Глава 24. Сон в тенях леса⁠⁠

Ссылка на предыдущую главу Глава 23: Все только начинается

Ночь опустилась на осенний лес, как тяжёлый чёрный плащ, укрыв его густым мраком, пронизанным лишь редкими серебряными нитями лунного света, что пробивались сквозь кроны старых дубов. Священник Андрей остановился на привал у подножия холма, где корни деревьев выступали из земли, как узловатые пальцы, цепляющиеся за жизнь. Его серый жеребец, усталый после долгого пути, фыркал, перебирая копытами мягкий мох, а пар от его дыхания поднимался в холодном воздухе, растворяясь в темноте. Андрей развёл костёр — слабый, трескучий, его языки пламени лизали сухие ветки, отбрасывая дрожащие тени на стволы деревьев. Лес молчал, лишь изредка шуршали листья под порывами ветра да ухала сова вдалеке, её голос звучал как предвестие чего-то зловещего.

Андрей присел у огня, его ряса, серая от пыли и пятен крови, шуршала, когда он подтянул колени к груди. Символ Люминора, деревянный диск с вырезанным солнцем, висел на его шее, тёплый от прикосновения пальцев, что сжимали его в поисках утешения. Он искал Диану уже третий день, следуя её пути на север через деревни — Туманный Бор, Камышовый Лог, — но каждый след обрывался, как нить, что теряется в клубке. Усталость грызла его кости, глаза ныли от бессонницы, а сердце сжималось от тревоги за девушку, что стала его миссией по воле Всеволода. Он бросил ещё ветку в костёр, искры взлетели вверх, как крошечные звёзды, и закрыл глаза, шепча молитву: "Люминор, свет мой, направь меня. Дай знак, что я иду верным путём."

Сон настиг его незаметно, как тень, что крадётся за спиной. Костёр потускнел в его сознании, лес растворился в дымке, и перед глазами Андрея развернулась картина — не мирная, не утешающая, а яростная, как буря, что ломает горы. Он оказался на поле битвы, где небо пылало багровым огнём, а земля дрожала под ударами невидимых сил. В центре стоял Люминор, бог Света, его золотые волосы развевались, как солнечные лучи, а белые одежды сияли, несмотря на грязь и кровь, что пятнали их края. В руках он сжимал меч — "Солнечный Разлом", клинок, выкованный из чистого света, чьё лезвие пылало, как сердце звезды, испуская волны жара, что сжигали тьму вокруг.

Напротив него возвышался Арт, бог Смерти, чья фигура была воплощением мрака — высокий, с кожей, чёрной, как обсидиан, и глазами, что горели багровым пламенем, как раскалённые угли в бездне. Его длинные волосы, цвета ночи, струились, как тени, а доспехи из костей и железа звенели при каждом движении. В руках он держал Ловец Душ — меч, чьё лезвие было соткано из мрака и душ, что он поглотил, его кромка мерцала зловещим светом, отражая крики тех, кого он унёс. Два бога столкнулись, их мечи встретились с оглушительным звоном, что расколол небо, и битва началась.

Люминор двигался, как солнечный шторм, его меч рассекал воздух, оставляя за собой вспышки света, что ослепляли и жгли. Он поднял руку, и из сферы на его жезле вырвался луч — чистый, раскалённый, как дыхание солнца, что ударил в Арта, заставив того отступить, его доспехи задымились, а земля под ним треснула. Арт взревел, его голос был как гром в бездне, и взмахнул Ловцом Душ — тьма вырвалась из клинка, как чёрная волна, полная вопящих теней, что бросились на Люминора, цепляясь за его свет, пытаясь погасить его. Светлый бог встретил их ударом Солнечного Разлома, разрубая тени, как паутину, их крики растворялись в воздухе, но Арт не сдавался.

Они бились беспощадно, их силы сталкивались, как стихии, что не знают пощады. Арт призвал бурю мрака — чёрные облака сгустились над полем, из них хлынули копья тьмы, что пронзали землю, оставляя дымящиеся воронки. Люминор ответил сиянием — его меч взлетел вверх, и из него вырвался столп света, что разорвал облака, испепеляя копья в воздухе. Земля горела под их ногами, трескалась, как сухая кожа, а воздух дрожал от мощи их ударов. Арт рубанул Ловцом Душ, его клинок оставил багровый след, что рассёк доспехи Люминора, из раны хлынул свет, как кровь, но бог Света не дрогнул. Он шагнул вперёд, Солнечный Разлом вспыхнул ярче, и удар пришёлся в грудь Арта, отбросив его назад — тьма вокруг бога Смерти задрожала, его багровые глаза сузились от боли.

