Серия «Когда прилетел соловей»

Постарался разглядеть уровень бензина, затем покачал мотоцикл, прислушиваясь. Не знаю, какой расход именно у этого аппарата, надеюсь, до города хватит. В любом случае заправлять нечем и негде, и я решил ехать столько, на сколько хватит бензина. Рассмотрел брелок на ключах от мотоцикла, увидел кнопки, понажимал. Мотоцикл отозвался пиликаньем сигналки. Ого. А в темноте я даже не рассматривал, что за мотоцикл я угнал, повезло, что ключи в приборке торчали, да и состояние у меня было тогда, мягко говоря, неадекватное, действовал на автомате и не соображал толком. Сейчас, отдохнувший и при мягком свете дня, я вспомнил свои злоключения и как-то снова стало не по себе. случись малейший сбой в череде вчерашних событий — и всё. Повезло, просто повезло. В том, что смог удрать и что ничего себе не сломал, когда прыгал по склонам и кустам в темноте. В том, что меня не поймали, что нашёл мотоцикл и что Виолетта оказалась дома. И в том, о чем я еще не знаю, но оно наверняка случилось, чтобы я остался жив.

Я тяжко вздохнул, помотал головой, отгоняя дурные мысли, и уселся на мотоцикл. Вставил ключ, повернул, и двигатель ожил. Надев шлем, я ещё раз осмотрелся и плавно тронулся с места. Довольно скоро я выехал за город, прибавил газу и набрал скорость до сотни, больше не рискнул.

Мотоцикл мерно стрекотал, а я по привычке всматривался в лица водителей встречных машин на предмет опасностей. Конечно, я понимал, что именно сейчас я в относительной безопасности. Чужой мотоцикл, шлем, скрывающий лицо, — всё это надежно скрывало мою личность от потенциальных угроз. Но терять бдительности не стоило.

На всём протяжении пути до города я размышлял о своих дальнейших шагах. Получается, что придется начинать сначала. Я снова один, только в этот раз отправная точка куда ниже и хуже, чем была несколько дней назад. Дел я натворил от души и к тому же засветился по самое не могу. Хорошо бы вальнуть Гамлета и разом снять с себя все проблемы, но нет гарантий, что его братва не вычислит меня и не пожелает отомстить.

За пару километров до города я свернул в поле и остановился, заглушив двигатель. Снял шлем, вдохнул свежий воздух и достал телефон.

Василий не сразу ответил на звонок.

— Алё! — Его голос прозвучал громко, и я немного убавил громкость в телефоне.

— Это я. Как там дела?

— Серый, походу, меня пасут, — ответил Василий и шумно прочистил горло. — Два пацана на рав четыре. Думаю, сегодня утром хвост пристегнули. По крайней мере, вчера не видел никого. Ты же свалил в бега, и они наверняка все твои связи прогнали. Тем более мы с тобой вчера особенно и не скрывались.

— Твою мать! — выругался я. — Сам как, в норме?

— Да нормально, Серж. Предъявить мне нечего, но ищут тебя, походу, плотно. Пасут, правда, не дальше входа, не отсвечивают.

— Надо встретиться как-то где-то, Вась.

— Н-ну-у... —протянул задумчиво Василий. — Я сейчас в кафешке с круассанами. Встречусь тут кое с кем, пожру и часа через полтора-два двину в Башни. Там встретимся. Помнишь хату на Островной?

Я вспомнил. Несколько лет назад Василий был в конфликте с одним бизнесменом. Ситуация разрешилась, только когда бизнесмен отдал квартиру Василию в знак доброй воли. А тот, не будь дураком, не стал светить квартиру как свою, а оформил её на дальнего родственника и стал использовать как конспиративную. В ней бывал только он, я и еще один наш общий друг. Но друг погиб на службе, и о квартире теперь знали только двое — я и Василий. Тот родственник не в счет, потому как уехал за границу и перед отъездом отдал Василию все нужные документы, если тот захочет переписать квартиру на себя.

— Запасной ключ — как всегда, — продолжил инструкцию Василий. — Жратва там есть. Давай, приводи себя в порядок, потом подваливай в Башни. Адрес — Нахимова, двадцать три. Вторая линия справа. Тебя на посту впустят.

— Документы в машине остались, Вась.

— Доки твои и прочее барахло уже на хате, я забрал из машины еще вчера. Кстати, тебе повезло, тачка не засвечена, Охотники тебя выпасли уже в самом парке. Им стуканули, когда ты, как идиот, попёрся на прогулку, они и прилетели, те, кто рядом был. Тачку я вернул, но подумаю, что еще достать можно. Всё, давай, ко мне пришли. — И Василий дал отбой.

Вот так. Не, что ни говори, хорошо иметь такого информированного человека в друзьях.

Я ударил по кик-стартеру, выкрутил ручку газа. Мотор взревел, и я развернулся на месте с буксами. Нужно поехать по другому маршруту.

Ехать было недалеко. Остановился только на въезде в район, на посту Дружины, где за неимением документов прогнали отпечатки пальцев. И тут я вспомнил, что мотоцикл я честно экспроприировал. Мысленно выругавшись и обливаясь холодным потом, стал ждать результата проверки. Но дружинники, проверив номер мотоцикла на предмет угона и прочих проблем, спокойно меня пропустили, чем удивили меня до крайности, потому что я был уверен, что мотоцикл давно уже ищут. Ну и хорошо, раз так. Я облегченно выдохнул и двинулся дальше, молча проклиная себя за легкомысленность. Но тут уж сказывался недостаток опыта в таких делах.

Спустя 10 минут я уже парковался у подъезда нужной мне пятиэтажки, на парковке, окруженной, как и дом, кустами сирени. Поставил мотоцикл между двумя авто, стоящими так, что для машины места уже не хватало, а для мотоцикла в самый раз, чтобы скрыть его от любопытного взгляда. Пока мотоцикл не объявят в розыск, буду аккуратно ездить. Рискую, конечно, но другое средство передвижения мне пока недоступно.

Огляделся, никого не увидел, снял шлем и повесил его на руль. Воровства я не боялся. Власти районов уже лет пять объявили воришек и прочий маргинальный сброд вне закона и закрывали глаза на травмотворчество потерпевших, лишь бы только те не убивали. Всё остальное простым гражданам негласно разрешалось, но только до тех пор, пока не приезжала Дружина или полиция, смотря кто ближе оказался. Но и этого было более чем достаточно, потому что приезжать никто не спешил, мотивируя это отсутствием свободных экипажей. Поэтому все мелкие криминальные личности, кто не был способен шагнуть выше простого гоп-стопа и воровства в бизнес, давно вывелись из мирных районов как излишний и нежелательный элемент общества. Даже мигранты, чья проблема много лет была нерешаема и почти ввергла в пучину внутренних распрей страну, теперь имели кроткое уважение к местному населению и при встрече чуть ли не кланялись. Как мало было нужно: просто напросто не мешать населению самостоятельно решать свои проблемы. Один из немногочисленных плюсов Т-кризиса как есть.

Я не спеша подошёл к третьему подъезду и уселся на громоздкую, из прошлого века лавку. Посмотрел по сторонам, бросил взгляд на ближайшие окна первого и второго этажей и опустил руку под доски сиденья. В месте примыкания ближней к спинке доски сиденья и бетонного основания нащупал скрытое от посторонних глаз углубление, которое даже найти было непросто, если не знаешь, куда лезть. Кончиками пальцев коснулся тонкого кольца, аккуратно потянул за него и медленно, не привлекая внимания, вытащил висевшие на кольце маленький брелок от подъезда и ключ от входной двери.

Посидел еще минуту, прислушиваясь к окружающим звукам, и наконец поднялся с лавки. На втором этаже дверь одной из квартир была открыта настежь, и оттуда мощно до рези в глазах несло сгоревшей едой. Я ускорился, не желая встречаться с мастерами-кулинарами, и почти бегом поднялся на третий. Быстро открыл дверь ключом и тихо закрыл её за собой. Так, поесть и сваливать.

Разулся в прихожей, прошёл на кухню, осмотрелся. Открыл холодильник, увидел только пачку кетчупа, выдвинул ящик морозильной камеры. Пельмени, куски замороженного мяса и овощи в пакетах. Негусто. Достал телефон из кармана, глянул время. Нет, не успею ничего приготовить.

В шкафчике над столом нашел пачки с различным печеньем и чай в пакетиках. Взял с плиты пустой чайник, набрал воды из пятилитровой бутыли, спрятанной за коробками на широком подоконнике, и поставил обратно на огонь, предварительно сняв колпачок со свистком. Затем направился в комнату, где был стационарный компьютер.

Мне нужна была карта города с прилегающими территориями. Изучал её долго. В промежутке сделал себе чай, насыпал в пиалу печенья и продолжил дальше высматривать маршруты, думать над вариантами.

Вспомнил, что у Василия постоянно были телефоны в каком-то невообразимом количестве. Покопался в полках стола, на котором стоял комп, заглянул в книжный шкаф, в тумбочки у дивана. И нашел. Целых три телефона. Не самые старые модели, даже с каким-то зарядом. Выбрал понравившийся, поискал в столе зарядку под него и поставил заряжаться.

Спустя какое-то время я начал представлять, что можно предпринять в качестве первых шагов. Подумал, прикинул так и эдак и пришел к выводу, что в сложившейся ситуации других вариантов не вижу. Нагло, да, но ставка как раз на скорость и неожиданность.

Я подтёр историю браузера, выключил компьютер, затем привел кухню в первозданный вид. Проверил уровень заряда на заряжаемом телефоне. Семьдесят четыре процента. Подержать бы еще, но нет времени. Из кармана снова достал кнопочный телефон, вытащил из него сим-карту и поставил её в новый телефон с помощью скрепки. Тот к тому же был в крепком чехле, что, надеюсь, существенно продлит ему жизнь. Мне нужно оставаться на связи как можно дольше. Затем забрал свои документы и банковские карты, которые Василий убрал в компьютерный стол, разложил по карманам. Свой телефон решил не брать, он был разряжен в ноль. Оставлю пока здесь.

Когда спускался по лестнице, увидел, что дверь в обитель кулинаров уже закрыта, а вонь стала меньше. Вышел из подъезда, огляделся снова, сел на лавку и вернул ключи на место. Подождал еще минутку для вида, затем встал и, не теряя больше времени, подошел к мотоциклу. Уселся верхом, завел с ключа и выехал с парковки.

Так. Василий должен быть еще в кафе. Остановился на обочине, набрал его номер.

— Ты где, Вась?

— В кафехе. — Василий по обыкновению что-то жевал. — Но скоро сваливаю, минут еще двадцать и поеду. Ты там как?

— Всё хорошо, квартира цела, соседи спокойны. Да, взял у тебя телефончик один, попользую пока.

— Да без проблем. — Я даже будто увидел, как он махнул рукой. — В общем, дуй в Башни, я подъеду следом.

Я дал отбой и включил передачу. Нет, Вась, у меня несколько иные планы на ближайшие полчаса.

Через 15 минут я уже был недалеко от кафе, сразу заметив и белый Фольксваген Туарег Василия, припаркованный прямо у входа в кафе, и не сильно тонированную трехдверную Тойоту Рав-4 первого поколения и классического синего цвета, стоящую на другой стороне дороги чуть в отдалении. Я неспеша проехал мимо машины гамлетовских пинкертонов, внимательно рассмотрел их. Водитель и пассажир. Ничего примечательного. Пацаны как пацаны, только молодые совсем. Одеты в меру прилично, не в стиле гопников Виллиджа. Что ж, осталось их сбросить с хвоста и можно будет спокойно заняться делами.

Я проехал дальше, туда, где дорога от кафе поворачивала на проспект, заехал во двор и набрал Василия, попросил его, как вырулит на проспект, ехать не спеша. Василий не стал задавать вопросов, только хмыкнул и отключился.

Через несколько минут мимо проехал Туарег, а следом, отставая на одну машину, ехал тойотовский внедорожник. Водитель и пассажир смотрели вперед и меня не заметили.

Я тронул мотоцикл с места, удерживая между Тойотой и мной два автомобиля. Пристально следить за ними не было нужды, я точно знал, по какому пути поедут Василий и преследующие его пацаны. Осталось только ждать. Проспект тянулся ровной широкой полосой, машин было умеренно, и я отстал еще немного, не опасаясь потерять тойоту из вида. Мы ехали по средней полосе с меньшей, чем у потока, скоростью и нас поочередно обгоняли машины, перестраиваясь на левую полосу, а затем снова возвращаясь на среднюю. В голову пока ничего не приходило, и я просто ехал следом, глядя по сторонам.

А потом я увидел, как новенький желтый Опель Астра, который до этого метался из полосы в полосу, распугивая водителей, а сейчас ехал следом за тойотой, замигал левым поворотником, и у меня появилась идея.

Опель перестроился на левую полосу и уже почти нагнал тойоту. Я прибавил газу, быстро догнал желтый автомобиль и начал объезжать его слева, рискуя вылететь на встречку. Поравнявшись с Опелем, я сравнял скорость и разглядел за рулем совсем юную блондинку, лет восемнадцати, вылупившуюся на меня и что-то гневно кричавшую при этом. Ну-ну, девочка, машинку, наверное, у папы взяла или у папика, а ездить не взяла. Уверен, ты не только борзая, но и пугливая, чем я сейчас и воспользуюсь.

Я чуть повернул руль, чуть прижимая мотоцикл к опелю и желтый авто вильнул от меня вправо. В этот момент тойота уже отставала от опеля на пол-корпуса, и я, торопясь, снова прижался к Опелю, вынуждая водительницу Опеля активнее уходить от столкновения в сторону тойоты. Мой план был прост, и я надеялся, что блондинка за рулем Астры испугается меня и ударит внедорожник.

Так и произошло. Желтый автомобиль еще немного дернулся в сторону и подставил правый бок под левое крыло тойоты. Раздался жестяной звук удара, затем резкий звук клаксона, и оба автомобиля остались позади меня. Я же продолжил движение и наблюдал за происходящим в зеркала заднего вида. Мой план увенчался успехом. Из остановившейся тойоты выскочили оба ездока и подбежали к опелю, который встал в полразворота и наполовину перекрыл им полосу. Последнее, что я заметил, — это свирепое лицо блондинки в Опеле и пристальный взгляд одного из пацанов, глядящего мне вслед.

Надеюсь, хотя бы на минуту у меня форы прибавилось. Я прибавил газу, догнал Василия, обогнал и, находясь перед Туарегом, показал рукой вправо, на край дороги. Затем перестроился правее и свернул на ближайшем повороте. Василий повторил мой манёвр. Я соскочил с мотоцикла, оставив его у тротуара, сдёрнул шлем, кинул его на руль и побежал к подъехавшему Туарегу. Услышал, как щелкнули замки, рванул заднюю дверь, ввалился в салон.

— Погнали! — Я пристегнулся. — Фу-у-у-ух. Свита твоя в ДТП попала, но ненадолго. Поехали, поехали!

Василий резво стартанул с пробуксовками с места, и мы помчались по дороге.

— Тебе никто не говорил, что ты капец охреневший сукин сын? — Василий оглянулся на секунду и посмотрел на меня.

— Будешь должен. — Я устроился поудобнее. — Куда сейчас, в Башни?

— Туда, — кивнул Василий и выкрутил руль, вписываясь в очередной поворот, а затем сбросил скорость. На мой недовольный возглас ответил: — Да расслабься ты, уже не догонят. А впереди пост Дружины, не будем привлекать внимание.

Дружина нас надолго не задержала. Тот же стандартный комплект из пяти вооруженных человек и шестиколёсника на полдороги. На границе районов проверили документы, быстро просканировали машину мобильным сканером и отпустили. Впереди у нас было полчаса спокойной дороги.

Потом меня разбудили. Грубо, бесцеремонно пнув в бок, меня подхватили за руки и за ноги и волоком потащили по холодной неровной поверхности. Тащили недолго, затем подняли, развернули и заставили сесть — я почувствовал, как меня прислонили к такой же холодной и шершавой стене. Голова закружилась снова, стоило мне принять вертикальное положение. Я оперся руками о пол, не давая себе упасть на бок. В глаза ударил яркий свет, я болезненно зажмурился и тихо застонал от боли, пронзившей мозг. Захотелось снова упасть в комфортную горизонталь на полу. Я убрал правую руку, чтобы улечься набок, но меня снова грубо пнули в бедро, и я услышал хриплый грубый голос:

— Ровно сиди, ушлёпок!

Я всё же упал на бок, сделал вдох, расслабляясь, но меня дернули вверх и заставили снова сесть. Свет перестал слепить меня, и я приоткрыл веки, осматриваясь. Два тёмных силуэта стояли передо мной, позади них далёкие стены большого круглого ангара и тусклый свет лампочек, висящих кое-где на стенах. У дальней стены рядом с закрытыми воротами стояла машина — марку не разглядел, мешал полумрак. Я прислушался и услышал мерный шум дождя, который барабанил по крыше ангара.

В глаза снова ударил свет фонаря, я аж зашипел от боли в глазах.

— Нежный, бля, — сказал тот же голос. Потом я услышал шаги, и меня схватили за волосы, дёрнули назад, запрокидывая мне голову. Я открыл глаза, несмотря на яркий свет фонаря, увидел невысокого, но очень весьма толстого лысого мужика средних лет, одетого в камуфляж, от него пахло табаком, потом и почему-то выделанной кожей. Он и держал меня за волосы. Его лицо искажала гримаса ненависти. Он сплюнул в сторону и рывком отпустил мои волосы.

— Давай, поднимай его.

Подошел тот, второй, силуэт которого я видел рядом с первым, и я разглядел, что он был одет в такой же камуфляж, на голове черная бандана. Он подхватил меня под правую руку, а под левую взял шагнувший ко мне третий мужик с густой светло-русой бородой, в той же одежде, что и эти оба. Я его сначала даже не заметил, он молча стоял слева у стены. По комплекции он был нечто среднее между худощавым в бандане и шарообразным лысым. Но двигался он достаточно шустро, что говорило о его недюженной силе.

Ноги меня держали слабо. Но камуфляжных это не смутило, и они, жестко взяв меня под локти, потащили меня к выходу — туда, где стояла машина.

Лысый крикнул нам вслед:

— Хомуты не забудьте!

Я поджал ноги, усложняя работу конвоирам, но те легко подняли меня и потащили, держа на весу. Тошнота усилилась, неприятный спазм от желудка пошёл вверх.

— Ща блевану, — доверительно сообщил я им шепотом. Голос осип, горло саднило. Они остановились. Тот, что слева, с бородой, пинком заставил поставить на пол поджатые ноги, и меня наклонили вперёд.

— Не, ну не щас, на заказ не могу, — пожаловался я. Мне отвесили подзатыльник. — Но могу в любой момент.

Конвоиры молча подождали несколько секунд, и бородатый несильно сунул мне кулаком в живот. Спазм вырвался из-под контроля, и меня вывернуло наизнанку. Меня рвало неудержимо, болезненно, желудок был пустой, но от этого спазмы были только сильнее. В конце концов конвоиры меня отпустили, и я упал на колени, уперся руками в грязный бетонный пол, сплёвывая густую слюну.

— Фу блин, — я сплюнул снова, — охренеть.

Я чувствовал себя архискверно. Хотелось улечься на пол, поджать к животу ноги, чтобы никто не мешал и не тревожил. Но меня снова подхватили под руки, вздёрнули вверх и потащили дальше. У машины остановились — это оказался старенький пятидверный внедорожник «Опель Фронтера», — открыли дверь багажника и стянули мне большими нейлоновыми стяжками сначала ноги выше колен и щиколотки, а затем и руки свели за спиной, стянув запястья. После чего, особо не церемонясь, бросили в багажник, где я упал лицом на заботливо расстеленный матрас, источающий запах плесени и сырости, пинком задвинули мои ноги внутрь и захлопнули дверь. Я тут же уселся, прислонившись спиной к стальному борту — мягкой обшивки в багажнике не было. Который в бандане уселся на водительское кресло. Заурчал мотор, конвоир повернулся ко мне и сказал спокойно:

— Будь разумным.

