Жду новый пост

Серия «Феникс и Змей - Полуденная Сталь»

Глава 40
Найти по силам врага

Подъезжая к театру, Младший достал из кармана медный сигил.
- На торжественных мероприятиях типа этого нужно сигилы закрепить на одежде. Маги и чародеи обычно шьют для этого на одежду две петли, чтобы закреплять сигил. Смотри, у нас они тоже есть.
Младший показал Артёму как управляться с жетоном.
- А зачем это надо?
- Чтобы люди понимали кто перед ним. На собраниях магов это не требуется. Если ты сильный – тебя и так все знают, а если ты слабый – ты никому не интересен.

Хотя здание театра было отстроено заново примерно пять лет назад, по фасаду уже пошли трещины, а перед входом вовсю торговали какими то поделками и сувенирами.
- Молодой человек, не проходите мимо. – обратился к Артёму смуглый старик сидящий у куска ткани усыпанного выточенными из камня безделушками. – Всего за несколько серебряных рублей вы можете купить подарок своему другу.
- Спасибо, дедуля, может как-нибудь потом. Вот, возьми пару медяков, купи себе пирожок.
- Я просто так деньги не беру. Вот, возьмите бусину хотя бы. Удачи вам, молодой человек.
Артём сунул в карман холодный зеленый камешек и пошел дальше. У входа в театр дежурило полдюжины солдат в форме полка «Рысь». Основу их вооружения составлял короткий широкий меч закрепленный на поясе. Лезвие каждого меча было покрыто двумя рядами рун – зачарование и стабилизированное заклинание. Кроме этого бойцы владели модульными пистолетами снабженными глушителями. Главным же преимуществом полка «Рысь» была их форма. За несколько секунд она принимала режим маскировки, так что солдат сливался с окружением и лишь при ярком свете можно было заметить нечто вроде легкого марева над землей. Вкупе с поглощающей звук обувью и защитными амулетами от обнаружения магическими средствами, эти солдаты представляли собой угрозу даже превосходящим силам противника.
- Имя?
- Платонов Артём и Латышев Алексей.
Солдат сверился со списком.
- Латышева нашел. Плафонова тут нет.
- Платонов. Меня зовут Платонов Артём.
- Так… проходите.
Холл театра вобрал в себя Артёма, поглотил как огромный зверь. Нос мгновенно забился тяжелыми, дорогими вечерними духами, многообразие фасонов и цветов одежды запутало его как хищника в стае рыб. Бесконечные разговоры сливающиеся в однообразный гул. Артём чувствовал себя не просто не в своей тарелке, он оглядывался вокруг и понимал что он лишний на этом празднике тщеславия. К нему подбежал мальчишка лет тринадцати в компании таких же шалопаев. Ухмыльнувшись, он протянул Артёму руку тыльной стороной кисти вверх.
- Целуй.
Артём приподнял брови.
- Что?
- Ты маг. – стервец указал на сигил мага, который при торжественных приемах полагалось закрепить на левой стороне груди. – Отец говорит, что магов надо сразу прижимать к ногтю, чтобы знали свое место. Так что, целуй. Я царе…
В зале ожидания театра воцарилась мертвая тишина, в которой, казалось, все еще эхом звучала пощечина. Артём впервые в жизни видел, чтобы столько напыщенных людей были такими бледными и испуганными. Стоящий напротив него мальчишка наоборот – покраснел, в глазах заблестели слезы, а на левой щеке горел отпечаток ладони Артёма. Позади, Младший тихо произнес несколько слов, которых он раньше не употреблял никогда, а в конце добавил.
- Царевич Николай…
Кто-то позвал охрану. В холл снаружи просочились солдаты «Рыси» и взяли Артёма и Младшего в кольцо.
- Бля…
Младший начал плести заклинание.
- Стой смирно, Леха. – негромко попросил Артём. – Тебе в это встревать не надо.
- Это уже мне решать. – прорычал парень, чья фигура на глазах начинала расти, увеличиваться, обрастать мышцами.
Артём повернулся к Младшему и положив руку ему на плечо, посмотрел в глаза.
- Леша. Не. Вмешивайся.

«Оставить друга? В беде? Однажды ты уже оставил близкого тебе человека. Когда ты вернулся, твоего отца разбили вдребезги. Ты хочешь этого? Или же ты хочешь защитить то что тебе дорого?»

По бешеным глазам Младшего, Артём понял что быть беде.

Силы, Жизнь.

Будь это кто угодно другой, Младший бы нивелировал заклинание. Его главной сферой были Основы, позволяющие ему считывать плетение. Однако от Артёма он этого не ожидал, а когда понял – было слишком поздно. Сонную артерию Алексея сжал спазм. Кровь прекратила поступать к мозгу. Несколько секунд он в шоке смотрел на друга прежде чем его разум тихо погрузился во тьму.
Артём поддержал Лешу, не давая ему упасть на каменный пол. Мягко опустив спящего друга, он поднял руки вверх и медленно развернулся. Теперь он был уверен в том, что его арестуют и кинут в тюрьму за нападение на царевича. Однако, Младшему ничего не грозило.
- Сходил, сука, в театр. – пробормотал маг глядя на черные дула пистолетов.
- Прошу прощения.
Из-за спин окруживших Артёма солдат раздался негромкий голос.
- Цесаревич, оставай…
К кругу подошел парень, он был старше Артёма, ему было не менее двадцати пяти. Одетый в парадную форму лейтенанта полка «Филин» он имел дополнительный знак отличия – значок короны прикрепленный к лацкану серого кителя. Высокий, худощавый, чуть бледный, цесаревич Александр внимательно изучал Артёма и лежащего на полу Младшего своими льдисто-синими глазами.
- Я прошу прощения. – повторил цесаревич. – Мой младший брат был действительно несносен и вполне заслужил напоминание о том как следует вести себя с гостями.
Александр жестом подозвал к себе младшего брата. Тот, все еще держась за щеку, несмело, на полусогнутых ногах, медленно пошел вперед.
- Коля. – негромко позвал Александр, не меняя положения головы, все еще глядя на Артёма. – Мы ждем.
Царевич вздрогнул от голоса старшего брата как от удара хлыстом и чуть ли не подбежал к нему.
- А теперь, Коленька, ты извинишься перед нашим почетным гостем за свое поведение.
Все еще не глядя на брата, Александр показал перед собой место, куда и встал Коля. Когда Александр положил вытянутую правую руку на плечо брата, тот вытянулся по струнке, однако его лицо искривилось от страха.
- И да… стража, вы свободны. Сейчас Николай извинится и инцидент будет практически исчерпан.
Солдаты переглянулись, но ослушаться цесаревича не посмели. Вложив пистолеты обратно в кобуру спрятанную под одежду, они вернулись на пост.
- Из… извиняюсь…
- Коленька. – в голосе Александра звучал металл. – Разве так извиняются перед людьми?
- Простите меня пожалуйста. Я вел себя неподобающе царственной особе.
- Так лучше, Коленька. Иди, гуляй. До начала концерта еще есть время. А после концерта мы отдельно поговорим с тобой о том кто и почему приказал твоей страже сидеть в буфете.
В этот момент Артёму стало жалко ребенка, такой яственный ужас был написан на лице Коли перед тем как тот поплелся прочь повесив голову.
- Что касается вас, сударь, с вами я бы тоже хотел поговорить. Но, вначале, как мне кажется, нужно поднять вашего друга с пола, он может остыть, да и негоже это – лежать на полу в людном месте.
Цесаревич оглянулся на толпу, молчаливо смотрящую на развернувшуюся сцену.
- Прошу прощения, господа, если мы ввели вас в замешательство, но уверяю – то что тут происходит, это не концерт и отнюдь не лучшее зрелище.
Гости торопливо отвернулись и постарались имитировать разговоры, продолжая искоса бросать взгляды на цесаревича и двух магов.
Артём поднял с пола Лешу и с ним на руках отошел к стульям расположенным вдоль стен.
Жизнь.
Скоро Младший придет в себя. Удостоверившись в том что тот не пострадал, Артём повернулся к цесаревичу.
- Платонов Артём и Латышев Алексей, если не ошибаюсь. – осведомился Александр.
- Пла… да, Артём и Алексей.
- Я видел произошедшее. Право, мой младший брат заслужил ту оплеуху, его мать совершенно его избаловала. Однако, Артём, я бы хотел отметить, что я неодобряю ваш поступок.
Артём вопросительно посмотрел на собеседника.
- Николай, пусть и вздорный, испорченный ребенок, все же еще ребенок. Это не означает что ему все можно, отнюдь. Однако, проигнорируй вы его слова, вы сохранили бы лицо как маг спасший кучу детей. Сейчас же вы – маг ударивший ребенка за глупую, но безобидную выходку.
Видя что Артём хочет что-то сказать, Александр поднял руку.
- Не оправдывайтесь и не объясняйтесь, поверьте, я не для этого с вами говорю. Что сделано – то сделано, но отвечать на слова ударом – не то, чего я ожидал от вас. Засим, я хотел бы пригласить вас в царскую ложу в первом антракте. Мой отец хотел бы с вами поговорить.
Александр встал и коротко кивнув, ушел прочь.

