Когда Семью выбирают. Часть 28⁠⁠

Ничто так не смущает чистоты ума, и красоты, и мудрости, как гнев беспричинный, громким ревом вокруг разнесенный.

(Иоанн Златоуст)

После нового года ничего в жизни Семьи не происходило, впрочем, как и во всей стране. Все постепенно приходили в себя после праздников. Влад и не знал, что принесет этот год. Все закрутилось в середине января 2009 года. Джава неожиданно набрал его часа в 3 утра и попросил приехать на дачу, в район Новорижского шоссе. По приезду Мирхоев сразу отметил некоторое возбуждение Брата. При встрече он крепко обнял его, поинтересовался здоровьем, после чего пригласил к столу и сказал, что сейчас сделает пару звонков и вернется. Владислав остался с Советником. Он выглядел очень уставшим. Красные глаза и опухлость лица выдавали бессонную ночь. Мирхоев знал, что они пару дней назад вернулись из Грузии, куда летали по бизнесу и навещали родственников.  Советник быль раздражен. Это проявлялось во всем его поведении. Влад задержал на нем взгляд, немного больше чем полагалось, и он мгновенно отреагировал.

- Че ты уставился? Зеркало, мля, что ли?

- Успокойся.

- Ты че меня успокаиваешь? Тебя кто-то валерьянкой семейной назначил, а? Что ты хочешь?

- Что с тобой? Кто тебя укусил? Тормози.

Советник нервно заерзал на стуле. Я давно его таким не видел. Всегда жизнерадостный, готовый в любой момент «подколоть» всех, Советник не был сейчас похож сам на себя.

- Прости, брат. Я что-то психую. Таблетки кончились. Я в Грузии забыл купить. С самолета сразу сюда. Ломает меня, поэтому и кидаюсь на людей. Прости.

- Давай я куплю. Я думаю, сейчас опять в Москву поеду.

- Не, не надо. Мы сейчас тоже выдвинемся. Брат ждет еще пару звонков, с тобой поговорит, и мы сорвемся. Такие дела.

Последние восемь лет Советник был на «таблетках». В 90-е он уже работал с Братом. У них возник конфликт из-за парковок в Северном районе Москвы. Брат добился того, что право аренды на 49 лет на земельные участки под всеми крупными парковками в округе в ходе торгов выиграли его люди. Однако часть их контролировалась азербайджанской преступной группировкой во главе с Аликом Гахировым. Брат встретился с Аликом и объяснил, что администрация заключила долгосрочный договор с ним. Понимая, что Алик не захочет так просто оставить парковки, Джава предложил выплачивать ему по 10 тысяч долларов в месяц с каждой, а остальное оставлять парням Алика. Предложение было более чем щедрым, так как Брат – как по «понятиям», так и по закону – имел полное право на них. Каждая парковка приносила примерно 15 тысяч долларов в месяц. Джава не был против, чтобы азербайджанцы также продолжали контролировать их. К слову сказать, он не так уж сильно желал влезать в этот бизнес. В силу обстоятельств и благодаря связям ему предложили поучаствовать в тендере. Поэтому Брат не хотел вмешиваться в отлаженный механизм. Алик же, будучи очень горячим человеком, не смог усмотреть в поступке Алихана выказывание уважения. В результате чего Алик в грубой форме сказал, что он как получал все с парковок, так и будет, а Брат может использовать свои бумажки в качестве туалетной бумаги. Джава спокойно прореагировал, извинился перед Аликом и вновь объяснил ему всю ситуацию с начала до конца. Алик повторил все, что сказал ранее, слово в слово, и ушел, хлопнув дверью. Разговор не получился.

Через пару дней бойцы Брата полностью взяли парковки под контроль. Все произошло практически бескровно. Парковщики просто стали платить другим сборщикам. Когда приезжали азербайджанцы, их направляли к новым «хозяевам», которые доходчиво объясняли им новое положение дел. В случае проявления излишней агрессии, ломали им ноги и руки, после чего местные наряды милиции с удвоенным усердием паковали «лиц азербайджанской национальности» и утрамбовывали ими камеры в местных ОВД. Раскрываемость и деньги нужны были местным начальникам.

