с листа ноты. Платили в театре сущие гроши, даже на фоне остальных зарплат, которые тогда у всех были копеечные. И среди всего этого театрального сброда, самой презираемой и низкооплачиваемой категорией считались артисты хора. Я как-то пересчитал свою зарплату на доллары и вышло меньше десяти. Нужно было срочно удвоить и утроить свои усилия на пути к богатству.  

Серега попал в наш город, сбежав из Казахстана вместе с матерью и братом. Уже тут он попал в малолетку на два года. По его словам, причина была в том, что он в составе компании таких же пацанов, разгромил ларек. Его личным вкладом в этот акт вандализма, было то, что он бросил один камень и разбил им одно стекло размером с почтовую открытку. Но их судили показательным судом и дали всем по максимуму. Про тюрьму он не любил вспоминать, никаких зэковских повадок там не приобрел, единственно, сделал небольшую татуировку на плече и вставил себе в член кусочек зубной щетки.  

Между тем, для энергичных и деятельных людей открылась новая золотая жила и шанс к обогащению: поездки в Польшу. Конечно, я не мог пройти мимо такой возможности. Сделал загранпаспорт, занял какие-то деньги, купил товару. В Польшу собиралась компания знакомых музыкантов, я рассчитывал поехать вместе с ними, но что-то я там не срослось по срокам, они уехали, а у меня возникла дилемма – то ли ждать возможности поехать еще с кем-то, то ли ехать одному. Конечно, одному было ехать страшнjвато, я же не знал что там и как, да и даже в туалет отойти на рынке – кому оставить свой товар? Но я решил, что пока еду в поезде, с кем-нибудь познакомлюсь. В то время, я действительно на удивление легко сходился с новыми людьми, не то, что сейчас.  

Сначала, надо было доехать из нашего города в Москву, а там пересесть на поезд, который уже должен был нас довезти в Польшу. Старшим группы организаторы назначили одного парня спортивного телосложения, хотя он тоже ехал в Польшу впервые. Я быстро с ним познакомился, и сел с ним на соседнее место. Так как все везли с собой водку (как бы на продажу) то мы тут же открыли бутылку в честь новой дружбы, а потом и вторую. Бухали пол-ночи пока ехали до Москвы. Парень оказался спецназовцем, участником боевых действий кажется в Таджикистане. Уже не помню, как его звали, буду называть его здесь спецназовцем. После демобилизации он устроился работать грузчиком в магазин Культтовары. По тем временам это была хлебная должность, так как тема дефицита еще не была окончательно изжита на тот момент. Он хвастался, что в своем магазине покупает по госцене всякие спортивные товары, типа кроссовок и тому подобного, и с выгодой это все перепродает. И товар для Польши у него был шикарный, не то, что у меня. Утром вышли из поезда с сильной головной болью и желанием похмелится. В Москве у нас было полдня свободного времени до поезда и мы пошли шароебиться по пивным ларькам, а потом еще пили водку у каких-то его московских родственников или знакомых. К поезду пришли полностью загашенными. Помню, как меня крутило вокруг собственной оси, когда я пытался протиснуться по узкому проходу вагона с тяжеленными сумками на плечах. А тут еще лямки у сумок начали отрываться одна за другой. Я кое-как устроился на верхней полке в купе и стал пытаться пришить оторвавшиеся лямки, истыкал себе иголкой все пальцы. Иголку с ниткой попросил у проводницы.  

С нами в купе оказался щуплый дядька белорус. Он объяснил, что он вахтовик, едет с Севера домой. Мы начали снова пить. Надо сказать, что пили не мы одни. Весь поезд бухал, как будто наступил апокалипсис. Мне потом сказали, что всегда так бухают челноки по дороге в Польшу. Этот дядька вахтовик вел себя странно. Его проблемой было то, что он вез с собой деньги, полученные за вахту, и он очень боялся, что его ограбят или обворуют. Вместо того, чтобы помалкивать про это обстоятельство, он первым же делом доложил нам об этом. Но потом, еще больше подпив начал чудить сильнее. Он начал всюду эти деньги прятать в купе, так что мы все время на них натыкались. Например, засовываю руку под свою подушку на второй полке и обнаруживаю эту пачку денег. В конечном итоге, однажды очнувшись от алкогольного забытья, я увидел, эти деньги лежащими ковром на полу купе, на манер осенних листьев. Этот Вахтовик очень быстро опьянел, как пьянеют алкаши-хроники, то есть буквально с двух стопок ужрался в говно. Болтал о себе всякую ненужную хрень, да еще как-то сомнительно кокетничал на гомосяцкий лад. С нами в купе поначалу еще кто-то был, кажется даже женщина, немного смутно все это помню, и она перешла в другое купе. Если бы я был поумнее или хотя бы потрезвее, то может быть поступил так же, и тем самым избавил себя от дальнейших неприятностей.  