— А вы кто? — хрипло спросил я. Пусть матрас был старым, сидеть на нём было удобно. И я намеревался оставаться на матрасе целую вечность, что бы ни случилось.

— Не надо тебе этого знать, — тем же спокойным голосом ответил конвоир и отвернулся.

— А куда поедем? — я не унимался. Матрас словно служил источником сил, и я оживал с каждой минутой. Голова кружилась, пустой желудок пока ещё крутило и резало, но тело постепенно покидало ощущение беспомощной вялости.

Открылась дверь багажника, и я увидел второго конвоира. Он протянул мне открытую пластиковую бутылку с водой, поднёс к губам, и я жадно сделал несколько глотков чистой прохладной воды. Только сейчас ощутил страшную жажду. Бутылку убрали, бородатый смотрел на меня, ожидая возможной реакции на воду.

—Блевать?  — спросил он.

Я отрицательно помотал головой и тут же мир вокруг закружился.

Затем мне снова дали попить — и дверь захлопнулась.

— Жрать хочу, — сообщил я конвоиру за рулём.

Тот не ответил, продолжая молча смотреть вперёд. Я увидел в лобовое стекло, как ворота распахнулись. Снаружи была чёрная беспросветная ночь.

Открылась дверь справа от водителя, и на пассажирское кресло тяжело сел бородатый, кинул на заднее сиденье рюкзак и спросил у меня:

— Жив? Блевать не собираешься?

— Нормально. Блевать не собираюсь, — ответил я и закашлялся. В горле запершило. — жрать хочу, дайте хоть что-нибудь, уроды.

— Погоди, надо этого привязать, — сказал водитель, покопался в дверном кармане, вышел из машины, затем открыл дверь багажника — и я увидел у него в руках моток тонкой верёвки. Он привязал меня к маленьким скобам, криво приваренным в два горизонтальных ряда по борту багажника, и я понял, что не первый, кто таким способом путешествует в этом автомобиле. Затем он достал из кармана небольшой шоколадный батончик, вскрыл упаковку и протянул мне:

— Кусай.

Я постарался откусить побольше, конвоир не отказал мне в этом удовольствии, и тогда я в два куса поглотил весь батончик, набив рот шоколадом.

Когда он вернулся в кресло, бородатый что-то коротко сказал в рацию на витом шнуре, тянущийся из коробки между сиденьями, которую я сначала не заметил

— Туман, туман, вызывает Буря.

— Туман на связи. —хрипло ответила рация. — Что у вас, Буря?

— Мы выезжаем, как поняли, Туман?

— Вас понял, Буря, выезжайте.

— Конец связи, Туман.

Бородатый убрал рацию и мы медленно поехали вперёд, выезжая из ангара. Как только выехали, по крыше автомобиля забарабанил дождь. Затем остановились, обладатель бороды вышел, закрыл двери ангара и вернулся в машину. Пахнуло сыростью.

— Поехали. У нас четыре часа, чтобы доехать.

Машина снова тронулась, водитель включил дворники и прибавил скорости, всё ускоряясь. В салоне заиграла инструментальная музыка.

Я с трудом дожевал батончик, захлебываясь в процессе жевания слюной и опасаясь при этом подавиться. Вроде справился, теперь можно и насущном поинтересоваться.

— Мужики! — взмолился я, ёрзая, пытаясь почувствовать слабину веревки. — Ну куда мы едем, а? Что вам стоит, скажите!

Мне снова никто не ответил. Мы так и ехали в ночи, молча, слушая музыку и мерный звук дворников. Шум дождя стал фоном. Я пытался определить слабые места в веревке, но парень знал своё дело, мастерски связав меня. Интересно, это куда меня так везут? Почему так далеко? Неужто тем самым заказчикам, которых Гамлет прокатил?

В машине стало теплее, прохладный кузов приятно холодил спину, музыка расслабляла натянутые, как струны, нервы, и я понемногу расслабился под звук усилившегося дождя. Потом задремал, а затем и вовсе уснул.

Меня разбудил толчок в бок.

Я открыл глаза и увидел бородатого, стоящего у открытой двери багажника. В правой руке он расслабленно держал пистолет. Конвоир понаблюдал за мной несколько секунд, кивнул удовлетворенно и сказал громко, обращаясь к водителю:

— Нормально, жив.

— Поссать бы. — Я поморщился, почувствовав позывы мочевого пузыря.

— Конечно. Я тебя сейчас развяжу, а ты давай аккуратно выходи — и на обочину.

Двигатель машины продолжал работать, водитель сидел на своём месте. Музыка сменилась на модные треки попсы. Конвоир развязал на мне верёвку, смотал быстро и убрал в сторону, затем приказал лечь на живот, и я услышал щелчок ножа. Потом стягивающие конечности стяжки ослабли, и под прицелом пистолета я медленно опустил ноги на землю. Бородатый отошёл на пару шагов назад и в сторону, целясь в живот. Меня слегка штормило от усталости, но в остальном самочувствие медленно, но верно улучшалось. Какой-никакой отдых плюс батончик придали мне сил.

— Туда. — Конвоир указал подбородком в сторону обочины и взял пистолет в обе руки, нацелив его мне в грудь. Я разглядел оружие: это был кольт девятнадцать-одиннадцать, хорошее оружие в руках профессионала, а бородатый на лопуха похож не был совершенно, к великому сожалению. И отошёл правильно, и целится правильно. Эх, жаль, шансы стремятся к нулю. Я сделал шаг от машины в сторону бородатого, пошатнувшись, и он тут же, поцокав языком и помотав головой, синхронно со мной шагнул назад.

— Нормально у тебя? — громко спросил водитель.

— Порядок, — коротко бросил бородатый и снова пистолетом указал на обочину.

Я вздохнул, поёжился от холодного дождя, струи которого уже затекали за шиворот, и на всякий случай притворился, будто не до конца пришел в форму. Пошатнулся, ухватился за открытую дверь, затем медленно обошел её и встал на обочине, покачиваясь. На самом деле не сильно-то и притворялся, слабость еще не отпустила меня окончательно. Спустя время я закончил опорожнять мочевой пузырь, застегнул молнию и огляделся по сторонам. Ничего радостного, насколько я мог разглядеть в кромешной темноте, вокруг было только ровное поле с редкими островками высокой травы. И дождь. Холодный затяжной дождь.

— Какое сегодня число? — крикнул я бородатому.

Тот не ответил, махнул мне пистолетом в сторону багажника, и я, еще раз оглядевшись в попытке рассмотреть хоть что-то полезное в окружающей обстановке, вернулся к машине. Меня снова упаковали, привязали, и я расслабленно вытянул ноги на матрасе.

— Мужики, какое сегодня число? — снова спросил я своих конвоиров. Но они не ответили. — Ну и хрен с вами, золотые рыбки.

Я почувствовал, что в этот раз веревка была завязана иначе. И стяжки скользили по мокрым рукам. Я поворочался, ощупывая пальцами неровности борта кузова, но ничего, кроме скоб, не обнаружил. Зато нижняя скоба показалась мне достаточно шероховатой в месте соединения с кузовом, и я принялся осторожно, не привлекая внимания, тереть стяжкой на запястьях о край скобы. Это было до крайности неудобно, стянутые за спиной руки плюс верёвка, удерживающая меня, сильно мешали. Но, как верно сказал герой одного старого фильма, жить захочешь — не так раскорячишься. И я раскорячился. Я тёр и тёр, до боли в мышцах рук, превозмогая слабость. Мной двигала злость на этих мужиков в камуфляже, на себя, свою глупость, на Гамлета, на всех, кто так или иначе оказался причастен к моим злоключениям. Прошло уже точно больше получаса, когда, наконец, я победил стяжку на руках. Дал себе короткий отдых и ощупал верёвку. Нашел узлы и принялся их распутывать. Это тоже заняло какое-то время.

— Надо на заправку заехать, — вдруг сказал водитель. От неожиданного прозвучавшего голоса у меня чуть сердце не остановилось. — По навигатору километров через двадцать будет.

Мать твою! Я попытался ускорить борьбу с узлами.

— Да, давай, я жрать хочу. — ответил бородач.

Дальше ехали молча, только я тихо сопел, распутывая узлы и превознося хвалебные молитвы богу дождя, буде такой имеет счастье существовать, что своим мокрым творением заглушал мою возню. Всё, веревка сброшена, остались стяжки на ногах. Ну тут уже просто. Я взял конец веревки, пропустил под первой стяжкой и принялся пилить её натянутой веревкой, как медицинской струной, которой кости распиливают. Спустя непродолжительное время обе стяжки были разрезаны и отброшены в стороны. А веревку я сложил в несколько раз и на концах полученного жгута около полутора метра длиной завязал по одному большому узлу. Хоть какое-никакое оружие. Я не собирался покорно следовать своей судьбе, а был намерен изо всех сил защитить свою жизнь всеми доступными способами.

Замелькал свет дорожных фонарей: мы въехали в город. Короткая остановка на светофоре, затем несколько поворотов — и бородатый сказал:

— Во, давай на этой.

Машину резко и коротко накренило влево, и спустя несколько секунд водитель начал притормаживать, а когда машина остановилась у бензоколонки, он бросил:

— Присмотри за пассажиром.

Водитель вышел из машины, я услышал звук откручиваемой крышки бензобака и как вставляется в горловину пистолет.

Бородатый же сидел неподвижно, посмотрел только раз на меня, но я успел скорчить усталую мину, и он отвернулся. Тонированное заднее окно приглушало свет и бородатый не заметил, что верёвки на мне уже было.

Через пару минут зашумело закачиваемое в бак топливо, заглушающее дробь дождя.

Я прикинул, что водитель наверняка стоит на кассе, заливает полный бак и ждёт, чтобы оплатить, иначе уже вернулся бы к машине, а может и пирожки выбирает. И я решился. Аккуратно, но как можно быстрее, не издавая лишнего шума, я ощупал внутреннюю часть двери. Обшивки не было, так же как и у бортов. Внутри двери я нащупал какие-то тяги, там, где замок, потянул их поочередно, сжав зубы, и замок негромко щёлкнул, отпуская дверь, которую я придержал, чтобы не распахнулась. Затем я изготовился к прыжку, упёршись ногами в спинку заднего сиденья и изо всех сил толкнул дверь. Она распахнулась, я пулей выскочил из багажника и что было силы побежал назад от машины. Впереди был край асфальтированной территории заправки, за ним блестящий от дождя кустарник, который уже находился в темноте, за пределами зоны освещения.

— Стой, блядь!!! — заорал за спиной бородатый.

Я успел бросить взгляд назад и увидел, как он грузно и неловко выскочил из машины и помчался за мной. Дистанция метров в пятнадцать давала мне фору, но я не питал иллюзий. Ребята подготовленные, а я недавно после наркоза. Но я был уже у кустов. Прыжок — и я нырнул в кустарник, молясь, чтобы за листьями не прятался какой-нибудь бетонный блок. Но нет — только кусты и сразу за краем бордюрного камня крутой склон, с которого я кубарем покатился вниз, ломая ветви. Мне удалось остановить падение только через несколько метров. Как только я сообразил, что поборол инерцию, быстро отполз в сторону в надежде сбить погоню со следа.

Бородатый воврался следом в заросли и повторил мой путь вниз. Он отставал от меня буквально на несколько секунд и в момент моей остановки уже вовсю задорно хрустел кустарником, следуя за мной по склону. Но я смог остановиться и отполз в сторону, пусть и на метра полтора, а он нет. Матерясь и охая, он пронёсся мимо, уничтожая растительность на своём пути. Потом он всё-таки остановил свой вояж по зарослям, но сделал это сильно ниже меня и кажется побил мой рекорд метров на семь-восемь точно, что снова давало мне фору.

Руки саднили, лицо жгло от царапин, мокрая земля на руках и дождь только усиливали боль. Но я взял себя в руки, замер, не шевелясь и прислушался к звукам.

Бородатый внизу шумно возился на месте, ломал кустарник, громко отплёвывался, рычал и одновременно постанывал от боли. Он оставался на месте, и я решил, что ему таки удалось что-то себе сломать. Я редко прошу вселенную, но пусть это будет позвоночник.

Сверху раздался шелест и хруст ветвей.

— Тихон! — Тот, с банданой, наконец объявился тоже, но вниз спускаться не стал, остался наверху. А шустро он это провернул. Не успели мы с бородатым насладиться природой, как обладатель банданы пришёл и всё безнадежно испортил.

— Тащи фонарь! — тяжело крикнул в ответ бородатый. — Этот пидарас где-то тут!

— Ты как? — не унимался в бандане. — Цел?

— Да нихера! — раздалось снизу. — То ли подвернул лодыжку, то ли сломал, не понял. Не могу встать на ногу.

Оставшийся наверху выругался в голос. Затем наступила тишина.

Я осторожно пополз в сторону. Хрустнула ветка под коленом, я мысленно проклял вселенную.

— Федь, он тут!!!  — заорал бородатый. — Федя!!!

Федя не откликнулся, видимо, погнал за фонарём, а я, поняв, что это мой шанс, побежал так, словно от этого зависела моя жизнь. Хотя так оно и было. К счастью, кустарник, растущий на чистом от деревьев, относительно ровном склоне оказался равномерным, я почти не спотыкался и бежал, сшибая своим телом тонкие ветки, стараясь убраться как можно дальше. Остановка — смерть. Затем свернул вниз, контролируя по возможности спуск. Кусты разверзлись внезапно, и я буквально выпал на грунтовую дорогу, больно ударился ладонями об острый гравий, обдирая ладони. Быстро вскочил и помчал по дороге влево, подальше от заправки. Я пробежал несколько десятков метров по грунтовке, свернул в кусты на правой стороне дороги и помчался, петляя и углубляясь в заросли.

— Стоять, сука! — заорал где-то сзади преследующий меня мужик, затем хлопнули выстрелы — так он, похоже, срывал злость и пытался взять меня на испуг. Тут его понять можно. Едешь себе спокойно с товарищем, а потом какой-то неугомонный пассажир решает сбежать. От таких приключений у любого нервы сдадут.

Я присел, повернулся лицом к дороге, ничего не увидел и отбежал ещё назад, потом вообще лёг на мокрую землю. Блин, про фонарь у Феди забыл! Я зачерпнул две полные пригоршни земли и торопливо размазал по лицу, шее, кистям рук. Затем набрал еще земли и широкими движениями размазал по куртке и джинсам, упал на спину и поелозил по мокрой грязи, окончательно превращаясь в земляного голема. Со стороны дороги послышались приближающиеся шаги и яркий луч фонаря осветил кустарник в нескольких метрах от меня. Я вжался в землю. Федя медленно шагал через кустарник вдоль дороги и искал мои следы. Осторожно приподняв голову, я увидел, что он пересёк то место, где я пробегал, но он не увидел мои следы и пошёл дальше.

Когда Федя удалился достаточно далеко, я осторожно поднялся на ноги, обратившись в слух. Постоял так несколько минут, но за шелестом дождя тихие звуки было невозможно расслышать, и, если Федя решит подкрасться ко мне со спины, я вряд ли услышу. Но в это верилось с трудом: Федя и его компания больше походили на боевиков, а никак не на диверсантов, способных красться тише шелеста травы.

Была проблема. Я мог находиться за две тысячи километров от своего города, а мог быть и в сотне. То, что мы заехали в город, мне никак не помогало сориентироваться, дорожный знак с названием города я не видел, улицы разглядеть не смог, а заправка стандартная — «Роснефть», каких сотни по стране.

Ладно, главное — вырвался, теперь не попасться бы снова. Уверен, бородатый Тихон точно не простит мне свой экстрим-слалом без снаряжения, я бы на его месте точно не простил.

Шёл я в противоположную от дороги сторону недолго, но ноги уже гудели, голова снова кружилась. Одежда вымокла насквозь, стесняла движения, и я снял тяжелую от воды и налипшей грязи куртку, обвязал рукава вокруг пояса. Идти стало немного легче.

Вскоре я вышел из кустов и, насколько мог разглядеть в темноте, оказался у края частного сектора — то ли пригородной деревеньке, то ли дачному поселку. Прямо под дорогой по бетонной трубе протекала маленькая речушка с метр шириной. Свернул в ту сторону, где ближе край посёлка, зашагал вдоль русла и вскоре углубился обратно в кустарник. Собственно, так даже лучше. Нашел травянистый участок берега и принялся приводить себя в порядок.

Весь процесс очистки одежды и отмывки себя занял не менее получаса. Продрогший, в чавкающих кроссовках, я вернулся к домам и пошёл по улице, посматривая по сторонам. Несмотря на почти черную ночь, свет от неба все же был, и я с трудом, но ориентировался на улице.

Желудок заурчал, я вспомнил, что тут должны быть огороды и полез через ближайший забор, надеясь поживиться плодами земледелия. Пошарил руками по ближайшим грядкам, нащупал колючие листья и через мгновение жадно срывал огурцы, распихивая их по карманам куртки. Рот наполнился слюной. Я поискал ещё и надергал моркови, но чуть в стороне заметил невысокий парник, внутри которого обнаружил заросли томатов и, кажется, сладкий перец. Побросав огурцы и морковку, я нетерпеливо вытер руки о штаны (потом отмою) и через мгновенье уже жрал гладкие спелые помидоры с умопомрачительным ароматом. Потом сорвал перец, разломал на части и принялся поглощать его в прикуску с помидорами.

Очень быстро я обожрался и решил, что пора валить отсюда, пока хозяева не проснулись и не обнаружили непрошенного гастротуриста. Но куда? Снова в кусты, как побитая собака? Нет уж. Больше никаких кустов. Нужен транспорт, пусть даже велосипед.

Прислушался снова к тишине и понял, что порядком надоевший дождь прекратился. Я тихо вышел на улицу, в этот раз через калитку, и побрёл дальше. Поочередно подходил к домам, заглядывал во дворы на предмет чего-нибудь полезного. За одним из заборов в тусклом свете лампы, висевшей в беседке в углу двора, я увидел небольшой мотоцикл. Я пошёл было дальше, но вернулся к забору. Осматривал я двор долго, прикидывая, как без лишнего шума утащить технику. То, что я пешком дальше не пойду, я решил твердо. Наконец, не увидев явных помех, со всеми предосторожностями я пробрался на территорию двора и взялся за руль мотоцикла. Быстро осмотрелся. Никого. На скамейке у стены дома увидел мотоциклетный шлем. Забрал его, повесил на руку. Покачал мотоцикл, послушал плеск бензина в баке. Отлично, полбака точно есть. Я вернулся к калитке, распахнул её настежь, осторожно вывел мотоцикл на улицу и снова закрыл калитку. Затем, не теряя бдительности, почти бегом отбуксировал мотоцикл за край посёлка.

Я летел по грунтовой дороге в сторону города. Лицо закрывало стекло шлема, и я мог беспрепятственно передвигаться, не беспокоясь больше о моих конвоирах. Снова в движении, снова никаких верёвок и стяжек. Когда подъехал к знаку с названием города, я удивленно хмыкнул. Спасс-Ивановск. Я не узнал места, хоть и бывал в городе много раз. Правда, я заезжал всегда с другой стороны…

Не так уж и далеко меня отвезли, семьдесят километров от моего города. Я выкрутил рукоятку газа и помчался дальше. Надеюсь, меня ждали тепло, еда, сон и связь.

Припарковал я мотоцикл в знакомом дворе, окруженном пятиэтажками. Подошел к подъезду, набрал номер квартиры.

Ждал долго. Когда я уже решил сбросить вызов, в динамике зашуршало, и сонный женский голос спросил:

— Кто?

