Командировка⁠⁠

Послали меня как-то в командировку в славный город Лос-Энжелес (не опечатка). Там в/ч, там авиация, там мой профиль. Вводные для поездки простые — присутствовать, какую-то текучку делать. В общем, там требуют человека от завода, этого человека — меня — посылают. Основная рабочая поза — руки в карманах, но присутствие обязательно. Я в такую лафу заранее не поверил, но поехал.

Не поверил я, как выяснилось, правильно, но это даже не было виной начальства. Они были не в курсе некоторых подробностей. Все дело в том, что в в/ч была запланирована большая программа по полетам и на эти полеты в часть понаехало до чертиков высокого московского начальства — и от военных, и от промышленности.

Не, с местными военными просто. Ну, соберешься на совещание. Ну, поговоришь. Ну, каждый за совещание по три раза нахер сходит. Но в конце какая-то истина родится и что кому делать, будет в общих чертах понятно.

С москвичами так не получается. У этих граждан какая-то нездоровая любовь к совещаниям. Они их готовы проводить — и проводят — с утра до ночи. С посылом — истину не родим, так хоть потрындим на славу. Нарисуем нереальные планы, заранее поищем крайних, потому как планам этим не суждено быть реализованными.

А потом красивыми, но пустыми отчетами по итогам этих совещаний прикроемся. И всем будет казаться, что они действительно что-то делали.

Ладно, совещания в обычном режиме — это не так уж плохо. Покемарить можно где-нибудь в уголке. Или подумать о своём — я однажды, на одном из скучнейших в мире совещаний, количество материала для ремонта дачи рассчитал в блокноте. Но не в этом случае. И дело было во всё тех же московских начальниках.

У них, походу, была одна методика проведения совещаний на всех. Они рожали мысль — иногда хорошую, но чаще наоборот. Придавали этой мысли фаллическую форму. И вводили эту форму прямо в мозг совещающимся. Без лубрикантов и гондонов.

Напомню, волею случая и коварного начальства, я был одним из тех, кто был вынужден совещаться. С утра до ночи. Вы ведь еще не забыли тезис о том, что “присутствие обязательно”. По итогам совещаний у меня постоянно болела голова — еще бы, в нее ведь постоянно долбились чем-то порнографическим. Когда нелепыми мыслями, а когда и безумными планами.

Вот так командировка мечты превратилась в лютый пиздец. И да, обещанные 2 недели командирования растянулись на пару месяцев.

Иногда удавалось изобрести себе работу, вырваться из штаба и сходить на самолет. Поделать что-то на борту, отдохнуть в теплушке на стоянке. Появлялось ощущение, что делом занимаешься, а не это вот всё. Да и с технарями общаться приятнее, чем с московской начальственной шоблой, у которой на всех один брак — мозг разной степени некондиционности.

Где-то на второй месяц командировки прорезалась работа. Настоящая. Подстройка параметров на некоторых старых блоках. На всех имеющихся в части бортах. Работа несложная, но объемная. То есть, со штаба я съезжаю, перебазируюсь в ТЭЧ и у меня будет железобетонная отмаза, почему я больше не появляюсь на совещаниях.

Ура — подумал я. Хрен тебе — подумали мои начальники. Потому как они решили, что на эту работу приедет из конторы отдельный человек. А у меня всё та же задача — пастись в районе штаба. Блин, это не начальники — это сволочи. Не, даже хуже — это сутенеры, продающие мой мозг в сексуальное рабство знатным московским извращенцам.

Приехал этот отдельный человек. Саша. Вчерашний студент. И это была его первая командировка. Соответственно, мне от его приезда легче не стало, а совсем наоборот. Встреть, посели, оформи, проведи, познакомь, обеспечь, да гори оно огнем. Мало мне тут было развлечений — теперь еще за пионером приглядывай.

К тому же начальство за его работу принялось спрашивать с меня. Как там у Саши дела? Как идет доработка? Всё ли у него в порядке? Вот чтобы про меня кто так переживал…

А я после пары первых, вводных дней того Сашу и не видел. На работу он приходил позже меня. Уходил раньше. У него рабочий день с 9 до 18, а у меня с 8 и до пока начальство не устанет, то есть примерно до полуночи. А штаб, где жил я, и ТЭЧ, где трудился Саша, разделяло километра 3.

Но пару раз в день я ему звонил и узнавал подробности. На совещаниях за него доложиться и периодически пингующим меня начальникам из дома рассказать про текучку.

Как я тогда этому Саше завидовал. Я в штабе с уродами. Он в ТЭЧ с нормальным коллективом. Он делом занят, а я колченогие стулья задницей полирую целыми днями. У него дело вперед движется и с каждым днем победа приближается, а у меня только пачка бесполезных отчетов пухнет.

Короче, если вы не были в подобной ситуации, то вы ни хрена не знаете о понятии “черная зависть”.

