Дело принципа⁠⁠

«Здравствуй, мой дорогой Лиам.

Если ты читаешь это письмо, значит, я правильно расшифровала каракули старухи Зельды, и на вашу светоносную столицу снизошла-таки вечная зима.

С неделю ваши правители делали вид, что так оно и было задумано в середине июля, а потом позвали тебя, как самого доблестного и гвардеистого из всех доблестных гвардейцев, и, переминаясь с ноги на ногу, изложили проблему. Ведьма мол, вами лично полгода назад отловленная и в темницу доставленная, а потом по недогляду чьему-то сбежавшая, снова принялась строить свои мерзкие козни. Вы уж, достопочтенный сэр Лиам, не откажите, взвалите на свои плечи это тяжкое бремя, уконтрапутьте змею подколодную без суда и следствия. Только вам это и по силам.

Ты, для приличия, нахмурился, выбил сотню золотых сверху, за вредность, и нового коня, для оперативности. С толком и расстановкой собрался в неблизкий путь, как бы между прочим заглянул на субботний рынок за чем-то жутко необходимым, поцеловал свою распрекрасную женушку и обнял чудесных деток (Сколько их там уже у тебя? Трое? Пятеро?), да выехал из города в неизвестном направлении на неопределенный срок.

Мы оба знаем, что уже пару месяцев ты носил у груди карту, тайком переданную моей маленькой городской подружкой. Кстати, как она это обставила? Небось, устроила свое любимое «Ах, дяденька сэр гвардеец! Хулюганы за мной гонются! Спасите!».

В десяти километрах от города зима кончается и ты без особого труда добрался до моего нового жилища. Та стайка упырей не в счет. Прости, должны же тебя были хоть чуть-чуть потрепать для правдоподобности.

И все могло бы повториться так, как уже повторялось много раз до этого. Ты бы орал у порога что-нибудь жуть героичное, а я б слетела на тебя с дерева, меча громы и молнии. Вдохнула б запах твоей кожаной куртки, а ты б запустил руку в мои волосы и спросил бы, когда уже я побреюсь на лысо, а то только угрожаю. Мы б вошли в дом, и ты б вручил мне какой-нибудь ужасно милый (особенно для самого гвардеистого гвардейца!) подарок, прикупленный на субботнем рынке. А я б похвасталась новыми заклинаниями от старухи Зельды, нарядами из далеких столиц и вином из-за моря. Потом мы бы сидели у камина, и рассказывали бы друг другу все то, что собирались рассказать за последние полгода. И, наконец, ты бы сказал что, вообще-то, по приказу короля явился пронзить злопакостную ведьму. Или еще что-нибудь такое же дурацкое и смешное.

Через неделю ты бы уехал, а вечная зима отступила бы от столицы. Ты бы доложил королю, что в тяжелом бою одолел супостатку, завалив ее камнями. Получил бы очередную награду. Расцеловал бы женушку и заделал бы очередного ребенка. (Какого там? Четвертого? Шестого?)

А еще через полгода на город бы обрушилась какая-нибудь серо-буро-малиновая хворь или другая какая стая вурдалаков. Правители б удивились. Ты б почесал в затылке и, глядя честно и прямо своими зелеными глазищами, заявил бы, что люди, застигнутые лавинами и оползнями, бывает, попадают в воздушный мешок и, таким образом, выживают. Вот и ведьму, видать, завалило не насмерть. Тебе поверят. Тебя попросят. Ты соберешься, поцелуешь жену и тронешься в путь по карте, которую за месяц до этого тебе тайно передаст моя маленькая городская подружка.

Но ты сейчас сидишь на крыльце опустевшей избушки и читаешь это письмо. Вот куда мы пришли. Глупая ведьма и молодой солдат. Я кровью связана со стихиями. Ты клятвой связан с отечеством. Я потеряла бы силу, если бы ушла жить в мир, среди людей. Ты потерял бы звания, фамилию и титулы, если бы соединился с ведьмой. Так мы и стоим друг напротив друга, ждем, кто первый даст слабину. Но я лишь становилась сильнее. А ты обзавелся семьей и блестящей карьерой.

Я раньше думала, что любовь это война. Что кто-то из нас должен сломать другого. Подчинить своей воле. И, конечно, считала, что победить должна я. Но вдруг, буквально вчера, я поняла, что не хочу больше этих подстроенных встреч, редких недель и оборванных на полгода диалогов. И поэтому я сдаюсь. На твою милость.