— Это Сергей. Открывай, коллега.

Я сидел на кухне, в кресле, с чашкой чая и тарелкой блинов с вареньем. Хозяйка с романтичным именем Виолетта сидела передо мной на диванчике, забравшись на него с ногами, куталась в безразмерную толстовку, посматривала на меня поверх кружки с кофе и ухмылялась, слушая о моих приключениях. В ванной за закрытой дверью тихо работала стиралка с моими вещами. На моем лице полоски лейкопластыря стягивали раны. Махровый халат грел моё уставшее тело не хуже одеяла. Я рассказывал удобоваримую версию своих приключений, которую хозяйка, а с ней мы были знакомы со студенчества, приняла легко и не задавала никаких вопросов. Она в ответ рассказала, что успела побывать замужем, развелась год назад, завела рыбок и ушла с головой в преподавание в юридическом колледже. По её словам, жизнь стала весьма однообразной, упорядоченной и скучной.

Мне постелили в пустой комнате. Я упал на кровать и сразу отключился, успев только предупредить хозяйку квартиры, чтобы она никому не звонила и не рассказывала про меня.

Проснулся и не сразу понял, где нахожусь. Незнакомая постель, незнакомый интерьер комнаты. Я рывком сел на кровати, но потом вспомнил забег по кустам, взявшего приз бородача, чаепитие и успокоился.

Дверь в комнату закрыта, за ней тихо играла музыка и слышался непонятный ритмичный звук, будто качали меха в кузнице. Я осмотрелся, увидел свою чистую одежду на стуле у кровати, оделся, отметив, что джинсы не до конца просохли, медленно открыл дверь и выглянул наружу. Короткий коридор, справа закрытая дверь в другую комнату (оттуда и доносились звуки музыки), налево прихожая и ванная. Я шагнул к двери комнаты, коротко постучал и зашёл.

Виолетта отжималась на руках посреди комнаты на гимнастическом коврике и пыхтела под музыку, как паровоз. Увидела меня, поднялась и улыбнулась.

— Привет, — хрипло поприветствовал я хозяйку квартиры, — физкульт в смысле.

— Доброе утро. — ответила она. — Голоден?

Я прислушался к ощущениям и кивнул.

— Дай мне пятнадцать минут. — попросила она.

Когда я вышел из ванной, Виолетта уже закончила тренировку и хозяйничала на кухне. Аппетитно пахло приготовленной едой. Закипал электрический чайник, а на столе стояла тарелка с яичницей. В глубокой пиале горкой насыпано печенье.

— Садись. — Виолетта указала на кресло, в котором я сидел ночью, сняла с подставки закипевший чайник и кипятком залила травяной чай в стеклянном заварнике. — Приятного аппетита. А я в душ. Потом расскажешь о своих дальнейших планах.

Пока я завтракал, вернулась Виолетта, налила себе чаю в стеклянную чашку с двойными стенками и уселась напротив на диванчике, затем подхватила наманикюренными пальцами печеньку.

— В общем. — Я отодвинул пустую тарелку в сторону и взялся за чашку с чаем. — Мне нужно вернуться обратно в Корнеевск. Победить злых людей и спасти одного хорошего человека.

— Женщину? — Она лукаво посмотрела на меня.

— Почему сразу — женщину?

— Зная тебя, сто процентов тут замешана женщина.

— Ну да, — согласился я. — Женщина. Ты её даже знаешь.

— Машка, что ли? — Виолетта иронично улыбнулась. — С адвокатского которая.

— Не-е. — Я отхлебнул горячего чаю. — Машка, но другая. Из финансового универа, тёмненькая такая.

— А-а, да, помню такую. Так вы же вроде разбежались пару лет как, мне рассказывали.

— И снова сбежались года полтора назад. Ладно, не суть. А суть в том, что она застряла в одном нехорошем месте, надо помочь покинуть его.

— Виллидж?

Я кивнул.

— Виллидж.

— И почему я не удивлена. — Виолетта поставила чашку на стол. — Их главный, как его, Отелло…

— Гамлет, — поправил я.

— Да без разницы, всё одно — Шекспир. — Виолетта отмахнулась. — Короче, ваш Виллидж и в нашем городе хорошо известен. У нас же тоже есть свой район типа вашего, только без названия, масштабом поскромнее и ведут себя потише. Так вот, у нашей гопоты была разборка какая-то с вашей гопотой здесь за городом, постреляли много людей, были пострадавшие и среди мирного населения. Наши из Конторы сразу провели рейд по району, и теперь там относительно тихо.

— А откуда инфа?

— Бывший муж из Комитета. Мы с ним остались друзьями, только личную жизнь закончили. Компания общая, пара проектов общие, поэтому и получилось так, как получилось. Иногда делится, мне ж интересно.

Я помолчал, раздумывая. Вроде мои конвоиры не планировали заезжать в местный район. Только заправиться и ехать дальше. Не был им интересен этот город. Куда же мы ехали?

— Дай телефон, — попросил я. — Открой карту.

Виолетта встала, ушла в комнату и скоро вернулась с телефоном в руках, запустила приложение протянула его мне.

Я уменьшил карту на экране, мысленно провел линию от своего города в направлении Спасск-Ивановска, продолжил линию дальше. Нет, слишком много вариантов, где я мог бы оказаться. Ладно, эта информация сейчас не актуальна.

— Позвоню? — я вопросительно посмотрел на Виолетту.

Она махнула рукой, и я набрал по памяти номер Василия.

Он ответил после первого гудка.

— Алё!

— Вась, привет, это я.

Василий шумно вздохнул и выругался. Выдержал паузу и спокойно продолжил:

— Рад, что жив. И даже цел, надеюсь. Ты где?

— Не так далеко, как мог бы быть. Какие новости?

— Как тебе сказать, Серый. — Василий замялся. — После твоего исчезновения тут некоторая суета. Та компашка, с которой ты должен был перетереть насчёт рейда в Виллидж, уже там, не стали они тебя ждать. А я поднял кипеш, когда ты на встречу не приехал. Нашли твою машину в парке, пара следов на беговой дорожке и всё. Я уж думал, тебя Охотники прибрали.

— Они и прибрали, но я… — я запнулся, бросил взгляд на Виолетту. Она улыбнулась и удалилась в комнату. Я же встал и вышел на балкон, плотно прикрыв за собой дверь. —Две фитоняшки типа на пробежке, в хорошей физической форме, рост чуть ниже меня. Ах да, у них наушники типа тактических, в которых на стрельбищах стреляют, с активным шумоподавлением. Вырубили они меня знатно, опыт есть. Сначала в грогги загнали, потом и химию типа эфира в ход пустили. Очнулся в ангаре каком-то, трое перцев были. Двое из них везли меня в старой фронтере, подозреваю, к заказчикам. По пути я свалил рядом с одним городом еще ночью. Всё.

— И какие планы?

— Скоро приеду. Встретишь где-нибудь на краю города? Со стороны Спасс-Ивановска приеду.

— Давай. Через сколько и где?

Я назвал место и время, и Василий отключился.

— Виолетта! —позвал я хозяйку квартиры.

Виолетта вернулась на кухню, кивнула на телефон в моей руке и сказала:

— Есть еще мобилка. Старая, правда, и заряд почти не держит, но тебе хватит. Надо?

— Надо, — я кивнул. — Ладно, пойду собираться.

Уже в прихожей Виолетта протянула мне старый кнопочный телефон.

— Симка внутри. Там есть немного денег, тебе хватит. Потом можешь выбросить.

— Большое тебе спасибо за помощь. — Я благодарно приложил руку к груди.

— Езжай уже и давай аккуратнее, чтобы не вписали в анналы некролога.

Мы коротко обнялись, и я вышел за дверь.

Отлично, пистолет чист, ни в каком криминале не засветился и не проходит как краденый. Стоимость услуги знакомый отработал честно, заслужил свои баксы. «Манхэттен» — это пафосный до невозможности ресторан в паре кварталов от меня, где работает гардеробщиком связной моего контакта, через которого в обе стороны передаются деньги и информация на различных носителях. Очень удобно: пока ты вкушаешь кулинарные шедевры, в твоем кармане появляется требуемое или исчезают деньги, приготовленные для оплаты услуг. Попрошу-ка Василия: он передаст деньги, назвав пароль из сообщения.

Василий не стал заходить ко мне в квартиру, а позвонил на телефон.

— Серый, я у себя, давай в темпе ко мне.

Я подхватил туго набитую спортивную сумку и, заглянув в глазок, шагнул за дверь. Быстро поднялся на этаж выше, где меня уже ждал Василий, и мы зашли в его квартиру.

— Значит, так, Серый. У дома пока всё тихо, но это пока, как мне кажется. Мы сейчас в темпе пожрем, и ты вали искать хату. Здесь, у меня, сам понимаешь, не вариант, то же самое, что и у себя сидеть.

Я кивнул, и мы прошли на кухню, где Василий достал из холодильника килограммовую пачку пельменей и кинул ее на стол у плиты. После набрал воду в кастрюлю и поставил на огонь.

Я вытащил из кармана три сотенных купюры и положил на стол.

— Вот три сотки. Их нужно передать кое кому в Манхэттене. Положишь их в карман куртки, куртку сдашь в гардероб. Гардеробщику скажи два слова: Соловей на памятнике. Он будет знать, что для него в кармане посылка. Попей кофе с Наполеоном, он там отличный, пока будешь пить, передача уйдет. Вась, только надо сегодня. Завтра уже никак.

Василий посмотрел на меня и криво усмехнулся.

— Интересная система. Надо будет стырить идею. Лады, сделаю.

Я кивнул благодарно, вытянул из вазочки на столе печеньку и повертел её в руках.

— Знаешь, Вась, я думаю, Машке ничего не будет, если недельку-другую я потрачу на подготовку.  Я где-то что-то сделал вообще не связанное с Машей и это конкретно взбаламутило воду. Гамлет серьезно засуетился.

— Да, что-то он мутит. — Василий, не вставая с табурета, тоже потянулся к вазочке, покопался в ней и достал карамельку. Развернул шуршащий фантик и забросил конфету в рот. — Только они тебя завалят, походу. Снимут гешефт с тебя, какой смогут и вальнут. Или Охотников тупо не отзовут. Но ты для них уже смертник, я думаю. Нахрена ты ему живой, репутация страдает, деловые партнёры отвернутся ещё.

Я прикинут так и эдак и вынужден был согласиться. Не в то время живём, чтобы убийство оставалось чем-то серьезным. Нет, убийство и сейчас повод для серьезного кипеша, но всё равно не так, как до Т-кризиса. Воистину, мир катится в пропасть и стремительно набирает скорость в последние годы.

Закипела вода в кастрюле, и Василий бухнул в кипяток всю пачку. Добавил туда же несколько лавровых листьев и вооружился ложкой.

В молчании мы оба смотрели на воду, а Василий изредка мешал ложкой пельмени.

— Вася, я пока хрен знает, что делать. — Я потер щетину на подбородке и продолжил. —  Думаю, придется Машу как-то самому вытаскивать. Только с её родителями надо что-то делать, точнее, со слежкой от Гамлета. Если спалят, что конкретно я увёз, Машку вообще не вытащить. Команда нужна. Тебя тоже под молотки тащить не вариант, ты в этой истории посторонний, и так много помогаешь. Возьму тайм-аут на сутки, может, придумаю что-нибудь.

— Погодь, Серый. Её семью ведь не держат в заложниках. Просто пасут. И не думаю, что спецы. Так, посадили какого-нибудь мелкого прыща присматривать за домом и будут платить пачку сигарет в день. Давай-ка организуем простую поездку по делам или что-то подобное. Есть у меня знакомец из госконторы, у него свой дом в Башнях с охраной из Дружины, просто так не подъедешь, не хухры-мухры.

Башни — это народное название небольшого, но пафосного, из элитных, района города малоэтажной застройки. Назвали в честь трёх деловых высоток на территории района, высокими башнями возвышающихся над особняками.

— Я переговорю с ним. Кто-то из людей Гамлета кинул его, так что любви к Гамлету нет и близко. — Василий махнул ложкой в жесте отрицания. — Короче, он точно сможет принять в гости родителей Машки на какое-то время. Он мне как раз должен по-человечески, да и мужик он нормальный. Думаю, в столь малой просьбе, как приютить одну хорошую семью на время, он не откажет. Даже сейчас ему позвоню.

Василий достал из кармана телефон, нашел нужный номер и вышел из кухни, набирая номер. Я не стал прислушиваться к разговору, а принялся следить за пельменями.

Василий вернулся и показал большой палец.

— Нормально, в ажуре, договорился. Только он сам в отъезде, но через пару дней вернется. Можно хоть сейчас заехать, дома жена с дитём. — Василий выключил газ. — Давай жрать. Готово.

Потом мы стали есть пельмени. Василий остался верен традициям и поставил на стол большую банку домашней сметаны и антикварную на вид перечницу. Затем мы навалили по горке пельменей в большие глубокие тарелки. По кухне разнёсся одуряющий запах. Василий похвастался, что пельмени ему делают на заказ в одной хинкальной неподалеку и даже упаковывают в брендовую упаковку.

— Слушай, Серый, как ты вообще смог свалить оттуда? — спросил меня Василий сквозь набитый рот.

— Сам не понял. Я вообще не думал, что выберусь. — Я ковырнул пельмень вилкой. — Что-то не припоминаю о таких случаях… Может, они не ожидали такой прыти, им-то попадались сплошь простые люди… Резвых пацанов штуки три вроде более-менее. Остальные все сплошь простые босяки. Так-то команда у Гамлета есть, и сильная, но их не видел, они бы точно не дали мне свалить. Думаю, команда для серьёзных дел, а мой случай никак не попадает в эту категорию. Не попадал, точнее.

— Тогда тебе просто тупо повезло. — заключил Василий.

Зазвонил оставленный в кармане куртки телефон. Я прошёл в прихожую, достал его из кармана и посмотрел на номер звонящего. Снова адвокат. Я вернулся на кухню, положил телефон на стол и ответил на вызов, не забыв активировать громкую связь:

— Алё?

— Сергей Александрович, это снова Савелий Генрихович, — услышал я голос адвоката. — Игорь Данилович хочет поговорить с вами лично. Он приглашает вас к себе в резиденцию в районе Байкеров. Укажите время, которое вам удобно.

Я скорчил гримасу и хотел было съязвить по поводу вариантов пути, куда следует отправиться адвокату и Гамлету, но Василий замахал в отрицании руками. Я кивнул ему и сказал уже спокойно:

— Видите ли, Савелий Генрихович. Мне неудобно сейчас встречаться с Гамлетом, нужно хорошенько обдумать ситуацию в целом. Вы понимаете меня, Савелий Генрихович?

Адвокат кашлянул и ответил не сразу. Я услышал в трубке где-то на заднем фоне приглушенные голоса. Что ж, посоветуйся, Ригельман, посоветуйся.

— Сергей Александрович, мы понимаем ваше беспокойство, но всё же вынуждены настоять на встрече.

— При всем уважении, я вынужден отклонить ваше гостеприимство. Не сочтите за грубость, но я пока не вижу возможности для встречи.

Я снова услышал приглушенные голоса в трубке и в одном из них, прозвучавшем громче остальных, вроде как узнал Гамлета. Ага, вот так, значит.

Но со мной заговорил не адвокат. В разговор включился сам Гамлет и грубо бросил:

— Узнал, Серёга?

— Ну. — Я удивился смене собеседника. Как-то не по чину самому Гамлету говорить с рядовым гостем Виллиджа.

— Баранки гну, — грубо ответил Гамлет. — Как будем решать проблему, Серёга?

— Гамлет! — Я вдруг почувствовал, что начинаю заводиться. — В чем суть претензий?

— А ты хочешь сказать, что всё ровно?

— Не скажу. Но за собой явных косяков не вижу.

— Чё ты ломаешься, как целка? Тема есть для разговора. Давай приезжай ко мне, выпьем, побазарим. Ты еще и в плюсе останешься, в натуре гарантирую.

— Допустим. А что с Охотниками? — Я усмехнулся. — Отменяй их, раз зовешь на переговоры.

— Не, ну Серёга, ты хочешь и рыбу съесть, и на хер сесть. Ты мне лично объявись, а там уже решим, как быть. Я же не мальчик — гоняться за тобой, да и ты не пацан уже — в прятки играть.

— Я подумаю. —  больше не желал продолжать разговор с Гамлетом и намеревался нажать на красную иконку на экране, но услышал голос адвоката.

— Сергей Александрович! Игорь Данилович согласен организовать встречу в удобное для вас время. Только, пожалуйста, не затягивайте с ответом, иначе мы не сможем вам помочь с решением ваших проблем.

О как! Само воплощение добродетели, блин. Я сразу вспомнил девяностые — как бандиты грузили лохов.

Василий снова замахал руками и показал пальцем на запястье, затем сложил ладони вместе и медленно развел их, давая понять, чтобы потянул время.

Я кивнул, снова соглашаясь.

— Хорошо. Я напишу дату и время в ватсапе. Но не раньше чем через неделю. У вас же есть на этом номере ватсап?

— Не нужно ничего в ватсап писать, Сергей Александрович. Неделя нас не устроит. Мы должны встретиться до конца дня, сегодня, максимум до вечера. Далее мы уже не сможем вам ничем помочь.

— Тогда однозначно нет. По-любому не меньше двух-трех дней.

Снова тихие голоса в трубке. На этот раз пауза затянулась.

В разговор включился Гамлет:

— Ты же сбежишь, Серёга. Тебе дай время, а через два дня придется искать где-нибудь в Аргентине.

— А ты рискни, Гамлет.

Опять пауза и снова заговорил адвокат:

— Договорились. Два дня. Завтра я вам позвоню с уточнением времени встречи.

— Нет, я сам позвоню. Будь на связи, Кацман.

Я отключил телефон и глубоко вздохнул, аж до боли в грудине. Два дня. У меня есть два дня.

— Блин, Серый. Валить тебе нужно из квартиры. Прямо срочно. Никаких гарантий, что они не нашли твою берлогу и не пасут тебя. Давай, десять минут — и выходим.

Остаток времени торопливо доедали пельмени, а после трапезы отяжелевшие, отдувавшиеся мы перешли в прихожую, оделись, я подхватил сумку, и мы двинулись на выход.

Из подъезда вышли в ожидании проблем, но вокруг была просто жизнь. Я огляделся. У соседнего подъезда стояли и болтали две женщины, чуть дальше мать с ребенком не спеша шли по дороге, в другой стороне двора такси забирало пассажиров. И больше никаких подозрительных незнакомцев. Стояли, как обычно, машины у подъездов, в них никого не заметил.

Василий напомнил, что ключи от машины у меня, подвёл к белому гольфу с трапецией такси на крыше.

— Шашки это я поставил. Не потеряй только, это сувенир, памятный сердцу.

Что ж, умно, Василию респект. К таксистам-частникам мало кто присматривается.

Василий постоял рядом, пока я закидывал сумку на заднее сиденье, и ушел, на прощанье пожав руку:

— Давай, успехов. Как будешь готов семью Машки забрать, свистни. Предупрежу, что едете. Адрес сейчас в вацапу скину.

Я сел в машину и осмотрелся. Аккуратный, чистый салон, приятно пахнет, ничего лишнего, разве что на торпеде маленький блокнот на присоске с ручкой. Так, коробка здесь механика, это хорошо, не люблю автоматы. Покрутил руль, понажимал педали. Вроде полный порядок, люфтов нет.

Пиликнул телефон. Я открыл ватсап, увидел сообщение от Василия. Адрес и пара советов на тему соблюдения приличий. Отправил «ок», отложил телефон в сторону и повернул ключ зажигания.

