Развалины и гопники. Новая история. часть 2⁠⁠

Толстяк с тяжелым стуком опустился на колени, руки уже свисали вдоль его толстых боков. Он продолжал свирепо смотреть на меня, но его взгляд неуловимо менялся, жизнь стремительно уходила из него. Я быстро снял веревку со своей шеи, брезгливо отбросил её в сторону. Нужно торопиться. Подхватил с пола нож, вытер о штаны, не придумал, куда деть, оставил в руке. Пистолет бросил в карман куртки, затем поднял брошенную было веревку, быстрыми движениями смотал в клубок, сунул во второй карман куртки. Сбоку услышал звук падения, в испуге отскочил. Кладовщик лежал лицом вниз, здоровенная лужа темной крови растекалась по грязному полу. Теперь он точно соответствовал своему амбре.

Я подскочил к лежащему толстяку и в два движения охлопал его карманы, вытащил еще один магазин от пистолета, потом отбежал проему, выглянул наружу, посмотрел по сторонам. Совсем рядом услышал крики. Бежали, по всему видимо, на звуки стрельбы. Даже здесь, в Виллидж, это большой повод для шухера. Надо ускоряться, иначе сильно ускорится мой путь на тот свет.

Так. Лестница снаружи, легкая, алюминиевая, стоит на куче песка и краем касается стены под самим проемом. В сторону ее. Хотя нет, лучше поднимем. Хромая, побежал с поднятой лестницей назад к закрытой пока что двери, заблокировал лестницей дверь и побежал обратно к проему.

Быстро выглянул наружу, увидел спины бежавших мимо, не теряя ни секунды, шагнул в проем и прыгнул на кучу песка, подобрал выпавший на песок пистолет и со всех возможных сил припустил прочь, наугад, туда, где никого не видел, хромая, не оглядываясь. Сверху раздались пронзительные свирели нескольких свистков. Нырнул в ближайший подъезд, рванул по лестнице вверх и забежал в первую попавшуюся открытую дверь квартиры на первом этаже, запнувшись о чье-то сидевшее на грязном матрасе тело, метнулся к проему окна, выглянул наружу, прислушался.

Сзади я услышал неровные шаги и кто-то ударил по спине. Я крутанулся волчком на месте и широко махнул ножом, попав по выставленной руке, услышал вскрик. Это был оборванец, о которого я споткнулся и он уже набирал воздуха, открывая рот для крика. Не медлив ни секунды, шагнул вперед к напавшему на меня оборванцу и очень быстро нанес ему несколько ударов ножом в корпус, легко пробивая грязную футболку. Последним ударом вонзил нож в висок. Получилось не очень, нож выдернуть не смог. Я выпустил рукоятку, оставив нож в ране. Метнулся к окну, выскочил наружу, чуть не подвернув ногу при приземлении и прижался к стене. Огляделся, не зная, в какую сторону лучше бежать, побежал наугад вправо. Бежать получалось не так быстро, как хотелось, всё болело. Усилием воли постарался не обращать внимание на боль во всем теле, это получалось плохо, еще и голова взрывалась острой болью при каждом шаге.

Я куда-то бежал, где-то падал, поднимался, снова бежал, прятался в кучах мусора за доской, старой лопатой, засохшими ветками, за всем, чем придется. По мне даже стреляли пару раз, вроде даже почти попали, пуля попала в кусок бетона у самой головы, мое ухо посекло острой шрапнелью. Прижался к земле, откатился в темпе в сторону, вскочил, побежал. Жизнь превратилась в бесконечный марафон: умри или беги.

Бежал, не оглядываясь. Забегал в дома, пробегая их насквозь, мне везло, что в этих домах не было дверей и стекол в окнах. Где-то позади кричали, где-то верещали свистки, но я мчался и петлял, опережая погоню.

Я свернул за очередную пятиэтажку, нырнул в дыру в высоком бетонном заборе, примыкающему к стене дома и увидел снаружи грунтовую дорогу вдоль забора и дома, деревья, кусты, за ними поле с бурьяном, уходящее вдаль. И ни одной души в поле зрения. Остановился.

Чек поинт.

Быстро, пока никто не выбежал за мной, прижался спиной к забору, осмотрел себя, ощупал тело, ноги. Одежда почти цела, руки-ноги целы, новых дыр в теле нет. Пострадала куртка, но целостность сохранена, пара дырок и грязь не в счёт. Пистолет был грязен и в случае чего я бы не рискнул из него стрелять, осечка слишком дорого мне обошлась бы. Просто оставлю при себе. А вот нож жаль, пригодился бы.