Спустя неделю после произошедшего «перехода» собственности Советник, выходя из своего нового БМВ 750, был сбит с ног ударом биты по голове. Ему надели мешок на разбитую голову, закинули в багажник и увезли в неизвестном направлении. Советник очнулся связанным на грязном бетонном полу в каком-то подвале. В течение двух суток его били всем, что попадало под руку. Деревянными битами, резиновыми палками, черенками от лопат, арматурой. После чего дали мобильный телефон и сказали позвонить Брату. Советник разбитыми до костей пальцами набрал Алихану. Его номер он знал наизусть. Алик взял из дрожащей руки Советника телефон и стал говорить:

- Алло. Эээ, слышишь меня. Тут твой человек лежит в луже крови. Короче, он это, ходить не умеет, да. Падает все время, бьется обо все. Я уже стал за его здоровье переживать. Короче, если хочешь его живым увидеть, делаешь так. Завтра к тебе в 12 подъедет наш человек и ты перепишешь на него аренду на все парковки. Тогда мы отпустим твоего человека, если нет, пришлем тебе его голову. Все понял, нет? Алло?

- Я все понял. Присылай, – ответил спокойно Брат и положил трубку.

Советника продолжили избивать всю ночь. В него втыкали металлические дротики, стреляли гвоздями из пневматического пистолета, жгли утюгом. Азербайджанцы издевались над ним без всякой цели. Просто, чтобы унизить. Советник уже не чувствовал ударов. Во всем теле была тупая боль. Челюсть выскочила, изо рта стекала кровавая слюна. Несколько ребер треснуло, суставы неимоверно распухли. Глаза не открывались из-за гематом. Он отключался и снова приходил в себя от ударов. Наконец азербайджанцы устали и ушли.

Очнулся Советник от криков, которые доносились откуда-то сверху. Открылась металлическая дверь, ведущая в подвал. Яркий свет залил помещение. Вниз спустились какие-то люди. За ночь отеки под глазами спали, и вблизи Советник смог различить спустившихся. Это были Крепыш и Брат. Советника умыли и, осторожно посадив в машину, отвезли в больницу. Все, кто был в доме, были убиты. Крепыш утилизировал все трупы. Спустя две недели после происходящего на территории одной из рощ Подмосковья была обнаружена «пятерка» БМВ с азербайджанскими номерами. При ее досмотре в багажнике оказалось 15 отрезанных голов. Другие части тела обнаружить не удалось. Судебно-медицинская экспертиза смогла лишь установить, что головы были отделены от тел прижизненно. Так оно и было на самом деле. Крепыш рубил их еще живыми. Все остальные лежали на земле, дожидаясь своей очереди, и видели, как одна за другой отлетают головы их подельников. Последняя голова, которую положил под колун Крепыш, принадлежала Алику Гахирову. Больше свои права на парковки никто и никогда не заявлял. Вся московская братва согласилась, что Алик со своими отморозками застрял в «лихих 90-х» и никак не хотел жить по правилам современного мира. Поэтому исчезновение его бригады со «сцены» Москвы все приняли за благо. Советник почти месяц приходил в себя. С тех пор он постоянно употреблял разные таблетки. Без них у него начинались сильные боли и он становился раздражительным. Брат лечил его за границей, но полностью избавиться от зависимости к таблеткам не получалось. Все это было последствиями той страшной ночи.

Наконец Джава зашел в комнату. В отличие от Советника он был свеж и бодр. Только морщины и глубокая задумчивость явно говорили о сложной мыслительной деятельности, которой он был полностью захвачен в этот момент. Он прошелся по комнате, не обращая ни малейшего внимания на них. Затем подошел к письменному столу, что-то записал в ежедневнике и только после это опустился в мягкое кожаное кресло малахитового цвета.

- Что нового, Влад? Какие новости, слухи? Чем живет Москва?

