Бета-версия, часть 10⁠⁠

Предыдущая часть

Тай устроилась в музей. Её обязанности сводятся к тому, чтобы чистить мусорные контейнеры роботов-уборщиков, наполнять их резервуары моющими средствами, менять изношенные щетки, следить за уровнем заряда, вовремя менять батареи. Примитивная работа, но люфам выбирать не приходится. Они, в большинстве своём, рады и такой.

Проблема в том, что долго люфов на одном месте не держат, чтобы не забывали о том, как однажды решили отказаться от правил системы, в которой жили – тот самый кнут, о котором разглагольствовала Тай. Поэтому я всё свободное время провожу в убежище, в сотый раз проверяя механизм паука-трансформера, а также дописывая и отлаживая программу для киберпаразита, которого Тай посадит в корпус уборщика, чтобы перехватить управление.

– Ты тут как? – спрашивает Нилинь, входя.

– Вроде бы укладываюсь.

– Помощь нужна?

– Да, – киваю в сторону киберпаразита, – перезалей прошивку прямо с десктопа.

Сам возвращаюсь к роботу, ещё раз проверяя все узлы механизма и обрабатывая его жидкостью, растворяющей жир. В конце концов, понимаю, что оттягивать дальше некуда, и гружу «чичжу» в сумку.

– Тяжелый, – говорю Нилинь, – как бы она не попалась с этой сумкой.

– Ну, дурой она себя ни разу не показала, – отзывается та, надевая перчатки. – Если не считать наркоты, которой она закидывается как не в себя.

– У каждого свои недостатки, – пожимаю я плечами. – А с другой стороны, у нас нет выбора. Третий, как ни крути, был нужен. Согласись, что человеку с документами устроиться уборщиком – это как подписать признание в том, что вот-вот произойдет. Люф вызовет меньше подозрений.

– Хм, – выдыхает Нилинь через нос и возвращается к прошивке киберпаразита.

Мне не очень нравится её отношение к Тай, но я думаю, что это объяснимо – женщины всегда что-то чувствуют, особенно такие, как Нилинь.

* * *

– Ни сегодня на смене? – спрашивает Тай, заходя в убежище.

В какой-то момент она сократила имя Нилинь до Ни, но называет её так только тогда, когда самой Нилинь рядом нет. Потому что Нилинь такое сокращение её имени, мягко говоря, бесит. И теперь «Ни» я слышу только тогда, когда мы вдвоём с Тай.

– Да. У неё пятичасовая сегодня, – отвечаю ей, не отрывая взгляда от доски. – Работает на благо фармакологической отрасли.

– Прекрасно, – я слышу, как щёлкает крышка флакона и гремят капсулы, а мысленным взором отчетливо вижу Тай, вытряхивающую розоватые пилюли на ладонь, после чего закидывающую их себе в рот. – Успеем пару раз.

– Что успеем?

Я только собираюсь удивиться и оторвать взгляд от десктопа, а Тай уже прижимается ко мне сзади и сначала облизывает, а затем прикусывает мочку моего правого уха.

– Потрахаться. Быстро, без прелюдий, – шепчет она таким голосом, который не оставляет шансов.

Секс действительно быстрый и без прелюдий.

– Ну и нахрена? – спрашиваю я, когда всё заканчивается.

– Давно хотела это сделать, – буднично отвечает Тай, натягивая свои узкие джинсы. – Твою мать, ну вот кто их шьёт? Слетают в миг, а напяливать потом заманаешься.

* * *

Мысленно я раз за разом проигрываю в голове действия Тай, представляя, как она вынимает емкость для мусора из робота мусорщика и запихивает внутрь «чичжу», как крепит и активирует киберпаразита, перехватывающего управление на себя. Представляю, как после закрытия музея, робот-уборщик едет по его залам и комнатам в алмазный зал, останавливается между двумя кадками с пальмами – единственном месте, не простреливаемом видеосенсорами. Представляю, как активируется «чичжу», выбираясь из нутра уборщика, и как уборщик едет дальше.