Огляделся. У пятиэтажки вместо балконов остались лишь горизонтальные плиты и кирпичные боковые стены, идущие от самой земли вверх до балконов первого этажа, образовывая нишу под ними. Под одним из балконов первого этажа была старая куча мусора вперемешку с землёй. Эта куча буквально подпирала своей верхушкой плиту бывшего балкона. Я увидел совсем небольшую щель между кучей и плитой балкона и тут же созрел план.

Хромая, подбежал к куче, взбежал на нее сбоку, стараясь не оставлять следов ног и с трудом протиснулся под балкон. Потом высунувшись изнутри насколько возможно, как смог, поправил мусор, чтобы замаскировать свое вторжение, положил пару кирпичей, еще больше закрывая лаз. Фу-у-ух, вроде пока ушел колобок.

Прислушался. Крики недалеко, но сюда не приближаются. Огляделся. Куча внутри ниши своим основанием доставала до стены, но места развернуться хватало.

Присел в темноте убежища на найденную тут же пластиковую десятилитровую канистру и в полной мере ощутил, как же сильно болит голова, все тело. Даже мысли, и те болели. Пощупал саднившее горло, ощутил сильное жжение от прикосновений. Прокашлялся с голосом, получилось сипло, но вроде порядок, гортань цела, а там, глядишь и голос вернется.

А потом я перебрался в дальний от лаза угол, где и устроился поудобнее в ожидании развития событий.

— Ну что, куда, бл..? — внезапно спросили где-то совсем рядом высоким голосом. — Сюда?

Я вскочил так, что задетая канистра громыхнула не хуже африканского барабана, как мне показалось. Блин!!! В панике огляделся и увидел валяющуюся круглую крышку от бочки из черного пластика и какие-то тряпки. И больше ничего, только канистра и крышка. Зашибись!

Совсем уже рядом с кучей тот же высокий голос крикнул:

— Ща! Сек! Погоди на! Тут дыра, стопудово он тут!

Послышались шаги поднимающегося на кучу человека и я, чувствуя крайнюю степень идиотизма в своих действиях, схватил тряпки и крышку от бочки, упал на кучу головой ко входу, накидал на себя тряпки и закрылся крышкой, как щитом. Она едва прикрывала мне плечи, но я решил, что черная крышка в темноте авось, да поможет.

Совсем рядом с дырой в мое ненадежное убежище послышался шорох и уже знакомый голос прямо надо мной заставил меня вжаться в землю:

— Да ща, погоди! Уже смотрю на!

Я зажмурился изо всех сил, представляя, что я камень, кусок доски, кучка песка, лишь бы не фонить мыслями и страхом. Сердце колотилось так, что, казалось, приложи поисковик руку к земле, услышит меня, как приближающийся по рельсам поезд.

— Да погоди, не вижу на! — Раздалось снова прямо над ухом. — Ща фонарик достану, ни видно ни хера.

Послышалась возня, несколько мелких камешков скатились внутрь, ударившись о мою крышку. Я услышал тихий щелчок включаемого фонарика. Почему-то я вспомнил, что после яркого дня даже сумерки будут восприниматься как кромешная тьма.

Я ждал. Ждал и умирал от ужаса ситуации. Надо было так глупо попасть! Меня ведь просто держать здесь можно, от жажды и голода сам вылезу.

Прошла, казалось, вечность. Я открыл глаза, скосил глаза в сторону, не шевелясь. Лучик фонарика, тусклый и рассеянный, метался по моему убежищу. Потом снова щелкнуло и свет исчез.

— В натуре никого, слышь. — голос своей близостью сводил меня с ума от ужаса. — Чего это? С хрена ли я полезу? Слышь, Штука, ну сам смари на, какая щель тут, собака не пролезет, в натуре! А этот перец стопудово здоровый, если Кладовщика завалил!

— Ну, тебе виднее, Барабан. — новый обладатель голоса с хрипотцой решил не настаивать. — Лады, погнали дальше. Не мы найдем, Охотники найдут.

Потом их голоса затихли вдали и я, наконец, перевел дыхание. Пронесло? Видимо, пока да. Ох и встрял же я, мать вашу.

