Лисья тропа. Глава 4. Север. Часть 6⁠⁠

Мое пробуждение не осталось незамеченным в конюшне – через одного и мои подопечные, и гости Биорна пробудились, принялись беспокойно перетаптываться в стойлах, иногда пиная денник копытом, чтоб кто-то обратил на них внимание. И они добивались своего. Я заглядывала к ним, ласково гладила холки, расчесывала гриву, угощала овсом, оставшимся в торбах с вечера.

Видать, потому каждый радовался мне, как новому дню, не шумел более и не беспокоил тех, кто еще желал немного вздремнуть.

- Ты уже на ногах? – удивленно и восторженно заметила Анна, выглянув на крыльцо. - Надо же. Вчера так поздно ушел спать, а уже столько дел переделал по утру, - девица оглядела меня, вилы с сеном, что покоились в моих руках и перевела взгляд на лавку, будто вспомнив о чем-то. - Ой, и ты уже пришла, бабушка! Утра тебе.

- Утра, утра, милая, - старушка широко улыбнулась, повертела в руках почти выгоревшую трубку и откинулась на стену за спиной. - Ты чего кричишь-то так, маленькая? Или повод какой есть? Или решила, что я уже туга на оба уха стала?

- Прости, бабушка, - Анна бойко просеменила по ступенькам и уселась рядом с гостьей. - Мне Беата сказала звать всех на угощение. Надо набраться сил перед добрым днем. У нас гостей, - девица улыбнулась и подняла руку в небо. - Сколько облаков.

- Ну, тогда тебе точно не сидеть тут с нами надо, ведь без тебя там не управятся.

- Так я за Лисом и прибежала, а тут и ты, - молодуха встала, осторожно ухватилась за локоть старушки, будто та рассыплется от неловкого прикосновения, и потянула ее к крыльцу. - Пойдем же с нами. Беата только кашу и хлеб вытащила из печи. Там такой аромат стоит, никто не удержится.

- Уговорила, языкастая, - бабушка неторопливо встала и последовала за девицей, будто делая ей особое одолжение, остановилась у крыльца и бросила за спину. - А ты чего стоишь? Тебя тоже пригласили, иди уже. Заодно и поможешь старой женщине подняться, пока другие делом занимаются. А ты, Анна, беги, помоги хозяйке на кухне. Мы тут как-нибудь сами справимся.

Я улыбнулась тому, как быстро и ловко распоряжается всем вокруг старушка, убрала оставшееся сено по стойлам и вернулась к гостье, чтобы помочь войти в корчму.

Нужна ли ей помощь или просто хотелось отослать девицу прочь, мне неизвестно. Но в том, что эта старушка не растеряла ловкости и сил, не было сомнений. Она спокойно забралась по ступенькам на крыльцо, огляделась оттуда, словно с вершины горы, убрала трубку в кисет, даже не вытряхнув остатки табака и пепел, хлопнула меня по спине и, улыбнувшись, отворила дверь:

- Пошли уже, маленький Лис, здесь нам сегодня рады и готовы накормить. Разве это не отличное начало для доброго дня?

Общий зал встретил нас тишиной и покоем. Здесь все было вычищено и вымыто еще с вечера, а в воздухе летали пылинки, освещаемые солнечными лучами, пробивающимися через окна. И было в этом танце что-то близкое, успокаивающее меня и завораживающее, рисующее глупую улыбку на лице:

- Потом насмотришься, - старушка дернула меня за полу жилетки и направилась к кухне. - А вот угощение теплым будет недолго, так что давай уже приходи в себя и иди со мной. И что за молодежь пошла – никуда не торопится, обо всем на лету забывает.

Старушка бодро семенила к дальней двери, бубня себе под нос замечания о том, какой странной стала молодь. И это вызывало у меня еще большую улыбку. От этого шло какое-то особое тепло. Будто я снова дома, где мне рады и можно остановиться, чтобы не просто перевести дух, а остаться, пока не придет время отправиться в еще один долгий путь.

- Присаживайся, - Беата указала на место за столом и придвинула маленькую высокую лавку во главу. - И ты, бабушка Хильда, занимай почетное место. И как ты знаешь, когда к нам заходить? Только вчера говорила, что надо за тобой послать. Давно не виделись, а тут ты утром сама к нам наведалась.