***

Алексей молча изучал узоры на столе. В его голове роились мысли, которые он планомерно упорядочивал и выстраивал. Нет судьбы, нет покоя, нет свободы. Реальность отказывала ему во всем чего он жаждал. В свое время, ему было бы достаточно того, чтобы ему дали получить образование и стать доктором. Ему не дали такого шанса. Позже, он был готов убивать чтобы его оставили в покое, чтобы никто не покушался на его свободу. Но и это оказалось слишком большим запросом. Вот он сидит, его разум расколот, имущество сожжено, а сам он, вместо того чтобы освободиться от тирании власть имущих, стал инструментом в чужих руках, и его разум в заложниках. Мысль осветила его сознание, яркая и до того простая и логичная, что он удивился своей слепоте на протяжении стольких лет жизни. Невозможно быть наемным убийцей и рассчитывать на то, что тебе дадут свободу. Наемники не умирают в постели. Наниматели, правоохранители, друзья жертв… любой, кто о тебе знает – захочет тебя использовать или устранить. Победить систему не получится до тех пор пока она существует. И все же… «если не можешь победить, возглавь». Образ будущего начал наконец складываться перед глазами мужчины. Пока что неясный, смутный, но путь который должен был привести его в будущее, в котором он будет свободен от сумасбродства власть имущих.
- Твое лицо прояснилось. – заметил Томас. – Ты пришел к какому-то выводу.
- Да, твой рассказ, кажется, он мне помог.
Алексей поднял глаза на сидящего перед ним священника. Томас гладил Персика, развалившегося у него на коленях. Довольный рыжий кот тихо урчал от удовольствия. Мясник продолжал раскладывать карты. Приглушенный занавесками свет с улицы придавал окружению некую ауру умиротворения. Впрочем, это могло быть и результатом воздействия Истинной Веры Томаса.
- И к чему же ты пришел?
- Скатах воспитала вас с Леоном не просто так. Вы были нужны Эфтанатос. И, как мне сказал один сведущий вампир, я тоже нужен Эфтанатос. И я, по сути, единственное что связывает ныне покойного Леона и тебя. Он учил меня быть убийцей, а ты… видимо, ты должен был рассказать мне эту историю, чтобы я пришел к выводу о том, что я не должен быть инструментом в чужих руках. Я должен быть тем, кто держит инструменты в руках. Этим я и займусь… как только верну свой разум.
Томас покачал головой.
- Эфтанатос, традиция Магов Смерти. Убийцы, чьи клинки ведомы самой судьбой.
- Да ты поэт. – заметил Мясник, не отвлекаясь от карт. – Видел я этих Эфтанатос. Они вовсе не поэтичны. Пахнут трупами.
- Не суть важно. – Алексей встал. – Я знаю чем я займусь. Вначале та певица, в которую хотели вселить демона, затем попытка убить тебя, похищение моего фамильяра… все пути ведут к патриарху.

---

Его Высокопреосвященство Патриарх Скифарской церкви Единого, Святейший Отец Лазарь стоял перед кругом призыва в котором возвышалась объемная тень с россыпью горящих глаз по всей поверхности. Несмотря на прохладу помещения, с Лазаря градом лил пот. Изнутри священника терзала жестокая болезнь, которая в свое время и привела старика к темному покровителю.
- Когда Кастиль узнает о том что ты связан со мной, они потребуют твоей выдачи, Лазарь. Уравнители Кастили не просто влияют на государство, Инквизиция и есть правительство. Судейская Коллегия Скифарии не сможет найти в тебе признаков порчи, но спорить с Кастилью они не станут, как и правительство Скифарии. Твоя единственная надежда – народ Скифарии. Если ты сможешь убедить народ в своей святости, то люди поднимутся на твою защиту и тогда твою бесполезную тушу не выдадут Святому Братству.
- Владыка… - прохрипел Лазарь, чья боль усиливалась с каждым словом тени. – Умоляю… спасите.
Священник пал ниц перед демоном.
- Я ваш вернейший слуга. Я могу быть вам полезен.
Тень молчала.
- Владыка…
Лазарь чувствовал как от боли голова начинает плыть. Помещение затуманилось, он уже не чувствовал рук и ног.
- Ты был не слишком полезен, червь. Ты едва ли отработал дар жизни что я тебе преподнес.
Внутренности священника скручивало в тугой узел, который уже начинал рваться.
- Владыка, за прошедшие года я выполнял все ваши приказы. Церкви на месте школ, церкви на месте больниц, церкви в парках… необразованный, больной, уставший народ – все это было угодно тебе!
Боль прекратила нарастать. Лазарь нервно сглотнул.
- Владыка, я призывал народ плодиться в нищете. Мои священники продавали индульгенции всем кто жертвовал церкви. Уровень преступности неуклонно рос, а уровень самосознания напротив – падал.
Агония начала отступать, священник смог наконец вдохнуть полной грудью.
- Владыка, всем вышеперечисленным я превращал людей в тупое, ведомое стадо, готовое побежать за тем кто громче кричит или ярче одет. Это ли не есть служение тебе?
Тень исчезла, с ней пропали и последние отголоски дискомфорта, причиняемого запущенной миеломой. Лазарь с трудом дотащил свое тело до выхода из кельи, где Кирк и Наира взяли его под руки и довели до кровати. Священник провалился в неспокойный, давящий сон.