Я лежал на куче, прикрытый тряпками и крышкой от бочки и вслушивался в окружающий фон. Несколько раз слышал шаги пробегающих мимо и замирал в ожидании, что снова кто-нибудь заглянет ко мне на огонек. Лежал до тех пор, пока не начал замерзать. Хоть и лето, лежать на стылой земле в подобии подвала такое себе удовольствие.

Медленно с тихим стоном встал, снова прислушался, осторожно выглянул наружу и чуть не заорал от неожиданности. На меня в упор уставилась рыжая тощая собака. Сначала испытал облегчение, а потом представил, как этот кабыздох, падла, привлекает внимание своим лаем, этот лай кто-то слышит, приходит, находит меня в этой ловушке и ржёт от моей тупости. Мне стало совсем дурно.

Решил импровизировать. Выглянул снова, поймал взгляд любопытной псины и зарычал, низко так, с угрозой. Псина дернулась, уставилась на меня, негромко тявкнула. Я снова зарычал и сделал вид, что рвусь наружу, представив во всех красках, как я хватаю псину, рву ей горло и жру заживо. Собака сорвалась с места и, заливаясь лаем, рванула прочь. Как же громко она лаяла! Очень, прямо совсем очень надеюсь, никто не обратит на неё внимание.

Я уселся на крышку бочки в стороне от лаза, не переставая прислушиваться.

Так, ладно, что мы имеем.

О машине придется забыть. Сто процентов, её нашли. Или меня ждут у машины, или, что вероятней, отогнали себе в гаражи, как имущество пойманного, пусть и живого пока.

Машу не вытащил, хотя сейчас понимаю, и не вытащил бы, раз её в здание бывшей библиотеки отослали. Отжали бы у меня деньги и отпустили.

Маша хороший специалист, за это и попала в историю. Мораль: даже сильная протекция не гарантия безопасности, особенно когда имеешь дело с такой вот бандой, как эти виллиджане. Или виллиджцы.

Далее. Что имеем с гуся. Пистоль имеем, а в магазине… Я достал пистолет, извлек магазин и пересчитал патроны. Пятнадцать патронов с черными кончиками. Рассмотрел пистолет. Крупный, грубой брутальной формы, предохранитель с двух сторон, тяжелый, на рукоятке значок типа контур щита и стрела со стилизованным оперением поверх щита. Пистолет Ярыгина, гордость российских оружейников. В руках не доводилось держать до сих пор, только был травмат у меня на его основе, по сути, ничем не отличающийся внешне.

Начал обратно снаряжать магазин, столкнулся с трудностями, пришлось намотать на большой палец край куртки, иначе весь палец порезал бы кромкой магазина. Кое как очистил пистолет найденной тонкой щепкой от грязи, максимально тщательно обтер подобранной тряпкой, взвел затвор, пощелкал спусковым крючком. Оглядел магазин на отсутствие следов загрязнений и вставил в пистолет. Взвел затвор, поставил на предохранитель и отложил в сторону. Оружие есть.

Попрыгал, насколько это могло получиться в тесном пространстве, поприседал, снова ощупал себя, морщась от боли во всем теле. Голова почти не болела, хоть и кружится. Отлежаться надо, но за неимением возможности отложим на будущее, как мечту.

Когда делал разминку, чтобы разогнать кровь и заодно согреться, обратил внимание, что снаружи уже начинает темнеть. А ночи прохладные сейчас.

Нашел в кармане джинсов пару мини карамелек. Одну сразу же разгрыз и проглотил, вторую оставил во рту рассасываться.

Осторожно выглянул в дыру, прислушался. Слушал долго. Вдалеке прозвучало несколько одиночных выстрелов, на грани слышимости донеслись невнятные вопли и все, тишина. Выждал еще, сколько смог. Потом, обмирая от страха, вылез наружу полностью, огляделся и забежал в кусты подальше, где оглядел себя еще раз. Одежда требовала капитальной чистки, а лучше заменить бы её на свежую. Оделся ведь в самую старую одежду, чтобы не отсвечивать в толпе виллиджан. Достал из внутреннего кармана на молнии толстую пачку денег. Доллары. В Виллидже рубли и прочие еврики канули в небытие, а баксы остались. Двадцать тысяч, две пачки, связанные вместе. Всё, что успел собрать. Эх, Маша…

Не очень далеко должен быть ручей, насколько помню. Пошел вглубь зарослей в сторону небольшой рощицы, через двадцать минут путешествия по кустам обнаружил маленький декоративный колодец с ковшиком. Зачерпнул воды, отошел ниже по течению, в стороне от родника поплескал на лицо, умылся, напился, как мог тщательно сполоснул пистолет. Потом все же решил помыться более основательно. Родник окружен кустами, если что, услышу шорох веток. Да и вечер уже, кто попрётся на родник? Ковшиков пять ушло на гигиену, пусть вода и ледяная, но стал чувствовать себя человеком. Теперь можно подумать, как домой добираться. Мой дом был в охраняемом благополучном районе, лишние и посторонние не попадут, а гопота Гамлета даже и не мечтать добраться ко мне домой.

