Серия «Сказки Сибирской губернии»

Ой ты, люд пикабушный, а помнишь ли ты сказку про Колобка? В ней предок "живой" пищи появился в результате манипуляций с мукой и маслом. Создателями кулинарного Буратино были дед да бабка. От которых и укатился Колобок (хлебушек в голове до добра не доводит) искать приключения на свои булки. Такой мы её узнали, такую и детям своим расскажем. Но, как вы уже заметили, одна и та же сказка, в разных уголках страны нашей звучать может по разному, причем иногда до неузнаваемости. А может эта и уже не та сказка, да и вообще не сказка. Но то, что она отражает суть человеческую (когда со светлу, когда и с темна) о том и упоминать не стоит - умный сам поймет, дураку не докажешь. И вы, люди местные, послушайте кота Баюна, да подумайте, мозга разомните. Сказка записана в конце XIX века в Енисейской губернии. Текст максимально приближен к источнику.

Сынко-глинка.

Жил да был старик со старухой; у них не было детей. вот старик и говорит старухе: «Таскай в избу глину, станем делать сына». Принесла старуха глину, старик сал стряпать сына; сделал все, как следует быть, руки, ноги и прочее. Не успел он кончить, как сын встал и говорит матери: «Я хочу есть! Давай мать пять ковриг. Принесла мать пять ковриг, сын съел их и пошел на улицу. Идет старуха с копылом*). Остановил ее сынко-глинка и говорит: «Сказать тебе сказку»? Скажи, говорит старуха. «Слушай! Принесла мне мать пять ковриг, я их съел и тебя старуха, съем с копылом. Взял и съел. Пошел дальше. Навстречу ему мужик с топором. Сынко-глинка и говорит мужику: «Сказать тебе сказку»? Скажи! «Захотел я говорит, есть, принесла мне мать пять ковриг; съел я пять ковриг; встретилась мне бабка с копылом и ее съел, и тебя с топором съем». И съел мужика с топором. Пошел дальше. Встретил бабу с ведром, спрашивает: «Сказать тебе сказку»? Скажи! «Захотел я есть; принесла мне мать пять ковриг; съел я пять ковриг; встретилась мне баба с копылом; я ее съел; встретился мужик с топором; и его съел. И тебя съем с ведром». И съел ее. Встретил он девок с бельем, потом встретил свадебный поезд; съел и девок с бельем, и свадебный поезд. Потом повстречался с медведем и говорит: «Сказать тебе, медведь сказку»? Скажи, говорит медведь. Сынко-глинко сказывает медведю: Жил я у матери, захотел есть; дали мне пять ковриг, съел я пять ковриг;  встретил старуху с копылом, съел ее; встретил мужика с топором, съел его; встретил бабу с ведром, съел ее; встретил девок с бельем, съел их; встретил свадебный поезд, съел его. И тебя медведь съем». Медведь встал на ноги и говорит: Давай, сперва поборимся! Стали бороться. Медведь облапил Сынку-глинку, хлопнул о землю и разбил в дребезги. Тогда из Сынка-глинки вывалились целиком пять ковриг, вышли старуха с копылом, мужик с топором, баба с ведром, девки с бельем и свадебный поезд поехал

*) вопрос для знатоков - А что есть копыло?

Пестрит лента пикабушная новостями о том, что избавились от ненужной кошки/собаки, нанесли обиду слабому/немощному. Современная (так ли уж?) проблема - ради забавы приобресть животину, себе на потеху недолгую, либо нанести обиду человеку, который по болезни, али по возрасту ответить не сможет. И не задумывается тот Homo (хоть и Sapiens, но sine Anime) о том, что то существа живые, да с чувствами. Да и последствий же неприятных, после действий своих (ни физических, ни моральных, ни душевных) не несут зачастую, для материальных же еще доказать всё надо. Порок новый или всё новое это хорошо забыто старое? Что раньше о таких поступках думали, да говорили в народе отечественном? Об этом расскажет кот Баюн сказочку небольшую. Сказка записана в XIX веке в Енисейской губернии. Текст максимально приближен к источнику.

Миколушка.

В одном селе жил поп с попадьей, имел двух дочек. Вздумалось попу ехать на базар. Приехал на базар, закупил что нужно было; видит, мужик продает Миколушку величиной вершка четыре: поп купил для своих дочерей ради забавы, привез домой и подарил дочерям. Дочери с ним поиграли, а вечером спать положили с собой. Миколушка и думает: я им всем штуку устрою. Пошел на пригон, убил барана, вынул трибушину, сволок в спальню и положил посреди девиц; оне так крепко спали, что ничего не слыхали. Зашел к попу в спальню, связал их (с попадьей) за волосья и ушел. Проснулись дочери, щупают, что-то мокрое и теплое. Одна спрашивает другую: Ты родила? «Нет»; Ты родила? «Нет». Подняли спор; проснулись поп с попадьей, слышат шум, хотят встать, не могут; один одного таскают за волосы. Поп говорит: Попадья! Ты чего дересся а попадья спрашивает попа: Ты чего дересся? Наконец, и заправду разодрались. На шум сбежались соседи и развязали волосы попа с попадьей. Поп и догадался; больше не кому было это сделать, как Миколушке. Стали его искать, а его и след простыл.

