Лисья тропа. Глава 4. Север. Часть 17⁠⁠

Пленник все же разбудил ярла и сделал самую сложную работу за меня, за что его стоило только поблагодарить. Лучший повод, чтобы отворить дверь и обнаружить у себя в сенях двух незваных гостей, придумать было нельзя. Теперь же оставалось только попросить прощения за неожиданный визит среди ночи и рассказать о северном разведчике, снова предпринявшем попытку сбежать, желая просто сдвинуть меня с места и выскочить на крыльцо.

Его тело наклонилось к земле, а голова стала тараном, что снесет на своем пути любое препятствие. Вот только сени оказались малы, а дверь из светлицы открывалась наружу и все сложилось на руку мне, но не полярнику – дверь отворилась именно в тот момент, когда пленник решился на рывок и откинула его обратно, заставляя снова потерять равновесие и искать опору в дальней стене:

- Это кого тут цверги носят в потемках? – недовольно пробурчал Харальд, приподнял тусклую лучину и округлил глаза. - Тебе чего не спится, малец?

Он оглядел меня, после настороженно выглянул за дверь, хмыкнул и снова обернулся ко мне:

- Ты с другом?

Я улыбнулась его словам и пожала плечами, даже не зная поддержать ли его шутку или попробовать рассказать все сразу.

- Ну да, на друга он мало похож, - заметив разъяренный взгляд, заключил ярл и отошел в сторону, пропуская меня внутрь. - Проходи, поделись причиной своей бессонницы.

То ли резкое пробуждение, то ли крепкий организм, то ли прохлада в доме, быстро отдавшем тепло улице, не позволили голове северянина болеть или гудеть так, чтобы потерять все ориентиры и память. Хотя на лбу все же красиво алела шишка, которой, помнится, еще не было видно, когда я тащила его через двор.

Но сейчас нет времени выяснять, как чувствует себя страж северных ворот. Куда важнее рассказать о произошедшем и отправиться за вторым полярником, остававшимся под присмотром бабушки Хильды. Какой бы бойкой ни казалась старушка, но сможет ли она справиться с молодым и прытким воином, имея на своей стороне только клюку и мудрость?

- Твой друг тоже войдет? – все еще не принимая все происходящее, как реальность, уточнил ярл и прикрыл за нами дверь, едва я перешагнула порог.

Полярник снова попробовал вырваться из моей хватки, но теперь, когда его движения сковал еще и ремешок, любая попытка была бы неудачной. Даже если забыть про то, что нас стало двое и ярл возвышался над пленником, будто массивная гора.

Харальд спокойно перенес лучину на стол, опустив ее в пиалу с маслом, достал из темноты кружки с кувшином, расставил их на столе и сел, разглядывая ночных гостей:

- Может, расскажешь, какая нелегкая привела тебя ко мне посреди ночи, а не позволила спать мирным сном, гуляя по небесным полям?

Я улыбнулась тому, как спокойно и мирно северянин реагировал на все происходящее. Возможно, ему все это казалось сном и оттого его не посетили ни переживания, ни удивление, ни излишняя тревога? А, может, он был уверен в своих силах настолько, что знал – этот дом никто не покинет без его разрешения?

В любом случае, не стоило тянуть с ответами:

- У северной стены, ближе к площади, есть второй, - начала я, осторожно подбирая слова. - С ним бабушка Хильда, но нужен воин, чтобы он не успел навредить никому.

- Он в сознании?

- Не должен быть.

Ярл удовлетворенно кивнул, налил в кружку что-то из кувшина, залпом опрокинул ее и резко встал:

- Пошли, нам нужно разбудить конунга. Этот, - он мотнул головой в сторону пленника, на мгновение задержал взгляд на кляпе, довольно ухмыльнулся и продолжил. - Идет с нами. Возражений, надеюсь, не будет.

Я отрицательно мотнула головой, ловко перехватила полярника, лишая его всяческой свободы действий, и последовала за северянин, ожидая следующих расспросов. Но путь наш продолжился в полном молчании.

Ярл спокойно стучал в двери домов, тихо отдавал приказы и шел дальше, будто позабыв о причине его пробуждения. Но с каждым шагом за мной становилось все больше воинов. Они выходили на крыльцо домов, оглядывали нас, процессию, приветственно кивали Харальду и присоединялись к нам, с интересом рассматривая пленника.