- Я ничего в последнее время не слышал. Все еще отходят от новогодних праздников. Много кто еще за границей кайфует. До февраля никаких дел не предвидится. Я извиняюсь, что-то случилось? Вы же вроде должны были послезавтра прилететь, если я не ошибаюсь?

- Как тебе сказать, – посмотрел, словно прожег его глазами насквозь, Брат, – нет уверенности в завтрашнем дне.

- В смысле? Почему?

- Потому что неизвестно, какое оно будет, завтрашнее дно. Ты вот знаешь?

- Я? – ткнул Влад указательным пальцем себя в грудь. – Ну, знать не знаю, но надеюсь на лучшее.

- Надежда? Хм, надежда – это хорошо. Да не бери в голову. Все дела сделали раньше, и билеты поменять возможность была. А ты знаешь, кто сказал: «Вся жизнь – театр»?

- Если не ошибаюсь, Вильям Шекспир.

- Точно. Вот видишь, Темур, а ты это знал?

- Конечно, знал, – насупился всезнающий Советник.

- Да. А что он написал?

- «Ромео и Джульетту».

- Молодец. А что еще?

Советник замялся и стал ерзать в своем кресле.

- Ну, там вот, когда негр свою жену задушил за то, что она проституткой была?

Брат рассмеялся в голос, посмотрел на меня и сказал:

- А вот Влад знает. Могу поспорить на 100 тысяч долларов, что назовет еще как минимум пять любых его произведений. А, Темурчик, поспорим?

- Знает не знает. Какой толк с того. Не буду я спорить. Это он все читает и знает, как бабам мозги пудрить.

- Знаешь, Влад? – подмигнул ему Джава. – Назовешь?

- Я попробую, – развел Владислав руки в стороны и мысленно поблагодарил свою учительницу по литературе, которая заставила нас полюбить литературу как кот сметану. – «Король Лир», «Гамлет», «Макбет», «Сон в летнюю ночь», «Юлий Цезарь», «Ричард III», «Укрощение строптивой», «Двенадцатая ночь», «Антоний и Клеопатра», ммм… Больше не помню.

- Вот видишь, Тимурбек. Знания – это хорошо. Это тренирует твой мозг и память. А без этого человечество снова превратится в обезьян, заинтересованных лишь в удовлетворении потребностей первой необходимости. Это называется упадком и деградацией.

Брат посмотрел на надутого и покрасневшего Советника, безнадежно махнул рукой в его сторону и продолжил:

- Так вот, Шекспир правильно сказал. Жизнь – это театр. Театр, где никто не знает сценария, но все лезут в суфлеры. Особенно невыносимы идиоты, которые смотрят на тебя как на равного. Как считаешь, Влад, что надо делать в такой ситуации?

- Вряд ли кто-нибудь сможет ответить определенно на этот вопрос. – Мирхоев вытащил мобильный и посмотрел время на дисплее. Было начало пятого. – Относительно этого ходят самые разные предположения. Некоторые говорят, что психологическое воздействие лучше всего, иные склоняются к тому, что человек – это животное и понимает все на уровне: больно не больно.

- Тут ты прав. Чем лучше понимают тебя люди, тем меньше требуется понятых. Вот видишь, как интересно поговорить с Владом? Бери с него пример. Развивайся, – обратился Джава к Темуру, потом посмотрел на часы и повернулся в сторону Влада.

- Уже остается мало времени. Тебе нужно ехать.

- Куда? – с интересом спросил Мирхоев.

- Нужно встретить Бабая с Темболом в поселке Апрелевка и привезти их сюда. Это недалеко от аэропорта Внуково. Они должны приехать из Осетии. С собой возьми Руху, чтобы было веселее.

- Они на машине приедут?

- Да, на самолете лететь было небезопасно. Поэтому они взяли частника. Встретить их нужно будет около заправки. Она там, на въезде в Апрелевку. Мимо не проедешь. Она там одна. Ну, по пути, если они захотят поесть или там что-то нужно будет на первое время, заедете в магазин. Деньги есть?

- Да, конечно. Сработаем, о чем разговор. – Кататься полночи, конечно, не хотелось, но выбора не было. – Мне уже выезжать?

