Бармен⁠⁠

Здесь основные развлечения – трахаться и драться. Перед этим бухнуть как следует. Мужики после работы налакаются и пытаются снять девочек, а те, кому это не удаётся, ищут спарринг-партнёров, чтобы свою так называемую мужественность кулаками показать. Себе и окружающим. А может, это мне так только кажется, потому что я долгое время работал барменом в одном провинциальном городке.

Там было помещение в подвале жилого дома, которое работало часов до двух-трёх ночи. Небольшой зал, несколько столов, прилавок и несколько холодильников. Отпускали вино на розлив и пиво в бутылках со стаканчиками. Ущербного вида бутерброды и выпечка. Не еда, а закуска. Владел и управлял этим заведением мужчина по имени Лёха. Он же меня после короткого собеседования на работу взял. Я ему сразу признался, что коплю деньги, чтобы через год отчалить в столицу. В двадцать лет мне уже было понятно, что жить здесь нельзя. Лёха на это усмехнулся только – мол, не место красит человека, а человек место. Я мог бы с ним поспорить потому, что видел, как он место вокруг себя украшал. Такие раньше рюмочными называли, но для его заведения это название было бы слишком изысканным. Наливайка – вот наиболее подходящее слово.

Тем не менее, заходили туда и приличные, хотя бы внешне, люди. К примеру, замначальника местной полиции, которого Лёх по-свойски звал Петровым. Они – бывшие одноклассники, потому, наверное, этот чинуша не брезговал по паре раз в неделю к нам заглянуть. Правда, он к тому же всегда на вынос всё брал. Две-три бутылки «Бада» захватит, на свой счёт записать попросит и отчаливает. Говорил, что в баню выпивку берёт, разгрузиться.

Был ещё Саша Грач, но как его звали я узнал только через полгода его первого визита. Этот мужик был совершенно неразговорчивый, да и желания побеседовать внешним видом не вызывал. Сутулый, бородатый, неряшливый. На первый взгляд – вылитый бомж. Но Лёха мне объяснил, что это не так. Саша жил в соседнем доме и приходил к нам каждый вечер в одно и то же время – часы можно было сверять. Он молча показывал на кран с вином, растопыривал три пальца и расплачивался картой сбера, оформленную на его мать. С ней Саша Грач и жил. Он почти не работал, бухал, но не буянил. Всю жизнь странный был, ничем не занимался, ни с кем не общался. Нужно было по меньшей мере года три обслуживать его, чтобы всё это прознать про него. На моё замечание Лёха пожал плечами.

– Постоянных клиентов надо знать.

Кое-каких постоянных клиентов мне знать совершенно не хотелось. Это был местный шпанённок шестнадцати лет по имени Тёма. Он приходил в будни со своими дружками, и они тянули два-три банки пива на четверых до самого закрытия. Сидели за столиком и хохотали, как стайка собак, перекусывались между собой периодически. Самого мелко среди них звали Ваня. Если пацаны не знали, о чём ещё шутить, шутили над ним. Тот не огрызался даже – видать знал своё место – молчал, улыбался даже подколкам. Если они заходили слишком далеко, Лёха их осаживал. Я же к ним даже подходить не желал. Таких ребят лучше стороной обходить. Отморозки, по взглядам читается. Но, если мне дерзили, то отвечал им резко. Это мне тоже Лёха объяснил.

– Такие ребята всем своим видом хотят показать, что терять им нечего. Так оно есть, может быть, но бояться не стоит. Потому что испугаешься, и они наглее станут. Это как в покере. Карты нормальной нет, играть они толком не умеют, поэтому идут ва-банк. От этого те, кто порассудительнее, теряются. Они-то думают головой, риски оценивают, ставки. Но ты будь ещё рассудительнее. Не ведись на блеф. И потом, жизнь не покер. Чужие карты – считай, силы – на виду. Ну чё ты, шкетов этих при случае не размажешь? Вот и не бойся.

Я тогда ещё подумал, что, на виду или нет, некоторые до поры до времени козыри в рукаве держат, но вслух этого говорить не стал. Если честно, мне этот Лёха тогда самым мудрым человеком на свете казался. Спокойный, взвешенный, лишнего слова не скажет. Опять же к этому блаженному Грачу он был добр. Правда, смущало, что мы, вроде как, малолеток спаиваем.

– Да кто спаивает? – возражал на это Лёха. – Отпустим немного выпивки, они сидят цедят, никому не мешают. А представь мы их щас выгоним. Чё они, пить перестанут? Пойдут в другое место. Или бухла в ларьке наберут и станут хлестать как не в себя, прохожих задирать. А тут они у нас под присмотром. Если лишканут, мы их успокоим.