Но меня беспокоят Охотники. Никто не может точно сказать, как их опознавать. Идешь ты по улице, а Охотник может быть в одном шаге от тебя и ты не узнаешь об этом, пока не попадешь под удар. Эх, не было печали.

Пока не стемнело окончательно, я нашел группу деревьев как можно дальше от района, в поле и при этом достаточно близко от тянущейся по полю грунтовой дороги. Чтобы не баламутить население четким следом в сырой от росы траве, зашел в траву вдали от деревьев. Затем выбрал дерево с самой густой кроной. Долго и сложно залезал, ругаясь от боли, долго привязывал себя к стволу, чтобы не упасть, долго прислушивался к окружающим звукам. Потом в один момент выключился.

Проснулся моментально, когда недремлющее подсознание услышало приближающиеся шаги. Я чуть не свалился вниз от неожиданности и как будто ведро адреналина залпом махнул и только впившаяся в бок веревка напомнила мне, что я в относительной безопасности. Я увидел, что уже рассвело и даже взошло солнце. Очень аккуратно посмотрел сквозь листву и заметил проходящего мимо по дорожке мужичка затрапезного вида в брезентовом костюме, высоких черных сапогах и с удочкой. Хотелось окликнуть его, спросить о том, о сём, но меня удержала мысль об снующих везде агентах. А вдруг мужик предупрежден? Лучше посидеть молча и не отсвечивать всяким посторонним.

На дереве я просидел до вечера в ожидании других пешеходов, но за весь день больше ни души вокруг не заметил. Только тот самый мужичок протопал обратно, когда солнце стало клониться к закату. Я еще какое-то время оставался на дереве и, как мог разминал затекшие конечности, а потом, с приходом густых сумерек, разбавляемых лунным светом, тяжело сполз вниз и завалился в траву, где и лежал долго, смакуя каждый миг свободы от веревок, высоты и опостылевшей шершавости древесной коры.

Серп молодой луны светил не ярко, но достаточно, чтобы не спотыкаться в темноте и я решился сходить к небольшой речке, туда, где рыбачил мужичок. Я не очень хорошо знал это место, но, по старой памяти в общих чертах имел представление о ландшафте, поэтому добрался до места без особого труда. Спустился в овраг, увидел небольшую, полтора шириной, речку с берегами, густо заросшими кустарником и деревьями. На повороте русла нашел маленький песчаный пляжик, заросший по краям осокой. Я какое-то время ползал по песку на четвереньках в поисках чего-нибудь полезного. Нашел только дешевую почти пустую зажигалку и полупустую пластиковую бутылку газировки. Отвинтил крышку, понюхал, вроде чистая вода, еще и газом. Боль в горле никуда не делась, но я пил жадно, в несколько глотков выпил всю воду, закашлявшись.

Потом ползал вокруг рыбацкой стоянки в поисках всего, что может пригодиться. Недалеко от пляжа нашел толстую стопку слегка сырых от вечерней сырости газет, которые тут же затолкал под куртку для утепления. И потом, когда решил по расширяющейся спирали обойти стоянку, увидел в стороне большой пень, смотревшийся среди тонких деревьев весьма чужеродно. Я ощупал пень, затем стал пинать его со всей силы, пока, наконец не сбил пень в сторону, оказавшийся мастерски изготовленной бутафорией, пустотелой внутри. И через несколько минут открывал железный ящик с провизией и всякими инструментами. Очень повезло, что вместо замка была накручена толстая проволока. Если это будет не клад для бедного путешественника, то укуси меня ночная муха.