Сначала заехал на АЗС, залил полный бак. Потом дозвонился до родителей Маши и предупредил, что скоро подъеду. Её родители, насколько я помню, толком не знали, где работает Маша, и уж тем более не знали, что Маша находится в роли заложника. Поэтому пришлось соврать об истинных мотивах и я наплёл что-то по приглашение от друзей и необходимость заняться давно запланированным ремонтом паркетных полов в квартире. Версия так себе, конечно, но родители вроде как приняли её и спорить не стали.

Всё прошло максимально буднично. Я подъехал прямо к подъезду, позвонил и сказал, чтобы спускались, буду ждать в машине. Потом набрал Василию, сообщил, что готов выезжать в гости. Он ответил, что предупредит о нас и пожелал удачи. А затем появились родители Маши. Весьма крепкий и бодрый, несмотря на возраст под шестьдесят, отец Маши и невысокая, такая же бодрая мать примерно того же возраста. Они вышли с двумя сумками из подъезда. Покидали самостоятельно багаж в багажник, уселись в машину. Отец сел впереди, и я пожал ему руку.

— Олег Петрович, Дарья Андреевна, рад снова вас видеть.

— Взаимно, Серёжа, — ответила с заднего сиденья мать Маши. Отец только кивнул в ответ.

Я неспеша отъехал от подъезда, пристально наблюдая в зеркала, дёрнется ли кто в ответ на наш отъезд. Дёрнулась пара пацанов, сидящих на скамейке в центре двора, но не слишком активно, уверен, из-за таксистского аксессуара. Один из пацанов достал телефон и что-то натыкал на экране, поглядывая нам в след.

Мы выехали со двора на проезжую часть, и я перестроился на нужную полосу.

Отец Маши прервал молчание и спросил:

— Всё нормально? Ты оглядываешься, будто за нами следят. И шашечки на крыше. Что с Машей?

— Олег Петрович. — Я замялся, не зная, что ответить.

— Серёжа, — в разговор включилась мать Маши. — Мы в курсе, что она попала в непростую ситуацию.

— Ну… — я растерялся окончательно под двойным давлением.

— Я помогу тебе, — продолжил Олег Петрович. — Она работала в конторе, финотдел, допуски, секреты и так далее. Потом её отправили в командировку, из которой не вернулась до сих пор. В конторе отмазки, дескать, ваша дочь работает над важным заданием. Я поспрашивал кое-кого, и мне сказали, что она в Виллидже застряла. Потом ты звонишь, предлагаешь уехать, мол, ремонт хочешь сделать. Как-то жирноваты белые ниточки, тебе не кажется?

Я кивнул.

— Говори уже, Сергей. — Дарья Андреевна сказала это спокойно, но твёрдо.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и встретился с ней взглядом. Она смотрела прямо мне в глаза, спокойно, пристально. Что ж. Раз просят… Я вкратце рассказал о сложившейся ситуации с Машей.

— Да, сходится. — Олег Петрович задумчиво поскрёб затылок. — Мои контакты просили меня не дёргаться, но мне всё казалось, это всё от их бессилия.

Реакция родителей Маши меня слегка удивила. Немного не так так должны реагировать обеспокоенные родители.

— Где вы работаете, Олег Петрович? — спросил я.

— А Маша не рассказывала? — Олег Петрович посмотрел на меня.

— Ну так, в двух словах. На каком-то заводе инженером, что-то там с оборонкой связано.

Олег Петрович хмыкнул.

— Нет, Серёжа. Я в Комитете, управляю отделом, который занимается вопросами контроля госзаказов на оборонку. Законность сделок, проверка контрагентов, выявление нарушений и всё такое. Как полиция, но не полиция. Полномочий только поболе. А вот Дарья Андреевна как раз работает на заводе, она инженер-конструктор по специальности, тоже управляет отделом. Клепают всякое для оборонки.

Я помолчал. Перестроился на правую полосу, включил правый поворотник и остановился на перекрестке, пропуская автомобили.

— Вашу безопасность обеспечивают?

— Статусом не доросли пока до охраны, Серёжа. — Олег Петрович улыбнулся. — Вот через годик-другой, возможно, мне выделят охрану. Ладно, давай уже вези нас в гости.

Я вздохнул и нажал на педаль газа, набирая скорость и встраиваясь в поток.

— Что будешь делать? — Олег Петрович решил не оставлять тему дочери. Оно и понятно. — План есть?

— Думать нужно. — Я досадливо поморщился, как от лимона. — План есть, но требует доработки.

Я слукавил. Не было никакого плана. Даже примерно я пока не понимал, что нужно делать, потому что ситуация была совершенно непонятна. Но не скажешь ведь об этом обеспокоенным родителям.

Дальше ехали молча. Когда подъехали к воротам района «Башни», нас встретила охрана. Охранник в форме Дружины с пистолетом в тактической кобуре на поясе затребовал паспорта на проверку. Посмотрел свой список, сверяя имена, отдал документы и махнул рукой — дескать, проезжайте.

Спустя несколько минут, сравнив написанный адрес в сообщении с адресом на табличке трехэтажного коттеджа, стоящего по левой стороне дороги, я припарковался у ажурных ворот с ажурным же высоким забором и заглушил двигатель.

Зазвонил телефон. Ага, снова Василий.

— Да, Вась, — ответил я на звонок.

— Как дела?

— Вот только что припарковались в Башнях. Всё хорошо. Доехали спокойно.

— Отлично. — Василий повеселел даже, судя по голосу. — В Манхэттен я заезжал, всё норм. Закончишь, дуй в ту кафешку на проспекте Свободы, ну ты помнишь. Я тут еще с час буду, потом свалю. Перетрём по твоим делам. Есть кое-что.

— Хорошо, сейчас передам гостей и приеду.

Василий попрощался и дал отбой.

В окно с моей стороны постучали. Я повернулся на стук, увидел симпатичную блондинку средних лет в джинсах и джинсовке и опустил стекло.

— Вы Сергей? Меня муж предупредил о том, что вы приедете.

— Да, это я. — Я вышел из машины. — Надеюсь, мы не доставляем вам неудобств?

— Нет, что вы! — Женщина засмеялась. — Нас тут трое всего: я, сын и собака. А комнат с десяток. Сын моделированием занят, я картины пишу в свободное время, а времени у нас полно. Сын на каникулах, я в отпуске. За домом приходящая горничная следит пару раз в неделю. Гостей очень редко приглашаем, все в делах. Так что, наоборот, будем только рады компании. Кстати, я Юлия.

— Очень приятно, Юлия. — Я улыбнулся в ответ. — Я, как вы знаете уже, Сергей. Ну, тогда мы выгружаемся.

Затем заглянул в машину и обратился к Олегу Петровичу.

— Ну что, пошли?

Он кивнул, и вместе с женой вышел из машины. Олег Петрович забрал из багажника сумки, и Юлия повторно им представилась. Олег Петрович и Дарья Андреевна вежливо представились в ответ, попросив называть себя по имени.

Я обратился одновременно к родителям Маши и к Юлии.

— Ну что ж, я, наверное, больше не нужен? Сами справитесь? К сожалению, мне уже пора ехать, срочные дела.

Олег Петрович шагнул ко мне и протянул руку:

— Конечно, Сергей. Мы дальше сами. Если что, звоните, мы всегда на связи.

Я ответил на рукопожатие, и он, сжав сильнее мою руку, наклонился ко мне и тихо сказал:

— Вытащи дочь. В долгу не останусь.

Я кивнул. Никаких лишних слов в ответ говорить не требовалось.

Олег Петрович снова крепко сжал мою руку напоследок и направился к дому. Женщины мне покивали, прощаясь, и я вернулся в машину.

К кафе, где меня ждал Василий, я подъехал через 20 минут. Зашел в полумрак помещения, огляделся. Василий сидел в дальней от входа кабинке с уютными диванчиками оливкового света и столом с отделкой под красное дерево. Я уселся напротив товарища, и он тут же нажал кнопку на столе, вызывая официанта, затем вопросительно посмотрел на меня.

— Кофе? Плюшки? —  Он уже пил чёрный кофе из микроскопической чашки и поглощал круассаны, горкой насыпанные на большое плоское блюдо.

— Кофе. Я закажу. — Я посмотрел, с каким аппетитом ест Василий, и не удержался от вопроса: —Слушай, сколько в тебя еды влезает? Недавно же только сожрали по тазику пельменей.

— Так это же круассаны! — ответил товарищ. — С шоколадом. Моя слабость с тех пор, как Светочь приучила.

— Ну-ну. — Я хмыкнул и сделал заказ подошедшему официанту: — Мне, пожалуйста, латте. К кофе ничего не нужно, его раскулачивать буду. — Я указал на Василия.

Официант сделал запись в блокноте и умчался.

— Ну? — Я выжидательно посмотрел на Василия.

— Короче, смотри, Серж. — Василий запихал себе в рот круассан целиком, прожевал, проглотил и продолжил: — У Гамлета был срочный заказ на конкретные органы конкретного донора, плату уже получил вперёд. Но ты замочил вивисектора, который должен отработать этот заказ. Донор нераспакован до сих пор. У него есть ещё вивисекторы, но проблема в том, что Гамлет с ними работает по контракту, они не его личные работники. Сечёшь? Вивисекторы заломили цену, вроде как бы и хрен с ценой, но все до единого вивисекторы сейчас заняты на ближайшие недели. А срок буквально на часы идет. Так что сейчас Гамлет имеет бледный вид перед заказчиками, а те в гневе и требуют твою тушку…  Он отдаёт тебя как набор органов заказчикам и вроде как в расчёте с процентами. Даже репутацию не подмочит. Есть и хорошая сторона для тебя: заказчики не станут тебя пилить сразу, посадят в палату, будут кормить хорошо, витамины, лечение всего вредного, что найдут. А потом, как что понадобится, вынут из тебя под наркозом и опять зашьют. Если жизненно важное, к аппарату жизнеобеспечения подключат, долго еще сможешь прожить. Медицина сейчас далеко шагнула!

— Ну бля… — только и сказал я.

— Да, насчёт Машки твоей. — Василий вскинул палец. Закинул в рот очередной круассан и принялся жевать.

Тут официант принес мой кофе, я поблагодарил в ответ. Когда официант удалился, я сказал:

—  Если проблемы, вываливай всё сразу, что уж.

Василий дожевал и, воздев указательный палец вверх, важно произнёс:

— ТАМ не хотят Гамлета. Уже не хотят. Полгода назад появился потенциальный инвестор, точнее, группа инвесторов, которым вроде как приглянулся Виллидж. Они, — снова палец вверх, — хотят застройку Виллиджа. И они, — палец вверх, — плюс инвесторы уже всё решили. Есть три года, чтобы решить вопрос с населением Виллиджа.

— Так там же куча народу. — Я слегка обалдел от новости. В целом, логично. Виллидж уже давно мозолил глаза, и уже лет десять ходят слухи, что его собираются снести и застроить заново. Но пока воз был и ныне там. А тут, похоже, нашлись кошельки.

— Да нет там народу. По последним подсчётам в Виллидже постоянно проживает тысяч десять. Ну как проживает. Трущобятся, а не живут. Им программа реновации не требуется, они в своем количестве буквально на уровне погрешности на карте населения города. Готовится программа по выселению всех обитателей района. Самым осознанным из них готовы предоставить жилье в пригороде, чуть менее осознанных пошлют осваивать Север и Дальний Восток. Бесплатная земля, субсидии и всё такое. Ну а несогласных на лесоповал.

— Охренеть… — только и сказал я.

— Согласен! — Василий отсалютовал мне очередным круассаном. — А хочешь прикол?

Я вопросительно посмотрел на Василия. Не удержался и взял круассан. Надо попробовать, а то он что-то разошелся вовсю, как бы комы не случилось от избытка круассанов в организме. Глядишь, тот последний и трагический круассан я съем и спасу товарища.

— Гамлет до сих пор не в курсе ситуации. То есть вроде как в курсе, но таких слухов ходило много. Он думает, что это очередной слух. А знаешь, почему?

— Блин, Вась, не тяни кота за яйца!

— Некоторые адвокаты на прикорме у Комитета и подают Гамлету ту инфу, которая нужна Комитету! И есть ещё момент. Знаешь, какой? — Василий уже открыто издевался.

Я хмуро поглядел на него, взял круассан и сжал в кулаке. С обеих концов выступил и потёк по руке шоколад.

— Мощь! — прокомментировал моё действие Василий. — Короче. Год назад Гамлет обязался доставить пару органов для сынка-мотоциклиста одного олигарха. Всё нормально, доставил, сынка-хруста прооперировали, а потом тот пустился во все тяжкие, нажрался какой-то наркоты, его медикаментозный иммунитет окончательно дал дуба и органы отвалились. Сынок, скоропостижно отъехал в Валгаллу, а папашка на гуано изошёл, он решил, что Гамлет неподходящие органы добыл. И стал точить зуб на Гамлета. Потом, правда, ситуацию прояснили, наркодилеров нашли и отдали Гамлету на распил в качестве извинений, но у олигарха осадочек, как в анекдоте с ложками, остался.

Я хмыкнул. Похоже, империя Гамлета выходит на финишную прямую. Эта прямая, правда, ещё только началась и нескоро закончится, но всё же, всё же…

— Теперь самая мякотка. Есть несколько спецов из бывших, — продолжил Василий, — человек пять, которые желают сходить к Гамлету, покопаться в его Библиотеке, пошуметь тихонько в закромах. У главного из них тёрки с Гамлетом, тот его кинул на пол-ляма зелени. Полчаса назад я встречался с одним из спецов по твоей теме. Не послали, уже хорошо. Найдешь с ними язык общий, могут помочь Машу вытащить заодно.

— Это хорошо, Вась. — Я задумался о возможных вариантах. — Это очень хорошо. Они как, не отмороженные?

— Да вроде нет, вполне себе профи. Крепко стоят на ногах и чердаки не подтекают. Уволились не по беспределу, а по выслуге. Медали, опыт, всё, как полагается. — Василий с удовольствием отхлебнул кофе.

Я отложил на блюдце раздавленный круассан, вытер руку салфетками и забрал последние два с тарелки. А действительно, чертовски хороши. Надо определенно спасать Василия от передоза. С удовольствием схомячил десерт, запивая латте.

Василий тем временем привёл себя в порядок после трапезы и сидел, ожидая, пока я закончу. Пока я жевал, он ухитрился познакомиться с официанткой, которая принесла ему счёт, и они договорились о встрече после окончания её работы.

Мы вышли из кафе, Василий достал из кармана пиликнувший телефон, прочитал сообщение и протянул мне руку.

— Серж, сорян, встреча сейчас у меня срочная. Потом смотри, в двадцать нуль-нуль встречаемся тут же. Эти самые спецы подъедут, поговоришь с ними.

— О, круто! Спасибо. Буду в восемь.

Я пожал руку Василию, и он быстрым шагом пошел к своей машине. Сел в неё, резво развернулся через двойную сплошную и, ускорившись, исчез за ближайшим поворотом.

Я сел в машину и задумался о том, что рассказал мне Василий. Если всё так, то у Гамлета скоро земля будет гореть под пятками и в суете вытащить Машу будет проще. Но вот когда земля начнёт дымиться? Год? Три? У меня не было столько времени.

Я завёл двигатель, отпустил ручник, медленно трогаясь, не совсем понимая, куда нужно ехать. Съезжу-ка я в парк. Людей там всегда немного в такое время. Прогуляюсь, подумаю.

Приняв решение, повторил манёвр Василия, развернувшись через сплошную, и поехал в парк.

На парковке у парка было мало машин, и я решил, что был прав, что поехал сюда. Вышел из машины, потянулся, разминаясь. Огляделся. Всё же не будем терять бдительности, не будем. Ничего странного не заметил. Нажал кнопку на брелоке — машина молча мигнула габаритами, двери закрылись. А я направился в парк. Туда, где погуще растут деревья, подальше от посторонних глаз.

Я шёл по асфальтированной дорожке, погруженный в свои думы, но старался не терять бдительности. Изредка меня обгоняли бегуны, чаще всего бегуньи в облегающей спортивной одежде, в наушниках, кое кто с рюкзачками за спиной, все как на подбор, стройные, красивые. Я отходил в сторону, чтобы не мешать, стоило только заслышать сзади звук шагов. Поначалу оборачивался назад в тревоге, но потом привык к размеренному звуку шагов бегущего человека и уже просто бросал взгляд назад, чтобы вовремя отойти в сторону. Когда услышал шаги двух человек сзади, обернулся и увидел, что меня догоняют две девушки, обе в розовых одинаковых костюмах. На них тоже были наушники, смарт-часы на руке, всё, как обычно. Я отступил в сторону, давая проход. Они обогнали меня, благодарно улыбнулись, и я обратил внимание на их наушники. Интересные были наушники. А когда обогнали меня, я залюбовался их фигурами. Девушки были отлично сложены, ни грамма лишнего веса, в меру развитые мышцы, красивая форма тел, пластика, осанка. Даже улыбнулся, так было приятно смотреть сзади на это воплощение совершенства.

Итак. Если спецы, которых позвал на встречу Василий, действительно планируют забраться в Виллидж, моя задача упрощается. Понятно, что потребуется тщательная подготовка и тщательно проработанный план. В общем, встретимся, поговорим, к чему-то придём, я уверен.

Посмотрев на часы, я увидел, что до встречи осталось не более получаса. Как раз успеть доехать. Развернулся и не торопясь зашагал обратно. Сзади снова послушались шаги бегущих. Я обернулся и увидел, что бегут те же две девушки в розовом. Снова отступил в сторону, пропуская. Но в этот раз девушки перешли на шаг, приблизившись ко мне.

— Молодой человек, скажите, пожалуйста, где здесь ручей? Нам сказали, что он где-то тут рядом, но мы его не нашли. — Одна из девушек, лучезарно улыбаясь, подошла ко мне ближе. Я ощутил приятный аромат духов. Она сняла наушники и я заметил, что у неё надеты светло-бежевые перчатки без пальцев с усиленными костяшками, как бывает на тактических перчатках.

— Э-э…— от неожиданного вопроса я остановился. — Тут несколько ручьёв, самый ближайший там.

Я указал в нужную сторону. Девушка, заговорившая со мной, посмотрела в указанном направлении.

— А что там? — спросила девушка, оставшаяся за спиной.

Я повернулся назад, успел заметить сжатые губы, быстрое движение и в голове взорвалась яркая сверхновая. На самом деле не нужно большого усилия, чтобы нокаутировать человека, главное — знать, куда бить. А они знали. Я конкретно поплыл. В последний момент я успел бросить подбородок в сторону, но оказался недостаточно быстр. Удар пришелся в челюсть. Моментально потеряв ориентацию и не соображая, я расставил ноги шире, не давая себе упасть.

Снова сверхновая, и спустя короткий миг я вдруг понял, что лежу на твёрдом асфальте. Мир вокруг меня кружился, я ничего не соображал, в глазах всё плыло, кроме одного слова, пульсирующего в моей голове.

ОХОТНИКИ! ОХОТНИКИ!

Где-то на грани сознания я ощутил отголоски животного ужаса, пробившегося через пучину полубессознательного состояния. Надо бежать.

Превозмогая глубокое состояние грогги, я начал поворачиваться на бок. Надо обязательно встать. Лежать — это смерть.

Я почувствовал, как меня подхватили за ноги и под мышки и куда-то потащили. Спустя какое-то время что-то прижали к моему лицу, и я ощутил резкий запах химии. Я медленно замотал головой, пытаясь освободиться, но тщетно. Резкий запах не уходил, а сознание медленно и бесповоротно погружалось во тьму. Я изо всех сил старался отодвинуться в сторону, но сил было мало, а разум неотвратимо слабел. В конце концов я погрузился в небытие.

— Минуту, оденусь! — поморщился от боли в горле и быстро метнулся в комнату, где оделся в чистую одежду. Потом вышел в прихожую, обулся, взял ключи от двери и вышел на лестничную площадку.