Временами слышались за спиной шутки на северном. Кто-то поддерживал их смехом, кто-то бросал ехидное замечание. Двор пополнялся мужскими голосами и топотом крепких сапог, утрамбовывающих землю до состояния каменной тверди.

- Тионур! – Харальд остановился у большого дома, оглядел толпу за мной и махнул рукой. - Ты идешь со срединным конюхом. Рэв, отдай своего пленника Вардану и покажи, где остался второй. Все остальные – разбудите середняков и собирайтесь в чертогах, я разбужу конунга и присоединюсь к вам. Кажется, наш мирный сон закончился на долгое время.

Я подтолкнула полярника подошедшему Вардану и спокойно улыбнулась его удивленному взгляду. Не было времени давать ответы или задавать вопросы, нужно поскорее отправиться к бабушке Хильде, чтобы та больше не волновалась и смогла рассказать все, о чем может спросить ярл.

- А ты – молодец, - заметил северянин, которого ярл обозвал Тионуром, следуя за мной. - Ловко справился. Как ты узнал, что они сегодня попытаются пробраться в город?

Он внимательно оглядел меня, поднес фонарь к затылку, будто желая разглядеть там что-то, и попробовал ухватить за рубаху, неожиданно для самого себя оказавшись на пять шагов впереди меня.

Может, ему и казалось, что я мала, или нескладна. Может, сейчас он подозревал меня в сговоре с полярниками. Кто знает, что творится в голове у воина, пробужденного посреди ночи из-за конюха, притащившего во двор вражьего разведчика. Но это не давало ему права пытаться схватить меня и начать свои расспросы прежде, чем мы разберемся со вторым полярником, который мог угрожать покою всего города, если окажется сильнее старушки, оставленной следить за ним и его мерным забытьем.

- Наконец-то! – бабушка Хильда всплеснула руками и торопливо засеменила к нам, будто мотылек на свет. - Ты еще дольше не мог собираться? Может, тебе по дороге перекусить приспичило? Или по нужде? Конечно, зачем торопиться? Бабушка Хильда со всем справится. Даром, что она старая трухлявая бабка, заставшая самих праотцов, что ей стоит управиться с целым северным войском?

Я улыбнулась ее причитаниям и бросила беглый взгляд за плечо пожилой северянки.

- Нет, в себя не приходил, - опережая вопросы, ответила она и переключилась на Тионура, - А, так вот из-за чего этот мальчишка так долго шел. Он бы еще старого вола попросил себя проводить обратно, да и тот быстрей бы управился, Что глаза тупишь? Думаешь, что раз вырос, то и относиться к тебе будут по-иному? Это ты будешь молодухам косы закручивать, а я тебя с голой жопой застала, когда твоя мать при Хальвдане нянькой была.

Старушка разошлась не на шутку. Уже уперев руки в бока и позабыв обо всем, она выговаривала воину и за скорость, и за неуважение к старшей, и за недоверие к тому, кто привел пленника.

Тионур все больше морщился, опускал голову, поджимал губы, недовольно глядя на меня, но не решался сдвинуть северянку с места, чтобы направиться вместе со мной к полярнику и сделать то, ради чего его сюда и направили. А лицо его, прикрытое густой бородой, краснело с такой силой, что начинало освещать округу лучше любого фонаря или Месяца.

Я усмехнулась, точно ткнула полярнику в солнечное сплетение, чтобы снова погрузить его в глубокий сон и, встав, перекинула его через плечо. Этот показался легче первого. То ли от того, что он и вправду был мельче своего товарища, то ли тело мое уже размялось настолько, что стало готово к большим нагрузкам.

- Идем, - спасая северянина от гнева старушки, оборвала я ее возмущенную тираду и направилась обратно – в конунгов двор.

- Вот и идите, а я пошла домой, - обиженно заметила бабушка Хильда и принялась демонстративно набивать трубку новой порцией табака. - Я свое дело сделала. Могу теперь идти по темным и опасным улицам, где из-за каждого угла виднеется полярный лазутчик.