Я в «Плакучей березе», что на перекрестье двух дорог, в двух часах езды от моей избушки. Буду жать тебя до заката. Я вошла сюда ведьмой, а уйду простой женщиной, если ты того захочешь. А если нет…

Что ж, пусть эта вечная зима будет моим прощальным подарком.»

***

«Ну здравствуй, моя вредная вечная Маир.

Когда стоявшая три года Вечная Зима вдруг закончилась, я уж было подумал, что ты умерла. Было б даже вполне в твоем духе свернуть себе шею чисто из вредности, мне назло. Потом я решил, что, судя по твоим рассказам, старуха Зельда пишет исключительно вечные заклинания, так что, конец зимы никак не связан с твоим. А потом выяснилось, что наши правители, наконец, раскошелились на какого-то высоколобого колдуна, которому потребовалось три месяца и четверть городского бюджета, чтобы разбить твои чары.

А я знал, что ты оставила лазейку и никак не позволила бы бедным деткам, в том числе и моим двоим (всего двоим, стервозина), прожить жизни в постоянном холоде. Впрочем, и холода-то не было. Не припомню морозов ниже десяти градусов. Зато снежно. Я думаю, что этот высоколобый маг, в итоге, вышел нам куда дешевле круглогодичной уборки улиц. И в этой зиме тоже вся ты. Я-то знаю, что никакая ты не злая ведьма, а милая добрая феечка.

Я уж и думать о тебе забыл, как вдруг узнал тебя в свежем донесении нашего шпиона из Змееграда. Говорит, у короля новый придворный маг. Лысая, тощая, росточка маленького, глаза нечеловечьи, зовется Марайя (а я не забыл, как звали ту твою жуткую кошку!). Ну конечно же, это ты. Неужели ты действительно побрилась на лысо? Знаешь ведь, я соврал. Я никогда не забывал о тебе. И очень рад, что ты жива, моя Маир.

Впрочем, радость не затмила мне логику. Раз ты выбралась из лесов и странствий, чтобы засесть во дворце, значит, его светлейшество, король Змееградский, предложил тебе невероятную кучу денег. А раз его светлейшество, король Змееградский, платит кучу денег стихийной ведьме, вряд ли его интересует настойка от подагры. Выходит, быть войне. Впрочем, такие слухи и без моих догадок ходят по коридорам последние несколько месяцев.

А как ты, вероятно, помнишь, я самый гвардеистый гвардеец, присягнувший на верность нашей родной Маарийской короне. Свиданию на поле боя быть, а? Посмотрим, чему ты там научилась. Захвачу на всякий случай тот подарок, что я так и не вручил тебе в начале Вечной Зимы. Судя по докладу шпиона, твои пальцы такие же тонкие, какими я их помню.

Я суну это заговоренное письмо в документы нашего следующего шпиона, и ты сразу его почувствуешь. Да-да, я помню тот заговор, которому глупая ведьма научила молодого солдата.

Знаешь, я все думаю. С тех пор, как сидел у твоей избушки и смотрел на звезды. А любил бы я обычную женщину? И любила бы ты солдата, предавшего клятву?

P.S. Не будешь ли ты любезна не выдавать шпиона, у которого найдешь это послание?»

***

«Достопочтенная госпожа Райтер!

На моих плечах лежит тяжкое бремя. С прискорбием сообщаю Вам, что Ваш муж, генерал Лиам Райтер, погиб смертью героя в бою при реке Забойной. На протяжении всей жизни генерал Райтер был примером чести, достоинства и мужества для всех нас. Вся Маария скорбит о своем герое.

Умирая сам, генерал Райтер успел смертельно ранить сильнейшую ведьму Змееграда, некую Темную Марайю. Нам известно, что это никто иная, как ведьма Маир, не один год досаждавшая своими чарами нашей светоносной столице, с которой Ваш муж доблестно боролся не один год. Смерть Марайи обеспечила нам значительное преимущество как в битве при Забойной, так и, я уверен, во всей войне. Наша победа не за горами.

К сожалению, за смертью Марайи последовал сильнейший взрыв, выжегший все в радиусе нескольких метров. Тела Вашего мужа так и не нашли.

Подвиг генерала Райтера навеки останется в памяти наших потомков. Да упокоят Милосердные Боги его душу.

Искренне соболезнующий Вам, командующий Маарийской армией, лорд Эвондсон.»

***

«Приветствую, госпожа Зельда!

Как поживаете? Какие новости? Удалось ли закончить ту формулу непрекращающейся бури? Если нет, то почему бы не попробовать тот же подход, что и в вечной зиме? Он был весьма изящен!

Не подскажете ли какое зелье от колик? Малой замучил всех, включая кошку!

Всех благ! Надеюсь, летом навестим!»