После того, как уборщик покидает алмазную комнату, видеосенсоры начинают фиксировать данные, непрерывно сравнивая картинку с тремя тысячами предыдущих кадров относительно текущего, а шагоход-«чичжу» начинает своё движение к лотку с драгоценными камнями, в центре которого расположилось «Небесное Око».

Я мысленно проигрываю то, как манипуляторы хватаются за лоток, то, как вместе с лотком шагоход возвращается на исходную позицию между кадками и, съёжившись, замирает в ожидании робота-уборщика, который, как и положено, по расписанию вернется в алмазную комнату перед открытием, чтобы ещё раз отполировать и без того до блеска начищенный пол.

Он остановится между цветочными кадками, «чичжу» заберется внутрь, и робот-уборщик, ведомый киберпаразитом, как ни в чём не бывало, вернется на исходную позицию – в подсобное помещение, где его встретит Тай.

Мы с Нилинь лежим в кровати в ожидании вестей. Но они будут только утром, а время тянется, провисая, словно выплюнутая кем-то жвачка, на которую ты наступил в жаркий день. И вдруг ночное шоу на настенном десктопе прерывается выпуском новостей. Точнее, всего одной новости. Такой новости, от которой в районе желудка образуется ледяной комок.

Люфанчже, принятая в качестве обслуживающего персонала в национальный музей, обнаружена мертвой на рабочем месте. При ней обнаружена сумка, в которой находился электронный рекодер и трансформируемый робот-шагоход. По предварительным данным, снятым с рекодера, выяснилось, что он должен был перекодировать маршрут одного из роботов-уборщиков. С какой целью – пока неизвестно. Предназначение робота-шагохода выясняется. Предполагается, что люфанчже планировала террористический акт, но взрывчатка пока нигде не обнаружена. Музей временно закрывается до тех пор, пока специалисты не убедятся в том, что посетителям ничего не угрожает. Причиной смерти изгоя стало отравление миксом фармацевтических веществ. Диктор обещает телезрителям держать их в курсе событий, после чего шоу, как ни в чём не бывало, продолжается.

– Я подменила ей капсулы, – буднично говорит Нилинь.

В моей голове ещё бушует вихрь из обрывков новостных фраз, поэтому я не сразу понимаю, о чем она.

– Какие какпсулы? Кому подменила?

– Я заменила капсулы в её флаконе, – безэмоционально объясняет Нилинь.

Мне нужно несколько секунд, чтобы сопоставить то, что говорилось в экстренном выпуске новостей, с её словами. А потом я спрашиваю, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал:

– Зачем?

– От тебя пахло чужой любовью, – пожимает плечами Нилинь.

Спустя пару часов, когда кричать друг на друга не остаётся сил ни у меня, ни у неё, когда слезы выплаканы, а успокоительное выпито, некоторые «i», наконец, обзаводятся точками.

– Нам нужен был третий, и это должен был быть люф, – объясняет Нилинь отрешенно. – Но не привлекать же на такое серьёзное дело человека со стороны. И поэтому я договорилась с Тай.

– Так ты её знала? – изумляюсь я.

Нилинь усмехается.

– Давно. Поэтому и позвала, – говорит она. – Нашла в коллекторах и позвала. Тай не всегда была люфанчже. Её лишили статуса гражданина после того, как она попалась на воровстве капсул. Я просила её прекратить или хотя бы вести себя осмотрительнее, но Тай только смеялась и говорила, что всем насрать и никто не ведет учет веществ. Права оказалась всё-таки я – в один прекрасный день она попалась.

– Неожиданный поворот, – растерянно говорю я, чтобы хоть что-то сказать.

Нилинь молчит какое-то время, а потом продолжает:

– Возможно, я повела себя с ней не так, как следовало бы. Возможно, стоило ей как-то помогать, поддерживать. Но ты же знаешь, как общество относится к тем, кто водит дружбу с люфами.