- Позволь проводить тебя, - тут же ухватился за спасательную соломинку Тионур и осторожно перехватил руку старушки. - Времена нынче неспокойные. Кто знает, что ждет за поворотом.

Северянка смерила воина взглядом, фыркнула, будто ей предложили потроха на воде, аккуратно вытащила руку из слабой хватки ратника и обижено мотнула головой:

- Нет уж, как ты ходишь, я и к рассвету не доберусь до постели.

- Пойдем с нами, - улыбнувшись предложила я, ощущая, что поторопилась оценивать груз, что начинал придавливать мое плечо к земле.

- Точно! – северянин радостно спохватился и поравнялся со мной. - Расскажешь ярлу и конунгу, как тут все было. А то из этого мальчишки и слова не вытянешь вразумительного. Да и тебе веры больше будет.

Несмотря на слова, что сейчас покинули его уста, воин благодарно кивнул мне и последовал за старушкой, едва та решилась сделать первый шаг. Даже идя впереди и не вслушиваясь в зыбкую тишину вокруг, я отчетливо услышала вздох облегчения – Тионуру удалось освободиться от позора, которым так обильно осыпала его голову старая северянка.

Двор светился, будто зимняя поляна для праздничных игрищ. Горели окна и зажигались фонари, кроме воинов, на ноги подняли и простой люд. Жены ратников, собирались в больших домах, перенося спящих детей, словно враг уже стоит под стенами. Со стороны кухни раскуривался неуверенный дымок, лениво поднимающийся к небу. Все пробуждали заснувший двор, чтобы сплотиться против общей угрозы. И оттого все жило, кричало, бранилось, бесцельно бегало и заботливо передавало спящих детей из рук в руки.

Эти люди были готовы к любым невзгодам и не боялись ничего. Любой враг, будь то полярник или степняк, сами Боги или подземные духи – каждый наткнулся бы на достойный отпор. Даже дети, стоявшие на ногах достаточно уверенно, умели держать в руках оружие и не боялись использовать его по назначению.

И их настрой передавался всем. Передавался спокойным середнякам, все еще не понимающим, отчего вокруг такая суета, мне, несущей второго разведчика на плече, и даже бабушке Хильде, ехидно хмыкающей время от времени на пробегающих или проходящих мимо людей.

- Он вообще живой? – уточнил Хальвдан, едва мое плечо покинула тяжелая ноша.

И этот вопрос был достоин того, чтобы нарушить тишину, в которой мы и появились перед северными воинами.

Они разглядывали не полярника, несущего угрозу лишь своим присутствием здесь, а меня, будто сейчас именно я была источником всех будущих бед и невзгод. Словно именно мне отведена роль разрушителя зыбкой мирной жизни, что так старались наладить люди в этих краях.

- Живой, конечно, - отодвигая меня и выходя вперед, раздраженно ответила бабушка Хильда. - Или ты спросонья уже и не различаешь ничего?

В ее голосе не слышалось ни уважения, ни трепета, ни прочих ноток, что всегда звучали у говоривших с конунгом или ярлом и был ниже их по своему положению. Эта же старушка будто и не замечала, кто стоит перед ней. Для нее сейчас в этом зале собрались те, кого она видела и в люльке, и без порток, и с первыми цветами на лице. Оттого каждый старался спрятать глаза, разглядеть что-то вверху или любым другим способом убрать свой взгляд подальше от старушки, способной высмеять крохотные, давно позабытые всеми грешки, чтобы поставить на место обидчика.

Я улыбнулась увиденному, и осторожно пнула полярника, заставив его тихо простонать в знак доказательства своего живого состояния.

- Да и зачем тебе два живых полярника? – поведя плечами на стон, уточнила бабушка Хильда и, невзирая на испуганные взгляды, принялась раскуривать потухшую трубку. - Для допроса и пыток достаточно одного. Второго можно сразу отправить к праотцам.

- А ты не слишком кровожадна для старой няньки? – конунг едва сдержал добродушную ухмылку, складывая руки домиком у бороды. - Хотя помнится жалость не была твоей сильной стороной.

- А твоей сильной стороной никогда не было умение вести разговор и допрос, - спокойно заметила северянка, выпуская из себя терпкий, вгрызающийся в чужие ноздри и застревающий в глотке табачный дым. - Так что я б на твоем месте отдала приказ разобраться с пленниками кому-нибудь более, - она обвела взглядом всех присутствующих, ухмыльнулась и продолжила. - Общительному.