Да, рукастый этот рыбачок, судя по всему, даже было стыдно потрошить тайник. Я всерьез задумался, может, оставить, всё как есть, но затем переборол минуту душевной слабости и склонился над ящиком, подсвечивая себе зажигалкой

Первым делом влил в себя ещё пол-литра найденной воды в бутылках, а потом с помощью обнаруженных в ящике плоскогубцев и такой-то матери вскрыл одну из консервных банок без этикеток. Если рай существует, то он определенно здесь. Тушенка была прекрасна. Я почувствовал, как поток силы вливается в мое тело и через полчаса, вскрыв тем же способом, сожрал еще одну банку тушенки, после чего мне стало так хорошо, что был готов идти с голыми руками на всю кодлу Гамлета. А одна из плиток найденного там же шоколада окончательно заставили меня поверить в свои силы.

Найденную водку с дорогой этикеткой отложил в сторону, как ненужный продукт. Затем долго перебирал имущество и со стоном боролся с внутренней жабой. Забрать хотелось весь тайник. Нашел также два добротных, хоть и старых, кухонных ножа разного размера и открывашку для консервных банок. Нашел и маленькую авоську, свернутую в маленький клубок, куда покидал то, что может пригодиться. Особенно обрадовался маленькому восьмикратному биноклю с пятиугольным знаком качества из советской эпохи. Рыболовные принадлежности меня не заинтересовали и я оставил их в ящике.

И только потом сообразил: а рыбак-то увидит, что тайничок вскрыл не зверь. А в свете недавнего кипеша глядишь, до чего-нибудь и додумается, а там недалеко и до передачи подозрительной информации Гамлету. Тот платил за нее щедро, а мужик, я был в этом уверен, богачом не был.

И я еще битый час превращал чужое имущество в живопись на песке и траве, чтобы максимально свалить вину на неповинных зверушек.

Спать пристроился том же дереве, но в этот раз соорудил из найденных на стоянке обрезков досок относительно удобное сиденье в развилке. Найденные там же нейлоновая веревка, нож и скотч очень способствовали раскрытию моего гения строительства в кроне дерева. Остальное имущество, которое мне точно не пригодится, я раскидал во все стороны, изваляв в земле и страшно мучаясь от такого расточительства. Надеюсь, мужичок не следопыт и не распознает рукотворные признаки псевдо-звериного вандализма.

Перед самим рассветом я проснулся по естественной надобности и вспомнил, что в ящике видел две пачки мыла, которые в порыве щедрости решил оставить на месте. Сразу ощутил себя грязным и вонючим, зачесалась спина, зазудела голова и я остервенело запустил пальцы в волосы, яростно поскребывая макушку. Побежал искать мыло, ругаясь на себя и весь белый свет за то, что сразу этим не занялся, нашел, вымылся дочиста в ледяной воде реки, проклиная рыбака за то, что не мог он найти место для рыбалки в теплом озере. Как смог выстирал одежду, спеша и ругаясь сквозь зубы. Трусы и обувь надел, остальную одежду свернул, на дереве посушу. Найденную газету обмотал вокруг себя и закрепил леской из ящика. Не мерзнуть же в самом деле из-за гигиены. Затем догадался зажечь пару лучин, всё равно в низине тусклый огонёк виден не будет и при слабом свете зарождающегося дня разобрал и почистил пистолет. В ящичке не оказалось нужного инструмента для чистки оружия, пришлось изобретать из имеющегося инвентаря. Собрал, пощелкал спуском. И со стоном потянулся обратно на дерево, тем более что начало основательно светать.

Уже на самом дереве развесил одежду по густыми листвой веткам, прикидывая, где лучше это сделать, чтобы мужичок и другие возможные прохожие не заметили ничего подозрительного.

День номер два прошел на дереве несоизмеримо легче.

Мужичок, пришедший утром рыбачить, довольно скоро почесал обратно, навьюченный тем, что смог собрать, а собрал он, как я видел, немного. Я ведь еще старался имитировать на песке следы медведя, не знаю, правда, получилось или нет. Надеюсь, в ближайшее время рыбак здесь не появится и никому не расскажет о своей потере, а значит, я смогу сохранить свое тайное убежище в секрете.

Эх, жаль мне его. По сему видно, не торчок, не гопота. Ладно, мужик, если жив останусь и встретимся, возмещу я тебе потери.

Маша… Ну, ей персонально пока ничего не угрожает, поэтому еще плюс пара-тройка дней подготовки не будет во вред.

Маленький восьмикратный бинокль, который я утащил у мужичка, давал относительно качественную картинку. Обозревая окрестности, я не замечал ничего подозрительного. Что одновременно и радовало, и заставляло волноваться одновременно. Тишина ли это или затишье перед бурей?

