Инквизитор часть 2 глава 19⁠⁠

***

– Знаешь, там, на войне, ты совершаешь, казалось бы, вполне очевидные действия. Но, вернувшись сюда, они становятся совершенно иными. И твое убийство произошло бы там практически незамеченным, но здесь для этого надо приложить усилия.

Ольга взялась за край стула и поставила его перед Дмитрием. Затем села и положила руки на спину, позволив пистолету безмятежно болтаться. Инквизитор что-то промычал. Но кляп не выпал. Она умел его вставлять как надо.

– А ещё я очень не люблю дождь. Он постоянно создает дискомфорт, поэтому даже сидя здесь и наблюдая, как он идет за окном, я кожей чувствую, что там очень неприятно. Стоять на карауле и постоянно мокнуть – это ужасно. Тем более, когда ты девочка. Ты, наверное, спросишь, зачем я это говорю? К чему вспоминать о войне, когда мы здесь, на гражданке? Что ж, это правильный вопрос, я тебе отвечу. Бровицкий – ключевое звено в этой истории. Он был единственным, кто смог помочь в моей адаптации, когда я практически спивалась в этом вонючем дерьме.

Ольга закусила губу. Всё шло не так, как она предполагала. Она посмотрел на двух лежащих охранников, отличный выстрел в голову положил обоих. Точнее, два выстрела. Всё же этот пистолет был хорошим подарком.

– Он помог мне, помог найти себя. Я помню, сидела в баре, а он подошёл и даже поздороваться толком не смог. Знаешь, просто ткнул в плечо. В чертово плечо. Как будто я какой-то мужик или солдат. Даже не знаю, как это правильно назвать. У меня ещё выпал стакан, и я хотел разбить об его голову бутылку. Но ведь он чёртов шкаф и вот так легко это сделать нельзя. Он просто сел рядом. Сел и стал что-то нести, всякую хрень. Но я словно почувствовала что-то. Какой-то женской задницей, что это он, тот парень, в обществе которого всё будет хорошо. Что я могу просто сидеть рядом с ним, и ничего не со мной не случится, понимаешь?

Дмитрий кивнул. Ольга улыбнулась. Слезы, дерьмовые слезы сами начали свой путь. Но это не страшно. Сейчас можно. Можно дать им ход. Пусть этот славный мальчик знает, что она тоже может расчувствоваться. Может даже поймать надежду. Это ведь неплохо – ловить надежду. Она помогает выжить. Продержаться.

– Я знаю, что многое прошу. Ты ведь даже не понимаешь всей той гребаной ценности, которую для меня нёс Бровицкий. Наверное, это непостижимо для твоего ума. Я знавала таких, как ты. Их полно было там, в этом красном песке. И знаешь, я всегда умела вас прикончить раньше того, чем вы серьёзно напакостите. А тут не уберегла. Расслабилась. Но ничего. Всё можно попробовать исправить. Хотя бы чуть-чуть.

Она вытащила нож. Большой столовый нож. Она нашла его здесь. Дмитрий любил хорошие вещи, а потому нож прекрасно подходил для абсолютно любой работы. Пальцы, руки, ноги, все можно было им подрезать.

– Знаешь, я не очень люблю подобные вещи. Пуля, вот что надо – простой выстрел и всё. Пытки – это слабость, они не приносят удовлетворения. Так лишь кажется. Но, знаешь, я решила немного попробовать. Вдруг сработает? Я ведь никогда этим не занималась. А характер у меня будь здоров.

Дмитрий снова что-то промычал и замотал головой. Он явно хотел говорить. Прям пылал желанием. Ольга облизнула губу и подошла к окну, затем к двери. Людей здесь было немного, шумоизоляция просто отличная, здание элитное. Громкий крик, конечно, будет неприятностью, но много вреда не принесет. К тому же, она сумеет быстро его заткнуть.

– Давай так. Если ты закричишь, то я сразу лишу тебя глаза. Прям вот сразу же. Согласен?

Дмитрий кивнул.

– Понимаю, понимаю. Ладно, что ж, дать слово перед смертью – это справедливо. Только вот покаяние тебя не спасет, – сказала она и выдернула кляп.