- Да, они через час будут там. Как раз не спеша доедешь. Не гоняй зря. Гаишники сейчас выйдут на охоту, пьяных ловить. Зачем тебе проблемы.

Я не стал задавать лишних вопросов. На улице Руха уже стоял около моей машины и курил.

- Тебе тоже не дали поспать? – спросил Влад.

- Кто рано встает…- Тот за пивом идет, – парировал Мирхоев. – Поехали быстрее. Поболтаем в машине.

Проснувшаяся Москва вовсю уже набирала свой сумасшедший ритм. Хаотичный бег тысяч людей утомлял к концу рабочего дня, но они спешили жить, поэтому меняли свой день на ночь, по очень плохому, на взгляд Влада, курсу. Чтобы добраться до центра Москвы, многие выезжали из дома за два, а то и за три часа. Движение на дорогах не замирало никогда.

Около часа ночи Мирхоев с Рухой добрался к точке встречи. Как только они подъехали к заправке, из кафе рядом с ней вышли Бабай и Тембол. Парни были напряжены как струна. Они только что приехали из Осетии. Десять часов в пути немного их вымотало. Но Владислав сразу обратил внимание, что дело было не только в банальной усталости. Несколько раз Бабай спрашивал, нет ли за нами «хвоста» и просил сделать несколько ложных поворотов и «провериться». Мирхоев нехотя делал ложные повороты, внезапно ускорялся, и даже специально проскочил на несколько красных сигналов светофора. «Хвоста» не оказалось. Только после этого парни немного расслабились.

До дачи им нужно было ехать около двух часов. И Влад решил попробовать разговорить парней.

- Как там Осетия? Что нового?

Бабай и Тембол переглянулись сначала между собой, потом с Рухой.

- Он что, ничего не знает? – спросил Бабай у Рухи.

- Нет. Брат сказал никому пока ничего не говорить, – сказал Руха, пожав плечами.

- Да ладно, это же Влад, а не кто-нибудь. Я думал, ты ему все рассказал.

- Да у меня и возможности особо не было. На дачу мало кто приезжал. Брат за границу как улетел, только вот сегодня прилетел. А без него на дачу редко кто приезжает.

- Так-так-так. И чего я не знаю? Что ты мне не рассказал?

- Влад, ты точно хочешь это сейчас услышать? Может, потом?

- Меня поднимают среди ночи. Вы все на изжоге. Я еду, проверяясь и сбрасываю несуществующий хвост. И после этого ты спрашиваешь, хочу ли я знать, что случилось? Да, да и еще раз, да. Я хочу знать, что происходит.

- Хорошо, – сказал Руха и снова пожал плечами, – только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

За оставшееся время пути «братья», дополняя друг друга, рассказали Владу, что происходило в Осетии последние несколько месяцев.

Оказалось, еще в ноябре 2008 года Витюня, Руха и Бабай приняли участие в нашумевшем убийстве мэра Владикавказа – Габараева. Само убийство организовывал, планировал и разрабатывал Удав. Все это было сделано по указанию Джавы. В момент убийства самого Удава в целях обеспечения алиби во Владикавказе не было. Он находился в Москве в одном из людных ресторанов. Несмотря на все меры предосторожности, менты установили за некоторыми «братьями» слежку. Одного из группы Удава им удалось даже задержать во Владике. Официально его задержали за совершение разбойного нападения. У ментов всегда была куча нераскрытых дел, поэтому с тем, за что задержать, проблем никогда не было. Также «накрыли» несколько квартир и машин, которыми пользовались «братья» в Осетии. При этом Бабай пояснил, что через некоторое время в Москву приедет Урузмаг Таланкоев. Который, как понял Влад из рассказа, принимал участие в совершении и другого «мочилова», произошедшего во Владикавказе в 2008 году с участием «братьев», – убийства премьера Республики.