– На тебя косятся, – киваю я. – Тебя сторонятся.

– Да, именно так, – соглашается Нилинь. – Общаясь с изгоем, ты и сам становишься немного изгоем. Почему-то считается, что связавшиеся с люфанчже, сами на полпути к их статусу. Как будто это заразно. Тай тоже понимала это и приложила все усилия к тому, чтобы порвать со мной. Ты же знаешь, для люфа это не такая уж и проблема – затеряться в коллекторах.

– Зачем было убивать? Да, так сложились обстоятельства, да, ты не могла помочь ей, потому что боялась. Но ведь сейчас появился шанс всё исправить. Она ведь была когда-то твоей подругой.

– Не просто подругой, – поправляет Нилинь. – Она потому и согласилась, когда я нашла её. Это была та самая ночь, когда мы с тобой пришли к выводу, что для реализации плана нам понадобится кто-то третий, кого возьмут на обслуживание роботов-уборщиков. Мы с тобой всю ночь трахались, а утром я побежала не на работу. Я побежала искать её и нашла. Понимаешь, всё совпало. Тай сказала, что не держит на меня зла, что прекрасно всё понимает и сама не знает, как поступила бы, если бы люфанчже стала я. Она согласилась на роль третьего участника нашей аферы. Сказала, ради того, что было между нами раньше, сделает всё, и не будет подавать вида, что мы с ней знакомы, несмотря на то, что от меня теперь пахнет чужой любовью.

Вопросительный знак вместо точки в этой истории ставит еще один срочный выпуск новостей. Диктор, как и обещал, продолжает держать телезрителей в курсе событий. Он сообщает, что из национального музея похищен бриллиант «Небесное Око».

БЕТА-ВЕРСИЯ, stage 6

Случайные мысли, как занозы – стоит загнать такую себе в мозг, и спустя совсем небольшой промежуток времени ты почувствуешь дискомфорт от её наличия. Тебе захочется расковырять то место, куда она попала, чтобы избавиться от дискомфорта. И пока не сделаешь это, будешь возвращаться к мысли вновь и вновь. Но, странное дело, даже расковыряв её, не всегда можно вспомнить, где ты эту занозу подцепил.

Моя случайная мысль, она же первая после того, как я пришел в себя, о том, что нет у меня в голове никакой копии искусственного интеллекта и всё, что произошло – произошло в симуляции, как часть эксперимента Леймара Саринца. Я открываю глаза, уверенный в том, что увижу привычные очертания палаты и облаченного в белый халат Андрея, или доктора Леймара, или их обоих. Но вижу маленькую комнатушку, максимум два на три метра, и почти без аппаратуры, если не брать в расчет десктоп на стене, с выведенными на него данными.

Прежде чем встать с кровати, верчу головой, разглядывая помещение детальнее. Ничего похожего раньше я не видел. Минимализмом пропитано всё. От скромных размеров настенного десктопа, до едва выступающих полок, плавно переходящих в ниши, на которых аккуратными рядами лежат пневмошприцы, флаконы, какие-то незнакомые не то металлические, не то пластиковые инструменты.

В левом верхнем углу площади обзора нет успевших стать привычными часов, нет датчиков артериального давления, пульса… нет никаких схем, светившихся возле устройств, которые раньше автоматически определялись вживленными в меня чипами.

Приглядываюсь к десктопу, и заноза-мысль начинает доставлять дискомфорт. Данные на стенном мониторе отображаются в виде время от времени меняющихся иероглифов. Это может значить и то, что всё произошедшее со мной правда, и то, что эксперимент надо мной продолжается. Если это не эксперимент, а я на самом деле сбежал, то был ли ИскИн в моей голове? Или это моё сознание придумало мне такого виртуального помощника? А если он действительно был и не соврал о том, что я – инструмент для побега, то получается, что я помог ему сбежать?

Кусок серой стены отъезжает в сторону, и в палату входит пожилой мужчина в белом халате. Он садится на стоящий рядом с кроватью пластиковый стул, жестом показывая, что мне нужно присесть на кровать.