Люминор наступал, его свет становился сильнее, как полдень, что не знает теней. Он поднял жезл, и сфера на его вершине засияла, как второе солнце, лучи пронзили Арта, пригвоздив его к земле. Бог Смерти упал на колени, Ловец Душ выпал из его рук, его тьма начала таять под напором света. Люминор занёс меч для последнего удара, его голос прогремел, как раскат грома:

— Твой мрак кончится здесь, Арт. Свет восторжествует.

Но в этот миг поле битвы содрогнулось — из теней, что клубились на горизонте, выступили фигуры, их присутствие было как буря, что разрывает небо. Это были тёмные боги, пришедшие на помощь Арту: Моргас, Заркун, Тенебрис и Некрос, их силуэты дрожали, как кошмары, что оживают в ночи.

Моргас, Бог Хаоса, шагнул первым, его грузная фигура в доспехах из цепей звенела, как кузница, а глаза пылали первобытной яростью. Он взмахнул массивным мечом, и волна хаоса — вихрь из огня и обломков — ударила в Люминора, заставив его отступить, свет его доспехов дрогнул под напором. За ним выступил Заркун, Бог Зависти, его крылья из чёрного огня трещали, как горящие ветви, а кожа блестела, как уголь. Он вытянул руку, и ядовитый дым зависти вырвался из его пальцев, обвивая Люминора, пытаясь задушить его свет сомнениями и гневом.

Тенебрис, Богиня Тьмы, появилась из мрака, её длинные чёрные волосы струились, как ночь, а глаза сияли, как звёзды в безлунной пустоте. Она шепнула, и тени ожили, превращаясь в когтистые силуэты, что вцепились в ноги Люминора, сковывая его движения, их холод пробирал до костей. Наконец, Некрос, Бог Разложения, вышел вперёд, его бледная фигура в рваном плаще казалась скелетом, обтянутым кожей, а под его ногами земля гнила, испуская зловонный туман. Он поднял костлявую руку, и волна разложения — чёрный ветер, полный стонов — ударила в грудь Люминора, его свет начал тускнеть, как пламя под дождём.

Люминор пошатнулся, его меч дрогнул, тёмные боги окружили его, их силы слились в единый поток мрака. Арт поднялся, его рука снова сжала Ловец Душ, и он нанёс удар — клинок вонзился в грудь Люминора, его лезвие засияло, поглощая свет, что тек из раны. Бог Света рухнул на колени, Солнечный Разлом выпал из его рук, угасая, как догорающий факел. Свет в поле начал меркнуть, багровый огонь Арта и тьма богов заполняли всё вокруг. Андрей, застывший в этом сне, чувствовал, как холод сжимает его сердце, как отчаяние душит его. Люминор поднял взгляд, его глаза, уже тускнеющие, нашли священника в этом кошмаре. Его голос, слабый, но ясный, проник в сознание Андрея, как луч солнца сквозь бурю:

— Это не должно свершиться, сын мой. Моргас и его братья жаждут Арта, но свет ещё жив. Найди Диану, направь её, будь её светом во тьме. Она — ключ, что спасёт нас. Не дай Хаосу победить.

Свет Люминора погас, его фигура растворилась в мраке, Арт и тёмные боги исчезли, оставив лишь пустоту, что сдавила грудь Андрея. Он вскрикнул, его глаза распахнулись, и лес снова окружил его — костёр трещал, ветер шептал в ветвях, а луна холодно смотрела сверху. Он схватился за символ Люминора, его пальцы дрожали, пот стекал по лицу, смешиваясь с влагой ночного воздуха. Сон был не просто видением — это было предупреждение, зов, что эхом звучал в его душе.

Андрей поднялся, его дыхание было тяжёлым, как у человека, что вырвался из-под воды. Он бросил взгляд на север, где лес сгущался, скрывая тропу к Кривому Логу — следующей деревне на его пути, о которой он слышал от мельника в Камышовом Логе. "Диана," — прошептал он, его голос дрожал, но в нём крепла решимость. Сон показал ему, что её судьба — не просто поиск потерянной девушки, а битва за свет, что ещё можно спасти. Он затушил костёр, сапогом раскидав угли, и оседлал жеребца, чья грива блестела в лунном свете. "Люминор, дай мне силы," — молился он, сжимая символ, и направил коня в ночь, его шаги гулко звучали в тишине леса. Кривой Лог ждал его, и там он найдёт ответы.