- И у тебя есть кто-то на примете?

- С чего бы? Я тебе не советчица и не мать, так что не мне тут распоряжаться. Ты своих людей и сыновей знаешь, доверяешь им. Ты, между прочим, конунг, если вдруг позабыл на мгновение, так что думай своей головой, а не жди совета от старой, дряхлой старухи.

- Добра от тебя в детстве тоже никто не видал, - спокойно кивнув, заметил конунг и махнул Харальду.

Ярл приблизился к отцу, склонил голову, внимательно выслушал его волю и, кивнув, вышел прочь из чертогов, где прочие ждали решения правителя и хранителя Северных земель.

- Может, присядешь? – поинтересовался Хальдван, махнув в сторону, чтобы воины разошлись, освобождая проход к широкой и высокой лавке. - В ногах ни правды, ни лжи. Но и ты уже не девочка, столько ходить.

- Ты тут не строй из себя заботливого хозяина, - фыркнув, возразила северянка. - Лучше забирай второго полярника и отпускай нас уже отсюда. Я давно не молодуха, чтобы проснуться бодрой, ложась незадолго до Зари, а вашему конюху, - она обернулась к Лиху. - Так и вовсе столько дел предстоит, что я б на его месте уже давно бы спала, а не таскала на себе вражеских лазутчиков, выполняя работу стражей.

- Я давно не голожопый мальчишка, чтобы слушать твои выговоры и принимать их, понурив голову и чувствуя за собой вину, - строго заметил конунг, все еще держа руки на уровне бороды, чтобы скрыть свою обиду на старушку, которая все еще имела наглость говорить с ним так, как делала то, когда он умещался на руке его отца.

- Так и веди себя подобающе! Мы притащили к тебе того, кто сможет пролить свет на предстоящие боевые действия, а ты тянешь кота за хвост, будто это решит ваши проблемы. Забирай полярника и отпускай уже нас.

- Ты можешь идти, - конунг кивнул в сторону и к нам подошли двое воинов из отряда Харальда. - Но мальцу придется остаться и рассказать, волей каких Богов, его занесло к стене среди ночи.

- А я без него никуда не пойду. Ни один из твоих мальчишек меня лучше не защитит и до дому не доведет. Поэтому либо отпускаешь нас двоих, либо я остаюсь и слежу за твоим поведением, как в дни, когда приходилось вытаскивать твою голову из оград, чтобы не ходили слухи о слабости в уме сына великого конунга.

В толпе послышался слабый смешок, который тут же попытались подавить, прикрыв рот. Но старушка уже сделала свое дело – заставила самого конунга пожалеть, что встал посреди ночи и подошел к вопросу не с той стороны.

- Если б тебе потребовался совет, я б с радостью его дала, - вытягивая из трубки остатки дыма и табака, заметила северянка. - Но ты – конунг, мудрость северного народа, просиживающая старую лавку не первую зиму, тебе, конечно ж, виднее, как быть с полярниками, не желающими ничего рассказывать, и конюхом, который за весь вечер больше пяти слов в один раз не произнес.

В чертогах воцарилась гробовая тишина, по которой во все стороны принялся расходиться дым, щипая за носы, пробираясь в глотки, пытаясь осесть на плечах и запутаться в волосах, чтобы после преследовать до самого банного дня. И никто не смел произнести хоть слово, не зная или не понимая, отчего конунг так осторожен с простой и единственной старухой, задержавшейся не только на свете, но и в Дарагосте.

Время тянулось, будто свежая смола, и уходило сквозь пальцы, не оставляя нам ничего про запас, заставляя думать, как быть с конями, с будущим днем, уже стоящим на пороге, с мирным людом, который нужно собрать вместе, чтобы проще защищать и не отдавать никого на расправу полярникам.

Верно, вопросов было очень много и решать их нужно сейчас. Оттого это молчание, разбавленное сопением молодых воинов, перебиранием пальцев конунга и смоктанием старой трубки бабушкой Хильдой, давило на виски и голову, заставляя если не пригнуться, то хотя бы поглядеть под ноги, стараясь поднять плечи, чтобы не превратиться в горбуна из балагана.