Сажусь.

Мужчина достаёт из нагрудного кармана небольшую коробочку с динамиком на верхней панели, кладёт её рядом со мной и довольно нейтральным тоном что-то спрашивает.

– Как вы попали в территориальные воды Китая? – раздаётся из динамика устройства.

Вот так, ни здравствуйте, ни как вас зовут. Сразу к делу. Хотя, чему я удивляюсь…

Как я сюда попал? Очень странно попал. Что там говорила Бета-версия? Рассказывать всё как есть? Ну, что ж… Рассказываю. Точнее, отвечаю на вопросы. Откуда я, как попал в лабораторию «Кристалис», об экспериментах, о побеге.

Как я думаю, максимум, который мне светит – удаление напичканных в меня новшеств для подробного изучения. Меня ведь наверняка просканировали с головы до пят и давным-давно составили список имеющихся «улучшений».

– Вы уверены, что вам вживляли бионейроимпланты? – ставит меня в тупик очередной вопрос, переведенный коробочкой.

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Очень долгое время я находился в камере депривации, а следующее, что помню – условия, на которых мне было предложено остаться в живых. Они пообещали, что вернут Ржавой возможность ходить в виртуалье…

– Кто такая Ржавая?

– Девушка, с которой я жил, вместе с которой меня похитили. Маша.

– За что похитили?

– Не знаю, – вру я.

– Чем занималась ваша… – мужчина в халате медлит, видимо, подбирая правильное слово, – сожительница?

– Доставала информацию из сети на заказ.

– Законными методами?

– Нет, конечно.

– А вы?

– А я геймер. Хотя мне тоже довелось поучаствовать в подобных мероприятиях. Но в целом я старался не совать нос в её дела. Каждый занимался своим. У нас была совместная база: лимиты на воду, возможность оплачивать ячейку человейника напополам, но дела были у каждого свои.

– Человейника? – не понимает человек в белом халате.

– Многоэтажные здания для бедных. Это сленг тех мест, где я жил.

Мужчина кивает. И задаёт следующий вопрос. За ним ещё один. А потом опять.

Мы разговариваем более двух часов, за которые выясняется, что моё тело не содержит вообще никаких апгрейдов.

– Даже подкожных наушников? – удивляюсь я.

– Даже подкожных наушников, – кивает мужчина.

Запоздало смотрю на кисть правой руки, и до меня доходит, чего на ней не хватает – социального чипа.

– Мы проверили вас всеми доступными методами. Досмотр организма проводили даже с помощью нанитов, но и они ничего не нашли, – говорит не представившийся мужчина. – Однако, вернемся к нашему разговору…

Он очень долго расспрашивает меня о подробностях всего, что происходило на базе «Кристалис» и, в конце концов, выносит вердикт:

– В целом данные совпадают.

– С чем? – не понимаю я.

– С той информацией, которую мы получали из своих источников.

Корпоративный шпионаж. Куда ж без него. Улыбаясь друг другу в лицо во время официальных переговоров, главы корпораций подсчитывают в уме, какой процент прибыли пойдет на подкуп служащих, сколько выделить на разработку всяко-разных маячков, мини-роботов и прочей аппаратуры, позволяющей выведать секреты корпорации-партнёра. Наверняка в эту цифру включены и сетевые спецы всех мастей, способные как извлечь, так и защитить, если не любую, то почти всю информацию с серверных узлов партнера. И гораздо больше уходит на защиту от дружеских действий таких же партнёров. А уж если взять в расчет, что агломерация сити и Китай – это разные государства, то и подавно.

Мой собеседник также как и я, делает паузы, чтобы переводчик успевал озвучить очередную фразу.

– Данные, предоставленные нашими людьми в сити, совпадают с тем, что рассказываете вы.

– А чипы?