— Здарова, Серый! — Вася расплылся в широкой улыбке, — Давай уже бухнём, ну ё-маны, блин! Петич мне сказал, что ты приехал, и я сразу за тобой!

Петич — а точнее, Петрович — это наш консьерж. Мы всем домом называли его Петичем. Эх, сдал меня старикан.

— Вась, давай у тебя, ага? — Я оттеснил рвущегося в мою квартиру Василия. — У меня с электричеством какая-то фигня, половина света не работает.

— Не вопрос! — Вася отступил назад. — пошли ко мне! Я один! А скоро девочки-припевочки подойдут! Ох ты ж, Серж, нехило тебя!

Это он мою шею разглядел. Ну, придумаю что-нибудь, да и не станет Василий навязываться с расспросами, не тот человек. Надеюсь.

Мы поднялись на этаж выше. В отличие от моей однушки, Василий обитал в трехкомнатной квартире. После развода самую большую комнату Василий определил как гостиную, спальню оставил спальней, а третью комнату приспособил под кабинет, сделал там ремонт в модных цветах, поставил модную мебель и периодически там медитировал на тему дел грядущих и настоящих.

Василий указал на здоровенный кожаный диван в гостиной:

— Падай, я сейчас.

И ушел на кухню.

Я с удовольствием развалился на удобном диване, перед которым стоял симпатичный журнальный столик с зеркальной столешницей, сплошь заваленный какими-то бумагами. На противоположной стене висела здоровенная плазменная панель, в данный момент выключенная. И все, больше никакой мебели. В гостиной царил минимализм, даже аскетизм, в чем я Василия поддерживал.

Я взял пару листков бумаги со столика, бегло оглядел содержимое и бросил обратно. Счета, страницы договоров и квитанции. Ничего на данный момент для меня интересного.

Василий появился в гостиной, держа в руках тарелки со съестным содержимым и пару пустых коньячных бокалов.

— Серж, сними макулатуру куда-нибудь.

— Куда? — Я огляделся.

— Да спихни ты их на пол на хрен. Да вон туда можно, чтобы не затоптали потом. А, стопэ, лучше на кресло сбрось.

Он указал на низкое кресло, стоявшее сзади за диваном, которое я сначала не заметил.

Я собрал все бумаги и одной охапкой перетащил на кресло, откатил его в угол. Василий тем временем быстро сервировал столик и разлил коньяк по бокалам. Затем он махнул рукой на диван.

— Падай. Пьяности суровой не обещаю, но вкусности гарантирую. Давай вдарим по первой.

И мы вдарили. Коньяк был хорош. Армянский, пять звезд, название никак не запоминалось, но вкус изумительный. Потом мы ели всякие мясные нарезки, поглощали салаты и говорили. Точнее, говорил Василий. Он всегда был умный и активный. Но женщины его любили недолго. Хоть и ярко. Василий жаловался. Но жаловался все же конструктивно. Мы обсудили наших прошлых женщин, женщин-коллег, женщин — голливудских актрис, потом вернулись к его сбежавшей жене. После переключились на бизнес, в итоге сошлись на том, что быть абсолютно честным предпринимателем невыгодно.

Потом мы просто сидели, смотрели на плазме старые музыкальные клипы, и я учил Василия правильно пить коньяк после того, как увидел его варварский способ употребления этого благородного напитка. Несмотря на богатый жизненный опыт, всю свою жизнь он пил коньяк как водку, залпом.

— Вот смотри, Вась. Повторяй за мной. Берешь бокал. Наливаешь коньяк на донышко. Нет, еще долей. Да, так. На полсантиметра-сантиметр. Понюхай. Чем пахнет?

Василий склонился над бокалом и шумно потянул воздух.

— Коньяком, чем же еще?

— Не-не, спирт чувствуешь? — Я покачал указательным пальцем.

— Естественно, это же бухло!

— Окей. А теперь возьми бокал в ладони. Так, чтобы согреть коньяк. И нюхай в процессе. Резкий запах спирта должен уйти. Излишки спирта испаряются.

Василий аккуратно вдохнул ароматы из бокала. Я же сидел, покачивая свой бокал, давая запаху спирта свободно улетучиться. Василий повторил за мной. Через пару минут он снова вдохнул аромат коньяка. Скорчил выражение непонимания на лице и еще раз понюхал. Брови его поползли вверх. Он посмотрел на меня.

— А теперь отпей буквально чуть-чуть, на язык, — сказал я. — Посмакуй, не глотай. Чтобы не глотать коньяк, а ощутить вкус, нужно отпить буквально несколько капель.

Василий сделал, как я сказал, прислушался к ощущениям и уважительно покивал.

— Да, Серж. А я-то думал, что имели в виду в фильмах и книгах, когда ценили вкус коньяка. Уважуха, в натуре. Я всегда коньяк пил как водку и даже не задумывался, чего от него так прёт некоторых.

— А еще у коньяка есть свойство успокаивать нервы. Только чуть нужно. И трезвый, и спокоен. Водка и прочие так не работают, не знаю почему. Кстати, никогда не разбавляй коньяк. Только совмещай с тремя С: Chocolate, Cigare, Cafe. Согласно этому правилу, распитие коньяка превращается в целую церемонию. Вначале пьешь кофе. Хотя можно и совмещать с коньяком. Кофе, Василий, должен быть хорошим! После коньяка вкушаешь шоколад, обязательно горький, не ниже 75 процентов! И на финише выкуриваешь хорошую сигару. Не сигарету, а сигару!

— Ну, это я знаю! — хохотнул Василий. — Как Светочь начинает психовать, я коньяка тяпну и в комнату иду, курю сигары. Спокоен становлюсь, как танк!

Светочь — это его бывшая жена. Зовут её Марина. Работает преподавателем в каком-то вузе, несёт свет знаний. Вот Василий её за это Светочем и называл. Причем писал её второе имя с мягким знаком, потому что женское. Не Светоч, а Светочь.

— А где она сейчас, Светочь? — спросил я.

— Да фиг знает, Сержик, я не особо в курсе. Вроде к матери уехала, та в двух кварталах отсюда живёт.

Василий потемнел лицом.

— Хорошая она, Серж. А я её…Понятно, бизнес-хуизнес, дела-проблемы, но всё же… Получается, кинул я её, понимаешь?

Помолчали. Василий залпом допил коньяк и поставил бокал на стол. Потом как-то непонятно посмотрел на меня. С прищуром, искоса. Долго смотрел, переводил взгляд с моего лица на шею. Я допил коньяк. И подумал, что сейчас он выдаст нечто особенное. В ожидании этого взял тарелку с нарезкой буженины.

Василий оправдал мои ожидания:

— Ходят слухи, ты Гамлета обидел.

От неожиданности я чуть тарелку не уронил. Моментально подобрался, чтобы быть готовым отразить любую угрозу, тарелку поставил на столик и поднялся на ноги. Голова немного кружилась от выпитого, это мешало ощутить ясность в голове.

— Тихо, не боись, не сдам я тебя. — Василий увидел мою реакцию, улыбнулся криво и выставил ладони вперёд в успокоительном жесте. — У меня дела есть кое-какие с Виллиджем, мне позавчера рассказали пару сплетен. А дальше я сам свёл воедино. Я вообще думал, что тебя завалили, а ты жив оказался. Крут.

Я стоял, напрягшись, готовый сорваться с места по первому поводу. Да, расслабился, повёлся на коньяк. А если Вась в коньяк добавил чего-нибудь, и уже едут брать меня тёпленьким?

— Да успокойся ты! — Василий повысил тон, заметив мой взгляд в сторону бокалов. — Всё чисто и я на твоей стороне! Серж, сядь! С ними только по своим купи-продай делам решаем!

Я прислушался. За дверью по-прежнему было тихо, никто не вламывался.

— Продолжай. — хрипло сказал я.

— Падай, будем думать, как Охотников с хвоста снять. Да садись ты! — Василий хлопнул по сидению дивана. Затем взял бокалы и одним движением налил в них коньяк. Один бокал он протянул мне. — Они, если начали охоту, доводят дело до конца, им даже Гамлет не указ. Охота просто пункт в их с Гамлетом договоре о сотрудничестве. Я так думаю, Охотники в какой-то ЧВК состоят. Может, откатывают техники свои в городских условиях, может, ходят слухи, дичь на органы разбирают, хз, короче.

Я взял бокал и сел на диван.

— Т-кризис подосрал всем, ну ты в курсе. — Василий отпил глоток из бокала, поморщился. — Ну вот на хрена ты мне показал, как коньяк пить. Теперь по старинке уже не заходит, удружил, блин. Бухаешь коньяк, бухаешь, но, бля, потянуло на высшие манеры. Тьфу, блин. Пойду чайник поставлю.

Он с недовольной миной собрал бокалы в одну руку, в другую взял бутылку и указал локтем в сторону кухни.

— Пошли на кухню. Там и поговорим.

— А девы? — Я вспомнил про желание Василия пригласить девушек.

— Да хрен с ними. Пока не позвоню, не приедут.

— Может, отменить?

— Хм…Может, и отменить. — Василий задумчиво посмотрел на бокал в руке и повторил. — Пошли на кухню.

На кухне я уселся на диванчик, наблюдая, как Василий колдует с туркой. Делал он это не так мастерски, как бармен в кафе, но все равно смотреть было интересно.

Когда кофе был разлит по микроскопическим чашкам, Василий сходил в гостиную за телефоном и набрал номер.

— Але, Юлианнет, сегодня отбой! — Он послушал ответ в трубке. — Не, форсмажор. Сосед сверху пивом мне потолок залил, до утра буду разливать. Ага. Да. Да. И вас целую. Ага, пока.

— Юлианнет? — спросил я.

— Ага, — хохотнул Василий. — Юлия и Анна, близняшки-очаровашки, на филологическом учатся. Они всегда парой передвигаются. Как сиамские. Даже в сортир вместе бегают, прикинь. Вот их и назвали Юлианнет.

Я отпил кофе. Недурно.

Василий посмотрел на меня пристально.

— Давай, рассказывай. И это, чем больше расскажешь деталей, тем больше шансов разобраться.

Я и рассказал. Все полчаса, что я говорил, Василий сидел неподвижно. Только иногда брови взлетали вверх. Отдельно в голосину поржал над тем, как я прятался в дыре под балконом и отсиживался на дереве, не забыл и прокомментировать, дескать, это были приёмы настоящего ниндзи, надо в учебники для диверсантов внести. Я и сам, сидя в тепле и чашкой кофе, не мог понять, нахрена я всё это делал, мог бы просто в кусты нырнуть и не нашли бы, и тоже смеялся над своими подвигами. Но Василий все же согласился, что, несмотря на альтернативность ха-ха! моих действий, это не ухудшило ситуацию, а может, и помогло снять хвост погони нестандартными ха-ха! решениями.

Потом он смотрел в темное окно в задумчивости какое-то время, хмыкал своим мыслям.

— Одного я не пойму, — он посмотрел на меня с прищуром, — ты на хрена к Гамлету попёрся?

— Ну… — я помялся, — люди рекомендовали.

— Ну твою мать, Се-е-ерый! — зло протянул Василий. — Гамлет должен видеть свой интерес. А тут какая для него выгода? Две тонны зелени? Мелковато, Серж. У него большая проблема, которую не решишь двумя пачками: у него спецов нехватка. Всё из-за Т-кризиса, который из-за этих ёбаных фридом-хакеров нас лет на двадцать отбросил назад. Если не больше... И, чтобы подобное не повторилось, государство наше, да и другие тоже, америкосы, Китай и Индия с Сингапурами за жопу взяли всех своих производителей высоких технологий и до кучи простых пользователей туда же, в медвежий капкан усадили. Инета полноценного и свободного уже нет, пошел по звезде. Винда в том свободном для пользования виде, какой она раньше была, тоже пошла по альдебарану, причем все её версии, начиная от ХэПэ. А Комитет наш подгреб под себя все лицухи на софт, теперь даже бесплатный можно только за деньги. Крот от Комитета почти на каждом компе стоит, а если не стоит, большинство лицензионного софта не запускается, только калькулятор и пасьянс можно. Один-эс сделали только онлайн с привязкой к налоговой и в связке с Кротом, все крупные CRM тоже с Кротом работают, особенно после того, как умельцы попытались какую-то сиэрэмку использовать как чат, где кодированно обменивались всякой секретной инфой, ватсапы ведь и телеги просвечиваются открыто. Даже пиратскую винду не поставить, сука, смысла нет, потому что голая винда тебе на хрен не сдалась без софта. А сейчас даже частникам софт выгоднее писать под лицензии. Мало того, даже на создание софта требуется лицензия, которую дочки Комитета выдают. Плюс ввели этот акциз на железо, вообще убиться об стол с разбегу! Мониторят даже сайты объявлений, ты даже память не продашь без регистрации в Комитете.

Василий изобразил нечто непонятное руками и покачал головой. Я помнил, что в прошлом он был крутым программистом, имел свою фирму и коллектив серьёзных профессионалов. Потом случился Т-кризис, а когда появился Комитет, госконтора с широкими возможностями и целым списком полномочий, Василий решил завязать с компьютерной темой. Теперь он делает бизнес, как он сам говорит "купи-толкай" и успешно косит под недалекого полукриминального персонажа, говорит, это весьма помогает в делах. После паузы он уже спокойнее продолжил. Видимо, тема для него всё же больная, потому что просто так он остановиться не мог, ну а я не мешал:

— Все сейчас снова считают деньги по старинке, на калькуляторах из канцтоваров, если не хотят светиться и бабло сливать на лицухи. Системы Линукс, конечно, еще есть, но у кого, к примеру, Убунту стоит, тот шифруется со страшной силой, ибо всё линуксовое официально под санкциями, а Куб вообще под запретом, только госконторам и позволяется. Даже Минт и тот запретили. У Гамлета как раз убунтоводы работают и Куб юзают. Но ему похрен, естественно. А телефоны! Всю линейку «Эпл» обложили санкциями и облепили акцизами, которые на один, сука, телефон стоят в сумме как три айфона! Даже на андроиде, сука, во все прошивки вшивают мобильную версию Крота, а софт в бесплатных своих версиях в большинстве своем абсолютно бесполезен, полный функционал стоит недешево, а взломать капец как дорого, потому что Крота заодно тоже нужно переписывать, иначе Крот отследит взлом и даст сигнал. Да что я тебе рассказываю, ты и сам в курсе!

Василий протяжно выдохнул. И продолжил, голос его звучал глухо:

— Сука, как в тридцать седьмом году живем… Твоя Машка, кстати, у Гамлета в когорту спецов по финансам входит. А ты с двадцаткой зелени припёрся. Гы-гы, блин… Тащи ему зеленую двадцатку лямов, тут даже еврики и юани не катят, тогда есть шанс выкупить свою даму. Ему вся эта наркота с проститутками так, для души больше, пацанам своим дал на откуп, чтобы пар спускали. Он другими делами основные бабки зарабатывает и оборот там миллионы зелени. В его команде что-то около полста красноглазых. И пара сотен человек на стадии обучения в универах по всему миру.

— Красноглазых? — сбился я на непривычном термине.

— Ага! — засмеялся Василий. — Все, кто за компами сутками сидят, — это красноглазые! Гы-гы-гы.

— И что делать? — Я посмотрел на Василия. Как-то не билась обозначенная сумма выкупа с моими возможностями.

— Не знаю, придумаем что-нибудь. — Василий отхлебнул остывшего кофе. — Комитет, кстати, тоже у Гамлета что-то из софта заказывает, ты прикинь. Комитет — государственная структура, но некий бартер с криминалом имеют... Типа как в ЦРУ дела мутят.

— Это какой бартер?

— Вот вообще не в курсе. Меньше знаешь, крепче спишь. Может, стволы, может, зеленый коридор. Не знаю, Серж. Может, почки и печень для олигархов поставляют.

Я задумался. Дело уже казалось не то чтобы безнадежным, а практически абсолютно невыполнимым. По крайней мере, подходящих мыслей и близко не было.

— Ладно, это всё лирика, Серж. — Василий посмотрел в окно. Там уже начало светать. — Охотников нужно стряхнуть для начала, остальное после попробуем разузнать и порешать. Пошли спать. Ты на диване. Постельное сейчас выдам.

— Не, Вась, я к себе. Нужно дела закончить.

— Ну, смотри сам. — Василий протянул мне руку. — Я на связи.

Я ответил на рукопожатие и вышел в прихожую. Когда я обувался, Василий сказал:

— Если нужна машина, могу помочь организовать аренду.

Я хмыкнул, подумал — а ведь действительно нужна. Не на такси же разъезжать, сейчас это небезопасно.

— Давай. Как проснусь, наберу тебе. — Я вышел на лестничную площадку, дверь за мной закрылась.

На площадке между этажами я остановился и оперся руками о перила. Посмотрел вниз, между перил, увидел пол первого этажа. Чистый такой пол, хорошо освещенный. Цивилизация. Я вспомнил разруху в Виллидже. Подумал, каково сейчас Маше, где спит, чем кормят… Поморщился от этих мыслей, как от зубной боли, и пошел в свою квартиру. Теперь можно и поспать.

Проснулся я ближе к обеду. Голова была тяжелой, мысли ползали со скоростью улитки. Вставать не хотелось. Взял в руки телефон, включил. Прочитал входящие сообщения. Спам и ничего не значащие сообщения от бывших коллег. Еще было несколько СМС с оповещением о пропущенных звонках. Бегло просмотрел их, увидел, что один из незнакомых номеров пытался трижды дозвониться до меня, пока я спал. Ну ничего, сейчас абонент увидит, что я в сети, и сам наберет. Так и оказалось. Телефон завибрировал, и на экране высветился входящий звонок как раз с этого номера.

Я нажал на иконку принятия звонка.

— Слушаю!

Небольшая пауза в трубке, и затем я услышал незнакомый мужской голос. Судя по тембру, владелец был уже в возрасте:

— Здравствуйте, Сергей. У меня для вас есть деловое предложение.

— Не интересует, — буркнул я и собрался дать отбой, но говоривший повысил голос и зачастил.

— Погодите, Сергей Александрович. Я по поводу вашего неудачного визита в Виллидж.

После того, что мне рассказал Василий, я как-то даже не удивился, что мой номер, который я старался нигде не светить без особой на то необходимости, стал известен Гамлету.

— Слушаю, — повторил я.

— Нам с вами нужно встретиться. И чем скорее, тем лучше. Это в ваших же интересах. Ну и в наших, конечно, тоже, — голос был настойчивым.

— Это вам нужно. Мне нет.

— Ошибаетесь, Сергей Александрович. — Голос прокашлялся и продолжил уже более спокойно: — Меня зовут Савелий Генрихович, я адвокат Игоря Даниловича. У него к вам есть несколько вопросов, которые он хотел бы с вами обсудить.

— Не знаю такого.

— Знаете, Сергей Александрович. Вы его знаете под именем Гамлет, гостеприимством которого вы не воспользовались в должной мере.

Я вздохнул шумно и засмеялся.

— Слышишь, Кацман, я смотрю, вы там все шутники-затейники.

— Ригельман.

— Что?

— Моя фамилия Ригельман. — В голосе звонившего прозвучали нотки обиды.

Я захохотал.

— Серьезно? — Я даже закашлялся от смеха. — Еврей, что ли? Слушай, Ригельмэн, а это правда, что лучшие юристы и бухгалтеры получаются из евреев?

— Называйте меня Савелием Генриховичем, если произнесение моей фамилии вызывает у вас сложности, — Голос адвоката стал сухим. — Приводите себя в порядок, я вам перезвоню через полчаса.

И адвокат положил трубку.

Я тут же набрал Василию, рассказал в двух словах о звонке и спросил, знает ли он такого адвоката.