Под ногами послышалось шуршание, тут же прекратившееся, едва моя нога незаметно пнула пленника в области почек. Северный разведчик не был дураком и вел себя достаточно разумно, чтобы не получать больше, чем сможет вынести его тело, рассчитывая после предпринять попытку вырваться и предупредить своих за стенами.

И все же конунг заметил мой пинок, изучил лицо, не изменившееся даже на мгновение, перевел взгляд на старушку, облокотившуюся от усталости и времени на клюку, и одобрительно кивнул:

- Я отпущу вас, как только получу полный рассказ о том, как эти двое оказались у вас в руках. Остальное они расскажут нам сами.

- И стоило из-за этого такой балаган собирать, - фыркнув, заметила старушка и махнула в сторону. - Эй, мальчишки, чего стоите? Пожилой и умудренной жизнью женщине нужно присесть.

Хальвдан одобрительно кивнул нескольким парам удивленных глаз и этого оказалось достаточно, чтобы за спиной старушки появилась широкая и массивная лавка, где места хватило бы на весь наш срединный отряд.

- Другое дело, - усевшись поудобней, произнесла северянка и благосклонно кивнула. - Теперь можно и поговорить.

Конунг открыто улыбнулся бабушке Хильде, оглядел воинов, ожидающих продолжения разговора, и махнул:

- Все свободны до утра. Вам стоит выспаться и подготовиться к бою.

- Но конунг, возможно, нам тоже стоит знать, что влечет за собой появление полярных разведчиков, - спокойно заметил Лихо, кладя руку на плечо Бородума, развернувшегося к выходу.

Хальвдан пристально вгляделся в лицо срединного воеводы, окинул взглядом отряды, ожидающие нового решения, и отрицательно мотнул головой:

- Ратникам не стоит забивать голову лишними мыслями. Им достаточно знать, что мы готовы к любому бою и любому врагу. А ты, - он махнул рукой на лавку. - Можешь остаться, если пожелаешь знать, на что собираешься отправить своих воинов.

- Благодарю тебя за доверие, - Лихо дважды хлопнул Бородума по плечу и продолжил стоять, наблюдая, как северные и срединные ратники покидают конунговы чертоги, чтобы остаток ночи провести в постели, а не на ногах в ожидании решения, на которое не могут повлиять.

- И долго тут еще будет это брожение и шатание? – раздраженно поинтересовалась бабушка Хильда, устав ждать, когда нам можно будет отправиться по домам и постелям. - Или ты так пытаешься показать всю силу и власть, что есть в твоих руках?

- Остынь, старая нянька, - оглядев опустевший зал, ответил конунг. - Теперь можно и поговорить, как ты сама заметила. Негоже пугать тех, кому завтра выступать в бой. И забивать голову пустыми словами тоже. Потому, уж прости, но пришлось немного подождать.

- Да зачем их вообще было сюда сгонять? – возмущенно всплеснув руками, заметила северянка и расстроено оглядела истлевший табак в трубке, наполовину высыпавшийся и застеливший лавку тонким слоем пепла. - Еще и курить больше нечего. Одни расстройства за эту ночь.

- Чем скорее мы с тобой закончим беседовать, тем скорее ты отправишься домой, - возразил Хальвдан.

Он спокойно встал и обошел кресло, на котором все это время восседал:

- Верю, что у тебя нет желания сидеть тут со мной и рассказывать все, что случилось у стены. Но от твоих слов сейчас зависит не только наша судьба, но и судьба всего города. Поэтому очень важно, чтобы вы рассказали все по порядку. Как вы оказались там, как заметили лазутчиков, как поймали их и почему привели сюда. И не будь тебя рядом, вопросов было бы намного больше, - конунг достал небольшой мешочек из короба, стоявшего на столе у дальней стены, прошелся до нас и, присев на одно колено, отобрал трубку старушки. - И чем раньше ты начнешь строить свой рассказ, тем скорее мы сможем подготовиться к нападению, а вы оба – отправиться спать.

Хальвдан протянул северянке набитую свежим табаком и раскуренную трубку:

- Эта пакость когда-нибудь тебя погубит. Но сейчас мне очень нужно услышать весь твой рассказ, а без курева ты почему-то уж очень косноязычна и не щедра на слова.