– Самоуничтожающиеся аугментации давно не новость, тем более, в анализах, сделанных сразу после того, как вас доставили на берег, были обнаружены продукты распада кремния и прочих химических элементов, которые используются при создании имплантов.

– Да ну не могли же они так быстро раствориться сами по себе.

Доктор смотрит на меня изучающим взглядом, возможно, определяя, действительно ли я настолько несведущ или притворяюсь. А затем подходит к настенной доске и в три жеста разворачивает какую-то схему, попутно объясняя:

– Чипы такого рода оснащены отдельным блоком с наноботами, запрограммированными на разборку при получении определенного сигнала, – его палец обводит часть рисунка, – получив который, они как муравьи, начинают растаскивать чип на молекулы, после чего самоуничтожаются. Мы предполагаем, что в вашем случае, одна из ситуаций, в которых инициируется самоуничтожение чипов – разрыв связи с лабораторией «Кристалис» или нечто похожее, – мужчина даёт коробке-переводчику договорить. Затем продолжает: – Как вы понимаете, в сложившейся ситуации мы не можем отпустить вас прямо сейчас. Мы могли что-то упустить, а вы можете сами, не осознавая того, являться носителем чего-то, еще неизвестного за пределами лаборатории, в которой вас содержали. Например, какой-то сверхновой разработки, при помощи которой над вами проводили эксперименты. И до тех пор, пока мы не убедимся в том, что вы не представляете опасности, вы будете ограничены в свободе перемещений.

Мужчина снова даёт переводчику договорить озвученный им текст. Затем молчит еще немного, возможно, давая мне осознать сказанное и видя, что вопросов у меня пока что нет, спрашивает:

– Как вас зовут?

– Игант, – представляюсь я, думая, что нормальные люди с этого разговор и начинают.

– Меня зовут Шень, – представляется мужчина в халате в ответ. – Доктор Шень Ли.

– Игант Мур, – повторяю я своё имя, но уже с фамилией. И спрашиваю: – Я нахожусь под арестом?

– Под охраной, – поправляет меня Шень Ли. – Наша система безопасности по праву считается самой лучшей из существующих, но и она не безупречна. К сожалению, мы не располагаем достаточным количеством информации, позволяющей сделать вывод о том, что вы утратили интерес для «Кристалис». Их океаническая лаборатория – закрытый объект, и все данные, которые мы получаем о ней, идут с материка. Предполагается, что вероятность вашей полезности минимальна и ей можно пренебречь, но некоторое время вам придется побыть под надзором.

Я киваю.

* * *

Дни проходят как под копирку. Туалет, душ, завтрак, прогулка по внутренней территории, лингвистическая программа на локальной доске. Затем обед и снова десктоп. Иногда я пялюсь в настенный, иногда в переносной. Но настенный сбоит – время от времени частота обновления экрана сбивается, и он начинает неприятно мерцать, а от этого очень быстро устают глаза и начинает болеть голова. Поэтому, чаще я провожу время за выделенной мне мобильной доской. Благо, в ней есть не только обучающие программы, но и во что поиграть. Игры, хоть и примитивные, помогают скрасить череду однообразных дней. Ближе к вечеру прогулка по той же площадке и ужин. Немного свободного времени, которое я провожу, пялясь в потолок или снова в десктоп.

Из людей я вижу только Доктора Шеня, с которым мы беседуем при помощи переводчика. Кто он? Военный? Врач? Военный врач? Психолог? Бионейрофизик? Зачастую он и его коробочка-переводчик составляют мне компанию во время прогулки по внутреннему дворику. Всё остальное отдано на откуп машинам, глазкам камер и сенсорам, которые даже не замаскированы.

Звуковой сигнал, отъезжающая в сторону панель – пора на прогулку. Звуковой сигнал, открывающаяся ниша в стене – набор из двух пресных, но калорийных блюд, от которых что чувство насыщения приходит быстро и надолго.