— Что-то слышал. Вроде он представляет интересы Гамлета в легальном бизнесе. У него таких несколько человек. Гамлет не дурак и разделяет легальный бизнес и криминал. Легальный делает через доверенных лиц. Слушай, Серж, давай я домой приеду через полчаса, чаю попьем и поболтаем. Реально, занят сейчас.

Я попрощался и дал отбой.

Открыл ноутбук и вбил в поисковике имя адвоката. Просмотрел несколько сайтов на первой странице поиска. Да, зарегистрирован в коллегии адвокатов. Да, представляет интересы нескольких юридических лиц. Да, готов за вменяемые деньги представлять и защищать ваши интересы. И да, ему 59 лет.

Со всех фото на меня смотрел человек в возрасте, похожий на Вуди Аллена, носивший очки без оправы. Я так и не смог вспомнить, слышал ли что-нибудь о нем или видел ли его где-либо вообще.

Пока ожидал приезд Василия, сходил в душ и приготовил быстрый завтрак. Четырехдневную щетину решил не сбривать.

Затем скинул давнему знакомому, работающему в Комитете, номер пистолета с просьбой найти что-нибудь. Знакомый пообещал узнать что-либо в ближайшее время и предупредил, что это будет стоить денег, цену скажет попозже. Ну, и то хлеб.

Полчаса уже давно прошли, но ни Василия пока не было, ни адвокат не звонил. Зато отписался знакомый из Комитета, назвал сумму — и чтоб наличкой. Не хилую сумму обозначил. Моя внутренняя жаба была очень против, но я дал согласие. Затем я уже было собрался снова засесть за ноутбук, чтобы поискать больше информации о Библиотеке, но объявился Василий. Причем громко объявился. Я услышал, как в дверь забарабанили:

— Серёга! Открывай!

Я впустил его в квартиру, он захлопнул за собой дверь и слегка оттеснив меня в сторону, попёр на кухню, где кинул на стол кулёк с выпечкой, схватил со стола первую попавшуюся кружку, сунул ее под кран и набрал воды. Залпом выпил всю, смачно рыгнул и посмотрел на меня.

Я вопросительно поднял брови.

— А чай будем? — Василий осмотрел кухню.

Я хмыкнул и кивнул на опустошённую кружку:

— Да вроде уже некуда. Или ставить чайник?

— Давай в темпе, я тут плюшек купил.

Пока я делал чай, Василий молчал. Затем, когда мы уселись за стол, он протянул мне маленький тюбик.

— На. Мажь горло: синяки быстрее сойдут и болеть не будет.

Я кивнул благодарно, взял тюбик и отложил на край стола.

— Далее. — Василий полез в карман и достал ключи от моей машины с легко узнаваемым брелоком в оранжевом чехле. — Снова на. Я охренеть как удивляюсь, что её не забрали. Какой-то поц пытался меня остановить, но я наехал и сказал, что это моя машина. Свою пришлось потом возвращаться забирать. Одни неудобства от тебя, Серый!

Я был удивлен не меньше Василия. Вот это подарок. Похоже, моя судьба снова нашла общий язык с моей удачей. И сказал:

— Там парковка и несколько машин уже стояли, может, не обратили внимания. Там же развилка и рядом какой-то ларек с пивом.

Василий махнул рукой:

— Да пофиг. Только тебе всё равно пока нельзя на ней ездить. — Из другого кармана он достал другие ключи с брелоком и бросил на стол. — Взял в аренду. У подъезда стоит. Белый «гольф» семёрка. Отлифтованный, можно по бордюрам. Двигун два литра, турбовый. Тебе как раз. Взял на две недели. Денег с тебя три с половиной сотки зеленых. Катайся, короче. И аккуратнее, тачка не моя, товарища одного! Сзади плотная тонировка, спереди легкая, но тоже прикрывает немного. Кепарик какой-нибудь возьми и очки цветные надень, нормально будет. Езди с сигаретой во рту. Машину особо никто не знает, так что не нарушай и не привлекай внимание органов, а то товарищ обидится.

Так. Лестница снаружи, легкая, алюминиевая, стоит на куче песка и краем касается стены под самим проемом. В сторону ее. Хотя нет, лучше поднимем. Хромая, побежал с поднятой лестницей назад к закрытой пока что двери, заблокировал лестницей дверь и побежал обратно к проему.

Быстро выглянул наружу, увидел спины бежавших мимо, не теряя ни секунды, шагнул в проем и прыгнул на кучу песка, подобрал выпавший на песок пистолет и со всех возможных сил припустил прочь, наугад, туда, где никого не видел, хромая, не оглядываясь. Сверху раздались пронзительные свирели нескольких свистков. Нырнул в ближайший подъезд, рванул по лестнице вверх и забежал в первую попавшуюся открытую дверь квартиры на первом этаже, запнувшись о чье-то сидевшее на грязном матрасе тело, метнулся к проему окна, выглянул наружу, прислушался.

Сзади я услышал неровные шаги и кто-то ударил по спине. Я крутанулся волчком на месте и широко махнул ножом, попав по выставленной руке, услышал вскрик. Это был оборванец, о которого я споткнулся и он уже набирал воздуха, открывая рот для крика. Не медлив ни секунды, шагнул вперед к напавшему на меня оборванцу и очень быстро нанес ему несколько ударов ножом в корпус, легко пробивая грязную футболку. Последним ударом вонзил нож в висок. Получилось не очень, нож выдернуть не смог. Я выпустил рукоятку, оставив нож в ране. Метнулся к окну, выскочил наружу, чуть не подвернув ногу при приземлении и прижался к стене. Огляделся, не зная, в какую сторону лучше бежать, побежал наугад вправо. Бежать получалось не так быстро, как хотелось, всё болело. Усилием воли постарался не обращать внимание на боль во всем теле, это получалось плохо, еще и голова взрывалась острой болью при каждом шаге.

Я куда-то бежал, где-то падал, поднимался, снова бежал, прятался в кучах мусора за доской, старой лопатой, засохшими ветками, за всем, чем придется. По мне даже стреляли пару раз, вроде даже почти попали, пуля попала в кусок бетона у самой головы, мое ухо посекло острой шрапнелью. Прижался к земле, откатился в темпе в сторону, вскочил, побежал. Жизнь превратилась в бесконечный марафон: умри или беги.

Бежал, не оглядываясь. Забегал в дома, пробегая их насквозь, мне везло, что в этих домах не было дверей и стекол в окнах. Где-то позади кричали, где-то верещали свистки, но я мчался и петлял, опережая погоню.

Я свернул за очередную пятиэтажку, нырнул в дыру в высоком бетонном заборе, примыкающему к стене дома и увидел снаружи грунтовую дорогу вдоль забора и дома, деревья, кусты, за ними поле с бурьяном, уходящее вдаль. И ни одной души в поле зрения. Остановился.

Чек поинт.

Быстро, пока никто не выбежал за мной, прижался спиной к забору, осмотрел себя, ощупал тело, ноги. Одежда почти цела, руки-ноги целы, новых дыр в теле нет. Пострадала куртка, но целостность сохранена, пара дырок и грязь не в счёт. Пистолет был грязен и в случае чего я бы не рискнул из него стрелять, осечка слишком дорого мне обошлась бы. Просто оставлю при себе. А вот нож жаль, пригодился бы.

Огляделся. У пятиэтажки вместо балконов остались лишь горизонтальные плиты и кирпичные боковые стены, идущие от самой земли вверх до балконов первого этажа, образовывая нишу под ними. Под одним из балконов первого этажа была старая куча мусора вперемешку с землёй. Эта куча буквально подпирала своей верхушкой плиту бывшего балкона. Я увидел совсем небольшую щель между кучей и плитой балкона и тут же созрел план.

Хромая, подбежал к куче, взбежал на нее сбоку, стараясь не оставлять следов ног и с трудом протиснулся под балкон. Потом высунувшись изнутри насколько возможно, как смог, поправил мусор, чтобы замаскировать свое вторжение, положил пару кирпичей, еще больше закрывая лаз. Фу-у-ух, вроде пока ушел колобок.

Прислушался. Крики недалеко, но сюда не приближаются. Огляделся. Куча внутри ниши своим основанием доставала до стены, но места развернуться хватало.

Присел в темноте убежища на найденную тут же пластиковую десятилитровую канистру и в полной мере ощутил, как же сильно болит голова, все тело. Даже мысли, и те болели. Пощупал саднившее горло, ощутил сильное жжение от прикосновений. Прокашлялся с голосом, получилось сипло, но вроде порядок, гортань цела, а там, глядишь и голос вернется.

А потом я перебрался в дальний от лаза угол, где и устроился поудобнее в ожидании развития событий.

— Ну что, куда, бл..? — внезапно спросили где-то совсем рядом высоким голосом. — Сюда?

Я вскочил так, что задетая канистра громыхнула не хуже африканского барабана, как мне показалось. Блин!!! В панике огляделся и увидел валяющуюся круглую крышку от бочки из черного пластика и какие-то тряпки. И больше ничего, только канистра и крышка. Зашибись!

Совсем уже рядом с кучей тот же высокий голос крикнул:

— Ща! Сек! Погоди на! Тут дыра, стопудово он тут!

Послышались шаги поднимающегося на кучу человека и я, чувствуя крайнюю степень идиотизма в своих действиях, схватил тряпки и крышку от бочки, упал на кучу головой ко входу, накидал на себя тряпки и закрылся крышкой, как щитом. Она едва прикрывала мне плечи, но я решил, что черная крышка в темноте авось, да поможет.

Совсем рядом с дырой в мое ненадежное убежище послышался шорох и уже знакомый голос прямо надо мной заставил меня вжаться в землю:

— Да ща, погоди! Уже смотрю на!

Я зажмурился изо всех сил, представляя, что я камень, кусок доски, кучка песка, лишь бы не фонить мыслями и страхом. Сердце колотилось так, что, казалось, приложи поисковик руку к земле, услышит меня, как приближающийся по рельсам поезд.

— Да погоди, не вижу на! — Раздалось снова прямо над ухом. — Ща фонарик достану, ни видно ни хера.

Послышалась возня, несколько мелких камешков скатились внутрь, ударившись о мою крышку. Я услышал тихий щелчок включаемого фонарика. Почему-то я вспомнил, что после яркого дня даже сумерки будут восприниматься как кромешная тьма.

Я ждал. Ждал и умирал от ужаса ситуации. Надо было так глупо попасть! Меня ведь просто держать здесь можно, от жажды и голода сам вылезу.

Прошла, казалось, вечность. Я открыл глаза, скосил глаза в сторону, не шевелясь. Лучик фонарика, тусклый и рассеянный, метался по моему убежищу. Потом снова щелкнуло и свет исчез.

— В натуре никого, слышь. — голос своей близостью сводил меня с ума от ужаса. — Чего это? С хрена ли я полезу? Слышь, Штука, ну сам смари на, какая щель тут, собака не пролезет, в натуре! А этот перец стопудово здоровый, если Кладовщика завалил!

— Ну, тебе виднее, Барабан. — новый обладатель голоса с хрипотцой решил не настаивать. — Лады, погнали дальше. Не мы найдем, Охотники найдут.

Потом их голоса затихли вдали и я, наконец, перевел дыхание. Пронесло? Видимо, пока да. Ох и встрял же я, мать вашу.

Я лежал на куче, прикрытый тряпками и крышкой от бочки и вслушивался в окружающий фон. Несколько раз слышал шаги пробегающих мимо и замирал в ожидании, что снова кто-нибудь заглянет ко мне на огонек. Лежал до тех пор, пока не начал замерзать. Хоть и лето, лежать на стылой земле в подобии подвала такое себе удовольствие.

Медленно с тихим стоном встал, снова прислушался, осторожно выглянул наружу и чуть не заорал от неожиданности. На меня в упор уставилась рыжая тощая собака. Сначала испытал облегчение, а потом представил, как этот кабыздох, падла, привлекает внимание своим лаем, этот лай кто-то слышит, приходит, находит меня в этой ловушке и ржёт от моей тупости. Мне стало совсем дурно.

Решил импровизировать. Выглянул снова, поймал взгляд любопытной псины и зарычал, низко так, с угрозой. Псина дернулась, уставилась на меня, негромко тявкнула. Я снова зарычал и сделал вид, что рвусь наружу, представив во всех красках, как я хватаю псину, рву ей горло и жру заживо. Собака сорвалась с места и, заливаясь лаем, рванула прочь. Как же громко она лаяла! Очень, прямо совсем очень надеюсь, никто не обратит на неё внимание.

Я уселся на крышку бочки в стороне от лаза, не переставая прислушиваться.

Так, ладно, что мы имеем.

О машине придется забыть. Сто процентов, её нашли. Или меня ждут у машины, или, что вероятней, отогнали себе в гаражи, как имущество пойманного, пусть и живого пока.

Машу не вытащил, хотя сейчас понимаю, и не вытащил бы, раз её в здание бывшей библиотеки отослали. Отжали бы у меня деньги и отпустили.

Маша хороший специалист, за это и попала в историю. Мораль: даже сильная протекция не гарантия безопасности, особенно когда имеешь дело с такой вот бандой, как эти виллиджане. Или виллиджцы.

Далее. Что имеем с гуся. Пистоль имеем, а в магазине… Я достал пистолет, извлек магазин и пересчитал патроны. Пятнадцать патронов с черными кончиками. Рассмотрел пистолет. Крупный, грубой брутальной формы, предохранитель с двух сторон, тяжелый, на рукоятке значок типа контур щита и стрела со стилизованным оперением поверх щита. Пистолет Ярыгина, гордость российских оружейников. В руках не доводилось держать до сих пор, только был травмат у меня на его основе, по сути, ничем не отличающийся внешне.

Начал обратно снаряжать магазин, столкнулся с трудностями, пришлось намотать на большой палец край куртки, иначе весь палец порезал бы кромкой магазина. Кое как очистил пистолет найденной тонкой щепкой от грязи, максимально тщательно обтер подобранной тряпкой, взвел затвор, пощелкал спусковым крючком. Оглядел магазин на отсутствие следов загрязнений и вставил в пистолет. Взвел затвор, поставил на предохранитель и отложил в сторону. Оружие есть.

Попрыгал, насколько это могло получиться в тесном пространстве, поприседал, снова ощупал себя, морщась от боли во всем теле. Голова почти не болела, хоть и кружится. Отлежаться надо, но за неимением возможности отложим на будущее, как мечту.

Когда делал разминку, чтобы разогнать кровь и заодно согреться, обратил внимание, что снаружи уже начинает темнеть. А ночи прохладные сейчас.

Нашел в кармане джинсов пару мини карамелек. Одну сразу же разгрыз и проглотил, вторую оставил во рту рассасываться.

Осторожно выглянул в дыру, прислушался. Слушал долго. Вдалеке прозвучало несколько одиночных выстрелов, на грани слышимости донеслись невнятные вопли и все, тишина. Выждал еще, сколько смог. Потом, обмирая от страха, вылез наружу полностью, огляделся и забежал в кусты подальше, где оглядел себя еще раз. Одежда требовала капитальной чистки, а лучше заменить бы её на свежую. Оделся ведь в самую старую одежду, чтобы не отсвечивать в толпе виллиджан. Достал из внутреннего кармана на молнии толстую пачку денег. Доллары. В Виллидже рубли и прочие еврики канули в небытие, а баксы остались. Двадцать тысяч, две пачки, связанные вместе. Всё, что успел собрать. Эх, Маша…

Не очень далеко должен быть ручей, насколько помню. Пошел вглубь зарослей в сторону небольшой рощицы, через двадцать минут путешествия по кустам обнаружил маленький декоративный колодец с ковшиком. Зачерпнул воды, отошел ниже по течению, в стороне от родника поплескал на лицо, умылся, напился, как мог тщательно сполоснул пистолет. Потом все же решил помыться более основательно. Родник окружен кустами, если что, услышу шорох веток. Да и вечер уже, кто попрётся на родник? Ковшиков пять ушло на гигиену, пусть вода и ледяная, но стал чувствовать себя человеком. Теперь можно подумать, как домой добираться. Мой дом был в охраняемом благополучном районе, лишние и посторонние не попадут, а гопота Гамлета даже и не мечтать добраться ко мне домой.

Но меня беспокоят Охотники. Никто не может точно сказать, как их опознавать. Идешь ты по улице, а Охотник может быть в одном шаге от тебя и ты не узнаешь об этом, пока не попадешь под удар. Эх, не было печали.

Пока не стемнело окончательно, я нашел группу деревьев как можно дальше от района, в поле и при этом достаточно близко от тянущейся по полю грунтовой дороги. Чтобы не баламутить население четким следом в сырой от росы траве, зашел в траву вдали от деревьев. Затем выбрал дерево с самой густой кроной. Долго и сложно залезал, ругаясь от боли, долго привязывал себя к стволу, чтобы не упасть, долго прислушивался к окружающим звукам. Потом в один момент выключился.

Проснулся моментально, когда недремлющее подсознание услышало приближающиеся шаги. Я чуть не свалился вниз от неожиданности и как будто ведро адреналина залпом махнул и только впившаяся в бок веревка напомнила мне, что я в относительной безопасности. Я увидел, что уже рассвело и даже взошло солнце. Очень аккуратно посмотрел сквозь листву и заметил проходящего мимо по дорожке мужичка затрапезного вида в брезентовом костюме, высоких черных сапогах и с удочкой. Хотелось окликнуть его, спросить о том, о сём, но меня удержала мысль об снующих везде агентах. А вдруг мужик предупрежден? Лучше посидеть молча и не отсвечивать всяким посторонним.

На дереве я просидел до вечера в ожидании других пешеходов, но за весь день больше ни души вокруг не заметил. Только тот самый мужичок протопал обратно, когда солнце стало клониться к закату. Я еще какое-то время оставался на дереве и, как мог разминал затекшие конечности, а потом, с приходом густых сумерек, разбавляемых лунным светом, тяжело сполз вниз и завалился в траву, где и лежал долго, смакуя каждый миг свободы от веревок, высоты и опостылевшей шершавости древесной коры.

Серп молодой луны светил не ярко, но достаточно, чтобы не спотыкаться в темноте и я решился сходить к небольшой речке, туда, где рыбачил мужичок. Я не очень хорошо знал это место, но, по старой памяти в общих чертах имел представление о ландшафте, поэтому добрался до места без особого труда. Спустился в овраг, увидел небольшую, полтора шириной, речку с берегами, густо заросшими кустарником и деревьями. На повороте русла нашел маленький песчаный пляжик, заросший по краям осокой. Я какое-то время ползал по песку на четвереньках в поисках чего-нибудь полезного. Нашел только дешевую почти пустую зажигалку и полупустую пластиковую бутылку газировки. Отвинтил крышку, понюхал, вроде чистая вода, еще и газом. Боль в горле никуда не делась, но я пил жадно, в несколько глотков выпил всю воду, закашлявшись.

Потом ползал вокруг рыбацкой стоянки в поисках всего, что может пригодиться. Недалеко от пляжа нашел толстую стопку слегка сырых от вечерней сырости газет, которые тут же затолкал под куртку для утепления. И потом, когда решил по расширяющейся спирали обойти стоянку, увидел в стороне большой пень, смотревшийся среди тонких деревьев весьма чужеродно. Я ощупал пень, затем стал пинать его со всей силы, пока, наконец не сбил пень в сторону, оказавшийся мастерски изготовленной бутафорией, пустотелой внутри. И через несколько минут открывал железный ящик с провизией и всякими инструментами. Очень повезло, что вместо замка была накручена толстая проволока. Если это будет не клад для бедного путешественника, то укуси меня ночная муха.

