Лифт в преисподнюю. Глава 53. Песнь сока⁠⁠

Предыдущие главы

Дико. Мощно. Экстрачеловечно!

Пахло соком!

Он нёсся по хрустящей земле мимо подвижных когда-то бугров.

Оранжевая дыра сверху заставляла веки сжиматься.

Длинная прямь, заваленная по сторонам каменными полыми глыбами. Высокие, со множеством нор. У него тоже такая.

Своя нора.

Он бежал на голос еды. Она пела! Уже давно не слышал таких звуков. Раньше — множество. Недолго. А потом всё реже и реже.

Так пела еда!

И пахла!

Он несся мимо стеклянно-железных бугров по хрустящей земле на запах и песнь еды.

Сзади и где-то сбоку, слышал и чуял другой шум и запах. Это не еда. Это мчались поедатели еды.

На самом деле, всё было ещё проще. В его черепушке не звучал мысленный монолог. Всё происходило примерно как в голове у кошки. А лучше, рыси — дикой кошки. Инстинкты, рефлексы, одурманивание запахом дичи… Никаких слов, никаких мыслей, только образы. Только желания.

Бысщь!

Он задел тяжелое и разбрызгал по дороге что-то бесцветное и острое. Но это не еда. Значит, это не важно.

Но это было…

Что было?

Есть еда…

Есть еду.

Бежать. Нестись. Мчаться!

Есть еду — это так смешно. Так тепло. Так приятно и сытно. В еде есть чувства. Чувство еды. Сок еды.

Да, эта еда с соком. Он та-а-ак пахнет!

Сок делает смешно. Бодро. И весело. После сока тебе весело.

Он живой.

Сок…

Кто-то задел его плечом и пробежал вперёд.

Большой. Страшный. Не еда. Поедатель. Даже не так: поедатель поедателей еды.

Он главнее.

Он быстрее.

Он съест весь сок. Отберёт.

Нет. Нет. Нет. Мне сок! Мне сок! Мне!

Ускорился. Что-то внутри захрустело и захлюпало.

Но поедатель поедателей стал удаляться медленнее.

Если ему опять не достанется сока, он станет выть, пока будет темно. Пока через дырку сверху не прольётся свет. Всю темноту будет выть в норе и просить сока.

Ещё ускорился. Зарычал.

***

Последняя банка приземлилась вообще чётко. Почти оторвала «первому» башку.

Саша почувствовал внутри что-то вроде торжества… воду, вытекающую через дуршлаг. Победа была. Но та ли это победа?

— Машу сто процентов искусали, — прошептал автоматический голос. Вроде бы его, а вроде бы и нет. — Значит, выходить за ней не нужно.

Но дрожащие ноги сами понесли вон с балкона. Уже дальше, на выходе из комнаты в прихожую, схватился за дверной косяк, пытаясь остановить своё тело. Оно словно слушалось кого-то другого.

Но высовываться на улицу и правда не стоило.

Опасно?

Бессмысленно?

«Я видел, как он её колотил и кусал. В этих кустах. Не было у неё шансов остаться целой!»

Через секунду:

«Но как кусают именно Машу, я не видел! Да и она была в защите! "Броня", конечно, ещё та… Хотя, может, не прокусил? Чёрт! Почему не бросила этого проклятого чуть живого и не побежала в подъезд?!»

Саша понял — ему настолько страшно, что он не сможет выйти. Просто не заставит себя открыть дверь. И сделать шаг в тот мир, где совсем недавно его чуть не убили. Где не было ничего кроме смерти.

«И почему Маша не встала? Может, она уже мёртвая там валяется? Или заразилась и убежала? Нет, ноги вроде её торчат, но там непонятно всё».

Но вдруг он заметил, что уже стоит перед дверью из подъезда.

«Или необязательно кусать, а можно просто поцарапать?»

Пока Саша думал, тело спустилось на первый этаж. А может, это мозг разрешил ему «подумать», чтобы отвлечься, пока ноги будут топать? Или у него провалы в памяти?

«Чёрт! Боже! Нет!»

Мочевой пузырь начал жечь так, что пришлось сдвинуть бёдра, чтобы не…

Руки тряслись. Тело чесалось. Мысли превратились в одно слово: нетнетнетнетнет. Да, даже без мысленных пробелов.

«Но она же за мной вышла. Смогла же! Да что со мной не так?»

Глядя на дверь в сумраке, мужчина готов был завизжать и едва сдерживал слёзы от страха. Такого от себя не ожидал даже он сам. Но справиться с этим пока не мог.