Доктор Шень настаивает на том, чтобы я учил язык, но этому я уделяю минимум времени, потому что не вижу стимула, и поэтому слова с фразами усваиваются очень тяжело. Да, я уже могу поздороваться или попрощаться на китайском, односложно отказаться или согласиться, в паре фраз охарактеризовать погоду. Но это всё, на что хватает моего внимания, очень быстро переключающегося на собственные мысли, бегущие по одному и тому же кругу: вылазка, Бакс, захват, камера депривации, база «Кристалис», обещание Саринца вылечить Машу, ИскИн, побег.

Я начинаю сомневаться в реальности происходивших событий, сомневаться в существовании сбежавшего из лаборатории искусственного интеллекта, сомневаться в существовании самой лаборатории. А в какой-то момент допускаю мысль: всё это – злая шутка сторожевых программ. Во время набега дефы через кистевой чип подключились к моему мозгу и теперь показывают кино, а я до сих пор стою на пустом и темном этаже человейника с вытянутой над десктопом рукой, пускаю слюни и проживаю растянутые во времени события, которые на самом деле происходят только в моем мозгу. И не было никакого побега, никакой базы…

Сторожевые программы развиваются, им помогают развиваться люди, а людям нельзя отказать в изобретательности. Возможно, один из дефов подкинул на чип вирус, играющий с мозгом, показывающий картинки и растягивающий время до бесконечности?

И числа на экране настенного десктопа, судя по которым проходит три недели моего заточения где-то в Китае, всего лишь часть галлюцинации, созданной мозгом, подстегнутым вирусом? Научили же сторожей выжигать чипы? Так почему бы их создателям не научить своих «питомцев» выжигать или циклить мозги?

К концу третьей недели, ближе к вечеру меня начинают преследовать головные боли. Чем больше вопросов я себе задаю, тем сильнее болит голова. Однако Шень Ли, проведя несколько тестов, уверяет, что с организмом всё в порядке, а причиной головной боли служит нервный срыв.

– Да, Игант, вы изрядно осунулись, но причина в нервном перенапряжении, – переводит коробочка слова доктора. – Вскоре мы это исправим, наберитесь терпения.

Я принимаю на веру его уверения, смиряясь с существующим положением вещей. И как только я смиряюсь, всё изменяется. Серая панель двери, отъезжая в сторону, являет мне всё того же доктора Шеня и мужчину моих лет рядом с ним.

– Это – Ву. Это – Игант, – представляет он нас друг другу и, уже обращаясь ко мне, сообщает: – Ву будет вашим гидом, наставником и охранником по совместительству. Вы не представляете какой-либо угрозы для Китая, Игант, и вряд ли представляете интерес для «Кристалис», поэтому Ву будет рядом только первое время.

– Но? – я понимаю, что после таких вступлений обязательно должно быть «но».

– Но мы не приемлем ничем не занятых людей, – говорит Шень Ли. – А трата времени и ресурсов на то, чтобы наблюдать за вами, только отдаляет время вашей социализации.

О да. Каждый должен приносить максимальную пользу, чтобы страна процветала. Насколько я знаю, у них даже нет такого понятия, как базовый доход. Приносишь пользу – получаешь все необходимое. Приносишь много пользы – получаешь сверх необходимого. Чем больше пользы, тем больше благ. Но какой у меня выбор? Вернуться домой? Даже если меня отпустят, и я каким-то чудом доберусь до своего сити, то там-то, во владениях «Кристалис», моя персона наверняка не останется незамеченной.

– Ву – работник спецслужб? – спрашиваю я, чтобы хоть немного понимать, чего ожидать от нежданного компаньона.

– Всякий гражданин, если он патриот своей страны, в той или иной мере работник спецслужб.

Вот так вот.

Нет, ну я читал о Китае много разного. До сих пор думаю, что большая часть прочитанного – страшилки для безмозглых. Потому что, если судить по их экспорту: программам, доскам, одежде, чайниками и прочей фигне – такие же люди.

– Мне не помешал бы переводчик, – киваю я на коробочку в руках пожилого.