- Ветер и небо все знают и все слышат, - усевшись на лавку, хитро улыбнулась старушка. - А мне остается только слушать во все уши и глядеть во все глаза, - она осмотрела стол и притянула к себе горшок. - Чем потчуешь?

- Каша на молоке, - начала корчмарка, расставляя блюда перед остальными. - Лепешки на кисляке, сметана, хлеб, только из печи. Выбирай, - она улыбнулась и поглядела на меня, будто только мне и хотела предложить выбор.

- Все будет, - увлеченно выкладывая кашу из горшка себе в миску, ответила за меня старушка, даже не подняв головы. - Конюшня – это тебе не балаган. Там силы нужны с самого утра.

- Какие силы? – усмехнувшись, поинтересовался Биорн, ковыряя угощение перед собой. - У меня там такой порядок, что ему остается только стойла открывать, да закрывать.

Я с интересом оглядела ухоженного конюха, как он чинно ест, будто северный посол, как раздраженно смотрит на меня и морщится, словно вокруг него стоит запах конского навоза. Был, конечно, порядок в его владениях, да вот только там, где за это платили.

Анна фыркнула на замечание конюха и принялась ухаживать за старушкой. Другие же сделали вид, что не обратили внимания ни на его слова, ни на то, как он себя вел. И я последовала их примеру, зная, что тут есть свои правила.

- А ты лучше жуй и отправляйся по своим делам, - спокойно заметила бабушка Хильда и ехидно улыбнулась, глядя на Биорна. - Что-то я не приметила, чтоб ты по утру в конюшне воды разнес для лошадей или корма им задал. Сначала сам решил подкрепиться? Я б такому конюху свою лошадь не доверила.

- У тебя нет лошади.

- А если б и была, лучше бы на улице стояла, чем при таком хозяине. Ты вчера воды натаскал? Или, может, вычесал всех перед сном, да все потники перестирал до красных рук? За что тебя сейчас хвалить перед всеми?

Конюх обозленно оглядел старушку, перевел взгляд на Анну, спокойно завтракавшую по правую руку от нее и едва скрывающую улыбку, а потом задержался на мне, будто пытаясь увидеть что-то свое.

- А дураки всегда лишнюю работу делают, - найдя подходящие слова, заметил Биорн, бросил ложку в кашу и встал из-за стола. - Сыт по горло этой кашей. Будто другого нельзя придумать.

Он отвел взгляд от нас, показным шагом дошел до двери и вышел, не проронив больше ни слова.

В кухне лишь на мгновение воцарилась тишина, в которой можно было почувствовать и удивление, и смущение, и ликование от маленькой победы. Будто только что не конюха осадили за грубость, а победили змея из Железных гор.

- Не обращай внимания на него, - спокойно заметила Беата и подлила мне в кружку молока. - Лучше ешь и принимайся за свои дела, пока наши гости спят. Мы тоже будем рады твоей помощи. Живи здесь сколько потребуется в обмен на черную работу.

Я благодарно кивнула и оглядела всех, кто остался за столом.

Каждый из них улыбался, будто привечал самого дорогого друга и гостя. Они рады моему присутствию и не считали зазорным преломить со мной хлеб, несмотря на то, что была для них чужаком. Отчего на душе стало тепло, как в тот день, когда мое место за дружинным столом переместилось с края в центр.

- Славное угощение ты приготовила, Беата, - закончив трапезу, заключила старушка и огляделась по сторонам. - Надо это перекурить, чтоб поперек живота не встало.

- Погубит тебя твоя трубка, бабушка, - заметила корчмарка и поставила перед ней кружку с чем-то горячим и ароматным. - Лучше выпей чаю и поболтай с нами, пока наши гости спят.

- Успеется, - бабушка Хильда хитро улыбнулась, схватила кружку и направилась к двери, ведущий на задний двор. - Вы пока делами займитесь, а я послушаю ветер.

Корчмарка спокойно кивнула ей в ответ и вернулась к печи, прежде расставив работников по своим местам:

- А ты, Лис, если свободен, помоги Аарну убрать все со стола. Скоро первые гости спустятся вниз на завтрак, нужно к тому времени, чтоб все было чисто.

Я лишь послушно кивнула, присоединяясь к мальцу и его заботам. Все принялись за работу. Кто-то прибирал по залу, кто-то домывал последнюю посуду, кто-то уже занялся нарезкой мяса и хлеба для ранних гостей. Мы погружались в обычный день обычной корчмы. И не было разницы, где она находится – в Северных или Срединных землях – порядок везде заведен один.