К тому же мне стало прилетать за этого Сашу. Ладно, когда он нашел пренеприятнейший косяк в дорабатываемой аппаратуре — меня в штабе вызвали на ковёр и шатали по взрослому за этот вопрос. Тут всё понятно — Саша просто сделал своё дело, а я для того там и находился, чтобы, в том числе, его от таких разборок экранировать.

Но вот когда он попался тамошнему особисту, занятый фотографированием на территории в/ч, вот тут уже я ему наговорил всяких неприятных слов. Потому как его то секретутник за дело отрендюлил, а вот мне за просто так прилетело, до кучи, как старшему. И ведь фотографировал этот Хельмут Ньютон не просто что-то секретное, а самое секретное в в/ч — убитую в хлам дорогу, ведущую в ТЭЧ.

Всё в этом мире имеет обыкновение заканчиваться. Даже плохое. Донеслась до меня благая весть — эту командировку можно сворачивать и валить домой. Не успел я обрадоваться, как начальство опомнилось и уточнило — только обязательно надо дождаться Сашу и довезти его до родного города. Чтобы не потерялся. Да чтоб вас всех.

У Саши работы оставалось еще на пару дней. Пришлось ждать. Я всё-таки смог улизнуть из в/ч вовремя — вовремя для покупки бутылки с живой водой. А то идешь на работу — еще не продают. Идешь с работы — уже не продают. И так пару недель подряд. Что за жизнь.

А тут я вечером в гостинице, с пузырем и закуской. Начинаю оживать. Ну, и Саша тоже здесь — и тоже пьёт. Назавтра, по плану, он добивает работу. Я добиваю акты. И мы вместе валим отсюда.

И внезапно Саша портит мне настроение. Словами о том, что домой надо ехать поездом. Что самолетом он боится и вообще ни разу в жизни не летал.

Я, после запрета на курение, резко разлюбил поезда. И домой хочется побыстрее. На поезде сутки пилить, самолетом — 2 часа с копейками. Так что для меня вид транспорта, которым я свалю отсюда, вообще не обсуждается. Но мне велено этого Сашу домой доставить. И не потерять по дороге.

Что же. У меня еще почти литр водки, чтобы Сашу уговорить. Мол, самолеты — это хорошо, а в жизни надо быть всегда открытым новому. И новое — это не всегда кокс, оргии и вступление в ЕР. Иногда это просто самолёты.

На следующее утро у Саши болит башка (это водка), а в его телефоне живет уведомление о покупке им билета на самолет (а вот это уже я). Саша и сам не особо понял, как оно так получилось.

Едем в в/ч. Заканчиваем дела. Красиво, но абсолютно фальшиво прощаемся со всеми. И отваливаем.

Аэропорт в Саратове. Регистрация. Гейт. Самолёт. Твою мать.

Не, оно как бы понятно было, что на таких рейсах Боинга не будет. Но я как-то рассчитывал на Аэрбас или что-то вроде того. А на поле нас ждал Эмбраер. Не знаю конкретную модель, но форм-фактор у него был — “автобус с крыльями”. Вместимостью человек на 50 максимум.

Поднимаемся на борт. Там еще не трап был, а просто откидывающиеся ступеньки. “На ступеньки вставать строго по одному человеку” — это стюардессы кричат. Рассаживаемся. Взлетаем.

Не, эта командировка хорошо закончиться не могла. И напоследок меня ждал этот адский перелет. Весь полет самолет нырял по воздушным ямам. Борт трясло и колбасило. Половина пассажиров сидела зеленая.

Посадка. Эмбраер снижается у Пулково. Заходит на полосу. И боковым ветром самолет сдувает в сторону от полосы. Я закрываю глаза и начинаю внутренний монолог с Создателем.

Отче, смерть хорошей не бывает, но, блин, сдохнуть в летающем ПАЗике? Творец, ты серьезно?

Открываю глаза. Самолет пошел на второй круг. Со второго раза у пилота получается — и мы всё-таки садимся в Пулково. Вываливаюсь из самолета. Жду багаж. Затем курю на улице. Жду автобус.

И Саша тоже ждет — у нас с ним один маршрут до метро. А вид у него — счастливый-счастливый. Видимо, желудок у него крепкий и ни разу за полёт не выказавший своего негодования владельцу. Не выдерживаю, спрашиваю:

— Блин, что ты так радуешься, будто на премию надеешься?

— А мне так полёт понравился. И быстро. И комфортно. И чего я самолетов-то раньше избегал.

Вот оно как. Блаженны неосведомленные. Я не стал говорить Саше, что это был худший в моей жизни полёт. Пусть радуется.

Подходит автобус. Садимся. И у метро расходимся с Сашей в разные стороны. Чтобы потом встретиться уже на работе. Эта чертова командировка закончилась.

Сборник историй о буднях авиаремонтника живет на AuthorToday по этому адресу.