Бабушка Хильда ехидно оглядела конунга, трубку, раздающую невероятно-ароматный дым, не похожий ни на один из тех, что мне доводилось ощущать прежде, и широко улыбнулась:

- Хорошо. Из уважения к тебе и твоему отцу, который не раз спасал этот город и земли от набегов, я расскажу все по порядку. А после сможешь расспросить, если что-то будет неясно.

Конунг благодарно кивнул старушке, выпрямился и остался стоять, нависая над пожилой северянкой, впитывая ее слова вместе с дымом и кряхтением, что она издавала временами, наслаждаясь отменным табаком, приготовленным ей самим владыкой Северных земель.

Он временами кивал, загибал палец на руке, сложенной в замок, хмурился, хмыкал, но не мешал рассказу, не желая сбить старушку с мысли или показаться грубым в отношении той, кто знает уж очень много его детских секретов, о которых не стоит слышать срединному воеводе.

Лицо Лиха же смурнело, будто на него наступало разочарование или раздражение, за зря проведенные в пути дни. Он хмурился, складывал руки на груди в узел и снова возвращал в привычное состояние, будто что-то вспоминал.

В его глазах читалось так много, что сложно было распутать клубок сомнений, обиды, раздражения и злости, которые сейчас царили у него на сердце. Но впервые за весь этот путь и прежнюю службу при княжеской дружине мне не хотелось извиняться, не чувствовалось стыда за что-то самой же неведомое и не хотелось поскорее все закончить, чтобы вернуться к коням и в очередной раз доказать воеводе насколько верным было его решение взять меня к себе.

Я возвращала все свое внимание к рассказу бабушки Хильды, стараясь понять, чем же можно помочь городу и почему именно сегодня и именно в том месте лазутчики решили попытаться пробраться в Дарагост.

Никто не исключал простого везения и случайности. Что место выбрано лишь потому, что там не оказалось патруля. Но даже при таком раскладе нужно было точно знать, что в это время у стены не будет никого ни по ту, ни по эту сторону. Что на высокую стену можно забраться легко и также мягко спуститься здесь, рядом с городской площадью, откуда рукой подать до конунгова двора.

Они следили за всем вокруг не первый день. И это в очередной раз доказывало, что несмотря на всю свирепость и жадность, полярники оказались достаточно умны, чтобы не бросаться на каменные стены, не подготовившись. У них есть план, есть задумка, которая позволит им войти в город с наименьшими потерями. В их распоряжении была ночь, за которую можно хорошо изучить главные ворота, где легко пробраться внутрь и слабые места для тарана. Этого времени хватило бы на то, чтобы запомнить где располагаются запасы, казармы и охрана, где больше мирного населения и будет проще продвигаться, чтобы захватить главное – еще больше оружия и сил. Оттого где-то на сердце росла убежденность – эта стена выбрана ими неспроста.

Полярники точно знали, что именно там не будет стражей. Именно в это время весь Дарагост погрузится в сон, и они смогут беспрепятственно бродить по его улицам, запоминая и изучая все его слабые места. Все было слишком хорошо продумано, чтобы быть случайностью.

- Слишком много совпадений, - внимательно выслушав старушку, заметил конунг. - Но если срединному мальчишке со странными талантами я бы не поверил, то тебе, той, что воспитала большую часть северных воинов, мне нет смысла не доверять. И тут вы оба все сделали правильно. А теперь появляется безмерное множество вопросов, на которые никто не сможет ответить, - Хальвдан оглядел меня, обернулся к Лиху и снова вернул все внимание к нам. - Но попробовать стоит.

- Какие могут тут быть вопросы? Хочешь сказать, что мальчишка, пришедший со срединным отрядом из Славгорода, а туда из Степи, может быть в сговоре с полярниками и не окажись я рядом, он бы помог им пробраться в твои чертоги, чтобы тихонько прирезать? Или, может, он настолько красноречив, что убедил здесь каждого, что прибыл издалека, в действительности же они, - старушка кивнула на Лихо. - Подобрали его в ближайшей деревне и поверили, что он был при них все время? Ах нет! Я знаю – он полярный колдун, который затуманил всем разум. Но только мое присутствие делает его слабым мальчишкой, который желая помочь чужакам, кидается на двух здоровых северян, спрыгивающих едва ли не на голову мне и ему.