В его словах было зерно истины, но гнилое. Не в том, смысле, что Лёха лукавил ради прибыли – как уж там прибыль, с этих малолеток – просто сам верил в свои слова. Это его и подвело. Нет, не на штраф напоролся. У него же друзья в полиции имелись и не только, а потому рейды для нас никогда внезапными не были. Но ей-богу, лучше б уж Лёха штраф получил.

В начале недели Петров, заказывая пива, сообщил, что в пятницу состоится встреча выпускников их школы, и уговаривал Лёху на неё пойти, но тот лишь, что подумает. В тот день позвонил мне и сказал, чтобы я сам открывался, потому что он болеет и прийти не сможет. Я ещё заподозрил, что он меня обманывает, потому что в последний момент поддался на уговоры Петрова. Но это, конечно, было глупо – Лёха не стал бы врать. О таком, во всяком случае. Вечером я в этом убедился.

В привычное время пришёл Грач, а, пока я наливал ему вина, в зал шумной компанией ворвались Петров и его бывшие одноклассники. Дожидаясь своей очереди, они громко балагурили и хохотали. Саша в присутствии этой толпы аж сжался весь. На него обратил внимание один из друзей Петрова – позвал его по имени, что меня уже удивило. Тот, правда, не откликнулся, но его уже обступили и рассматривали, как диковинный экспонат в музее. Все наперебой задавали ему вопросы.

– Грач, ты что ли? Как поживаешь? Чего на встречу выпускников-то не пришёл? Чего молчишь-то?

Прежде чем до меня дошёл смысл сказанного, Саша двинулся к выходу, даже не дождавшись, когда я отпущу ему покупки. Остальные начали смеяться, а Петров и ещё один мужчина тоже вышли наружу. Через несколько минут, пока я обслуживал, оставшихся, они вернулись. Петров потирал кулак и насмешливо сказал:

– А Грач-то ни капельки не изменился. Такой же лошок.

Все загоготали. Когда они ушли, я вышел на улицу, надеясь увидеть Сашу. Хотя точнее будет сказать – я наделся его там не увидеть. Так и было. На следующий день я рассказал о произошедшем Лёхе, но тот только чертыхнулся сквозь зубы, зато, когда позже за паруй баночек пива на опохмел в баньке пришёл Петров, он напомнил ему о встрече с Сашей. Этот разговор прошёл на моих глазах.

– Вы чё, как дети-то? – спросил Лёха.

– Да, лишканули чё-то мальца.

– Слабо сказано. Говорят, избили его даже.

Петров мимолётно глянул в мою сторону и отмахнулся с усмешкой:

– Да ладно уж. Так, щёлкнули его разок

– Щёлкнули разок?! – огрызнулся Лёха. – Ты послушай себя! Ты не ака полицейский говоришь, а как школьник какой-то дикий

– Это ты послушай! – огрызнулся Петров. – Я прекрасно знаю, что я полицейский. И прекрасно знаю, что не совсем правильно поступил. Но не тебе меня попрекать. Давно Грач тебе другом-то стал, что ты за него заступиться решил? Забыл, что ты сам с ним в школе творил?

Лёха резко посмирнел, опустил взгляд. Потом произнёс уже спокойным голосом:

– Вот именно, в школе. Теперь-то мы не в школе. Неужели тебе не стыдно?

– Да стыдно-стыдно. Чего заладил? Пьяные мы были. Ну, лишканули, да, согласен, но никто ж не умер. Нехорошо, конечно. Надо будет зайти к нему, извиниться, что ли. Или ты это, передай ему извинения от меня. Он же к тебе часто заходит.

На том ссора Лёхи с Петровым унялась, и он действительно ждал, что Саша на следующий день придёт, чтобы попросить у него прощения за поведения бывших друзей. Но Саша больше не пришёл, ни на следующий день, ни на второй, ни на третий. Тогда Лёха сам к нему пошёл. Вернувшись, он пролетел мимо меня по залу в бытовку, ничего не объясняя. Вышел оттуда только через некоторое время, встал за прилавок и глазе на посетителей. Их в тот вечер было немного – только Тёма и его дружки. Я спросил у Лёхи, что случилось, почему на нём лица нет.

– Тебе какое дело? Или работы мало? Бочки сначала поменяй, а потом болтай сколько хочешь.

–Так я уже поменял всё, все полные почти.

– Ну вот и не жужжи тогда.

Грубость с его стороны для меня стала полной неожиданностью. Я даже не обиделся, честно. Понял, что случилось нечто плохое и лучше его не трогать. А вот ребятки за столом этого не знали. Но Лёха про них тоже кое-что не знал. Днём ранее они ограбили таксиста и теперь тратили его деньги на выпивку, были сильно навеселе и разгорячены. В какой-то момент они по обыкновению стали жрать Ваню, которые единственный с ними не был на деле и сейчас гулял, считай, на халяву. Лёха несколько минут пристально за ними наблюдал, а потом вытер глубоко вдохнул, вытер лицо обеими ладонями и вмешался в их, если так можно назвать, беседу.