К утру, когда первые лучи солнца пробились сквозь облака, окрашивая небо в серо-золотые тона, Андрей достиг Кривого Лога. Деревня встретила его запахом дыма и сырости — низкие дома из потемневшего дерева теснились вдоль грязной тропы, их крыши, покрытые мхом и соломой, казались уставшими от времени. Жители — угрюмые мужчины в грубых рубахах и женщины в выцветших платках — бросали на него настороженные взгляды, их движения были медленными, как у людей, что живут в тени страха. Он спешился у колодца, где старуха с морщинистым лицом, закутанная в серый платок, тянула ведро, её руки дрожали от возраста.

— Мир тебе, добрая женщина, — начал Андрей, его голос был мягок, но твёрд, как молитва, что звучит в бурю. — Я ищу девушку — молодую, с голубыми глазами, на чёрном коне. Она могла быть здесь недавно. Что ты знаешь?

Старуха подняла взгляд, её глаза, мутные, как речная вода, сузились:

— Была тут одна, вчера. Конь чёрный, плащ тёмный. В таверне её видели, но там беда случилась — пьяные звери на неё набросились. А потом ещё хуже стало — чужаки пришли, всё разнесли. Спроси у толстяка, он расскажет.

Андрей поблагодарил её, осенил знаком Люминора и направился к таверне "Кривой Клык". Здание выглядело так, будто пережило бурю — вывеска с облупившимся волком висела криво, дверь была сорвана с одной петли, а внутри царил хаос: столы перевёрнуты, бочки разбиты, пол усыпан щепками и осколками глины. Хозяин, толстый мужчина с сальным лицом, стоял у стойки, его руки тряслись, вытирая тряпкой разбитую кружку, глаза бегали, как у загнанного зверя.

— Мир тебе, добрый человек, — сказал Андрей, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась властность священника, что ищет правду. — Я ищу девушку на чёрном коне. Что здесь произошло?

Трактирщик вздрогнул, его жирные щёки затряслись, он бросил тряпку и сглотнул, голос дрожал:

— Была она тут, святой отец, вчера. Молодая, глаза голубые, с кинжалом. Села в углу, хлеб взяла, а потом… трое пьяных на неё набросились — здоровые, как быки. Один за волосы схватил, другой одежду рвал, третий… — он понизил голос, — за грудь держал, смеялись, гады. Она кричала, билась, кинжал выхватила, одного ранила, но их было трое. А потом воин пришёл — здоровый, с мечом, борода седая. Избил их до полусмерти, кровь текла, как река, пол до сих пор красный. Они утром ушли, она с ним, на север, к лесам.

Андрей сжал символ Люминора, его сердце забилось быстрее — это была она, он знал это. Но он заметил страх в глазах трактирщика, что-то большее, чем рассказ о драке.

— Что ещё? — спросил он строго, его взгляд пронзил толстяка, как луч света тьму. — Ты что-то скрываешь.

Трактирщик отступил, его спина упёрлась в стену, он зашептал, оглядываясь, будто тени могли подслушать:

— Потом пришли они… чужаки, четверо… ночью. Злые, как демоны. Разнесли всё — столы ломали, бочки жгли, меня чуть не зарубили. Искали её, ту девку. Сказали, она нужна живой, и кто поможет — тот в золоте купаться будет, а кто молчать — сгинет. Они… наёмники, святой отец, от них Хаосом несёт. Ушли за ней, на север, с тремя пьяными, что её чуть не убили, — взяли их с собой, как псов на охоту.

Андрей замер, его пальцы стиснули символ так, что дерево впилось в кожу. Наёмники — слуги Моргаса, как в его сне, когти Хаоса, что тянутся к Диане. Он кивнул трактирщику, его голос стал твёрже, как сталь, что выкована в огне:

— Спасибо, добрый человек. Свет Люминора хранит тебя. Я найду её.

Он вернулся к жеребцу, его мысли кружились, как листья на ветру — Диана жива, она была здесь, но за ней охотятся, и времени мало. Сон гнал его вперёд, слова Люминора горели в его душе: "Будь её светом во тьме." Он вскочил в седло, его ряса развевалась на ветру, и направил коня на север, к лесам, куда ушла Диана. День только начинался, но каждый шаг приближал его к ней — и к битве, что он видел во мраке своего сна.

Продолжение следует…