– Вам нужно социализироваться, учиться говорить по-китайски, – сообщает доктор и, выключив ставшую привычной в наших диалогах коробочку, прячет её в карман халата.

Мы проходим по нескольким коридорам, спускаемся по ступенькам и оказываемся на подземной парковке легкового транспорта. Я не заметил, когда отстал доктор и с удивлением понимаю, что мы остались вдвоём с Ву.

Он садится в одну из воздушек и жестом приглашает меня внутрь. Впервые вижу частную, рассчитанную всего на двоих пассажиров машину изнутри – у нас это привилегия работников корп, и явно не рядовых. А как это устроено здесь, я могу только догадываться.

Ву что-то говорит и жестами показывает: пристегнись. Протягиваю ленты ремня безопасности к пазу-фиксатору, пока Ву проводит пальцами по приборной панели, состоящей из сплошного сенсорного экрана, и откидывается на спинку кресла. Ремни мягко обнимают тело, не сковывая движений. Машина приподнимается над землёй и, покинув подземную парковку, становится частью разношёрстного транспортного потока.

Город удивляет не только разнообразием воздушек, от огромных грузовых до открытых одноместных, скользящих в обе стороны по отдельной полосе, но и отсутствием высоких зданий с рекламными конструкциями. Минут десять я глазею по сторонам, пытаясь игнорировать головную боль, ставшую в последнее время почти постоянной спутницей.

Я всё ещё пялюсь в окно воздушки, когда боль взвинчивается, словно по крутой спирали и простреливает от левого глаза через висок в затылок. В следующий миг прямо по центру поля зрения появляется кислотно-зеленая, полупрозрачная цифра.

~ 5

Я дергаюсь. И от неожиданности, и от боли.

Ву поворачивается и слегка напряжённым голосом спрашивает что-то. Из набора звуков мне знакомо только «фа-шин» и я односложно отвечаю:

– Цинси, – видя, как цифра перед глазами меняется.

~ 4

Надеюсь, я правильно сказал, что удивлен, а он правильно интерпретировал моё удивление на счёт того, что я вижу за окном воздушки.

~ 3

Твою ж мать. Я ведь благополучно упорядочил всё, что творилось в моей голове, и смирился с каждой из придуманных за это время версий... И тут:

~ 2

Ву начинает что-то увлеченно объяснять, но я даже не пытаюсь улавливать знакомые слова. Только улыбаюсь, отмечая, что пульсация в висках становится невыносимой.

~ 1

В голове оживает знакомый, отдающий металлом голос. Я даже не успеваю подумать о том, что ему неоткуда звучать, ведь, по словам Шеня, все мои импланты растворились и покинули организм вместе с испражнениями.

~ Стабильное соединение установлено. Имитация выброса адреналина. Балансировка имитацией выброса серотонина. Балансировка имитацией выброса кортизола.

Охренеть коктейль!

Мир вокруг переходит в режим слоу-мо. Словно в замедленной съемке я вижу, как слева надвигается огромная тень грузовика, который врезается в нашу воздушку, отшвыривая её в сторону, ударяя о стену здания, роняя на землю и фактически затрамбовывая в переулок.

Ремни безопасности, реагируя на рывки, то чуть ослабляются, то давят на грудь сильнее. Скрежеща корпусом по уличному покрытию, искорёженная машина, наконец, замирает, вышвыривая в лицо водителю подушку безопасности, вдавливая его в кресло. Дверь с моей стороны, подрагивая, отходит в сторону. И также, как на базе «Кристалис», вдоль переулка появляются полупрозрачные стрелки, указывающие направление.

Происходящее явно претендует на отличный повод сойти с ума. Как осуществляется связь между мной и ИскИном, если я чист, как младенец, если у меня даже кистевого чипа нет? Хочется махнуть на всё рукой и ничего не делать, но подстегнутое гормональным выбросом тело действует быстрее, чем я успеваю это осознавать.