Конунг смущенно улыбнулся, внимательно оглядел меня, все еще мирно размышляющую о причинах появления лазутчиков, и хмыкнул, отрицательно кивнув:

- Не доводи свои рассуждения до нелепых сказок. Таких дохлых мальцов полярники не оставляют в живых еще в младенчестве. Кому он принесет пользу? Нет, тут я не сомневаюсь – этот конюх слишком не похож на тех, кто уже натирает свои мечи жиром, чтобы напасть на нас. Но и поверить в совпадение очень сложно. Почему он не поднял тревогу? Почему не отправился ко мне или к своему воеводе? – Хальвдан обернулся ко мне. - Ну, малец, почему ты потащил лазутчика к Харальду? Чем тебе так приглянулся ярл, а не тот, кто привел тебя сюда или тот, в чьих руках вся власть?

- А ты бы его пустил посреди ночи к себе? – поинтересовалась за меня бабушка Хильда и постучала трубкой по старому колену, спрятанному в складках нескольких юбок. - Или, может, сразу же бы осыпал его благодарностями и подарками за то, что тот притащил к тебе полярника, не выясняя, где он его достал? Его бы даже на порог к тебе не пустили, если опустить тот факт, что малец даже не знает в каком из этого множества домов спишь именно ты. То же, кстати, касается и его воеводы. Или ты думаешь, что нагруженный упирающимся разведчиком конюх стал бы стучаться во все окна и рассказывать, что у стены лежит второй, а этого он привел в качестве доказательства силы и сноровки, чтоб все перестали над ним смеяться?

- Но все же все были подняты на ноги, - ехидно заметил конунг.

- Но твоим сыном, а не тем, кто хотел все сделать тихо и незаметно.

Хальвдан ухмыльнулся замечанию старушки, улыбнулся и одобрительно кивнул:

- Складно сказано, на обмане не подловишь. И все же почему вы оказались у стены. Почему, поняв, что полярники вас не приметили, не решились бежать, чтоб поднять всех на ноги? Зачем рисковать собой?

- Не было времени, - спокойно ответила я за старушку, чтобы прекратить череду пустых и бесполезных вопросов.

Конунг не спрашивал того, что крутилось у него на языке. Он то ли боялся оскорбить меня или Лихо, то ли сам еще не понимал, что ему не дает покоя. Да и пожилая нянька, сидевшая по правую руку от меня, продолжала строго поглядывать на северного владыку, будто тот все еще был мальчишкой с головой, застрявшей в ограде.

- Но нашлось для того, чтобы обездвижить двух крепких разведчиков и притащить одного к ярлу?

- Это быстрее.

- Быстрее, чем что?

- О Боги! – не выдержала бабушка Хильда и всплеснула руками. - Чего тебе неясно, дурень? Это быстрее, чем потом бегать и искать двух чужаков в спящем городе. Если б мы сорвались со всех ног сюда, нас бы могли не выслушать. Но пусть бы и поверили, отправились бы с нами… куда? К стене? Там бы их уже не было. Где б нам пришлось их искать? Вот тогда бы точно пришлось всех поднимать и выставлять патрули даже на самых освещенных улицах.

Конунг молча глядел на старушку, не зная куда деть руки и как принять ее правоту, не показавшись болваном, неспособным здраво мыслить среди ночи еще и в моменты такой опасности. В его глазах нарастала тревога, но вместе с ней появлялись и лучики надежды. Он начинал верить в меня так, как верили старушка, девицы в корчмах, Арила и Гадар, как еще пару дней назад верил Лихо.

- Хорошо, оставим мальца и пойдем по другой дорожке, - кивнул владыка и прошелся обратно к своему креслу. - Что было, то прошло. А на руках у нас теперь два полярника, которые могут сказать, сколько осталось до нападения их сородичей. Но как разговорить их? Как добиться от них ответов? Все прежние умирали прежде, чем произносили хотя бы одно слово. А если и говорили что-то, то никто не понимал. Их язык нам непостижим. Как тогда узнать, что он там лепечет?