Впереди: хлам, которым Маша заваливала проход. Подъездные двери с домофоном не запираются изнутри. Поэтому она строила баррикаду. Сейчас двери, тумбочки, коробки были приставлены к стенам.

Саша мог протиснуться. И он даже пошёл вперёд. Но страх начал сводить тело такими конвульсиями, что пройти сквозь преграду не получалось. В итоге он неуверенно на что-то наступил, ноги разъехались, схватился за то, что стало падать вместе с ним, и грохнулся в темноте.

Какое-то барахло посыпалось сверху.

Он не потерял сознание. Только самообладание. Пришёл в себя в тот момент, когда понял, что так и не смог сдержать мочевой пузырь.

Чувствуя отвращение к своей трусости, с визгом попытался подняться. Но его придавило какими-то деревянными ящиками, в ногу что-то кололо. И эта мерзкая сырость в штанах.

«Фу ты чёрт, да что я совсем за слабак такой!» — взревел и, не обращая внимания на боль, раскидал хлам, заваливший его.

Поднялся.

Тошнило.

В висках стучало.

Кажется, текли слёзы.

Толкнул дверь.

Свет вылился на глаза словно кипяток. Зарычав, Саша, будто древний вампир перед самосожжением, сделал шаг в солнечный мир.

Поворот головы вправо. Никого. Влево. Тоже.

Пока.

Стараясь, чтобы слезливая ярость совсем не покинула тело, засеменил неуверенной походкой к кустам, где лежала Маша.

Буквально-то пара шагов.

Внезапно остановился.

Во влажных глазах всё вокруг выглядело каким-то неполным. Неполноценным?

Практически идеальная тишина. Мир из окна и с земли — совсем разный. Тут же сверху, словно из воображаемого водопада воображения, на двумерную картинку загрузились мелкие детали, подробности и мелочи. Мир обрёл реальность. Всё, что казалось плоским сверху, здесь стало более чем трёхмерным.

Реальным своей убийственной безразличностью.

Никто здесь не мог за него вступиться. Пожалеть. Подсказать. Поддержать.

Этому миру было наплевать на то, что уже произошло или произойдёт сейчас. Впрочем, как и всегда.

Но не всё равно было его семье. Родным его судьба не безразлична.

«Может, убежать? Успею же? Что тут бежать-то?»

Покачал головой.

«Идиот. Даже ножичка с собой не взял! Какой я тупой!»

Обернулся к подъезду, подумал: может, вернуться за оружием.

«Идиот, нет времени».

Снова засеменил к Маше.

***

У голода нет никаких сомнений.

Ни крик, ни боль, ни поедатели не могут помешать утолять голод.

Особенно, когда можно есть сок.

Он почувствовал новый запах!

Запах еды, но чуть-чуть другой.

Да! Да! Да!

Теперь даже если он не догонит поедателя поедателей, ему всё равно достанется сок.

Он разразился радостным воем!

Поедатель, что бежал впереди, подхватил и тоже завыл!

***

— Ууууух, блин, — вой, разорвавший тишину, заставил Сашу семенить быстрее.

«Раньше ж выли только по ночам? Интересно, почему? Нет, интереснее, почему они сейчас завыли. Где-то уже рядом!»

Подошёл к кустам. Выглянул из-за них, не выходя на придомовую дорожку.

«Надо понять, что с ней, а потом рвануть домой. Может быть…»

Всё вокруг — грязное мокрое овощное пятно с красноватыми островками смородины. Его работа. Его победа.

Маша по пояс залетела в густой шиповник. Грубо говоря, лежала наполовину в кустах.

— О нет, нет, нет, — зашептал Саша, когда увидел её неподвижной.

Надежда на спасение таяла. Женщина не шевелилась. Никаких признаков жизни.

Можно ли всё это считать признаком нежизни?

«Надо хотя бы её вытащить… Хотя бы попробовать».

Саша вышел на дорожку. Отошёл в сторону. Обходя место драки, не наступая в овощную мокроту, чтобы лучше рассмотреть, кто где.

Всё лицо Маши в крови и грязи. Неподвижна.

Блумб! — его нога ударилась о канистру.

«Бенз!» — Саша медленно наклонился и взял за металлическую ручку.

Вернул неуверенный взгляд на женщину.

«Жива она вообще или нет, твою мать?!»

Саша стоял оторопев. Трясся так, что в канистре булькал бензин.

«Может, уже покусана, и не стоит к ней подходить? Сожрёт ещё?» — но всё же сделал робкий шаг вперёд. Потом ещё один.

Услышав шум, повернул голову влево. Два «бывших» мчались прямо на него.

Сорвался с места и пулей залетел в подъезд!