Дороги, которые мы не выбираем. часть 1⁠⁠

Н. Сарыч

ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ

НЕ ВЫБИРАЕМ

Она мало чем отличалась от других, во времена её юности вообще мало кто отличался от других. (Простите за тавтологию). Уравниловка была законом, хоть и не изданным, но всесильным. Стандартная школьная форма, причём не презентабельная тройка, введённая только в начале девяностых, а та, в которой ходили в школу ещё матери её ровесниц, образца тысяча девятьсот сорок восьмого года. К форме обязательным прилагался фартук – чёрный для повседневных занятий, и белый – для торжественных событий, а также красный пионерский галстук или комсомольский значок, после достижения четырнадцати лет. Причёски тоже строго регламентировались, об использовании косметики и речи быть не могло. Прибавьте к этому безликую верхнюю одежду и обувь и довольно равный социальный статус.

О да, вам станет тоскливо, но тогда всё это было обыденным, привычным и не вызывало вопросов.

Нет, были кое-какие различия, но для современной молодёжи это может показаться бредом. Ну, скажите честно, кто в наше время способен оценить, что значит, когда у твоих одноклассников есть только начавшие появляться в стране и очень дефицитные фломастеры или модные пеналы из кожзама, даже красивые шариковые ручки надо было «добыть». Что уж говорить о новых школьных сумках, которые начали появляться на смену опостылевшим портфелям. Про школьные рюкзаки в то время ещё даже не слышали, а супермодные «дипломаты» были доступны далеко не всем серьёзным взрослым.

Да что там, красивые колготки для девочек-подростков, поставляемые странами соцлагеря, были такой роскошью, что счастливые обладательницы подобных «трофеев» могли считать себя королевами. Ну а если, о боже, кто-то мог себе позволить настоящие фирменные джинсы – а они тогда были только фирменными – не говоря уж о кроссовках, словом, поводов для зависти сверстников было достаточно. И всё равно, это были только поводы для зависти, настоящих социальных различий действительно не было.

О нет, на самом деле они существовали, но большинство подростков огромного города, да, в общем, и огромной страны, об этом не знали. Не принято было тогда выпячивать такие вещи.

Но речь пойдёт не о социальных различиях. Я собираюсь рассказать о «ней». Дабы не создавать путаницу и недопонимания, я буду называть её Валей, почему бы и нет?

Итак, Валентина мало чем отличалась от других. Она родилась в обычной семье, не считавшейся «неблагополучной» - оба родителя в семье присутствовали, и не один из них не был пьяницей. Папа Вали любил дочь, и всячески старался сделать её жизнь радостной и уютной. Потакал её желаниям и старался приободрить. Валентине это было необходимо.

Мать в их семье была абсолютным лидером, максималистом в своих убеждениях, непримиримым к суждениям других. Довольно рано вступив в партию, она всегда была политически и социально активным членом общества. По поручению партии она пошла работать инспектором по делам несовершеннолетних в отделение детской комнаты милиции. Нужно ли говорить, что дома мать была деспотом, совершенно не приспособленным к ведению хозяйства.

История человечества многократно свидетельствовала о том, что деспоты и тираны имеют пристрастие к любимчикам, или, как их называли их прежде, фаворитам. Не была исключением и мать Валентины, её любимчиком стал старший брат Вали – Кирилл.

С Кириллом мать могла разговаривать, не используя командно-приказной тон, и неоднократно во всеуслышание заявляла, что её сын, в отличие от всех остальных, «имеет все шансы стать человеком». И, хотя Кирилл не хватал «звёзд с небес» учась в школе, мать всегда поддерживала и поощряла его. По окончании восьмого класса, брат Вали поступил в техникум, конечно же, по наущению матери.

Валя училась не хуже брата, если, конечно, его успехи можно брать за эталон. Так, середнячка – с тройки на четвёрку. Но, если уж по честнаку, то отличников в то время было не пруд пруди. Образование было достойным, и к знаниям учеников относились серьёзно. Ну, может быть, два, максимум три отличника на класс, остальные, в лучшем случае, хорошисты.

Валентина не была изгоем в школе, но и популярности не имела – середнячка, она и есть середнячка. Популярностью у мальчиков она тоже не пользовалась, хотя и обладала весьма приятной внешностью. Безмерное давление материнского приоритета заставляло Валю постоянно опускать глаза. Получила тройку за контрольную: «Ну, а чего ещё от тебя ждать?», захотела записаться в литературный кружок – «Куда тебе с твоей грамматикой!?», решила поступить в театральную студию – «Ты вообще оцениваешь свои внешние данные?». Стоит ли упоминать о том, что Валя ни разу не ходила на дискотеки или танцы, как их тогда ещё называли, ни на школьные, ни на другие, которые устраивались иногда в районных Дворцах пионеров и Клубах творчества. Была у неё пара подруг, но общались они в основном в школе. И уж, конечно, работа её матери совсем не делала Валентину популярной во дворе.