Когда они приехали на дачу, там их уже ждали – Джава, Удав, Советник и Ара. Джава сказал, чтобы парни располагались, поели, а потом уже поговорили с Удавом с «глазу на глаз». Мирхоев еще пробыл на даче около часа, а потом, по указанию Брата, отвез его к дому на Котельнической набережной. Можно было подумать, что Алихан задремал, склонившись над ноутбуком, если бы не звук быстро нажимаемых клавиш.

- Ребята рассказали тебе, почему приехали в Москву, Влад? – неожиданно спросил Брат, закрыв ноутбук и положив его в сумку.

- Нет. Ничего не рассказывали.

- Это хорошо. Значит, братья умеют держать язык за зубами. Ты слышал, что произошло в Осетии в последнее время?

- Да, Брат, конечно. Там убили мэра и премьера. Еще до Нового года. Знакомые звонили, рассказывали. Вся Республика на ушах из-за этого стояла. Менты лютуют. Кучу людей примеряют к этим убийствам. Всех проверяют, кто когда-либо светился с криминалом или сидел.

- Кто звонил? Кто-то из братьев?

- Нет, Брат. Это мои друзья с Беслана, с Владика. Они не имеют отношения к делам Семьи.

- А, ну да , ну, да . И что говорят в народе? За что их убили?

- Всякое говорят. Одни говорят, что порядок наводить стали и кому-то это не понравилось, другие говорят, что власть не поделили. В общем, как всегда, сколько людей – столько и мнений.

- А сам как думаешь?

- Откуда мне знать, Брат. Я здесь, они там. За обоих всякое слышал. Слышал, что воровали, ну а кто сейчас не ворует из тех, кто у власти? Чего-то из ряда вон я про них не слышал. Чиновники как чиновники, не лучше и не хуже многих.

- А как ты думаешь, если человек ворует у народа, он заслуживает смерти?

- Не знаю, Брат. Я не люблю судить о других по слухам.

- У тебя всегда должно быть свое мнение по таким важным делам. Ты можешь держать его при себе, но иметь должен. Осетию нужно освободить от сосущих ее тело гадов. Они наворовали уже столько, что не могут проглотить, поэтому они начинают давиться наворованным. Без них Осетия вздохнет спокойно. Да и другим их смерть будет уроком.

- Брат, но разве убийство – это выход? Ведь вместо них придут такие же или даже хуже? Снова будут воровать. Их убийство ничего не изменит.

- Прости, но ты рассуждаешь как толерантный эгоист. Если ты не хочешь применить хоть немного усилия, чтобы изменить эту страну, это не значит, что этого нельзя сделать. Вся проблема в том, что все опустили руки и смирились. Они «сожрали» деньги, выделенные федеральным бюджетом на семьи погибших в Беслане. Это были две «черные дыры», в которое все входило и пропадало. Они не могли насытиться, но теперь они наелись. А если придут такие же, значит, они закончат свою жизнь так же. И так будет снова и снова. И тогда люди задумаются, перед тем как воровать деньги у народа. В любом случае у новых аппетиты будут поменьше, а значит, простым людям достанется больше. Ты знаешь историю про мышь и мышеловку на ферме?

- Нет, не припомню.

- Тогда я расскажу тебе ее. Можешь расценить ее как сказку на ночь. Подумай о ней на досуге. Одна мышь заметила, что хозяин фермы поставил мышеловку. Она рассказала об этом курице, овце и корове. Но все они отвечали: мышеловка – это твои проблемы, к нам она никакого отношения не имеет. Чуть позже в мышеловку попалась змея и укусила жену фермера. Пытаясь ее излечить, из курицы приготовили суп. Потом зарезали овцу, чтобы навестить всех, кто приехал ее навестить. И, наконец, закололи корову, чтобы достойно накормить гостей на похоронах. И все это время мышь наблюдала за происходящим через дырочку в стене и думала о вещах, которые ни к кому никакого отношения не имеют. Ты понял мораль?

- Ну, в той или иной степени…

- Мораль такова. Если тебя что-то не касается напрямую, не думай, что это не ударит тебя по голове.

На этом Джава закончил разговор и больше не поднимал его, пока они не доехали до квартиры.