– Всё, пошли отсюда, – резко сказал он.

– В каком смысле? – удивился кто-то из парней.

– В том смысле, что вон прямоугольник в стене, он называется дверь. Топаем туда и закрываем её с обратной стороны. И больше сюда не приходите. Заведение для вас закрыто.

– Чё это вдруг? – спросил второй.

Лёха обошёл прилавок и, взяв одно из пацанов за шиворот, потащил его к выходу. Остальные смотрели на него, застыв.

– Теперь всё понятно? – спросил Лёха и, не дожидаясь ответа, повернулся к прилавку.

В этот момент Тёма бросился в его сторону и ударил бутылкой по голове. Бутылка раскололась, и Тёма сделал ещё несколько ударов. Прежде чем я успел броситься на выручку Лёхе, да и вообще хоть что-либо сделать или произнести, он ула на пол, а сего головы потекла кровь. Тёма наконец остановился, с ошарашенными глазами оглядел присутствующих и почти не дрожащим голосом сказал:

– Вот теперь пошли.

Он вышел, не оглядываясь. Как же, крутой парень. Остальные, озираясь на меня и Лёху, потянулись следом за ним. Я схватил телефон и обежал прилавок. Подтащил стонавшего Лёху к стене, и осмотрел рану. Повредили шею. Кровь хлестала. Я взял телефон и набрал скорую. Вдруг Лёха подал голос:

– На случай если они не успеют… налей-ка мне пивка. Умирать трезвым неохота. Тем более, в баре.

Говоря с диспетчером по телефону, я подошёл к холодильнику, достал бутылку «Бада», наполнил один из стаканов столике, за которым выпивали Тёма с дружками, и протянул Саше. Тот осушил его в два прихода. Мне сказали, что помощь уже в пути.

– Вали отсюда, – вдруг произнёс Лёха.

– Чего?

– Вали, говорю.

– Как же я вас тут брошу.

– Ты не понял. Из города этого вали. Как зарплату получишь, увольняйся и езжай в свою Москву.

– Это сейчас неважно.

– Важно. Очень важно. Не тяни с этим. Только сначала пивка мне ещё налей.

Я снова пошёл к холодильнику, а когда обернулся, Лёха завалился на пыл. Я поднял его, но он уже не дышал. Приехавший фельдшер констатировал смерть. Тех отморозков выловили несколько часов спустя. Я видел их в кабинете для опознания. Там же был Петров. Не думаю, что эти ребятишки сопротивлялись задержанию, но досталось им всем крепко – сидели в наручниках, все в синяках и ссадинах. Не знаю, какой приговор они получили, потому что, не дожидаясь суда, как и советовал Лёха, взял билет на поезд и уехал. Мать мне звонила, говорила, что повестки постоянно приходят и менты обо мне справляются. А я отвечал, плевать. Не подписывай ничего, говорил.

От мамы же я и узнал, куда ходил Лёха в день своей гибели. Как можно было догадаться, к Саше. Однако пришёл он как раз к выносу тела. Повесился Саша накануне. Лёха на него в гробу посмотрел и пошёл обратно в бар. Я его таким и запомнил: как он стоит за прилавком и не мигающим взглядом смотрит перед собой. Думал, что на Тёму и Ваню, а оказалось – на себя.

Я в Москве уже много лет живу. Ещё немного и буду возраста Лёхи. Тяжело тут было поначалу. Да и сейчас немногим легче. Жильём обзавёлся, взял кредит и свой бар открыл, в Жулебино. Ничего сверхвыдающегося – пиво крафтовое, коктейли, бургеры и простенькие закуски к напиткам. Молодёжь танцует, люди постарше за столиками сидят. Вроде, приличный народ ходит, но нет-нет и случаются конфликты, иной раз до драки доходит. Я обычно охрану вызываю, чтобы они неадекватов проводили. Не понимаю я этого. Мало им, что ли, жести в мире. В бар же ходят отдохнуть от всего того кошмара, что творится. Сядь, расслабься, музыку послушай, выпей вкусного пива, поешь. С друзьями общайся, с новыми знакомыми, потанцуй. Вон у меня за стойкой нарды стоят, карты игры настольные. Бери что хочешь. Отвлекись, забудь про всё дерьмо. Нет, надо его с собой затащить. Расплескать на всех как из ведра. Я иногда смотрю на это и думаю, что Лёха прав. Нет, никакого смысла переезжать с места на место. Что у меня дома, что здесь, что, подозреваю, в других частях света люди одинаковые. Однако это не отменяет правдивости других его слов. Валить отсюда надо. И дело не в городе.

Славные сказки, 11 часть. denisslavin