---

Тем же вечером, тремя часами позже, Алексей сидел за столом своего небольшого гостиничного номера. Мужчина сосредоточенно слушал Таню, параллельно делая заметки на листке бумаги. Целители Континенталя отлично знали свое дело – о перенесенных пытках напоминала розовая, чувствительная кожа на месте где раньше были порезы, да обритая наголо голова. Чародеи умели лечить, но выращивать волосы потребовало бы от организма девушки дополнительной нагрузки. В конце концов, питательные вещества и строительный материал для заживления ран брался из организма пациента.
- Первосвященник Лазарь является главой Скифарской Церкви Единого. Свой пост он получил одиннадцать лет назад, ему тогда было шестьдесят три года. За время нахождения на должности не выделялся ничем особенным кроме трат колоссальных сумм на собственное содержание. Тайная церковная полиция– отнюдь не его изобретение, однако они действуют с благословения Лазаря и при попустительстве властей. В основном – преследуют тех, кто препятствует замыслам церкви.
- Охрана самого Лазаря?
Алексей смотрел на бумагу. В центре серого листка был нарисован крест под которым находились скрещенные кинжалы. Над крестом была перевернутая пятиконечная звезда.
- Вряд ли их набирают из тайной полиции. Насколько мне известно, система церковной полиции была построена бывшими офицерами Королевской Гвардии, однако охрана Лазаря не экипирована по данным стандартам. Их двое, выглядят как близнецы, пол трудно определить.
Справа и слева от креста появились вопросительные знаки.
- Были ли уже попытки добраться до него?
- Если и были, о них никто не знает. Предварительно, он считается целью второго круга сложности, однако информации о нем катастрофически мало.
- Мало информации о патриархе?
Таня пожала плечами.
- Мало достоверной. Но завтра я попробую узнать о нем все что смогу.
Алексей задумчиво провел линию от креста к двум кинжалам. Лазарь управлял тайной полицией напрямую, и пусть те оказались не совсем компетентными, но они все же были силой с которой следовало считаться. То что он смог проникнуть в их подвалы и вытащить оттуда Таню и Персика еще ни о чем не говорило. Церковники были расслабленными, они и подумать не могли о том, что кто-то может внаглую вломиться в их цитадель среди бела дня. Больше они эту ошибку не повторят. И все же, хорошо, что он смог занять Тремер и Церковь друг другом. Вряд ли этого хватит надолго, но еще несколько дней прежде чем обе стороны сообразят в чем дело, у него есть. Сделав паузу, Алексей добавил две линии от пентаграммы до вопросительных знаков. Определенно, глава церкви контролируемый демоном – это ценный актив и вряд ли демон оставит свою пешку без личного присмотра. Считать оным сытых, расслабленных полицаев нельзя, а стало быть, охрана Лазаря предоставлена демоном.
Он облокотился на спинку кресла и закрыл глаза. Сквозь начинающуюся дрему он почувствовал как на колени залезло что-то мягкое и пушистое. Персик встал передними ногами на грудь хозяина и несколько раз мяукнул.
- Есть у тебя еда. Отстань.
Персик мявкнул еще пару раз и потерся мордой о щеку Алексея, затем лизнул мага в подбородок и без малейшей паузы – куснул за щеку.
- Поганец. Если дно видно, еда все еще есть и ее можно кушать.
Открывать глаза было неохота. На плечо легла мягкая, прохладная рука.
- Я покормлю Персика, Леша, ты ложись пока спать.
От удивления Алексей открыл глаза и посмотрел вслед уже уходящей девушке. С чего вдруг она себя ведет… вот так?
Персик мрякнул что-то насчет кретина и убежал кушать. Алексей решил не вдаваться в подробности фамильярного поведения Тани и раздевшись, лег спать.

***

- Встань за мной…
Юноша закрыл ее своим телом, будто это могло помочь против этих зверей, мускулистых бестий ростом с теленка. Их жесткая, грязно-серая шерсть была покрыта кровью и ошметками предыдущих жертв. Распотрошенные трупы людей валялись по всей арене. Звери предпочитали мягкие ткани – губы, язык, глаза и печень.
Женевьева опустилась на колени и беззвучно плача, молилась Единому. Не о спасении, она понимала что с этой арены ей выйти не суждено. Она просила Единого о милостивой смерти, она не хотела чтобы Гийом видел как ее лицо обгрызают заживо.
- Пусть он запомнит меня…
Тяжелая металлическая дверь ведущая на арену сорвалась с петель и пролетев полсотни метров над окровавленным песком, с оглушительным грохотом врезалась в противоположную стену подняв кучу пыли.
- А я ведь вежливо просил. – послышался утонченный, и может чуть манерный голос.
- Да, я свидетель. Он вежливо просил. – вторил ему сварливый голосок. – Но ты упрямился.
- Кретин, теперь хозяин убьет тебя!
Глухой стук падающего тела показался громом в наступившей тишине.
Женевьева нашла в себе силы разжать веки и посмотреть на арену. В центре арены стоял мужчина одетый в щегольский камзол пошитый лазоревыми цветами на белом фоне. Рядом с ним стояла уродливая серая свинья средних размеров.
- Так… Геша, будь так добр, продолжай.
Свинья опустил непомерно длинный нос к песку, затем побежал вдоль арены. В этот момент, звери, пришедшие в себя после первого шока, бросились на мужчину. Не отрывая взгляда от свиньи, мужчина поднял обе руки ладонями к зверям. Кончиками больших пальцев он коснулся сгибов вторых фаланг безымянных пальцев. Два незримых вихря подхватили зверей, подняли в воздух и скрутили как мокрое белье, ломая кости, разрывая сухожилия и превращая внутренности в мешанину. На землю хлынул поток крови и нечистот. Каких то шесть секунд спустя, на арену рухнули бесформенные свертки плоти.
- Тут след обрывается. – заявил Геша. – Жорж… вернее, он не совсем обрывается, он тут…
Жорж вздохнул.
- Да, Геша, я понимаю.
Его блуждающий по арене взгляд, упал на парня и девушку сидевших в углу. Парень, хоть и полный ужаса, все еще старательно пытался заслонить собой подругу.
- Уважаемые, я полагаю, что у вас больше нет причин находиться здесь.
Аристократическим жестом, Жорж показал на выход.
- Предлагаю вам удалиться без лишних вопросов и ждать меня снаружи этого вертепа. Можете не переживать, вас там никто не тронет.
Маг поднял голову и впервые бросил взгляд на трибуны вокруг арены. Несколько сотен мест, все были полны людей, аристократов и их слуг. Многих он знал лично, с некоторыми у него некогда были дела. Сейчас же все эти люди смотрели на него со смесью страха и любопытства.
- Добрый вечер, дамы и господа. Я искренне прошу прощения за свое вторжение, но у меня есть что вам сказать, так что, надеюсь, вы найдете в себе великодушие простить меня.
Он сделал паузу, огляделся по сторонам. Зрители перешептывались, определенно, они были в шоке.
- Дело в том, что не далее как на прошлой неделе я обручился с Селин Моро. Как вы видите, сейчас я ношу ее фамильные цвета и на то есть причина. Как порядочный аристократ, после помолвки я спросил у своей невесты какой дар она желает к свадьбе. Тогда то она рассказала мне о том, что когда она была еще ребенком, у нее был друг. Ничего особенного, просто друг детства, мальчишка-крестьянин. Право, она увлеченно рассказывала мне о том как он был ей дорог и мне было также скучно как и вам, но потом перешла к сути. Ее друг пропал незадолго до своего тринадцатого дня рождения. Как ей удалось узнать – его похитил некий наемник. В общем, она попросила меня сделать так, чтобы дети перестали пропадать. Хотя бы на территории Бордо. Собственно, я пообещал ей что сделаю все что в моих силах и, в знак своей верности своему слову, оделся в ее фамильные цвета. Я пропущу подробности того как я нашел того наемника и что я с ним сделал, боюсь, это не те истории, которые стоит рассказывать в приличном обществе. Главное, что я учил в школе экономику и знаю, что спроси рождает предложение, а потому я решил найти потребителей. И вот, я здесь.
Жорж улыбнулся. Геша, мельком бросивший взгляд на лицо хозяина, сорвался с места и выбежал с арены. Он чувствовал как Жоржем овладевает гнев. Геша не боялся за себя, он знал что Жорж, в каком бешенстве он бы ни был, не тронет своего фамильяра. Трубкозуб бежал потому что не хотел видеть, хранить в памяти то что случится со всеми остальными.
- Уважаемый Жорж Ле Монт. – подал голос один из зрителей. – Мы понимаем к чему вы клоните. Мы можем пообещать что более не будем спонсировать наше увлечение на территории Бордо. Надеюсь, на этом конфликт исчерпан? Вы ведь не будете впадать в сентиментальность и устраивать большие разборки из-за пары дюжин крестьян?
- Вы правильно понимаете, месье. Мне достаточно было лишь попросить вас не трогать людей Бордо. Похищенные и убитые – не моя проблема.
Выражение лица Жоржа перешло из широкой улыбки в маниакальный оскал.
- Но так получилось, что по приходу сюда, я почувствовал необычное плетение. Могущественное, демоническое плетение. И это не было бы поводом для скандала, в лучшем случае – презрения. Я не уважаю тех кто заключает сделки с демонами. Однако, к моей вящей радости, я распознал плетение. Абраксас, Герцог Гордыни, тот что испортил мой праздник. Я зашел в твой храм, я стою на твоем алтаре, я пришел поквитаться.
- Он знает. – сказал кто-то. – перекройте входы и выходы. Он не должен уйти.
Несколько десятков аристократов поднялись со своих мест. Они готовили заклинания, плели защиту и готовили амулеты, жезлы, талисманы и обереги.
- Нет нужды. – произнес Жорж. – Я уже перекрыл все входы и выходы.