Единственным утешением и поддержкой были беседы с отцом. Папа своим трудом и упорством смог скопить денег, и купить дочери пианино, выдержав при этом настоящий бой с женой, считавшей подобную трату преступно бессмысленной. Но отец настоял, и, со временем, Валя закончила детскую музыкальную школу по классу фортепиано. Папа же провожал её на занятия в тёмное время суток, и встречал, когда она возвращалась. Когда отец, сидя вечером на кухонном диванчике, смотрел маленький переносной телевизор, Валя подсаживалась рядом, и клала голову ему на плечо. Папа прижимал дочку к себе, и, гладя по голове, говорил: «Ну, не отчаивайся, Валюнь, вот окончишь школу, и будешь сама решать, как жить».

Когда Валентина окончила десять классов (ведь ей не надо было идти в армию), папы не стало.

Папа умер.

Валя одним чудовищным мгновением лишилась и детства, и надежды на будущее. Она ощущала себя подвешенной за ногу между небом и землёй.

Вернула на твёрдую почву её, естественно, мать. С милицейской безаппеляционностью мать заявила: «Тебе с твоими талантами дорога только в педулище». Если кто не знает, так называли педагогические техникумы. Валя, потерянная и убитая горем, даже не могла рассуждать на эту тему. И, через год и десять месяцев, стала педагогом по музыкальному образованию в стандартном столичном детсадике.

Как ни странно, это было для Валентины, коллектив детского сада принял её дружелюбно. На самом деле, это не было удивительно, неконфликтная, безотказная, Валя устроила всех. И уж совсем поразительным открытием для Валентины стало то, какое удовольствие ей доставляют занятия с детьми. Валя влюбилась в свою работу.

Жила она по-прежнему с матерью. Кирилл женился и переехал к жене. Мама же, выйдя на пенсию, находила себе несметное количество занятий на поприще общественно-социальной работы. Нужно отметить, что отправить эту деятельную женщину в отставку руководству отделения, в котором она работала, было отнюдь не просто. Благодаря своей кипучей энергии, мать Вали приобрела известность и покровителей не только в райкоме КПСС, но и в горкоме.

И всё же, когда воинствующей пенсионерке исполнилось шестьдесят, сдался даже горком. Политика партии требовала давать дорогу молодым перспективным кадрам. И неуёмная активность убеждённой партийки обрушилась на местные комитеты и общества. Вскоре не только весь дом, в котором жила Валина семья, но и весь район стал избегать встреч с этой активисткой. Мало-помалу с ней стали избегать не только встреч, но и каких бы то ни было дел мелкопоместные власти. Чем старше становилась бывшая инспекторша по делам несовершеннолетних, тем безапелляционнее становились её резюме.

Рано или поздно, матери Валентины пришлось довольствоваться пенсионерскими забавами. Какое-то время она была старшей по подъезду, потом, когда её максимализм достал даже самых верных её соратников, занялась созданием общества пенсионеров и ветеранов труда в собственном дворе, дабы поддерживать порядок и закон на своей территории. Но ей отказали, сказав, что достаточно существующего районного общества.

Пылая праведным гневом, милицейская матрона собирала подписи и посылала возмущённые петиции в райком партии, а после того, как её там не поняли, и в горком. Покончил с боевым задором женщины жестокий артрит.

Сначала она не хотела сдаваться, и, со свойственным ей пылом атаковала поликлиники и больницы, уверенно заявляя: «Да, человек может быть старым, но он же не должен быть больным!». Но, несмотря ни на что, болезнь взяла своё, и боль заперла мать Валентины в четырёх стенах.

Но я забегаю вперёд, да и рассказ мой о Валентине, а не о её матери.

А Валентина жила любимой работой. Она не отказывала ни в какой помощи коллегам и начальству, и, конечно, этим очень скоро начали пользоваться. Однако Валя даже не замечала таких вещей, она была рада, что стала ценимой. Она разыскивала и ставила новые интересные сценарии детских утренников и праздников, занималась индивидуально с теми детишками, которым это было нужно, репетировала даже в неурочное время и искренне считала, что ей очень повезло.