- Ловко управляешься, - заметила бабушка Хильда, попыхивая трубкой и не забывая про горячий настой в кружке. - Будто продолжение руки, а не топор. Часто рубить приходится?

Я растеряно пожала плечами и продолжила колоть дрова, чтобы освободить поленницу и упростить работу на кухне. Давно прошло то время, когда каждое утро начиналось не только с приветствия Светлых богов, но и заготовки дров для дома, кузницы и дядькиной корчмы. Теперь это стало развлечением, за которое мне еще и платят едой, кровом, теплой постелью и улыбкой. Но чувство радости стало сильнее. В момент, когда щепки разлетаются в разные стороны, а топор впивается в колоду, уходя в нее на палец, в теле возникал особый звон, от которого так и хотелось прикрыть глаза и насладиться им, позабыв обо всем.

- И как ты выживаешь при такой рассеянности? – вернула меня к реальности старушка и продолжила потягивать угощение корчмарки. - Ты ж только в облаках летаешь, а если кто подкрадется или нападет со спины? Если кто подглядит за тобой? Что ты делать будешь?

Я отрицательно мотнула головой и продолжила работу, ловко перехватывая самые прыткие дрова, старающиеся убежать на огородик или угодить в стену, где мирно расположилась старушка.

- Плохое случается и с хорошими людьми, - заметила бабушка Хильда и уставилась куда-то вдаль, будто увидела там что-то очень интересно.

Она была права – каждый попадается на обмане. Даже если очень старается это скрыть. Я же не считала себя хорошей, оттого знала - когда-нибудь и моя удача закончится. Потому мне приходилось быть втройне осторожней и молчаливей, зная, что сейчас куда важней оставаться конюхом.

Об этом говорило все, даже тот необычный путник, что повстречался мне не единожды.

- Хватит подсматривать, маленькая, - оборвала зыбкую тишину старушка и отставила кружку на лавку. - Хочешь что-то спросить – спрашивай. И нечего нос свой в щель просовывать, будто я не знаю, что ты здесь.

Я бросила любопытный взгляд на крыльцо, на Анну, смущенно вышедшую из-за двери, и улыбнулась. Бабушка Хильда оказалась очень непростой старушкой, раз уж ее угощали в хорошей корчме, усаживали за общий стол и подглядывали за ней, желая что-то получить.

Щеки молодухи снова покрылись ярким багрянцем, который сейчас виднелся еще лучше, чем при тусклом свете ночной лампы. Видать, ее мучали вопросы, которые она не могла доверить даже хозяйке, зато желала разделить с пожилой женщиной, пришедшей сюда неспроста.

- Если хочешь услышать совет, сначала придется сказать, что тебя терзает, - спокойно заметила старушка и бросила мимолетный взгляд в мою сторону, проследив за скошенным взором девицы. - Лис, отнеси кружку в кухню и найди себе другое занятие, дров и так достаточно уже.

Я улыбнулась тому, как она быстро изменилась – стала выше, уверенней, серьезней. Эта веселая старушечья улыбка, озорство, игравшее в глазах, ушли, уступили место опыту и мудрости, пришедшим вместе с прожитыми зимами. Ее советы и слова по-настоящему ценились в этой корчме, а может, и во всем городе. Оттого сейчас юная помощница корчмарки неуверенно переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда сможет остаться наедине с той, что поможет советом.

- Ну, не стой истуканом, - поторопила меня бабушка Хильда. - Иди же, тебя точно ждут внутри.

Анна быстро покинула крыльцо, чтобы не встретиться со мной взглядом и присела рядом со старушкой.

- И еще, Лис, - окликнула меня бабушка и хитро улыбнулась. - Тебе б рубаху на плечи накинуть, а то простынешь.

Я улыбнулась ей в ответ, послушно кивнула и вошла в кухню, оставляя их наедине, чтоб дать возможность разделить свои секреты только между друг другом.

- А вот и дрова, - тут же радостно возвестила мой приход Беата, взяла сверху охапки пару поленьев и подбросила их в печь. - Как ты все вовремя делаешь. Так мы успеем и к обеду подготовиться заранее и всех порадовать свежим угощением. По гроб жизни должны будем тебе за твои заботы.