Глава 39+

Отец (2/2)

- Растяпа! Ну ты где весь день ходишь?

Сероглазый мальчуган редко шалил и бегал, он предпочитал проводить часы за наблюдением за происходящим вокруг, за что он получил от соседей клеймо «странный». С другой стороны, он не боялся темноты и крайне редко шалил, частично из-за сурового нрава отца, частично – все из-за того же флегматичного темперамента. Владимир был полной противоположностью своего сына – активный, импульсивный и нередко агрессивный, но только если это не касалось вышестоящих.

Ребенок поднял голову и некоторое время внимательно смотрел на отца. Он колебался, не зная как отец воспримет новость. Быть битым ему было не охота.

- Дмитрий Иванович меня позвал к нему в поместье. Учиться на доктора.

Дмитрий Иванович Губернский был помещиком владевшим окрестными землями. С его легкой руки местные деревеньки начали как то развиваться и расширяться.

- Брешешь, собака… - в неверии и радости пробормотал Владимир, отлично зная что его сын никогда не врет. – Маша! Подь сюды! Бросай свои пяльца, иди сюда, наш сын то кажись, толковым будет!

Глубоко беременная Мария с трудом вышла из избы.

- Лешка что ли? А на кой он барину сдался?

- Да ничего с ним не станется. Может шутом станет – какой ляд разница? Зато нам то он небось отвалит от своих богатств пару цервонцев то, а то и поболе!

- А что люди скажут?!

- Да что тебе эти люди? Вот выйду я на улицу в новом зипуне и сапогах с красными кисточками, ну кто мне что поперек скажет? Пусть завидуют молча.

- Там Сема плачет. – вздохнул мальчик. – Я пойду, пеленки ему поменяю.

Будучи старшим, Леша с малолетства занимался частью домашних дел, которые включали в себя и уход за годовалым младшим братом. В отличие от большинства детей, Леша никак не выказывал недовольства этой возней. Собственно, наблюдения за тем как маленький Семен превращается из беспорядочно орущего куска мяса в сознательное существо его отдельно завораживало. Когда к ним приходил Игорь Васильевич, местный доктор, Леша позаимствовал его зеркало чтобы показать Семену его отражение и понаблюдать за реакцией, которая была каждый раз все более и более осмысленной.

- Сема, иду.

Услышав знакомый голос карапуз успокоился. Умелыми движениями Леша перепеленал и вымыл младшего брата, после чего начал варить молочную кашку под довольное гуление. Одной рукой играя с Семой, Леша умудрялся готовить и одновременно убираться в комнате в пределах досягаемости руки. Мать все равно не способна ухаживать за домом пока беременна, а грязь Игорь Васильевич называл рассадником болезней. С тех пор как от пневмонии умер Антон, Леша делал все от него зависящее чтобы его второго младшего брата не постигла та же самая судьба. Леша толком и не помнил Антона, но в памяти сохранилась сцена как ныла мать когда маленький гробик выносили из избы. Иногда они ходили на кладбище, где Мария клала пару дешевых леденцов на маленький холмик с деревянным столбиком.

- Идет коза рогатая, за малыми ребятами…

Леша полуулыбнулся глядя на то как Сема весело хохочет над «козой».

---

На протяжении следующих шести лет Лешка, уже ставший для соседей Алексеем Владимировичем, еженедельно приходил домой на выходные. Дмитрий готовил будущего «дохтура» на замену Игоря Васильевича. Владимир гордился тем как удачно у него попал сын – теперь к нему ходили на поклон окрестные жители, прося послать сынишку посмотреть на их болячки. Леша никогда не отказывался выполнять отцовские приказы, однако старался как можно больше времени проводить с подрастающим братиком. Семен и младшая Алена, с нетерпением ждали каждого прихода старшего брата, который приносил с собой сладости и обновку.

А потом… потом умер Игорь Васильевич, а Леша, вместо того чтобы с радостью принять пост доктора, убил хозяина и его семью. Убил, зная, что просто так его не отпустят, избавился от того, кто считал себя его хозяином, чтобы не чувствовать себя чужим имуществом, цепным псом привязанным к будке. Много шуму тогда было, приехал брат Дмитрия Ивановича – Никанор Иванович, молодой, горячий, военный. Он по-своему провел расследование, рассудив, что беглец всяко должен иметь связь с семьей. Результатов он никаких не добился, так что по итогу довольствовался тем что принял имение старшего брата и стал раза в три богаче. Он провел великолепные пять лет наслаждаясь властью и богатством.

---

Стоны и плач. С трудом разлепляя веки, мужчина шевельнулся и глухо захрипел. Он полулежал-полусидел в жидкой грязи, застрявший среди слабо ворочающихся тел. Голова кружилась, тошнота подступала к горлу ядовитым комком. Если бы не острый химический запах, рвавший обоняние как ржавый мясницкий крюк, он был впал обратно в забытье.

- Вот и последний проснулся.