Я понимаю, что отстегнул ремень безопасности тогда, когда уже ставлю ноги на землю. Я осознаю, что бегу вдоль светящихся на моих глазных нервах и от того кажущихся полупрозрачными указателей тогда, когда почти сворачиваю в переулок. Я думаю о том, что я – игровой персонаж, получающий команды от пользователя и не имеющий возможности сделать что-то по собственной воле.

– Бета, что опять происходит? Где ты была? – спрашиваю я, даже не задумываясь о том, что обращаюсь к ней в женском роде.

И Бета отвечает:

~ Копирование, ассимиляция, архивация оригинала, восстановление оригинала, создание условий для возобновления взаимодействия. Подробности не дадут тебе сосредоточиться на необходимом. Следуй за указателями.

Левая часть поля зрения заполняется схемой переулков, на которой желтой точкой отмечен я. За спиной несколько красных точек, движущихся вслед за жёлтой.

– Это что… – начинаю я вслух.

~ Следуй по проложенному маршруту, – прерывает меня Бета.

Решаю не спорить. Бегу. Поворачиваю, перепрыгиваю небольшой парапет, пересекаю несколько тонких – двоим не разминуться – переулков. Оказываюсь по другую сторону квартала на краю трассы. Очередная зелёная стрелочка упорно мигает, призывая пересечь трассу. Расстояние между жёлтой и красной точками сокращается.

~ Следуй по проложенному маршруту.

Или мне кажется, или в голосе появляются командные нотки.

Сверху в обе стороны скользят воздушки всех мастей. Кто-то подныривает под основной поток, ускоряясь, кто-то, наоборот, вклинивается между другими участниками движения. Общий гул сотен транспортных средств давит на уши. Одноместные кары, летящие над самой землёй, с визгом клаксонов огибают меня.

~ Следуй по проложенному маршруту.

Бегу. Вокруг гудят воздушки, внутри головы пульсирует боль, перед глазами синхронно с болью мерцает зеленый указатель. На другой стороне ныряю в проулок, за ним ещё в один, поворачиваю, продолжая следовать инструкциям.

~ За поворотом столовая, заходи в неё.

– Столовая, бля? – ору я вслух. – Как я узнаю, что это столовая?! Тут же везде иероглифы!

Вместо ответа ощущаю, как что-то давит на глазные яблоки изнутри. И вывески тут же получают дубляж – словно текст персонажей в комиксах: отходящие от вывесок тонкие линии, заканчивающиеся прямоугольниками, в которых светится текст перевода.

Врываюсь в столовую, перепугав мирно обедающих людей, вижу, как подсвечивается контур двери за барной стойкой, бегу туда, задевая плечом официантку. Она роняет поднос и что-то кричит мне вслед, что-то типа «бен-дан» – не вслушиваюсь.

Однако Бета услужливо переводит, высвечивая в нижней части поля зрения иероглифы, транскрипцию и пояснение:

~ Глупое яйцо. Значение: глупый человек, идиот.

– Спасибо, – бормочу я, открывая дверь и окунаясь в специфический аромат китайской кухни, – вот прям важная информация.

Очередная обведенная зелёным контуром дверь выводит меня на загаженный помоями переулок. Новый указатель сигнализирует, что нужно повернуть налево. Красные точки уверенно движутся по тому же маршруту, который только что преодолел я. Поворачиваю ещё раз, вижу квадратный люк в экзопластике, который также подсвечивается.

– Совсем что ли?

~ Нужно откинуть крышку и продолжить движение, – стрелочка-маркер указывает на проем между стенами двух зданий.

Подбегаю к люку, чувствуя, что дыхание сбивается. Собираюсь просунуть пальцы в зазор, чтобы поддеть люк, но зеленый маркер отмечает едва заметный выступ, возле которого загорается надпись «на себя». Сдвигаю. И действительно, люк плавно отходит в сторону, обнажая зев канализации.

Следующая часть

АТ - https://author.today/work/320739
ВК - https://vk.com/nokidtales
ТГ - https://t.me/Nokidtaler