Художественный вымысел и жизнь⁠⁠

Когда-то в студенческую пору, возвращаясь летом с южного взморья, в киоске на какой-то железнодорожной станции я купил за 20 копеек маленькую книжицу. Чтобы почитать в дороге. Меня привлекли и название – «Как стать главным инженером», и странное имя автора – Лев Лондон. Сюжет этой повестушки был незамысловат: молодой выпускник строительного института, преодолевая барьер между теорией и производственными реалиями, набираясь трудового и жизненного опыта, преуспевает благодаря добросовестному отношению к работе. Для дорожной скуки вполне сошло. А за стерильную неправдоподобность этого сочинения я автора не винил – обычная литература советского периода на производственную тему. ЧуднО было только, что не про металлурга или хлебороба, а – про инженера. И только через много лет, оглянувшись на себя, почудилось мне, что этот Лондон будто предначертал мне мой будущий путь.

Производство, на котором я после окончания вуза работал начальником смены, было и аварийно и взрывоопасным. В больших, тяжелых, шумных механизмах происходили физические процессы, в результате которых создавалась субстанция, которая поступала в специальные аппараты, где происходил физико-химический процесс и таким образом получался конечный продукт. Аппараты эти внешне напоминали космические корабли: стальные колонны диаметромпочти три метра и высотой метров двенадцать. Как и космические аппараты, эти колонны делились на ступени. Это деление было условным – субстанция, двигаясь внутри колонны вверх,  последовательно проходила несколько стадий химического состояния, пока наконец в самом верху ее, в сборнике, не скапливался продукт. Наверное, за внешний вид этих колонн, и говорили: в случае аварии уйдут в космос! 

Начальником цеха был Морячок. Такая была его кличка. Он всю Отечественную войну и Японскую прослужил матросом на одном из эсминцев Тихоокеанского флота. Демобилизовался старший матрос-моторист в конце 1945 года и через военкомат получил назначение на работу в секретный научный центр. Работал слесарем-монтажником, выучился в вечернем техникуме и со временем возглавил непростое, редкое по тем, да и нынешним временам производство.

Была обычная, дневная смена. Стояла теплая весенняя погода. В такие дни мы настежь открывали грузовые ворота в цех. При открытых воротах шум механизмов будто вытекал в них и дробился о стволы сосен, окружавших здание, меньше терзал уши работников. Во второй половине смены, в то время, которое принято называть «обеденным» и которого у нас не было – принимали пищу на рабочем месте, ели принесенное из дома, произошло это.

Представьте себе, что летите на самолете и слушаете ровный, упругий гул турбин. И вдруг гул обрывается – и тишина, только шорох от трения обшивки о воздух. И вы понимаете… Нет, в том случае это было еще неприятнее. Гул механизмов прекратился не сразу. У механических машин инерция больше, чем у турбины. Гул исчезал постепенно, меняя тональность, и это у меня и у моих рабочих отдалось чем-то вроде зубной боли.

В таком большом и сложном хозяйстве, каким был научный центр, не исключены аварии электричества. Но наш цех, как и другие опасные объекты, имел дополнительный контур энергоснабжения. Бывали и плановые отключения, тогда такие контуры поддерживали жизнедеятельность оборудования. Бывало, что появлялась необходимость отключить все источники. И всегда об этом руководители объектов, лабораторий и производств предупреждались заранее. То, что случилось у нас в тот весенний денёк, грозило настоящей катастрофой. Неожиданная остановка процесса неминуемо влекла за собой аварию в виде взрыва мощностью, эквивалентной  сотням килограммов тротила.  

Я бросил взгляд в сторону компрессоров и увидел, что машинисты на местах и начали сбрасывать давление. Аппаратчики уже отсекали заслонками входные каналы в аппарат. По счастью, хранилища с продуктом были почти полны, и в ту смену работал только один аппарат из двух. Поспешив им на помощь, я стал крутить вентили сброса продукта в атмосферу. Еще нужно было успеть отсечь заслонками друг от друга разные ступени аппарата. Это было самое трудное и долгое. Шаг резьбы на тех вентилях составлял доли миллиметра. Чтобы закрыть их, нужно было сделать больше сотни оборотов на каждом. В шесть рук, я и два аппаратчика, обливаясь потом, крутили их, крутили… Успели!

Сколько на самом деле у нас было времени на ликвидацию аварийной ситуации, узнать, к счастью, не пришлось. Но скажу вам, что время это исчислялось минутами. Однажды, до этого события,  я задался вопросом аварийной устойчивости оборудования. Но я не мог сделать достаточно точный расчет, не имея возможности знать свойства материалов, из которых были сделаны внутренние детали аппаратов. Поэтому я смог сделать лишь прикидочный тепловой расчет для внешней оболочки аппарата. Получилось примерно пять минут. Сколько времени понадобилось нам на то, чтобы из верхней части колонны повалил белый пар, а стрелки манометров попадали к нулю, я не знаю.

Мы трясли головами, сбрасывая на пол ручейки пота. Кто-то сказал:

- Глянь, как капитан на мостике!

Я поднял глаза вверх. На верхней галерее – балконе, опоясывавшем цех по периметру метрах в десяти над полом, в нескольких шагах от купола колонны, из которого шел пар, вцепившись руками в железные перила, стоял Морячок. Взрыв, если б он произошел, случился бы именно в этом куполе. Надо ли говорить, что такое доверие многого стоило!

В это время в ворота цеха вошел незнакомый парень. Он прошел до середины зала, покрутил головой и сказал:

- А, так у вас все в порядке!

- Ты кто? – обратился я к нему.

- Заместитель главного энергетика – представился парень.

Один из пожилых аппаратчиков проявил хорошую реакцию, повиснув на моей руке, которая уже начала движение. Кто-то обхватил меня сзади и потянул прочь. Парень исчез среди сосен за воротами.

- Зайди! – услышал я голос сверху.

Стоя у распахнутого окна в его кабинете мы с Морячком молча курили. Зазвонил телефон. До меня донесся высокий с легкой хрипотцой голос главного энергетика научного центра. Морячок рассказал ему о случившемся.

- Он у тебя? – спросил энергетик – Дай ему трубку.

И мне:

- Ты извини меня, парень. Этот мой заместитель всего неделю работает. Я его час назад послал к вам, а он, дурак, по пути зашел в столовую! Не я его на работу брал, мне его подсунули. Ну, прости меня, я твой должник. 

Так закончилось это событие. Главный энергетик тоже начинал когда-то работягой в этом научном центре. Окончил вечерний вуз, продвинулся по службе. О последних его словах я быстро позабыл, не приняв их всерьез.

Несколько месяцев прошло с того дня. Однажды, в одну из вечерних смен, меня позвали к телефону, и я вновь услышал голос с хрипотцой.

- Ты запиши телефон и позвони завтра, он ждет твоего звонка – сказал энергетик и назвал имя одного из заместителей директора центра.

Я позвонил, пришел на назначенную встречу и получил предложение перейти на работу в одно из лучших научных подразделений центра, которым руководил ученый, еще при жизни ставший легендарным. В том подразделении, через несколько лет, стал я главным инженером. Энергетик выполнил свое обещание. И я всю жизнь ему за это благодарен.