Среди какофонии плача этот голос звучал неестественно спокойно. Мужчина мутным взором попытался оглядеться по сторонам. Не сразу, но до него все же дошло что он находится на дне узкой, тесной ямы, и он тут не один. Рядом с ним находились его жена, сын и дочь. На земле лежал резко пахнущий аммиаком платок.

- Что за херня… Соня, Женя, Камила, не плачьте. Все будет хорошо… где мы?

- У речки.

Все та же тихая, безэмоциональная речь. Мужчина посмотрел наверх. Яма оказалась совсем неглубокой – максимум на полвершка выше макушки. Вылезти отсюда не составит труда. Дернув ногой, он вдруг осознал, что на его ноге закреплено металлическое кольцо соединенное с цепью уходящей под землю. Подняв глаза выше, он увидел говорящего – высокого, стройного подростка, чьи черты лица показались ему смутно знакомыми.

- Теперь, когда все проснулись, мы начнем. – спокойно сказал подросток. Наклонившись, он поднял с земли лопату и сделав пару шагов, начал неторопливо копать. – Можете выкинуть тряпочку с нашатырем, она уже не нужна.

- Кто ты… что ты делаешь?

Голос мужчины с трудом повиновался ему.

- Закрываю гештальт. – отозвался неизвестный. – Ты помнишь Алексея Старинова?

Парень не прерывал свой неспешный труд.

- Что такое гештальт, больная ты тварь?! – вскипел помещик. – Какого хера ты от ме…

Он вспомнил. Память о случившемся прокатилась по его телу ледяной волной, от пяток до макушки. Даже в полутьме ямы было видно как он побледнел.

- А, кажется, ты понял о чем я говорю. Не поделишься догадками со своей семьей?

Подросток даже не смотрел в яму, он был сосредоточен на копании.

- Ты же убийца моего брата. Ублюдок, мразь, сука…

- Убийца. – кивнул парень. – И немного свидетель. Ты же помнишь как ты искал меня? В тот день они ведь действительно не знали где я. Я пришел только на следующие сутки, и тогда то узнал все…

***

В тот злополучный день Никанор приехал в деревню со своими сослуживцами. Взяв деревню в кольцо, молодой солдат, теперь еще и помещик, решил добиться своего во что бы то ни стало. Допрос родных проводили по законам военного времени. Отца Алексея, его мать и малолетних брата и сестру выволокли на улицу. Их прилюдно высекли, мать и сестру изнасиловали поочередно полдюжины солдат, над отцом и братишкой измывались как над осужденными преступниками. А затем, когда Никанор понял, что они действительно не знают где находится Алексей, он решил продемонстрировать насколько неотвратимо наказание за преступления совершенные против Губернских. Он предложил Владимиру на выбор – либо самому положить голову на плаху вместо своего сына, либо доказать свою преданность Губернским убив собственного ребенка.

- Ты понимаешь всю милость мою? – вопрошал Никанор, глядя на распластанного перед ним, покрытого кровоподтеками мужчину. – Твой ублюдок у меня брата и всю семью забрал, а я взамен только одну жизнь требую.

Выбор Владимира был прост и логичен. Чего он не ожидал, так это того, что и он сам, и жена и малолетняя Аленка отправятся вслед за Семеном. Только их не утопили – заперли в избе и подожгли. Семья за семью.

***

- Ты заставил его утопить Семена. – произнес Алексей. – Запихнуть в мешок, завязать и столкнуть в речку. Как котенка.

Он отбросил последнюю лопату земли. В яме зажурчала вода.

- Сема боялся плавать. Он только со мной рисковал в воду заходить.

В его голосе не было ни слез, ни боли. Все чувства Алексея умерли в тот день, когда он доставал из воды мешок в котором свернулся клубочком его братик. Он не плакал когда ночью рыл яму рядом с могилой Антона, он сдерживал слезы когда закапывал могилу. Лишь когда он понял что ему нечего положить на холмик, в карманах не было ни конфеты, ни даже куска хлеба, лишь в этот момент он завыл от душевной боли, упал на землю и беззвучно корчился, царапая ногтями лицо. С тех пор его душа было так же бесчувственна как и темные воды реки, поглотившей Семена. Родителей и сестренку похоронили сами крестьяне.

- Если бы я был там, в тот день, я бы сам вышел. Я тогда неделю провел в постели, у меня пневмония началась после забега по морозу. Учитель привел чародея-целителя, тот меня поставил на ноги и я сразу рванул домой. Но было уже поздно.

Вода потихоньку наполняла яму. Дети ревели от страха, пытались выползти из ямы, однако их лодыжки надежно удерживались цепью. Ломая ногти, они бессильно корябали податливую глину, но выбраться было невозможно.

- Ваши цепи уходят на пару метров вниз и закреплены к тяжелой чушке – там пуд будет, не меньше.

Алексей стоял и смотрел. Закрывал гештальт. Мольбы, крики, обещания, все проходило мимо него. Он слышал их, воспринимал, но не обращал внимания на сказанное. Первой захлебнулась маленькая Соня. Все цепи были одинаковой длины, так что дети должны были погибнуть первыми, в течение часа. Никанор до последнего пытался поднять дочь хоть немного над уровнем воды, но безрезультатно. Когда ее рот и нос полностью скрылись под водой, он чувствовал последние конвульсии девочки. Рядом ревел от страха Женя. Никанор и его жена в ужасе пытались откопать цепи, но все тщетно – еще через полчаса мальчик содрогался в посмертной агонии. Сорока минутами позже Никанор собственноручно сломал шею жене, чтобы избавить ее от мучительной, долгой смерти.

В этот момент, вода перестала журчать. Пристально глядя на помещика, Алексей закопал неглубокую канавку, соединяющуюю реку с ямой.

- И что теперь?

На грани полного безумия, Никанор, как загнанная в угол крыса, смотрел снизу вверх на Алексея.

- Знаешь… я бы понял если бы ты убил только моего отца. Вроде как убить родителя убийцы. Владимир Сергеевич никогда не был особенно близок со мной. Я для него был скорее предметом торга в разговорах с соседями. По той же причине, я бы понял если бы ты добавил к отцу – мать. Мария была серой, забитой мужем женщиной, по-своему несчастной. Вряд ли она считала меня своим сыном, скорее странным шансом на сытую старость. Их судьбы были предрешены, я понимал это. Но… ты ведь пошел дальше. Ты сжег Аленку, которая не то что совершить ничего в жизни не успела, она и жизни не видела, ей пять лет было от роду.

Алексей умолк, собираясь с мыслями. Было видно как в холодной душе человека шевелятся старые чувства, которые он некогда спрятал так далеко и глубоко, чтобы больше никогда не сталкиваться с ними.

-  Ограничься ты пусть даже ими тремя, и сегодня ты бы просто не проснулся, и твоя семья нашла бы твое тело. Но тебе ведь этого не хватило. Ты поднял руку на Семена.

Голос Алексея задрожал, на него нахлынули старые воспоминания. Он заново переживал тот день. Его лицо исказила гримаса боли.

- Ты убил моего брата. Ему семь лет всего было. Семь. Я его растил сызмальства. Пеленки менял, по ночам укачивал, кормил, воспитывал. Ты знаешь как он на меня смотрел? Ты наверное видел… на тебя сын также смотрел. Я бы все отдал…

Алексей прикусил губу.