Да, рукастый этот рыбачок, судя по всему, даже было стыдно потрошить тайник. Я всерьез задумался, может, оставить, всё как есть, но затем переборол минуту душевной слабости и склонился над ящиком, подсвечивая себе зажигалкой

Первым делом влил в себя ещё пол-литра найденной воды в бутылках, а потом с помощью обнаруженных в ящике плоскогубцев и такой-то матери вскрыл одну из консервных банок без этикеток. Если рай существует, то он определенно здесь. Тушенка была прекрасна. Я почувствовал, как поток силы вливается в мое тело и через полчаса, вскрыв тем же способом, сожрал еще одну банку тушенки, после чего мне стало так хорошо, что был готов идти с голыми руками на всю кодлу Гамлета. А одна из плиток найденного там же шоколада окончательно заставили меня поверить в свои силы.

Найденную водку с дорогой этикеткой отложил в сторону, как ненужный продукт. Затем долго перебирал имущество и со стоном боролся с внутренней жабой. Забрать хотелось весь тайник. Нашел также два добротных, хоть и старых, кухонных ножа разного размера и открывашку для консервных банок. Нашел и маленькую авоську, свернутую в маленький клубок, куда покидал то, что может пригодиться. Особенно обрадовался маленькому восьмикратному биноклю с пятиугольным знаком качества из советской эпохи. Рыболовные принадлежности меня не заинтересовали и я оставил их в ящике.

И только потом сообразил: а рыбак-то увидит, что тайничок вскрыл не зверь. А в свете недавнего кипеша глядишь, до чего-нибудь и додумается, а там недалеко и до передачи подозрительной информации Гамлету. Тот платил за нее щедро, а мужик, я был в этом уверен, богачом не был.

И я еще битый час превращал чужое имущество в живопись на песке и траве, чтобы максимально свалить вину на неповинных зверушек.

Спать пристроился том же дереве, но в этот раз соорудил из найденных на стоянке обрезков досок относительно удобное сиденье в развилке. Найденные там же нейлоновая веревка, нож и скотч очень способствовали раскрытию моего гения строительства в кроне дерева. Остальное имущество, которое мне точно не пригодится, я раскидал во все стороны, изваляв в земле и страшно мучаясь от такого расточительства. Надеюсь, мужичок не следопыт и не распознает рукотворные признаки псевдо-звериного вандализма.

Перед самим рассветом я проснулся по естественной надобности и вспомнил, что в ящике видел две пачки мыла, которые в порыве щедрости решил оставить на месте. Сразу ощутил себя грязным и вонючим, зачесалась спина, зазудела голова и я остервенело запустил пальцы в волосы, яростно поскребывая макушку. Побежал искать мыло, ругаясь на себя и весь белый свет за то, что сразу этим не занялся, нашел, вымылся дочиста в ледяной воде реки, проклиная рыбака за то, что не мог он найти место для рыбалки в теплом озере. Как смог выстирал одежду, спеша и ругаясь сквозь зубы. Трусы и обувь надел, остальную одежду свернул, на дереве посушу. Найденную газету обмотал вокруг себя и закрепил леской из ящика. Не мерзнуть же в самом деле из-за гигиены. Затем догадался зажечь пару лучин, всё равно в низине тусклый огонёк виден не будет и при слабом свете зарождающегося дня разобрал и почистил пистолет. В ящичке не оказалось нужного инструмента для чистки оружия, пришлось изобретать из имеющегося инвентаря. Собрал, пощелкал спуском. И со стоном потянулся обратно на дерево, тем более что начало основательно светать.

Уже на самом дереве развесил одежду по густыми листвой веткам, прикидывая, где лучше это сделать, чтобы мужичок и другие возможные прохожие не заметили ничего подозрительного.

День номер два прошел на дереве несоизмеримо легче.

Мужичок, пришедший утром рыбачить, довольно скоро почесал обратно, навьюченный тем, что смог собрать, а собрал он, как я видел, немного. Я ведь еще старался имитировать на песке следы медведя, не знаю, правда, получилось или нет. Надеюсь, в ближайшее время рыбак здесь не появится и никому не расскажет о своей потере, а значит, я смогу сохранить свое тайное убежище в секрете.

Эх, жаль мне его. По сему видно, не торчок, не гопота. Ладно, мужик, если жив останусь и встретимся, возмещу я тебе потери.

Маша… Ну, ей персонально пока ничего не угрожает, поэтому еще плюс пара-тройка дней подготовки не будет во вред.

Маленький восьмикратный бинокль, который я утащил у мужичка, давал относительно качественную картинку. Обозревая окрестности, я не замечал ничего подозрительного. Что одновременно и радовало, и заставляло волноваться одновременно. Тишина ли это или затишье перед бурей?

Вещи уже подсохли, и с наступлением вечера я с удовольствием надел на себя чистую и слегка влажную одежду. Странно, но я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Компактная лежанка-сиденье оказалось в меру удобной, не смотря на скромные размеры, а диета из тушенки с шоколадом напитала меня так, что, по ощущениям, мог переть без остановки до края земли и по пути щедро раздать лещей всем обитателям Виллиджа. Насчёт лещей иллюзия, понятно, но чувствовал я себя превосходно.

Дождавшись наступления сумерек, я спустился ниже, где крона дерева была не такой густой и оглядел в бинокль ближайшие многоэтажки Виллиджа, будь он неладен. Видел людей в окнах, кое где сидели на крышах, но излишней суеты не заметил.

Что ж, ждем темноты. Спать не хотелось, наоборот, кровь бурлила от избытка энергии. Я был готов действовать и добиться цели.

Когда окончательно стемнело, я слез с дерева и неспеша направился к городу. Месяц освещал дорогу и своим холодным светом придавал окружающему пейзажу мистический вид, будто я каким-то невероятным образом оказался в детской сказке.

Заходил в город не там, где покинул район Виллиджа. Собственно, мне туда уже и не нужно. Мой путь лежал через нейтральные районы под защитой Дружины. Маргиналы и прочее отребье эти районы посещали на общих основаниях, боялись попасть в зону внимания Дружины и поэтому вели себя тихо. А жившие граждане небезосновательно чувствовали себя в безопасности. Нарушившего условия Тишины ждала скорая расправа, а район, в котором он жил, пусть даже это Виллидж, мог подвергнуться репрессиям, жестоким и беспощадным. Поэтому каждый, даже Гамлет, знал, что, если сотворит беззаконие в нейтральных районах, он будет держать ответ за последствия и возможные убытки не только перед Дружиной, но и перед своими.

Опустив на голову капюшон куртки, я быстрым шагом прошел относительно спокойный район Байкеров и на входе в центральный Мраморный район меня встретил вооруженный патруль Дружины. Шестиколесный внедорожник перекрывал половину дороги, а сами дружинники в количестве пяти человек стояли кучкой поодаль, покуривая и смотря по сторонам.

Я решил не создавать ненужную напряженность и первым подошел к дружинникам. Поздоровался. Они вежливо поздоровались в ответ, двое быстро обыскали меня, пока остальные как бы невзначай направили на меня свои укороченные АКСУ. Обнаруженный у меня пистолет разрядили, опечатали пластиковыми лентами магазин, спусковой крючок пистолета и затвор, потом быстро запаяли оружие в толстую вакуумную упаковку и вернули обратно. Деньги, не смотря на мои опасения, бегло просмотрели и тоже вернули.

Нейтральные районы, в том числе Мраморный, я знал хорошо, поэтому сразу направился в ближайшее кафе.

Зашел в полутемный зал с десятком столиков. Сидевшие за некоторыми столиками посетители без интереса посмотрели на меня и вернулись к своим пирожным и чаю. Я выбрал столик подальше от окна и поближе к коридору, ведущему в туалет и далее на кухню. Заказал подошедшей официантке салат с мясом и кофе с пирожками. Кофе при мне сварил лысый пузатый бармен. И даже добавил к кофе на отдельном блюдце один большой финик со сморщенной кожицей и стаканчик воды.

Я долил в кофе воду, чтобы остудить горячий напиток и не мучить травмированную гортань. Глотать до сих пор было больно, но, в целом, терпимо. После перекуса я встал и неспеша направился в туалет. Тщательно умылся, мокрыми бумажными полотенцами осторожно промокнул горло, затем перепрятал деньги в пришитый к ремню потайной карман. Когда вернулся в зал, увидел, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Новых людей не прибавилось, официантка так же устало сидела у барной стойки, уставившись в большой экран ТВ на стене, где крутили музыкальные клипы, а бармен продолжал читать журнал.

Я подошел к барной стойке.

— Извините, — сипло из-за саднящего горла обратился я к бармену, посмотрел на бейдж на его груди, — Александр, скажите, можно выйти через служебный вход? Забыл документы дома, Дружине обещал без них не ходить, но очень уж вкусный у вас кофе варят, не мог не рискнуть.

Бармен улыбнулся в ответ на откровенную лесть. Хотя кофе тут и правда был отличный, варился на песке из лучших сортов арабики.

— Пойдем. — он встал со стула и повел меня по коридору.

Мы прошли кухню и бармен открыл мне дверь, за которой я увидел задний двор кафешки. Я пожал руку бармену и попросил никому не говорить обо мне, а то мало ли, еще штраф мне впаяют. Бармен пообещал «никому» и закрыл за мной дверь.

Я накинул капюшон и огляделся. Моя квартира была примерно в получасе ходьбы отсюда. Такси, как и общественный транспорт сейчас для меня оставались нежелательны, налички рублями нет, всё в кафе потратил, а банковская карта с документами остались в машине. Не теряя минуты, я зашагал в сторону своего жилья. Нужно хорошенько обдумать в спокойной обстановке свои дальнейшие действия.

Как я и надеялся, по пути домой никто меня не остановил. Проверился перед своим домом, но тоже никого подозрительного не заметил.

Я спокойно зашел в подъезд своего дома, приложил запястье к считывателю у окна консьержа. Пискнуло, консьерж важно кивнул мне, дверь в лифтовую сдвинулась в сторону и я прошел к лифту.

Подойдя к двери своей квартиры на третьем этаже, я проверил её на маячки. Они оказались нетронуты и я, повернув ключ в двери, шагнул в квартиру. Свет в прихожей не включал, прислушался к тишине, заглянул из прихожей в комнату. Осмотрелся. Вроде всё спокойно и на своих местах. Стащил ботинки, там же в прихожей бросил на пол куртку и прошел в комнату. Свет снова не включал. В полумраке разделся до трусов, кинул всю одежду на кресло, только пистолет положил на столик у кровати. Подошел к окну и закрыл его плотными шторами, после чего включил неяркий торшер, осветивший комнату неярким теплым светом. После чего прошел на кухню, не включая свет, включил электрический чайник и направился, наконец, в душ.

Потом я лежал на кровати с ноутбуком, из-за боли в горле аккуратно поглощал большую порцию макарон по-флотски, запивая их теплым сладким чаем. Рядом на столике лежал почищенный пистолет, а я наслаждался домашним комфортом. Отдых я заслужил, но пока что было совсем не до сна и я собирал в сети весьма скудную информацию по некоей Библиотеке на территории Виллиджа. Чем больше читал, тем настроение становилось всё хуже и хуже. Судя по отрывочным данным, Библиотека, а точнее, Библиотека Мудростей появилась на смену не так давно разгромленного Дружиной некоего Театра Мнений и являла собой что-то вроде цифрового центра Виллиджа, где сидели программисты, бухгалтеры, юристы и прочие необходимые Виллиджу профессионалы, способные работать головой на высоком профессиональном уровне. Эти люди были преданны Виллиджу душой и телом, что сводило к минимуму возможности внедрить спецслужбами города агента под прикрытием. Были случаи, когда внедренного агента раскрывали и Гамлет действовал по принципу мексиканских картелей, угрожая жизни близких агента. И тот чаще всего переходил на темную сторону. В ином случае, если агент не соглашался, он просто исчезал. Так же, спустя время, исчезали и его близкие. Дружина была бессильна что-либо сделать. Гамлет тщательно заметал следы.

Что ж, теперь примерно ясно, почему Маша имеет ценность для Гамлета и почему он был готов пойти на беспредел, когда я явился к нему на переговоры. Даже не из-за секретности финансовой информации, которая была разбита на блоки и которые по отдельности мало что значили. Маша была важна для Гамлета благодаря своему таланту работать с цифрами и, к сожалению, стала тем самым агентом, раскрытой Гамлетом и силой перевербованной с помощью угрозы смерти её родных.

Ведомство ее списало после провала, а я верил, что смогу Машу вытащить. Правда, после событий в Виллидже моя уверенность в своих силах серьезно так пошатнулась. Я же не гений планирования. Да, что-то умею, но моих знаний наверняка не хватит. Нужно что-то думать.

Но сначала мне нужно обезопасить себя. Охотники не забывают об охоте. Уверен, они уже ищут меня.

Резкий звон дверного звонка заставил меня подскочить на кровати. Сердце застучало, стремясь вырваться из груди. Адреналин щедро выплеснулся в кровь. Ять, кого там еще принесло? Я никого в гости не ждал и не мог ждать, особенно в такое позднее время, перевалившее за полночь. Тихо на цыпочках я подошел к входной двери и медленно приблизил глаз к дверному глазку.

Спустя несколько лет район стал местом обитания криминала, а в последствии, после войны банд, район подгребла под свой контроль достаточно агрессивная группировка, состоящая из людей преимущественно молодого возраста. Всех их объединил бывший военный офицер со съехавшей набекрень крышей и по этой причине гордо носящий имя Гамлет. Подчиненные были ему под стать, готовые на любую жестокость, и не боялись пустить кровь тем, кто, по их мнению, этого заслуживал. Строительный мусор уже перестали завозить на отгороженную территорию, а со временем прекратились любые официальные контакты района с остальным городом. Во избежание сложностей администрация и федеральная власть построили буферную зону, охранять которую поставили Дружину, новое небольшое ведомство, созданное специально для контроля этой зоны.

Все, кто мог уехать из этого неспокойного района, давно уехали. Те, кто остались, официально или негласно признавали Гамлета за главного. Пусть сама группировка де-юре занимала малую часть брошеного района, её власть де-факто накрывала его территории. Органы правопорядка с момента возведения стены предпочитали не совать свой нос в эти каменные джунгли, что способствовало резкому росту организованной преступности. Наркотики на любой вкус и кошелек, уличная проституция и элитный эскорт по вызову, всевозможное оружие и боеприпасы, заказные убийства, торговля органами, рабство - все это со страшной силой привлекало покупателей вышеперечисленных товаров и услуг. Надо отдать должное Гамлету, он держал район в кулаке, несмотря на его в общем-то немалые размеры, как никак четверть города. Гамлет не давал распоясаться местным обитателям, чтобы, не дай бог, не привлечь излишнее внимание города и Комитету не пришло в голову раз и навсегда превратить район в безжизненную пустыню. Ресурсы для этого у власти могли найтись, буде такое желание возникнет. В общем, беспредел как таковой отсутствовал.

Группировка дала название району, теперь он назывался Виллидж, активно собирала дань с постоянных обитателей. Так же активно привлекали к работе агентов – бывших заключенных, наркоманов, бомжей, всех тех, которые при наличии бесконечного свободного времени был готов за бутылку пойла или косяк с травой выполнять небольшие поручения: передать посылку или послание, шпионить за соседями, тыкнуть кого-нибудь в бок ножом и так далее.

И вот мне нужно попасть в этот самый Виллидж. Даже при наличии печати-пропуска на тыльной стороне запястья, сделанной смываемым маркером, я весьма рисковал своей шкурой. Печать давала право на пребывание в районе в пределах одного светового дня, но не давало гарантий на сохранность имущества гостя. Хоть и был указ не трогать имущество уважаемых гостей, подчиненные Гамлета изредка занимались изъятием ценностей. Естественно, жаловаться было бесполезно, наказаний для своих у Гамлета за подобные нарушения предусмотрено было очень немного.

Я вздохнул и пошел быстрым шагом вперед, настраиваясь на предстоящее прохождение Лабиринта — изобретение Гамлета, служившее неким громоотводом для контролируемого сброса накапливающейся людской агрессии, типа Колизея в Древнем Риме.

Лабиринтом называли развлечение для местных обитателей, по своей сути это был гостевой путь в нужную точку по территории Виллиджа, проходящую через здания, по кучам мусора. Маршрут лабиринта был весьма долог, извилист и постоянно менялся. И тут есть один ключевой момент, ради чего Лабиринт существовал. Сойти с Лабиринта было нельзя. Точнее, можно было, но такое право давалось только один раз, при повторном нарушении гостевые печати автоматически отменялись и разрешалась охота на нарушившего правила гостя. Местные обитатели к моменту прохождения Лабиринта гостем собирались в большом количестве, при этом активно провоцируя на неверные шаги и заставляя ошибаться. Если гость ошибался при прохождении Лабиринта, его отводили в одно из зданий, служивших некими чек-поинтами, по пути избивали, разоружали и, если не было запрета, изымали все ценности. Затем оставляли только верхнюю одежду без обуви и давали фору 10 минут. Через полчаса в дело включались Охотники, которые действовали по отработанному сценарию: загоняли дичь, ловили, связывали, иногда пытали на предмет ценностей, если таковые имелись у жертвы, и затем примерно раз в несколько месяцев показательно вешали на границе с городом. Но иногда вместо Охоты гостя просто-напросто разбирали на органы. Очень редко гостю, потерявшему статус, удавалось сбежать до того, как его отводили к точке начала охоты. Но и тогда его участь висела на волоске, ведь подключались агенты, свободно передвигающиеся по мирной территории города. Власти, напомню, не трогали тех, кто не нарушал мир и покой мирных районов... Но нарушивший правила прохождения Лабиринта был обречен.

А если учесть, что, по слухам, Лабиринта не было уже больше месяца, можно представить, как местные жители соскучились по зрелищам. Тем более Гамлет доплачивал тем, кто спровоцировал и заметил нарушение условий прохождения. Учитывая перманентную нищету большинства обитателей, прибыток им был ох как нужен.

Я должен попасть именно в обиталище Гамлета. Связные Гамлета объяснили, как найти дом с Лабиринтом, который и приведёт туда, куда мне нужно, и пожелали удачи. И вот, наконец, я у нужного мне дома.

Меня встретили у входа недостроенной пятиэтажки, некоторые окна которой были завешены кусками полупрозрачного полиэтилена, сероватого от пыли и времени. Встречающий меня пацан, на вид которому никак не дать больше двенадцати лет, призывно махнул рукой, привлекая мое внимание, и указал на ярко-синюю метку на полу, сделанную баллончиком краски. Затем важно порекомендовал придерживаться меток, иначе…

Я огляделся для начала. Затем, осторожно шагая из-за мусора, которого на ступенях было какое-то неимоверное количество, поднялся по лестнице на третий этаж. Зашел, следуя синим меткам, в квартиру без дверей, прошёл в комнату и приблизился к зияющему на месте окна неровному проему. Где и увидел, что метки ведут дальше вперёд в пролом. Снаружи проём закрывал полиэтилен, непрозрачный от застарелой грязи. Разруха – вот точное описание всего того, что я видел здесь.

Огляделся. Со мной никого, только где-то рядом в соседнем помещении слышится возня и невнятное бормотание.

Я аккуратно отодвинул край пленки и выглянул в пролом, где увидел снаружи старые строительные леса, уходившие влево.

Перелез бывший подоконник, стараясь, чтобы грязный полиэтилен не касался моей одежды, осторожно ступил на леса, держась за стену здания. Доски вроде держат. Шаг, другой. Да, в порядке, можно идти. И неспеша пошагал по лесам, ориентируясь по редким меткам под ногами и касаясь пальцами стены слева для уверенности. На лесах были и другие метки, старые, разноцветные, поэтому нужно быть крайне внимательным, чтобы не шагнуть не в том направлении.

Леса поднимались плавно вверх на следующий этаж, затем свернули налево за угол дома, и за краем стены я попал на расширение-площадку полтора на полтора метра, от которой леса расходились двумя линиями: одна строго прямо вдоль стены, не меняя высоты, а другая уходила правее и круто устремлялась вниз, как дорожные полосы на транспортной развязке. Я упустил из внимания очередную метку и по инерции сделал несколько шагов прямо. Сразу же сверху раздался предупредительный короткий свист. Я вскинул голову и увидел молодого пацана в грязной оранжевой футболке, выглядывающего из окна верхнего этажа. Он ухмыльнулся мне и погрозил пальцем.