Я улыбнулась корчмарке и составила оставшиеся дрова у печи, чтобы их было удобней хватать для растопки и поддержания огня.

Работа кипела и шла полным ходом. Аарн выставлял на свободный стол чистую посуду, чтобы после ее проще использовать. Корчмарка крутилась вокруг печи, так ловко управляясь с горшками и сковородками, будто это танец, а не приготовление еды. И даже отсутствие Анны, советовавшейся со старой Хильдой, не чувствовалось здесь, не создавало неудобств.

- И ты не стой, - заметила Беата, вытаскивая очередной круг хлеба. - Выглянь, кто там уже спустился с комнат. Может, пора угощение на столы расставлять для «ранних птах»?

Солнце уже поднялось над Горизонтом на два пальца и это значило, что день начался – пора вставать, чтобы поприветствовать его и начать свой путь к закату. Оттого и вправду стоило выглянуть в общий зал, чтобы узнать, кто хочет перед этим подкрепиться.

Наш отряд еще будет спать после такого долгого и сложного пути. Да и поздние посиделки с северянами скажутся на них не меньше, чем дорога. Оттого сейчас, после забот о дружинных скакунах, после вкусного и сытного угощения, можно заняться делами корчмы, чтобы обеспечить себе еще одну теплую ночь и добрую еду на весь день.

А учитывая, как хорошо и щедро вчера лилось пиво из кувшинов, да и замечания Анны о том, что скоро отряд доест последние запасы корчмы, можно с уверенностью сказать, что утро для славгородских ратников будет тяжелым и мутным. Потому ждать их в такую рань за столами не стоило.

Оттого, может, светлый и спокойный взгляд Лиха в окно, его ровная спина и тягостные мысли, что можно было пощупать, не удивили меня. Оттого и не было странным, что он единственный оказался в зале, где Беата кормила дорогих гостей.

- Утра, - коротко поприветствовала я воеводу и уважительно поклонилась, не сгибаясь в поясе.

- И тебе утра, конюх, – Лихо окинул меня удивленным взглядом, будто впервые понял, что я прошла с ними весь путь, а не осталась в Славгороде. - Не спится?

Я отрицательно мотнула головой и неопределенно махнула рукой в сторону кухни.

- Помочь тем, кто о тебе заботится – святое дело, - ободрительно хмыкнув, растерянно похвалил меня воевода. - Неужели у тебя не бывает отдыха? Зачем тебе столько работать?

- Чтобы жить, - коротко ответила я и улыбнулась.

Он тоже работал каждое мгновение. Он вел за собой отряд ратников, он отвечал за каждого из них головой. И переживал за них не меньше, чем за себя. Его служба была для него жизнью. Оттого-то мне всегда казалось, что Лихо понимает, почему я никогда не покидаю конюшни надолго и почему никогда не прошу помощи у других.

Вот только мои хлопоты и помощь по кухням, корчмам и постоялым дворам давали возможность и вправду жить. Только это и давало мне кров, еду, теплую одежду. Только так мне удавалось стойко идти вперед, не сгибаясь и ни на мгновение не жалея о том, что ушла из деревни.

- А жить в покое у тебя не выходит? – уточнил он, смерив меня добродушным взглядом.

- А у тебя?

- Я рожден, чтобы быть беспокойным, - воевода улыбнулся и откинулся на стену спиной. - В этом и есть моя жизнь.

И это было правдой. Он не мог застыть дольше, чем на мгновение, чтобы перевести дух и насладиться тем покоем, что царит вокруг. Ему все время хотелось куда-то идти, что-то делать, быть частью чего-то большего.

И потому его вопрос сейчас казался странным, необычным. Будто только ему дозволено жить в центре бури, породившей нас из ничего. Другим же стоит отойти и просто наблюдать за его жизнью со стороны.

- Ты уже ел, конюх? – поинтересовался Лихо и облокотился на стол.

Лишь кивок был ему ответом. Но и этого оказалось достаточно, чтобы тот понял все без слов.

- А я нет еще. Не знаешь, где та красавица, что вчера потчевала нас славным угощением?

- Я могу помочь.