- Помню как я учил его плавать. Цеплялся за меня, ныл, стучал посиневшими губами. А потом я ему сказал что не дам его в обиду. И он поверил. Он боялся, но верил, это было так… он смотрел на меня, дрожал, но пытался плавать сам, барахтаться у берега. Он верил мне. Знаешь сколько людей в меня вообще когда-либо верили? ОН БЫЛ ТАКОЙ ОДИН! ОН БЫЛ МНЕ КАК СЫН! А ТЫ ОТНЯЛ ЕГО У МЕНЯ!

Сорвавшись на крик, Алексей встал и заходил вокруг ямы.

- Ты даже не дал ему быстрой смерти. Заставил мучиться семилетку. Сегодня, ты увидел как именно он мучался.

Никанор опустил глаза вниз, туда, где из под толщи воды на него смотрели незрячие глаза его детей. Их рты были раскрыты в замершем крике.

- Я хотел бы задать тебе всего один вопрос.

Алексей присел на корточки рядом с ямой.

- Зачем ты приказал убить моего брата? – немигающим взглядом он смотрел в глаза мужчины. – Дело ведь было вовсе не в символической расплате за смерть Дмитрия.

- Власть. Она меня опьянила.

Никанор услышал свой голос словно издалека.

- Я младший сын, я ничего в наследство не получил. Для меня одна дорога была – в армию. Я тогда был сержантом в армии, но всегда хотел большего. А тут… крестьяне, делай с ними что хочешь. Вот я и зарвался, голову вскружило. Я только через пару дней понял что наделал. Крестьяне к тому времени уже похоронили семью, оставался только тот мальчонка. Приказал найти его тело и похоронить, но его так и не нашли.

- Я сам его похоронил. – ответил Алексей. – И… и знаешь, Никанор, тебе не придется рыть могилу для своих детей. В чем то, тебе может быть даже легче чем мне.

Несколькими ударами лопаты он откупорил канавку и в яму вновь полилась вода…

В ту ночь рядом с могилами Стариновых появился еще один холмик, на котором было написано «Старинов Алексей Владимирович». На могилы детей кто то положил конфеты.

***

Зима никогда не обделяла сибирские города своим вниманием. Каждый год, исправно с середины осени и до середины весны, городок на Афонтовой горе заметал снег. Улицы укрывало толстым белым одеялом и на ежедневную неравную борьбу с силами стихии выходили сотни дворников. Снег ненадолго сгребали с проезжих частей, но лишь для того чтобы на следующий день снег выпадал вновь. Во дворе шикарного особняка, пожалуй, самого дорогого в городе, со снегом боролся тощий восьмилетка. Неумело орудуя совковой лопатой, он с грехом пополам очищал дорожку от входной двери до калитки. С крыльца им любовался высокий, крепко сложенный мужчина.

- Леша, молодец! Так держать! Я уже почти закончил завтрак. Скоро приду.

Ярко-синие глаза ребенка задорно блеснули, он принялся раскидывать снег быстрее. Одежда мальчика неярко засветилась. Призрачный слуга, похожий на полупрозрачного ангела с парой крыльев, вылетел из одежды и преклонил колено перед ребенком.

- Вы собьете дыхание, хозяин. – подсказал Одиус. – Вы потеете и вам некомфортно. Скажите лишь слово и я расчищу дорогу от снега.

- Отстань, я сам!

Лешенька пыхтел, кряхтел, но старался, сам. Так его учил отец – нельзя полагаться только на магию, деньги, происхождение. Мужчина – это характер, а не набор органов.

- Может поможешь ему? – тихо спросила мать Леши, стоящая в дверях. Она была человеком, а не магом, и решительно не понимала почему Денис сам не расчистил дорожку, в конце концов, для него это было вопросом одного жеста. – Ну или пусть магией этой вашей наколдует.

- Если бы ему была нужна помощь, он бы мне об этом сказал. – рассудительно ответил Денис, наблюдая за сыном.

---

Все началось когда перед завтраком Леша спросил отца почему тот сам завязывает себе шнурки, а не прикажет Ашкаэлю.

- Потому что я должен уметь обслуживать себя сам, сынок. Иначе какой из меня глава семьи?

Денис наклонил голову и попрыгал на одной ноге, вытряхивая капли воды попавшие туда во время утреннего душа.

- Но у тебя же есть Ашкаэль.

- А представь, что у меня вдруг раз, и Ашкаэль обиделся и ушел. Я же его тогда даже догнать не смогу – обувь то надевать не умею.

Леша задумался.

- А у меня Одиус всегда будет?

- Не факт. – пожал плечами отец. – Пока я жив, Одиус от тебя никуда не денется. Да и потом вряд ли, разве что то прямо совсем необычное произойдет. Но тут как, если тебе зубы чистит Одиус, голову моет Одиус, шнурки завязывает Одиус – ты кто тогда?

- Я? Леша.

- Это мне ни о чем не говорит. Это вообще никому ни о чем не говорит.

- Я твой сын. – неуверенно продолжил ребенок.

- Ты мой сын, это да. Но в первую очередь, ты должен быть личностью. В идеале – самостоятельной, чтобы не зависеть от кого-то всю жизнь.

- Кому должен? – хитро спросил Леша. Этому вопросу его тоже научил отец. «Если тебе говорят что ты должен или мужчина должен, то, прежде всего, задайся вопросом – «Кому и почему ты что то должен?»»

- В первую очередь – самому себе.

- А зачем?

- Зачем быть личностью? – уточнил Денис.

- Ага.

Отец присел рядом с сыном на корточки, чтобы их лица находились на одном уровне.

- Потому что я хочу чтобы ты был счастлив. А счастливыми, по-настоящему счастливыми, могут быть только личности. Трудится, обслуживать себя, это все необязательно делать, но обязательно уметь. Сынок, я мог бы тебя обеспечить до конца твоей жизни. Просто дать тебе деньги и живи. Но тогда, через шестьдесят или семьдесят лет ты проснешься утром и поймешь, что в своей жизни ты ни разу не был счастлив. Да, были эмоции, опьянение, кайф… но настоящего счастья ты не испытаешь. И вот в этом буду виноват я.

Глядя в глаза сына, Денис видел, что сын не понял всего сказанного, но основную идею уловил.

- Леха, помнишь я тебе стихотворение читал? Про Сокола и Ужа.

- Сижу за решеткой в темнице сырой?

- Нет. Безумству храбрых поем мы песню.

Леша помнил ее, хотя и смутно. Когда папа был не в командировках, он каждую ночь, перед сном, читал сыну стихотворение или же рассказывал коротенькую сказку. Папа умел хорошо рассказывать, с эмоциями, с душой. Бурное воображение ребенка рисовало ему живые картины. Леша представлял себе эти пейзажи, героев, события проносились перед его глазами.

- Помню. Немного.

- Найди ее в библиотеке, почитай. И подумай что тебе нравится больше – быть Ужом или быть Соколом. И поторопись, завтрак уже скоро.

Леша побежал в библиотеку. Через десять минут он пришел к отцу, неспешно потягивающему горячий чай с лимоном.

- Пап.

- Да, сына?

- Я прочитал.

Мужчина повернулся к сыну и не без интереса рассмотрел ребенка. Тот выглядел серьезным, и немного задумчивым.

- И что же?

- Папа, а ты Сокол?