И тут же совсем рядом зашуршала грязная плёнка.

— А ты кто, ласковый мой? – просипел из оконного проема тихий вкрадчивый голос. Я повернулся на голос, но никого не увидел из-за полиэтилена, изнутри закрывающего оконный проем с ржавой решеткой и относительно целой, но очень старой деревянной рамой без стекол.

И тут я совершил оплошность. Отвлёкшись на адресованный ко мне вопрос, я сделал еще пару шагов дальше, слишком поздно заметив очередную синюю метку на лесах, ведущих вниз. Снова свист, уже пронзительный, в свисток с переливами. Я шагнул назад, но было уже поздно. Ну твою мать! Внутри груди словно разлили жидкий азот. Ну как же так, мать твою!

— Пацаны, ради бога, не увидел метку, тут они редко отмечены! — пытаясь оправдать свою ошибку, крикнул я пацану сверху и почувствовал, как волна адреналинового жара рванула вверх через сердце. Вот влип, орлиный глаз, три раза ять!

— Ну-ка, иди сюда, мой хороший, — снова раздался тихий голос. Полиэтилен колыхнулся в сторону, открывая говорящего, и на меня уставилась немолодая, лет за шестьдесят, абсолютно лысая женщина, даже брови и ресницы отсутствовали. Её пронзительно голубые глаза со зрачками-точками отстраненно и как бы задумчиво смотрели на меня в упор.

— Постой, мой хороший, постой, — в спешке просипела женщина, через решетку вытянула руку в мою сторону и цепко схватила меня за рукав куртки. — Не бойся, мой хороший. Тихо, тихо.

Освободиться от захвата я не успел. Впереди из дальнего оконного проема выскочили на строительные леса один за другим трое парней в камуфляже. Крепкие, невысокие, двигающиеся расслабленно, экономно. Выражение лиц было таким же безмятежным, как и у всех обитателей в этих домах. Троица подошла, шедший первым схватил меня за плечо, больно сжав бицепс. Женщина с другой стороны продолжала цепко держать мой рукав. Второй парень достал простенький сотовый, набрал номер и, отвернувшись, сказал неразборчиво несколько слов. Затем спрятал телефон в карман и молча уставился на меня.

Бежать я не смел, помятуя о судьбах тех, кто пытался это сделать. Да и куда? Прыгать с высоты четвертого этажа?

Ждали недолго. Сзади, откуда я пришёл, послышались шаги, отрезая мне путь к возможному побегу. Я обернулся, выругался про себя. К нам подходил сам Гамлет. Высокий, тощий, с косматой шевелюрой и бородкой-эспаньолкой, делающей его похожим на Дон Кихота из какого-то старого фильма. Его камуфляжный костюм был почти белый от почтенного возраста. Очки в тонкой золотой оправе дисгармонировали с остальным обликом Гамлета, но того, похоже, это никак не беспокоило.

— О, уважаемый гость пожаловал! — протянул Гамлет, остановился в двух шагах от меня и уставился мне в глаза сверху вниз. От его взгляда мне стало не по себе. — А мы гостей любим и уважаем. Отпусти его, Валидол.

Удерживающий меня парень разжал пальцы. Женщина продолжала держать меня через решетку.

— Отпусти нашего гостя. — ласковым тоном произнёс Гамлет, обращаясь к женщине.

Захват ослаб, а затем женщина и вовсе убрала руку.

Краем глаза я увидел, как Гамлет коротко кивнул, и тут же невероятная острая боль пронзила меня сзади в области почек.

— Лицо не трогаем! — крикнул Гамлет. — Ничего не ломаем!

Мигом позже мир дернулся, в момент затуманился и поплыл, стена наклонилась, всё вокруг закружилось. В мозг вонзилась раскаленная кочерга, звуки пропали, мысли пропали, только боль осталась, приходила рывками, словно вонзали раскаленный прут в разные части тела.

Сквозь ватный туман я услышал:

— Стоп, машина!

Новая боль перестала разрывать меня на части. Но и той, что оставалась в моем теле, было более чем достаточно. Спустя какое-то время я увидел доски лесов прямо перед лицом. В голове самую малость прояснилось, и я ощутил себя стоящим на коленях, наклонившимся вперед, закрывающим руками голову, бока. Голова раскалывалась на куски и гудела, как колокол, мысли путались, было больно даже думать. Как же мне было хреново…

Снова раздался голос Гамлета:

— Валидол, Сипа, поднимите его!

Меня грубо подхватили под руки с обеих сторон и больно дернули вверх, поднимая на ноги. Я охнул от боли в груди и поторопился встать, чтобы уменьшить боль. Потом провел языком по зубам, губы были целы, несмотря на вкус крови во рту. Похоже, ребрам досталось, как бы не окочуриться раньше времени от воздействия на мой организм. Эти ребятки, как мне показалось, могут и не такое.

— Ну, рассказывай, зачем пришел? — Гамлет подошел ко мне почти вплотную и тыльной стороной ладони ударил меня снизу вверх по подбородку, заставляя поднять голову и смотреть на него. От него пахло чистой одеждой и каким-то хвойным парфюмом. Модник, блин, трахать его в рот.

Я с трудом сделал вдох, ребра отозвались резкой болью, и сплюнул красную от крови слюну в сторону.

Сзади в спину больно ткнули чем-то твердым.

Я посмотрел на Гамлета. Он шагнул назад и с веселой улыбкой разглядывал меня.

— Я… кхе… договориться хотел, — через боль в груди просипел я, — насчёт выкупа.

— Выкуп? — Гамлет удивленно поднял брови. — Какой выкуп?

— За буха твоего. — Я зажмурился на секунду от пульсирующей боли во всем теле. Хотелось сесть, а лучше лечь, но… Крепкие руки парней твердо держали меня на ногах, не давая упасть вниз.

— Бух? — Гамлет удивился еще больше. — Ты чего, родной, какой выкуп, какой бух?

— Договаривались же, Гамлет, — добавил я, поморщившись от боли. — С тобой лично. Я сам говорил с тобой.

Парень, стоявший за моей спиной, сказал тихо:

— Это, наверное, та баба, которая склад пересчитывала.

На лице Гамлета мелькнуло раздражение, видимо, слова парня сломали ему какую-то игру. Он оскалился и бросил взгляд на говорившего, выражая крайнее неудовольствие проявленной инициативой. Посмотрел недолго на инициативного и снова вперил в меня взгляд ледяных глаз. Я с некоторым содроганием увидел в них холод вселенной, полной безумия. Внезапно он широко оскалился и громко заржал. Парни, держащие меня, захмыкали.

Гамлет внезапно прервал смех.

— Так ее нет у меня, родной, — тоном, которым обращаются к любимому ребенку, произнес Гамлет. — Мы ее отправили в этот…— Гамлет защелкал пальцами, силясь вспомнить. — Сипа, куда ты её отвез?

Парень слева от меня хрипло произнес:

— Гамлет, ну мы же её в этот, как он там, элеватор отвезли. В элеватор?

— Хератор, — подал голос парень справа. — В библиотеку мы ее отправили.

— Ну вот видишь, да? — глумливо воскликнул Гамлет, обращаясь ко мне. — Мы её в библиотеку определили! Образование получать!

И потом абсолютно нормальным голосом приказал:

— Давайте его вниз, пора охоту начинать, девочки уже на низком старте.

И повернулся назад, готовый уйти.

— Гамлет, а бабло? Давай ща снимем, — вскинулся Сипа.

Гамлет вздохнул и повернулся к говорившему, выдержал паузу и произнес:

— Ну что ты момент такой портишь, а? Мало плачу?

Сипу сделал неопределенный жест рукой и приложил ладонь к груди в качестве извинения.

Гамлет хмыкнул, поднял указательный палец, выжидая. Сипа сказал:

— Я понял. Не повторится.

Гамлет круто развернулся на месте и зашагал прочь, бросив:

— Звонок, за мной.

Опростоволосившийся ранее парень, стоявший за мной, обогнул нас и побежал вприпрыжку позади Гамлета.

Затем они исчезли за углом дома — длинный и прямой Гамлет и семенящий за ним на полусогнутых ногах Звонок, втянувший в плечи голову. Похоже, у Звонка в жизни наступила черная полоса, отзвенел Звонок. Ну, мне не жалко. Чем меньше их, тем лучше нам.

Меня повели вниз. Только в этот раз не по лесам снаружи здания, а сначала заставили влезть в ближайший оконный проем, и затем по грязной лестнице мы продолжили движение.

На лестничной площадке второго этажа с зияющими провалами вместо дверей конвоиры снова избили меня. Но в этот раз били не сильно, избиение было для профилактики недопущения неправильных мыслей. Я старательно делал вид, что боль сильная, и сгибался в три погибели. Удары приходились по бокам, животу, пару раз мне врезали по бедрам, намереваясь отбить конечности, но я успевал чуть повернуть ногу для снижения последствий. Потом все вместе мы снова пошли вниз. Еще пока шли по лестнице, я чувствовал, что боль болью, но ребра вроде как целы, дышать становилось легче, я незаметно сделал глубокий вдох. Да, больно, но дышу уже почти свободно. А боль, что боль? Тренер нас гонял так, что теоретически мы могли справиться с любой болью, как минимум усилием воли уменьшить её величину. Это иногда очень помогало по жизни. Если останусь жив, разыщу старого пердуна и вручу бутылку лучшего коньяка, который смогу найти.

Как только дошли до первого этажа, на лестничной площадке нас встретил Гамлет, отозвал парней в сторону, шепотом что-то сказал им и вышел из подъезда.

Я тяжело опустился на пол, где стоял. Парни сочувственно смотрели на меня.

— Охота теперь? — спросил я их.

Они кивнули.

— А как это вообще?

— Ну… — Сиплый Сипа прочистил горло и продолжил: — Щас придет кладовщик, разберется с тобой и эта, ты потом будешь бегать по району, пока не поймают. Тока потом тебя кладовщику отдадут, он попросил. Щас его ждем. Он типа тебя посмотреть хочет. Потом побегаешь, типа как всегда. Ну блин, чел. Давай, не беси меня, подъем, пошли в номер.

Мы вышли из подъезда, прошли немного, миновав два дома, свернули куда-то и зашли в подъезд с — ого! — железной дверью. На первом этаже я снова увидел целую дверь. Сипа достал ключи и открыл замок. Затем распахнул дверь наружу и шагнул в сторону, пропуская нас внутрь бывшей квартиры. В тесное помещение прихожей мы зашли, толкаясь боками, конвоиры не хотели отпускать далеко от себя мою битую персону. Затем Сипа уже другим ключом открыл еще одну дверь, распахнул внутрь, и мы зашли в пустую просторную комнату всё с тем же неровным проёмом вместо окна. Я снова уселся на пол. Сипа достал телефон, потыкал в кнопки и спрятал его обратно.

Спустя пару минут в открытую дверь вошел крупный и очень толстый мужик в короткой черной кожаной куртке и черной бандане. Черные джинсы и черные тяжелые ботинки-говнодавы дополняли высокий стиль вошедшего. Глаза, выпученные, как у больного базедовой болезнью, придавали толстяку бешеное выражение лица. А еще от него сильно несло тухлятиной, будто за пазухой у него был спрятан кусок гнилого мяса. И хорошо так несло. Жрет он её, что ли?

Конвоиры тоже поморщились и шагнули в стороны от вошедшего. Тот посмотрел на меня и медленно проговорил:

— Комплект? — голос у мужика оказался густым и низким, как гудок парохода. — Неплохо, да, неплохо. Подождите, парнята, снаружи, пока мы с комплектом порешаем наши тайные делишки. Да не бойтесь, не сдриснет.

Два парня с видимым облегчением выскочили в дверь и захлопнули ее за собой.

Мужик повернулся ко мне. Я тяжело встал на ноги, предчувствуя сюрпризы от толстяка. Боль понемногу уходила. Я быстро огляделся, прикидывая дистанцию до стен, двери, проёма. Сзади стена, дверь слева, окно, точнее проем, справа. Плохо, что дверь открывается внутрь, это может стоить мне нескольких драгоценных мгновений, ну да ладно, будем по ситуации смотреть.

Мужик тем временем достал из кармана моток толстой витой веревки и растянул ее между вытянутыми в стороны руками. Слюняво улыбнулся растрескавшимися толстыми губами и пошел на меня, буравя своими буркалами. Я не стал ждать, пока он подойдет, и коротко рванул влево, в сторону двери, проверяя реакцию толстяка. Толстяк удивительно резво для своей комплекции дернулся мне на перехват, тут же остановился, увидев, что я замер, довольно хохотнул басом и прогудел:

— Ага, все бегут в дверь, ага. А мы, смотри-ка, вот так, хоп!

Я не стал ждать, что там следует за «хоп!», резко сдал назад и прыгнул к проему. Но толстяк оказался не так прост. Выпустив из одной руки конец веревки, он резко дернул другой рукой в мою сторону, и веревка, подобно хлысту, больно саданула мне по шее. Я чудом успел увернуться, иначе веревка обвила бы шею и на этом мои забеги прекратились.

Оступившись, я потерял равновесие, и мужик этим моментально воспользовался. Протянул ко мне свободную руку, каким-то неуловимо быстрым движением ухватил меня за рукав и дернул к себе. Другой рукой он набросил мне веревку на шею, сделал два витка и затянул, разведя руки с зажатыми в них концами веревки. Я дернулся, но тщетно, веревка надежно удерживали меня от попыток вырваться. Мужик выждал некоторое время, наблюдая за моими попытками освободиться от затягивающейся на шее верёвки. Затем резко дернул меня к себе, ударил мне в лицо своим лбом, перехватил в одну руку два конца веревки и освободившейся рукой ударил меня наотмашь по лицу. Я поплыл. Удар был что надо. Резкий, тяжелый. Удар бойца. Я хоть и остался стоять на ногах, но бежать прочь уже не мог. В голове был туман, стены норовили завалиться куда-то вбок, а пол кренился, как палуба корабля в шторм. Кровь из лопнувшей брови заливала левый глаз. Вонь от толстяка ощутимо врезалась мне в нос. Хотелось блевануть.

Свободной рукой толстяк сбросил бандану, обнажив бугристую лысину, неспеша расстегнул куртку, его рот был открыт, глаза блестели. Я понимал, что всё, не удрать, и вместе с охватившим меня страхом начала просыпаться злость. На себя, на Гамлета, на толстяка, на весь этот грёбаный мир.

Внезапно я услышал, как открылась дверь и услышал голос одного из конвоиров.

— Кладовщик! — позвал тот.

Толстяк рыкнул раздраженно и резко повернулся к двери, полы его куртки взметнулись в стороны, под курткой сверкнул ярко-красный ремень на джинсах.

— Ну что?!! — заорал он заглянувшему. — Что опять?!! Свали отсюда, сам выйду!!!

Парень в двери застыл, пытаясь что-то сказать, толстяк в раздражении зарычал, грузно шагнул к двери и дернул к себе веревку, обвитую вокруг моей шеи. Грохнула закрытая в спешке дверь.

Но я уже увидел, что мне нужно. Такие шансы выпадают один на миллион. Раз уж я смертник, хуже точно не будет.

Следуя траектории рывка, я приблизился к толстяку, пока он стоял лицом к двери, и одной рукой схватил нож, висевший у того на поясе в ножнах, а другой — рукоятку большого пистолета, торчавшего из-за ремня на толстом боку. Авось, что-то смогу забрать, в спешке ведь можно и промахнуться.

Удалось выхватить и то, и другое, в одно движение. Кладовщик моментально среагировал, крутанулся с такой прытью, что я мгновенно пришел в ужас. И я сделал самое простое, что мог и что успевал. Просто начал быстро ножом и пистолетом тыкать в толстые бедра Кладовщика, в живот, снова в бедра. Кладовщик зашипел от боли и попытался перехватить мои руки, но я кое-как уворачивался. Он схватил меня за локти, блокируя мои движения, я тут же уколол его острием ножа снизу в руку. Куртка Кладовщика оказалось прочной, нож не проткнул кожаный рукав. Он смотрел на меня выпученными от ярости глазами и не двигался. Мы оказались в патовой ситуации. Кладовщик держал мои руки, не давая мне работать ножом и пистолетом. Но и сам он ничего сделать не мог. Его круглый живот и толстые бёдра окрасились темной кровью. Толстяк натужно и хрипло дышал, с ненавистью уставившись на меня, и не предпринимал никаких действий.

Я ударил его ногой в пах, но это не возымело никакого эффекта. Еще раз ударил — и снова впустую. Снова пауза, снова каждый из нас судорожно думал, что делать.

Кладовщик выпустил мои руки и схватил меня за горло холодными липкими пальцами, сдавливая мою шею, как гидравлическими тисками. Я успел сделать короткий вдох и со всей силы прижал подбородок вниз, к груди, минимизируя давление на свое горло. Потом быстро-быстро заработал освободившимися руками. Пистолет только щелкал, когда я в тычке случайно нажимал тугой спуск, а вот нож как-то очень легко проникал в тело, правда, я и старался бить в самую мякоть, в обход костей. Знал, если нож застрянет, это будет конец.

Я смертник!

Кладовщик был страшен в своем стремлении задушить меня. Он уже понял, что умирает, и спешил успеть задушить меня, сломать гортань, раздавить связки. Пол заливало его кровью, но он стоял, утробно рычал и душил меня толстыми пальцами-тисками. В ушах шумело. Я начал задыхаться.

Держался я из последних сил, тыкая ножом со всей дури куда придется. Кладовщик наклонился вперед, уводя толстые ноги-колонны из-под моих ударов. Шла борьба, кто быстрее. Мне мешала дистанция, он не мог толком сжать пальцы, вынужденный отстраняться от ножа, и держал меня за горло вытянутыми руками.

Я смертник!

Почувствовал, что начинаю слабеть, вспомнил про пистолет в руке. Выпустил нож из руки, схватился за пистолет. Нащупал большим пальцем предохранитель, на ощупь передвинул флажок. С трудом взвёл скользкий от крови затвор и ослабевающими пальцами выжал спусковой крючок, прижав пистолет к необъятному пузу. Грохнуло, запахло порохом, Кладовщик дернулся и зарычал еще громче, пальцы сильнее сжали мое горло.

В голове били барабаны, красная пелена стояла перед глазами. Я не видел ничего, кроме пола и ног Кладовщика.

Дверь открылась, и кто-то что-то крикнул.

Почти наугад, не особо ориентируясь, где верх, где низ, на одной мышечной памяти поднял опустившийся было ствол к животу толстяка и еще раз нажал на спусковой крючок, стараясь не уронить пистолет и призывая всех богов на помощь. Пистолет становился тяжелее с каждой секундой, а спуск казался невероятно тугим. Снова очень громкий выстрел — и хватка тисков на моей шее ослабла. Я с хрипом сделал вдох, потом еще один. Кладовщик очень медленно кренился в сторону, его пальцы цеплялись за воротник моей куртки. Лицо его выражало адскую боль, ненависть, страх, на губах розовая пена. Я снова поднял тяжелый пистолет и упёр ствол выше, куда-то в грудь Кладовщику. Казалось, я выжимал спусковой крючок целую вечность.

Я смертник!!!

По ушам грубо ударил оглушительный звук выстрела, в глаза брызнуло кровью Кладовщика. Я оттолкнулся от толстяка и быстрым суетливым движением протер рукавом лицо в страхе, что кровь Кладовщика выжжет мне роговицу, и я ослепну.

Вспомнил про дверь, но та снова была закрыта. Сейчас набегут на выстрелы — и мне конец. Счет пошел на секунды.

продолжение следует...