- Так ты подрядился здесь в помощники? – он добродушно улыбнулся и оглядел меня, будто что-то вспомнил. - Верно. Ты же с нами только, чтобы выкупить коня. А твоего долга осталось не так уж и много. Скоро мы с тобой разойдемся. Отчего б тогда не поискать, чем заняться после. Хотя я думал, что ты останешься при конюшне, а не сменишь ее на корчму.

Нельзя было точно сказать, что воевода хотел – поддеть меня, обидеть или искренне желал оставить при отряде. Уж очень путанной стала его речь и то, как он говорил, не позволяло понять его настроение.

Но в голосе читалось какое-то тонкое, едва уловимое беспокойство. Вот только из-за меня оно или есть что-то посерьезней – тот еще вопрос.

- Ладно, - воевода легко махнул рукой и улыбнулся так, будто не было сейчас большей заботы, чем добрый завтрак. - Неси угощение, раз ты за девицу сегодня будешь. Кашу неси горячую и побольше. И, - он задумался о чем-то на мгновение и шепотом добавил. - Кисляка прихвати кружечку.

Я улыбнулась ему и, развернувшись, скрылась за дверью, зная, что сейчас, вслед за Лихом начнут пробуждаться и прочие. Они будут постепенно занимать столы, будут подсаживаться к дружной, ратной компании и обсуждать то, о чем не успели договорить вечером.

Вскоре к ним присоединились и северяне, ставшие им добрыми товарищами. А там и другие гости заполнили столы вокруг.

Жизнь забила ключом, наполняя корчму ароматами горячей еды, вкусного питья и шумными разговорами, среди которых большая, но тихая компания воинов, казалась очень подозрительной. Их что-то беспокоило, что-то заполняло их мысли и еду, принесенную им. Но говорить об этом они не хотели. Видать, для такого разговора корчма не подходила.

Наконец, на столе каждого было поставлено угощение, каждый радостно приступил к утренней трапезе, наслаждаясь теплом и душой, вложенной в еду корчмаркой. И в зале воцарилась тишина, нарушаемая стуком ложек о дно мисок и довольные похвалы в сторону Анны и кухни.

Северная красавица перехватила последнее угощение из моих рук и хитро улыбнулась:

- Отдохни пока все едят, я дальше сама управлюсь. Там есть квас на столе и хлеб нарезан, перекуси.

Я благодарно кивнула и вернулась обратно в кухню – к Беате, к Аарну и к работе, до которой ни у кого не доходят руки. Пустые ведра послушно легли в мои ладони, а ноги сами понесли меня к выходу.

- Поешь хоть, дух переведи, - окликнула меня корчмарка и указала на стол.

- Рано, - только и ответила я, благодарно кивнула хозяйке и вышла на крыльцо в сизую, терпкую дымку, надутую со стороны бабушки Хильды.

- Ты сидеть и отдыхать вообще умеешь? – поинтересовалась старушка и похлопала по лавке.

Ее приглашение было приятным и добрым. Хоть и хотелось расправиться с заботами, а после уже вернуться к коням. Да и разговор, что пока отложен ратниками, когда-нибудь начнется. А от него зависело, как дальше сложится наш путь.

Но второй хлопок по лавке оказался куда настойчивей и крепче. Отчего ведра сами встали на землю, а ноги понесли к старушке, задумчиво глядящей в небо и продолжающей заволакивать его дымом старого и крепкого табака.

- Каждый из нас сюда пришел неспроста, - начала бабушка и обернулась ко мне. - А тебя сюда привели сами Боги, которым есть до всего дело. Так что выкладывай, какие у тебя вопросы и к кому. Так далеко мирный и простой народ не ходит.

- Это приказ, - коротко заметила я, не зная, что еще и сказать.

- А ты послушная для той, кто пошел против всех, - хмыкнула старушка и улыбнулась. - Но тебе этот путь только впрок. Ты знаешь, что я тут не просто так сижу сытая и довольная? Это не совпадение, что мы с тобой повстречались сегодня утром. Город немаленький, чужаков и местных здесь много, столкнуться двум незнакомцам дважды не так-то и просто. Так что тут не обошлось без твоих или моих Богов. Потому спрашивай, а я попробую ответить

Старушка убрала трубку в кисет, вытряхнув из нее весь пепел и остатки табака. И это могло значить только одно – она была настроена на долгий разговор. А я даже не знала, с чего начать и о чем спрашивать ту, что здесь давала советы. И советы ее были стоящими, раз даже такая женщина, как Беата, была готова усадить старушку за свой стол и разломить с ней хлеб.