– Господи, боже, господи Иисусе! Оль, Оля, подожди, подожди, остановись!

– Ты уже становишься скучным. Больше минуты я этого дерьма не вынесу. Я уже жалею, что вытащила кляп.

– Нет. Не спеши. У меня есть для тебя информация. Очень важная. Катастрофически важная.

– О как! И какая же?

– Отпусти меня и я скажу.

– Пора вставлять эту штуку на место. Извини.

– Я знаю про ваше нападение. На конвой. Это всем известно.

– Конвой?

– Да. Эльза. Всем известно о готовящемся нападении.

– И?

– Я могу тебе помочь.

– Ты и себе-то помочь не можешь.

– Я могу выдать тех, кто сдал твоего убийцу.

– Это мне неинтересно.

– Тогда тебе интересно, когда мы повезем Эльзу. Верно?

Ольга прищурилась. На самом деле это тоже было не столь важным. Или важным. Не суть. Ей так сильно хотелось начать резать, что все эти разговоры её только раздражали. У неё было так мало времени, а сделать надо было так много, что она особо и слушать ничего не хотела. И Дмитрий словно понял это.

– Её повезут завтра. Завтра в шесть утра. Вы не успеете. Маршрут тот же, но вы не успеете подготовиться. И конвой усилят. Везде будут снайперы. Вы не справитесь. Но я могу помочь тебе. Бровицкий был прямым заказом Михаила, я лишь исполнитель. Пойми, я всегда был на твоей стороне. Прошу, остановись, вместе мы справимся с этим.

Но Ольга не дала ему закончить и всунула кляп обратно. Разговоры отнимали слишком много сил. Она снова села перед ним. К вечеру у неё разболелась голова: дождь, непогода, всё из-за метеочувствительности.

– Знаешь, ты прости, что я вот так открылась. Но, правда, мне и поговорить об этом больше не с кем. А ты просто прекрасный собеседник, который никогда и никому об этом не расскажет. Знаешь, я слышала, что про нас ходили разные слухи. Всем было интересно, спала ли я с ним. Да, действительно, почему бы и нет. Но скажу тебе честно, это так и не произошло. А знаешь почему? Знаешь, почему, чертов больной ублюдок?! – она подошла к нему и опустила лезвие к его яйцам. – Да потому что, блядь, он был моим самым лучшим другом, он был, блядь, для меня всем в этом ебучем, пропахшем гнилью мире. Он значил для меня столько, сколько не значит никто из вас! И чертов член нихера в этом не решал, слышишь, сука, слышишь меня?!

Нож вошел мягко. Легко. Тело неподготовленного человека почти никогда не сопротивляется металлу. Тем более хорошему металлу. А потому процесс разрезания идет на ура. Что, естественно, нельзя сказать о тренированном организме. Мышцы, если они развиты, всегда с большим трудом поддаются работе лезвия. В них сложно войти и сложно выйти. Прям как и с разумом тренированного болью человека. Сложно войти и сложно выйти.

Ольга воткнула ещё. Затем снова, пока, наконец, кровью не была измазана полностью её одежда, а тело инквизитора не обмякло, не повисло в полной тишине. Сколько прошло времени? Двадцать минут? Тридцать? Она даже не понимала, сколько прошло времени. Лишь то, что дождь всё ещё шел.

Покачиваясь, она встала с трупа и вытерла нож о штанину. Все было настолько мрачно, что, пожалуй, проще узнать труп будет по коронкам зубов. Она подошла к холодильнику и вытащила бутылку. Определив по запаху алкоголь, она налила в стакан. Она всё-таки леди, чтобы не пить из бутылки.

– Твое здоровье, мой мальчик, – сказала Ольга и опрокинула стакан, затем, занюхав рукавом, поставила его на стол. – Да, Бровицкий, всё же ты был неправ, пытки немного помогают.

Она взяла телефон. Если этот ублюдок не соврал, то времени не так много. План полетел к черту, выбора у неё и рыжего наемника почти нет. Стало быть, все, что она может, это нагнать больше народу, сделав атаку колонны чуть-чуть легче. Она набрала номер. Константин ответил сразу. Всё же приятно работать с профессионалами.