Всем с детства сказки знакомы. И, кажется, звучат они изначально так, как нам прочли их в детстве. Однако сказка как все живое рождается, растет, меняется. Так, порой, читаешь - название знакомое - а вот содержание... Чтобы не быть голословным, кот Баюн, вам люди добрыя, сейчас пример покажет, сказочку расскажет. Сказка записана в конце XIX века в Енисейской губернии. Текст максимально приближен к источнику.

Царевна-лягушка.

Было у богача три сына; купил им по ружью. «Поезжайте, мои дети куда ваши глаза глядят, стреляйте туда, куда ваши пули улетят». Одна улетела к купцу, другая к хрестьянину, третья к лягушкам в болото. Один поехал свататься к купцу, другой к хрестьянину, третий к лягушкам в болото поехал свататься. Один высватал у купца, другой у хрестьянина, третей приехал к лягушкам в болото; стоит на берегу молоденькая девица; посадил он ее к себе и увез. Увез, обвенчалися. Привели их за стол. Она сидит, сидит под стол падет, доспеется лягушей. Было у ней подвенечное платье; в нем лежало в кармане сердце. Они его у ней украли и сожгли. Она пришла, хватилась его заплакала. Он стал спрашивать: О чем плачешь? «Я где то сердце свое потеряла». Он говорит: «Мы его сожгли». Она соскочила, стала в огне рыться. «Кабы мне найти комочек, я бы дунула, плюнула, у меня опять доспелось бы сердце». Тогда один брат поехал к лягушкам в болото. Приехал, у лягуш стоит дом хороший; в доме две девицы сидят; отец лежит на печи, мать на полатях, стонут. «Погляди-ка дитятко как у меня об тебе сердце изсохло». Она взглянула вскося на полати, там висят две шкурки сухия, пресухия и заплакала. «У меня, мама, сердечко сожгли». Зачали этого мужика наливкой угощать и рыбными пирогами; вдруг этому мужику доспелось лихо; побежал на улицу, давай блевать. Женщина вышла за ним на улицу и говорит: «Ты наливку не пей, а горько вино пей; наливку из под себя выпускают, а горько вино покупают. Рыбны пироги они срушат, не ешь; а которы сам срежешь, те ешь». Вдруг он заглянул под шесток, там лягушичьи шкурки висят. Он здогадался, пошел на улицу коня запрягать; отец, мать собираются ее проводожать. Они вышли на улицу; которыя ей в ноги падут, те сделаются лягушами. Мужик ее на коня посадил скорей, поехал. Оглянулся назад, дома уже нет. Он у них ночевал три ночи, а вовсе три года. Приехали домой, стали жить, поживать, дом наживать.

Крест.девица дер.Ерзовки Р.А. Худекова.

Почитывая на досуге (да и не только, если честно) письмена здесь размещенные, появилось ощущение, что век наш какой-то испорченный получается. Жены изменяют мужьям, те изменяют женам, дележ вещественного и одушевленного, козни, преступления и иногда справедливое возмездие за них. А вот раньше (причем намного) было лучше, раньше люди были чище и даже добрее. И многие вопиющие примеры современной разнузданности как будто являются плодом современного человека. Так ли это? Спросим у кота Баюна. И он представляет Вашему вниманию сказку, записанную в конце XIX века в Енисейской губернии. Текст максимально приближен к источнику.

Брат и сестра. (Косоручка)

Мужик с бабой имели сына и дочь. Умирает отец и говорит сыну: «Слушайся во всем матери и добро тебе будет». Сын слушался матери. А затем умирает она и наказывает сыну: «Слушайся во всем своей сестры и без благословения ея не начинай никакой работы». Схоронил сын мать и стал поживать с сестрой. Что бы ни начинал, куда бы ни ехал, все уж испросит, бывало, благословения у сестры. Вот он вырос, женился. Оженившись, брат по прежнему во всех своих начинаниях спрашивал сестрино благословенье. Жене это не нравилось. Стала она подкапываться под свояченицу, чтобы разлучить ее с братом. Вот уехал куда-то ея муж, она пошла на конюшей двор и зарезала самого лучшаго коня. А когда вернулся муж, и говорит ему: «Вот какая у тебя сестра добрая, ты к ней, как к матери, а она тебе зло мыслит сделать; нынче вон коня самого лучшаго зарезала». «Свою долю режет»! только и сказал брат. А потом, когда нужно было куда-то ехать, опять пошел к сестре за благословеньем, и уехал. Молодуха опять пошла на конюшей двор и зарезала другого самолучшаго коня. Вернулся брат домой, жена начала обсказывать ему, что сестра его другого самолучшего коня зарезала. «Свою долю режет», только и сказал брат. Жена от этих слов еще пуще прежняго распалилась. А сестра тоже видит, что в их доме грех заводится, и попросила брата выделить ее. Брат построил ей избушку на задах и стала в ней жить сестра, в братнино дело не вмешиваясь. А брат по прежнему ходил к ней и спрашивал благословение. Жена злилась и задумала непременно погубить своячину. Когда уехал ея муж, она зарезала своего сына, а потом обсказала мужу, будто это сделала его сестра. Брат тут уж поверил: потому, думал, что мать не станет убивать свое дите. Разгневался брат на свою сестру и думает, что с нею сделать. Жена и говорит: «Стоит она лютой смерти. Вези ее в лес, руки, ноги отруби да брось там».

Не окончено. Записано от крест. Девицы Анны Никиф. Казанцевой.