Еврейский колхозник, дивизионный разведчик и деревянный мальчик⁠⁠

Я довольно много писал про Буратино - и в этой книге, и в прошлой - но почти не говорил о Пиноккио.

Сразу скажу, я не буду разбирать образ первого деревянного мальчишки - все-таки популярность сказки Карло Коллоди у нас всегда оставляла желать лучшего, а в этом томе я решил собрать только культовых сказочных персонажей.

Но вот про человека, впервые познакомившего советских детей с Пиноккио, мне кажется, нужно рассказать - история "Буратино" без этого будет не полной.

Первую попытку познакомить советских детей с Пиноккио предпринял, как известно, Алексей Толстой. По свидетельствам мемуаристов, "красный граф" в 30-е годы рассказывал о своем новом проекте так: "Отличная книжка Пиноккио! Надо срочно перевести, пока Маршак не украл". Перевода, как известно, не получилось, после нескольких глав Толстой увлекся, забил на оригинал, погнал отсебятину и в итоге написал "Приключения Буратино".

Интересно, что граф, несмотря на происхождение, плохо владел иностранными языками, и своего "Буратино" писал, пользуясь русским переводом Пиноккио, выполненным Ниной Петровской. Перевод Петровской, кстати, вышел в Берлине в 1924 году, причем сам будущий "красный граф", пребывавший тогда в эмиграции, и был редактором книги.

И это было последнее издание на русском языке перед советской "реабилитацией" Пиноккио в 1959 году - когда в Союзе вышла книга с иллюстрациями Валерия Алфеевского.

К удивлению всех, книга о приключениях деревянного человека вышла в переводе знаменитого мастера военной прозы, автора "Звезды" и "Весны на Одере" Эммануила Казакевича.

"Приключения Пиноккио" - единственная детская книга в творческом наследии этого прекрасного "взрослого" писателя с весьма интересной судьбой.

Свою национальность Эммануил Генехович не то что не скрывал, - всячески декларировал. Настолько, что в 1932 году 18-летний мальчик из приличной харьковской еврейской семьи, сын известного публициста и литературного критика Генеха Казакевича, уехал из Харькова в Биробиджан, где пообещали создать национальную еврейскую республику (и через два года действительно была образована Еврейская автономная область).

В том же году юный переселенец был назначен председателем еврейского колхоза «Валдгейм», что на идише значит "Лесной дом". Позже был строителем и первым директором Биробиджанского еврейского государственного театра.

Родным языком Эмиля Казакевича был идиш, и именно на этом языке были написаны все его ранние произведения.

Первую книгу на русском он написал только после войны - ею стала знаменитая повесть "Звезда", написанная по впечатлениям от службы в дивизионной разведке и открывшая новую страницу советской военной прозы. Так о недавно закончившейся войне еще никто не писал.

У меня от финала "Звезды каждый раз мурашки: "Но каждую весну, каждый май, души погибших с полей Польши, Чехии, Германии — отовсюду, устремляются в родные края, чтобы увидеть свою цветущую Родину — за которую отдали свои жизни!".

Похоже, именно на фронте Казакевич изменил свое понимание Родины. По крайней мере, в Израиль бывший убежденный еврейский националист так никогда и не уехал, хотя все дети давно были там.

Но не будем забегать вперед.

В армию Казакевича не взяли - у него был белый билет по зрению. Однако летом 1941 года он ушел в московское ополчение, где известного к тому времени переводчика и публициста зачислили в знаменитую "писательскую роту". Там воевало множество писателей, в частности, автор "Красных дьяволят" Павел Бляхин.

Оттуда Эммануил Казакевич позже перевелся в войсковую разведку. Помогло свободное владение немецким языком и то, что ополченец Казакевич взял у приятеля очки с гораздо менее толстыми линзами - зрение на медкомиссии в полевых условиях определяли по стеклам очков. В разведке он и служил всю войну, пройдя путь от рядового разведчика до начальника разведотдела дивизии и помощника начальника разведотдела 47-й армии. Был награжден медалью "За отвагу", орденом Отечественной войны II степени (1944 г.) и двумя орденами Красной Звезды (1944 и 1945 гг.).

Казакевич чрезвычайно болезненно переживал разговоры про евреев и "Ташкентский фронт", поэтому упрямо отказывался работать по специальности. Доходило до того, что даже когда дело пошло на принцип и после очередного ранения и госпиталя его в приказном порядке определили на работу в военную газету во Владимире - он и тогда не смирился. А списался со своим командиром – Захаром Петровичем Выдриганом - и тот пошел на прямой подлог, вытащив "нашего писателя" обратно в родную дивизию по фальшивому предписанию.

Когда в марте 1946 года капитану Казакевичу велели писать рапорт на демобилизацию, он положил на стол начальника штаба документ со следующим текстом:

Ввиду того, что я слеп, как сова,
И на раненых ногах хожу, как гусь,
Я гожусь для войны едва-едва,
А для мирного времени совсем не гожусь.
К тому ж сознаюсь, откровенный и прямой,
Что в военном деле не смыслю ничего.
Прошу отпустить меня домой
Немедленно с получением сего.

Потом... Потом было возвращение к писательству, книги "Звезда", "Весна на Одере" и "Двое в степи", в которые он переплавил свой фронтовой опыт, громкий успех, слава, популярность и репутация одного из лучших писателей-фронтовиков.

Тем неожиданнее был слух, который однажды пронесся в писательских кругах - представляете, Казакевич откочевал из военной прозы в детскую литературу!

Корней Чуковский в конце 50-х записал в своем дневнике: "Казакевич переводит Пиноккио. С немецкого; перед ним итальянский текст, итальянский словарь.

— Работа эта слишком уж легкая! Переводчики-паразиты выбрали себе легчайшую литературную профессию. Но я вставлю перо Алексею Толстому!! Буратино умрет во цвете лет. Испортил Алексей такую сказку.

Поверить классику детской литературы мешает то обстоятельство, что с ремеслом переводчика Казакевич еще до войны был знаком не понаслышке - он, собственно, и начинал переводчиком, переводил на идиш с немецкого и русского, в частности, стихотворения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, В. В. Маяковского, для Биробиджанского театра перевел более десятка пьес советских драматургов.

А с 1937 года Эммануил Казакевич работал внештатным переводчиком в государственном еврейском издательстве «Дер Эмэс» (Правда), причем его трудовая деятельность там началась с перевода на идиш брошюры С. Уранова «О некоторых коварных приемах вербовочной работы иностранных разведок».

Он очень много переводил на идиш, но на русский язык Эммануил Казакевич перевел только один текст, который начинался словами:

...Жил-был...

"Король!", - немедленно воскликнут мои маленькие читатели.

Нет, дети, вы не угадали. Жил-был кусок дерева.

То было не какое-нибудь благородное дерево, а самое обыкновенное полено, из тех, которыми в зимнюю пору топят печи, чтобы обогреть комнату...

И хорошо, что тогда он изменил своим принципам.

Этот перевод "Пиноккио" стал классическим и переиздается до сих пор.

Не все юные читатели сказки о деревянном мальчике, правда, знают, кто переводчик - но это всегда так.

Это нормально.

__________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741