Замуж Валя не выходила долго. Она и раньше не знала как знакомится с молодыми людьми, а теперь, когда работа занимала всё её время, у девушки и вовсе не было такой возможности. Но именно работа помогла ей найти мужа.

В старшую группу Валиного детсадика ходил очень обаятельный и способный мальчик, звали его Вадик. Валя давала ему самые ответственные роли в своих постановках. За Вадиком приходили по очереди мама и папа, которые к тому времени были уже в разводе. Когда музыкальные занятия заканчивались поздно, приходил Вадькин папа, и ему разрешали поприсутствовать на репетиции.

Вот так Валентина и познакомилась с Георгием. Скоро он начал провожать её до дома, они разговаривали, им было интересно друг с другом.

Когда Вадик «выпустился» из детского сада, интерес между Валей и Георгием перерос в отношения. А после того, как Валина мать заявила, что и на порог не пустит постороннего мужчину, молодые люди расписались.

Через год у них родилась дочка. Валя была счастлива – она стала матерью, и могла дать своему ребёнку то, в чём сама так нуждалась в детстве. Ещё только уйдя в декрет, Валентина вдруг поняла, что даже от любимой работы можно устать. В декрете же она полностью отдалась новой жизни. Она училась быть женой и матерью, готовить и заботиться о семье.

Мама в то время ещё работала, и подолгу пропадала на своём поприще. Когда она приходила домой, Георгий старался не выходить из их с Валентиной комнаты. После рождения Катеньки – так родители назвали дочь – Валина мать не стала лезть с советами по воспитанию, ей это просто не было интересно. Тем не менее, условие поставила – ночами должно быть тихо!

Валя не спускала Катеньку с рук, молодую маму радовало всё, что касалось ребёнка. И жизнь в их семье текла вполне мирно. Когда Катеньке исполнилось три года, Валентина вышла на работу, которая позволяла ей быть рядом с дочерью. Было бы странно, если бы Катю не приняли в «мамин» детский сад.

Стоит ли говорить, что на Валю вновь возложили множество обязанностей. Если люди привыкли вами пользоваться, отучить их от этого не просто. Никто не собирался считаться с тем, что теперь у Вали есть другие дела. А Валентина и вовсе не умела говорить «нет». Она разрывалась между работой и семьёй.

Георгию, конечно же, не нравилось, что он приходил домой с работы одновременно с женой, а иногда и раньше, ведь ему приходилось ждать, когда ужин будет приготовлен. Недовольна была и его тёща, она возвращалась с работы примерно в это же время, и её не устраивала толкотня на кухне. И, так как эта женщина молчать не привыкла, Валентине приходилось выслушивать претензии с обеих сторон. Она стала готовить вечером. Когда все расходились по своим комнатам и Вале удавалось уложить дочку спать, женщина возвращалась на кухню.

Так прошло четыре года. Настал Катенькин выпускной в детском саду, где девочка блистала талантами и нарядом. На выпускной пришла даже бабушка. Конечно, похвалы Валя не дождалась. Зато Катеньке бабушка сказала, что внучка не то, что её мать, и, если будет стараться, то сможет «выйти в люди».

Наступило страшное для Вали время – Катеньке предстояло поступить в школу. Валя боялась, что дочке будет также трудно, как когда-то ей самой. И то, что жизнь Валентины стала ещё суматошнее – ведь надо было отвести доченьку в школу, а потом найти возможность отпроситься с работы, чтобы встретить девочку после занятий, - не так пугало женщину, как то, что она стала дальше от своего сокровища. Ни о какой продлёнке не могло быть и речи, Валя и так не находила себе места из-за того, что не имела возможности быть рядом с Катей так, как раньше.

Но Катеньке в школе понравилось. Очень скоро она приобрела множество друзей и стала любимицей учителей. Уже в третьем классе дочь заявила Вале, чтобы та не забирала её из школы.

- Никого из класса не забирают, только я как маленькая!

Вале пришлось смириться. Она по-прежнему работала, утром готовила завтрак, вечером кормила семью ужином и занималась с Катенькой уроками. Потом готовила на завтра, и так день за днём.

Катеньку Валя записала в музыкальную школу которую окончила сама, конечно, на класс фортепиано. Но девочке не понравилось заниматься музыкой, она захотела танцевать, и Валентина отвела её в районный Дворец творчества, где был кружок хореографии.

Хуже стало, когда Валина мама вышла на пенсию. Прежде, чем она нашла себе хоть какое-то занятие, она терроризировала всю семью, не зная, куда приложить свою неуёмную энергию. Конечно, тяжелее всего приходилось Вале. Все вздохнули с облегчением, когда её мать нашла развлечение на общественном фронте.