Вещи уже подсохли, и с наступлением вечера я с удовольствием надел на себя чистую и слегка влажную одежду. Странно, но я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Компактная лежанка-сиденье оказалось в меру удобной, не смотря на скромные размеры, а диета из тушенки с шоколадом напитала меня так, что, по ощущениям, мог переть без остановки до края земли и по пути щедро раздать лещей всем обитателям Виллиджа. Насчёт лещей иллюзия, понятно, но чувствовал я себя превосходно.

Дождавшись наступления сумерек, я спустился ниже, где крона дерева была не такой густой и оглядел в бинокль ближайшие многоэтажки Виллиджа, будь он неладен. Видел людей в окнах, кое где сидели на крышах, но излишней суеты не заметил.

Что ж, ждем темноты. Спать не хотелось, наоборот, кровь бурлила от избытка энергии. Я был готов действовать и добиться цели.

Когда окончательно стемнело, я слез с дерева и неспеша направился к городу. Месяц освещал дорогу и своим холодным светом придавал окружающему пейзажу мистический вид, будто я каким-то невероятным образом оказался в детской сказке.

Заходил в город не там, где покинул район Виллиджа. Собственно, мне туда уже и не нужно. Мой путь лежал через нейтральные районы под защитой Дружины. Маргиналы и прочее отребье эти районы посещали на общих основаниях, боялись попасть в зону внимания Дружины и поэтому вели себя тихо. А жившие граждане небезосновательно чувствовали себя в безопасности. Нарушившего условия Тишины ждала скорая расправа, а район, в котором он жил, пусть даже это Виллидж, мог подвергнуться репрессиям, жестоким и беспощадным. Поэтому каждый, даже Гамлет, знал, что, если сотворит беззаконие в нейтральных районах, он будет держать ответ за последствия и возможные убытки не только перед Дружиной, но и перед своими.

Опустив на голову капюшон куртки, я быстрым шагом прошел относительно спокойный район Байкеров и на входе в центральный Мраморный район меня встретил вооруженный патруль Дружины. Шестиколесный внедорожник перекрывал половину дороги, а сами дружинники в количестве пяти человек стояли кучкой поодаль, покуривая и смотря по сторонам.

Я решил не создавать ненужную напряженность и первым подошел к дружинникам. Поздоровался. Они вежливо поздоровались в ответ, двое быстро обыскали меня, пока остальные как бы невзначай направили на меня свои укороченные АКСУ. Обнаруженный у меня пистолет разрядили, опечатали пластиковыми лентами магазин, спусковой крючок пистолета и затвор, потом быстро запаяли оружие в толстую вакуумную упаковку и вернули обратно. Деньги, не смотря на мои опасения, бегло просмотрели и тоже вернули.

Нейтральные районы, в том числе Мраморный, я знал хорошо, поэтому сразу направился в ближайшее кафе.

Зашел в полутемный зал с десятком столиков. Сидевшие за некоторыми столиками посетители без интереса посмотрели на меня и вернулись к своим пирожным и чаю. Я выбрал столик подальше от окна и поближе к коридору, ведущему в туалет и далее на кухню. Заказал подошедшей официантке салат с мясом и кофе с пирожками. Кофе при мне сварил лысый пузатый бармен. И даже добавил к кофе на отдельном блюдце один большой финик со сморщенной кожицей и стаканчик воды.

Я долил в кофе воду, чтобы остудить горячий напиток и не мучить травмированную гортань. Глотать до сих пор было больно, но, в целом, терпимо. После перекуса я встал и неспеша направился в туалет. Тщательно умылся, мокрыми бумажными полотенцами осторожно промокнул горло, затем перепрятал деньги в пришитый к ремню потайной карман. Когда вернулся в зал, увидел, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Новых людей не прибавилось, официантка так же устало сидела у барной стойки, уставившись в большой экран ТВ на стене, где крутили музыкальные клипы, а бармен продолжал читать журнал.

Я подошел к барной стойке.

— Извините, — сипло из-за саднящего горла обратился я к бармену, посмотрел на бейдж на его груди, — Александр, скажите, можно выйти через служебный вход? Забыл документы дома, Дружине обещал без них не ходить, но очень уж вкусный у вас кофе варят, не мог не рискнуть.

Бармен улыбнулся в ответ на откровенную лесть. Хотя кофе тут и правда был отличный, варился на песке из лучших сортов арабики.