- Я? Ну давай подумаем вместе. Я славно пожил? Думаю, что да. Знаю ли я счастье?

Он посмотрел на жену, стоящую в дверях, затем перевел взгляд на сына.

- Да, я знаю счастье. И я храбро бился за свое счастье. И небо… я видел его и не раз. Хвала Создателю.

- Я тоже хочу быть Соколом.

Мальчик вряд ли полностью понимал что именно такое – быть Соколом, но вот жить всю жизнь в расщелине он точно не хотел. Соколы вроде живут хорошо.

Денис пожал плечами.

- Хочешь – это хорошо. Но что ты сделал чтобы жить как Сокол?

- А что нужно делать?

- Попробуй подумать – что делают самостоятельные люди?

- Денис. – вмешалась мать. – Ну хватит грузить, он же ребенок, ну какой самостоятельный человек, ему семь лет еще!

- Не еще, а уже. И не ребенок, а человек. То что ему семь лет, не означает что он недееспособный. Или ты хочешь как в анекдоте? «Мама прожила свою жизнь, проживет и твою?».

- Но не с утра же, перед завтраком рассказывать ему про жизнь и все такое?

- Любимая, если бы у нас была девочка, ее воспитанием в основном занималась ты. Но у нас сын, так что…

Прочитав многозначительный взгляд мужа на дверь, она со вздохом ретировалась.

- Ну так что, жеребенок? Придумал что делают самостоятельные люди?

- Ты по утрам чистишь дорожку до калитки от снега. – Леша вопросительно смотрел на отца.

- Да, к примеру это. Как позавтракаем – ты мне поможешь. Немного.

- Я сам смогу. Как ты.

- Сам ты не сможешь. – мягко возразил Денис, взъерошив светлые волосы сына. – Но вместе мы управимся. После завтрака.

За завтраком Леша смел свою кашу и выпил какао за пару минут, после чего соскочил со стула и побежал было из столовой, когда его остановил отец.

- Герой, ты куда это?

- Я сам все уберу, и когда ты придешь – все будет готово уже. Я сам.

- Денис, он же надорвется! – не выдержала мать. – Леша, ты никуда не пойдешь, никакой чистки снега!

- Мааам…

- Любимая. – вмешался Денис. – Еще раз напоминаю. У нас сын растет, и он в свои семь лет вызвался помочь своему старому отцу с домашним хозяйством. Будь добра, не мешай мальчику становиться мужчиной. А что касается тебя, богатырь… Одиус!

За спиной мальчика проявился дух-слуга.

- Вес лопаты в руках Леши, должен быть, скажем… - Денис посмотрел на сына. – Двести грамм, не больше. Ну и следи чтобы он не перетрудился.

- Будет сделано. – отозвался Одиус.

---

Чемпион Небесного Хора, Мамонт, Живой Узел, победитель Абаддона Разрушителя, у Дениса было много прозвищ и титулов. Однако одним из величайших своих достижений он считал свой подход к воспитанию сына. Сейчас, глядя на то как ребенок старается сделать что-то самостоятельно, он с удовлетворением понимал, что предыдущие семь лет он что-то делал правильно.

***

Тьма. Абсолютная, непроглядная тьма, плотная как вода. Она обволакивает тело и утягивает куда-то на дно. Туда, где спят те кто не должен просыпаться, где нет понятия свет и тепло.

Хнык.

Страх, мокрый, холодный. Он разлился по телу мерзкой, густой жижей, залил глаза и уши, пропитал душу и заполнил сердце.

Ребенок проснулся в холодном поту. Вокруг была все та же тьма, полная монстров. Каждую ночь, когда солнце уходило за горизонт, из щелей выступали тени, в тенях жили чудовища. Они ждали его, они хотели его сожрать. Стоит ему сделать шаг в сторону от спасительного света, они были готовы накинуться на него и утащить за собой. Поэтому ребенок боялся темноты, и перед тем как всем ложиться спать, мать оставляла для него тлеющую лучину, тусклый свет которой слегка рассеивал мрак избы. Это происходило каждый вечер. Но не сегодня. Отец запретил оставлять этот огонек, «чтобы не было пожара» и теперь трехлетка дрожал в своей кровати, плача тихо, чтобы монстры не услышали. Он их не видел, но знал, что они уже не прячутся в тенях, они ходят вокруг него, рассматривают его своим желтыми глазами и облизываются. Так он боялся до тех пор пока не уснул. И вот он вновь проснулся. Чудовища… они были так близко. Нельзя высовывать руку из под одеяла, нельзя дышать слишком глубоко – чудовища, они тут, они рядом, они ищут. Нет света, нет солнца чтобы их отогнать. Он один, совсем один!

Скрипнула половица. Нервы превратились в тугой комок ужаса. Свет, нужен свет, огонь!

Тьму избы неярко осветил крохотный огонек. Это начала тлеть и дымиться щепка для растопки. Совсем немного, но для ребенка это было оно – солнце. Оно отогнало чудища. Закрыв глаза, маленький Артёмка заснул. Когда он открыл глаза, вокруг него суетились люди, кричали. Он был не дома, он был на улице, перед горящей избой.

- Олег младшего вытащил и обратно побежал, за остальными, да так и не вышел!

- Да что же делать теперь, да делайте что-либо, тушите!

Артём забыл о том что случилось в тот день. О том как из сгоревшей дотла избы одно за другим вытаскивали тела его семьи. Как местная юродивая Глашка, у которой в тридцать с лишним лет разум был как у пятилетнего ребенка, указала на него и закричала что это он всех убил. Его память стерла все воспоминания об этом периоде его жизни, когда его буквально выкинули за пределы деревни. Аватар ребенка закрылся от внешнего мира, подсознательно оградив хозяина от возможных проблем инициированных неуправляемым даром. В будущем, Артёму придется преодолевать этот неосознанный блок.

---

- Ты чего тут делаешь один?

Старик присел рядом с ребенком, сидящим в одиночестве на краю дороги. Рядом с мальчиком лежала разбитая кружка воды и небольшой кусочек хлеба. Ребенок беззвучно содрогался от рыданий. Слез уже не было, оставалось только горе. Он не знал что он тут делал один и почему рядом нет никого, ни мамы, ни папы, ни братьев, ни сестры.

- Надо же… ты, небось, из Савеловки? А где твои родители?

Не получив ответа, старик достал из драной котомки небольшой кусочек сахара, который он сумел раздобыть еще неделю назад и с тех пор берег для праздника.

- На вот, погрызи. Тебе полегче станет. И давай отойдем вон под те деревья, чтобы тебе голову не напекло. Подождешь меня там, а я схожу в Савеловку, узнаю что случилось.

Вернувшись через час, бродяга задумчиво смотрел на ребенка.

- Глашка вроде как и не ошибалась раньше. Ну… да и бросить тебя тут не могу, чай не зверь я. Тебя как зовут то?

- Артём.

- Ну что же, Артём. Знаешь кто я?

Мальчик покачал головой.

- Я тебе… дедушка. Меня Василием зовут. Василий Никитич. Папой тебе я стать не смогу, но дедушка ведь может сделать все то же самое?

Артём до того момента ничего не знал о своих дедушках. Оба его деда умерли от пневмонии еще до его рождения. Савеловка была знаменита своим месторождением яшмы и цехами по ее обработке. То что давало ее жителям стабильный доход было их же величайшим проклятьем, поскольку мастеровые не жили долго – тончайшая каменная пыль скапливалась в легких, со временем приводя к легочным заболеваниям.