Между тем спецназовец совсем съехал с катушек, алкоголь пробудил в нем агрессивность он пошел по чужим купе, избил какого-то солдата, еще с кем-то подрался. Ходил по вагону, раздевшись до пояса, весь в крови (своей или чужой, не знаю). В какой-то момент он принялся избивать нашего соседа вахтовика, отвел его в туалет и заставил отсосать. Я сквозь пьяный полусон слышал, как он привел его назад в купе, дал ему полотенце, сказал «На, утрись». Потом забрал себе все его деньги, оставил только на такси доехать до дома. Скоро после этого поезд остановился в каком-то белорусском городке и вахтовик вышел. Я спросил спецназовца, не боится ли он, что вахтовик заявит в милицию? Но спецназовец ответил, что мы скоро уже приедем в Брест, пересечем границу с Польшей, и тогда уже никто его искать не станет. Немного поколебавшись, он дал мне часть денег, отобранных у вахтовика. Не половину, не четверть, а так, чисто символическую сумму. И я имел глупость эти деньги взять, тем самым, став сообщником этого преступления.  

Я лег спать. Но проспал совсем недолго, проснулся от света фонарика в глаза. Это были менты. На нас надели наручники и повезли в Барановичи, где мы провели ночь в КПЗ. Утром повезли в Минск. На весь этот ужас еще накладывалось жутчайшее похмелье. Я уже попрощался со свободой и решил, что неминуемо сяду в тюрьму на несколько лет. В Минске нас привезли в транспортную милицию. Спецназовца повели допрашивать, а меня посадили в тесный закуток на входе в здание милиции. Это была просто скамейка, а спереди решетка до потолка. И от стены до решетки было не больше 30-40 сантиметров. Так что когда сидел, колени упирались в решетку. Помимо похмелья, навалилась еще клаустрофобия, я представлял, что сейчас начнется пожар, все из здания убегут, а я тут зажарюсь живьем за этой решеткой.  

Меня тоже допросили. Я, в общем, все рассказал как было, умолчал только о тех деньгах что мне дал спецназовец.  

В течение дня я заметил, что отношение ко мне постепенно меняется в лучшую сторону. Сначала меня держали за решеткой, позже посадили просто на скамейку в коридоре. Как я понял позже, изначально меня имели в виду как соучастника, но постепенно я стал превращаться в свидетеля. Я увидел мельком и вахтовика, у него все лицо было заплывшее от побоев, под обеими глазами – фонари. Ко мне он претензий не имел.  

К вечеру нас отпустили. Спецназовец договорился с потерпевшим, что выплатит ему крупную сумму денег в возмещение морального и физического ущерба, и тот согласился забрать заявление. Мы переночевали в гостинице, взяли бутылку водки, чтобы снять стресс. Спецназовец рассказал мне, что следователь высказался в том смысле, что надо было нам этого вахтовика выкинуть из поезда на ходу, и им бы проблем не было и нам. Типа, неправильно сделали.  

На следующий день мы купили билеты в Москву. Спецназовец признал, что из-за него я тоже пострадал, так как вся моя поездка сорвалась, билеты и виза пропали. Он дал мне часть своего товара, сказал, что денег дать не может, все отдал вахтовику. Уже толком не помню, что там было. Какая-то хрустальная (а может и стеклянная) люстра в разобранном виде, подзорная труба, пара блоков американских сигарет, еще что-то, не помню уже сейчас.  

Уже через пару дней я снова вышел на работу в музыкальный театр. Никому не рассказывал где был и что делал, только Сереге рассказал. Во время перекура в курилке вдруг заметил, что у меня на плече сидит вошь. Наверное, подцепил в КПЗ Барановичей, когда там ночевал. Испугался, что теперь придется выводить вшей, но как-то повезло, кроме этой одной, других у себя не нашел.