— Пойдем. — он встал со стула и повел меня по коридору.

Мы прошли кухню и бармен открыл мне дверь, за которой я увидел задний двор кафешки. Я пожал руку бармену и попросил никому не говорить обо мне, а то мало ли, еще штраф мне впаяют. Бармен пообещал «никому» и закрыл за мной дверь.

Я накинул капюшон и огляделся. Моя квартира была примерно в получасе ходьбы отсюда. Такси, как и общественный транспорт сейчас для меня оставались нежелательны, налички рублями нет, всё в кафе потратил, а банковская карта с документами остались в машине. Не теряя минуты, я зашагал в сторону своего жилья. Нужно хорошенько обдумать в спокойной обстановке свои дальнейшие действия.

Как я и надеялся, по пути домой никто меня не остановил. Проверился перед своим домом, но тоже никого подозрительного не заметил.

Я спокойно зашел в подъезд своего дома, приложил запястье к считывателю у окна консьержа. Пискнуло, консьерж важно кивнул мне, дверь в лифтовую сдвинулась в сторону и я прошел к лифту.

Подойдя к двери своей квартиры на третьем этаже, я проверил её на маячки. Они оказались нетронуты и я, повернув ключ в двери, шагнул в квартиру. Свет в прихожей не включал, прислушался к тишине, заглянул из прихожей в комнату. Осмотрелся. Вроде всё спокойно и на своих местах. Стащил ботинки, там же в прихожей бросил на пол куртку и прошел в комнату. Свет снова не включал. В полумраке разделся до трусов, кинул всю одежду на кресло, только пистолет положил на столик у кровати. Подошел к окну и закрыл его плотными шторами, после чего включил неяркий торшер, осветивший комнату неярким теплым светом. После чего прошел на кухню, не включая свет, включил электрический чайник и направился, наконец, в душ.

Потом я лежал на кровати с ноутбуком, из-за боли в горле аккуратно поглощал большую порцию макарон по-флотски, запивая их теплым сладким чаем. Рядом на столике лежал почищенный пистолет, а я наслаждался домашним комфортом. Отдых я заслужил, но пока что было совсем не до сна и я собирал в сети весьма скудную информацию по некоей Библиотеке на территории Виллиджа. Чем больше читал, тем настроение становилось всё хуже и хуже. Судя по отрывочным данным, Библиотека, а точнее, Библиотека Мудростей появилась на смену не так давно разгромленного Дружиной некоего Театра Мнений и являла собой что-то вроде цифрового центра Виллиджа, где сидели программисты, бухгалтеры, юристы и прочие необходимые Виллиджу профессионалы, способные работать головой на высоком профессиональном уровне. Эти люди были преданны Виллиджу душой и телом, что сводило к минимуму возможности внедрить спецслужбами города агента под прикрытием. Были случаи, когда внедренного агента раскрывали и Гамлет действовал по принципу мексиканских картелей, угрожая жизни близких агента. И тот чаще всего переходил на темную сторону. В ином случае, если агент не соглашался, он просто исчезал. Так же, спустя время, исчезали и его близкие. Дружина была бессильна что-либо сделать. Гамлет тщательно заметал следы.

Что ж, теперь примерно ясно, почему Маша имеет ценность для Гамлета и почему он был готов пойти на беспредел, когда я явился к нему на переговоры. Даже не из-за секретности финансовой информации, которая была разбита на блоки и которые по отдельности мало что значили. Маша была важна для Гамлета благодаря своему таланту работать с цифрами и, к сожалению, стала тем самым агентом, раскрытой Гамлетом и силой перевербованной с помощью угрозы смерти её родных.

Ведомство ее списало после провала, а я верил, что смогу Машу вытащить. Правда, после событий в Виллидже моя уверенность в своих силах серьезно так пошатнулась. Я же не гений планирования. Да, что-то умею, но моих знаний наверняка не хватит. Нужно что-то думать.

Но сначала мне нужно обезопасить себя. Охотники не забывают об охоте. Уверен, они уже ищут меня.

Резкий звон дверного звонка заставил меня подскочить на кровати. Сердце застучало, стремясь вырваться из груди. Адреналин щедро выплеснулся в кровь. Ять, кого там еще принесло? Я никого в гости не ждал и не мог ждать, особенно в такое позднее время, перевалившее за полночь. Тихо на цыпочках я подошел к входной двери и медленно приблизил глаз к дверному глазку.