В то же время рассказывать о своей жизни, о вопросах, что накопились и переживаниях, сидя на заднем дворе северной корчмы, мне казалось неправильным. Очень. Оттого сейчас, глядя куда-то вдаль, блуждая взором по кучно собравшимся облакам, бегущим по своим делам вслед за солнцем, я молчала и не понимала, как коротко и безопасно поделиться со старушкой тем, что так мучает мое сердце.

- Верно, тут ты много не расскажешь, - бабушка Хильда будто прочитала мои мысли, глубоко вздохнула и снова достала трубку. - Тогда я что-нибудь расскажу прежде, чем тебе вздумается снова пойти работать просто от доброты своей душевной, а не ради заработка.

Я улыбнулась ее словам. Все мы давали ровно столько, сколько у нас было, не ожидая оплаты взамен. Тому учили нас с детства, то завещали наши предки. Искренность, щедрость уважение – в каждом из нас должны быть эти чувства, они помогут нам оставаться добрыми людьми и всегда превозмогать невзгоды, что сыплют на нас Темные Боги.

На долю каждого выпало немало. И сколько бы зим мы не прожили, нам есть, чем поделиться и рассказать такой бабушке Хильде. Но хочет ли она услышать наши истории? Хочет ли и вправду помочь? Или делает это в уплату за доброе дело, поскольку ничто не должно быть долгом в ее зимах? Было ли ее желание помочь таким же искренним, как и мое? Будет ли оно впрок? Или станет простым и пустым откупом?

Старушку уважали здесь неспроста. И то, что она все еще выживала в суровых условиях Северного города что летом, что зимой, оставшись одной, говорило о много. В первую очередь о ее мудрости и уважении к ней других, желающих помогать и поддерживать.

- Итак, что бы тебе рассказать для начала, чтобы отпустить с миром до вечерних потемок? – трубка пожилой женщины снова задымила, заволакивая все вокруг нас терпким и очень грубым дымом, проедающим глаза до слез, а ее хозяйка уставилась в небо, будто там были написаны все ответы.

Задний двор погрузился в зыбкую тишину, в которой хорошо слышалась работа с кухни, прорезались шумы с улицы и неуверенное пение первых весенних птиц, рано вернувшихся сюда с Юга.

Старушке хотелось не просто рассказать историю из жизни или дать обычный совет, подходящий каждому. Оттого она пыхтела трубкой и думала над тем, что может меня заставить рассказать ей что-нибудь взамен.

Но у меня не было столько времени по утрам. Потому это молчание заставляло напрягаться каждый мускул, а ноги – топотать по земле едва слышно, но заметно.

- Ты походишь на нетерпеливого жеребца, - ухмыльнувшись заметила старушка и выпустила огромное облако дыма, будто копила его с самого утра. - Стоишь и бьешь копытом в надежде, что сейчас тебя отпустят в чистое поле порезвиться. Верно, сидеть и ждать, пока старая женщина придумает историю, скучно и долго. У молоди нет столько терпения. Вы еще не научились жить неспешно. Вам нужно куда-то бежать, что-то делать. Вы даже едите так быстро, будто у вас все сейчас отнимут и больше не дадут, - она искоса глянула на меня и одобрительно кивнула. - Но тебя я понимаю. У тебя слишком доброе и открытое сердце, желающее помогать и исполнять все в срок. Оно тебя когда-нибудь подведет. Но не здесь, не в этих стенах. Так что иди, куда тебе нужно, а я подумаю, что б тебе рассказать по твоему возвращению.

Я послушно встала, поклонилась бабушке и, снова удобно перехватив большие ведра, отправилась к колодцу. Сначала работа, после – отдых и праздные беседы на лавке. Если, конечно, к тому времени ей захочется поведать мне что-то, а мне удастся безопасно рассказать, что ищу в этих краях.

Да и тяжелая работа поможет мне понять, найти ответ на вопрос – зачем Светлые боги помогли мне забраться так далеко на Север. Что мне нужно здесь найти и почему? Если здесь можно найти знахаря, лекаря, травника, способного излечить ноги брата, то все встанет на свои места. Это приблизит меня к завершению моего пути, поможет искупить мою вину перед семьей, родом, богами. И отпустит меня на свободу, позволит стать той, кем хочется быть именно мне.