- А где папа?

- Папа? Папа уехал. Далеко. Но попросил чтобы я о тебе позаботился. Веришь?

Артёмка кивнул.

- Тогда давай ручку, идем.

Мальчик встал и доверчиво протянул руку.

- Куда?

- Подальше отсюда. Туда… давай я тебе по дороге расскажу.

Артём пошел с дедушкой туда, где люди были не злыми, где страха не было потому что в небе всегда светило солнышко и улыбалось всем кто его видел. А монстров туда не пускали, по крайней мере, так утверждал дедушка. Они шли в те земли еще пять или шесть лет, посещая по дороге самые разные города и поселки, но так и не достигли той земли. Василий стал слишком стар для кочевой жизни и как то раз, когда он уже не мог нормально передвигаться, их подобрали зажиточные крестьяне. Для матери семейства Дубининых это было актом милосердия, она была доброй женщиной и посочувствовала старику и ребенка. Так Артём и его названый дедушка оказались в маленькой деревушке, где им выделили старый сарай для жизни. Артём к тому времени уже не помнил ничего о ночи страха, но образ солнца и того как оно нужно людям, накрепко укоренился в его разуме. Солнце дарит надежду и прогоняет беды. И если людям не хватает света, то кто-то должен им его принести.

Василий заменил Артёму отца, он его выкормил, воспитал и подарил цель в жизни. Он ушел из жизни когда Артёму было двенадцать. В свои последние минуты бродяга попросил Артёма подойти поближе. Бледный как мел ребенок подошел к названному деду.

- Ты хороший мальчик, Артём. У тебя доброе сердце и ты любишь людей. Ты всего добьешься, только не повторяй моих ошибок. Артём, не забывай себя, не забывай о своем будущем. Будь твердым, Артёмушка, я горжусь тобой. Я всегда буду тобой гордиться, сынок.

Рука старика дрогнула и обмякла. Артём остался один.

Глава 39+

Отец (1/2)

- Папа пришел.

В голосе женщины была смутная радость. В сумерках было трудно различить детали, но через окно она ясно разглядела фигуру мужа. Кормилец пришел, живой, здоровый. Может быть, сегодня у них на столе будет мясо. Маленькая рыжая девочка, играющая в углу, даже не подняла голову. Она догадывалась, что отец пришел с пустыми руками. Настенька еще не знала точно, но что-то внутри нее, подсказывало, что ему сейчас нужна ее помощь. Папа научил ее вырезать разные фигурки из деревяшек, так что можно было сделать для папы игрушку.

Отец действительно пришел без добычи, хмурый, молчаливый. Бросив на пол пустую сумку, он сел мыть руки в деревянной лоханке. Мать робко стояла в углу.

- Ни единого следа за весь день.

Каждое слово мужчины сквозило горечью. Для Олега семья означала ответственность, за жену, за дочь, в которой он души не чаял. Сегодня он не смог обеспечить родных, и это было больно, намного больнее, чем стертые в кровь ноги.

- Папа…

Мужчина растаял едва бросив взгляд на дочь. Маленькая барыня, он души не чаял в своей единственной Настеньке.

- Да, солнышко мое ненаглядное?

- Помнишь ты сказку рассказывал?

Смущающаяся дочь подошла поближе и обняв отца, зарылась лицом в пахнущей лесом рубахе.

- Колобок?

Девчушка оторвалась от папы.

- Нет, про домик.

- Теремок?

- Да.

Она показала отцу грубо вырезанные фигурки из мягкой древесины липы. При наличии хорошего воображения и имея нужные подсказки, можно было вообразить, что они изображали нечто определенное.

- Это теремок ты вырезала?

- Нет, это зайчик-попрыгайчик. – хихикнула девочка, глядя на непонятливого отца. – А вот это теремок. А вот это лисичка-сестричка и волчок-серый бочок.

С точки зрения Олега теремок от зайчика отличался отсутствием хвостика, если эта загогулина была хвостиком. Отличить же лисичку от волчка или же от ежика он не смог бы при всем желании.

- Ты такая молодчина у меня. Прямо сама ты как заинька. – умилился Олег, тиская дочь. – Такая талантливая, прямо беда.

- Папа, завтра возьми с собой зайчика-попрыгайчика. Он тебе друзей приведет.

Олег улыбнулся и взял фигурку.

- Папа! Это не зайчик! – возмутилась создательница.

- А что это?

- Это волчок! Вот зайчик!

Олег улыбнулся еще шире. Он обожал свою дочь.

На следующий день он вернулся домой еще засветло. На сей раз его котомка была набита тушками четырех русаков. С тех пор, госпожа удача сопутствовала Олегу на протяжении многих следующих лет. Его дочь, его маленькое солнышко, оказалась волшебницей, и весьма талантливой. Когда к нему заявились разные чародеи и маги, или кем они там были, и просили продать им девочку, мужчина посылал их прочь, не стесняясь в выражениях. Ему предлагали большие суммы денег, сулили богатства и здоровье, однако Олег любил свою дочь, и единственный путь который он видел – дать дочери выбирать свою жизнь самой. Именно благодаря отцу – охотнику, Настя унаследовала любовь к лесу и сделала свой выбор – Традиция Вербен, за их близость к природе. Она рассчитывала в том числе и на то, что сама сможет лечить своих родителей. Однако, все получилось так как получилось. Тем грабителям-гастролерам нужно было выпить, а новый ладно отстроенный дом какого-то деревенского кулака стоял на отшибе. Мужчина проснулся и попытался защититься. Удар ножом в сердце, мгновенная смерть. Вышедшая на шум женщина тихо осела на пол. Сердечный приступ не оставил ей шансов. Не то чтобы для взломщиков было важно сохранить ей жизнь, но это существенно продлевало поиски ценностей, раз уж хозяева не заговорят под пытками.

Через три минуты дом залил невыносимо яркий свет, словно новое солнце взошло внутри помещения. Искательница Анастасия ворвалась в отчий дом… эмоции волшебницы исказили вселенную, выбрасывая в реальность потусторонние энергии. Боль, горе, ярость, невыносимая тяжесть утраты, все это вылилось в один протяжный, тоскливый крик раскаливший воздух до нескольких тысяч градусов за считанные мгновения. Дом взорвался изнутри, раскаленные камни потекли как вода, на деревню хлынула волна иссушающего жара, по улицам медленно двигался поток лавы. Анастасия даже не заметила пятерых ублюдков, превратившихся в скрюченные, обугленные фигуры в момент когда волшебница вышла из портала.

Оставшиеся Искатели прибыли через пару минут после Анастасии. Посреди пепелища, оставшегося от дома, волшебница рыдала над телами родителей – единственным что уцелело во взрыве.. Она была могущественной, она владела невероятной магией… но против смерти она была бессильна.

- Mon ami… – негромко позвал Жорж.

- Говори мне. – попросил Дилан. – она тебя сейчас не услышит.

- Я могу достать души тех уродов и подвергнуть их такому наказанию, о котором даже демоны Ямы боятся говорить вслух.

- А смысл? Нет, Жорж, ей это не надо. Ей сейчас вообще ничего не надо. Достаточно того, что мы просто защитим деревню от Насти. Она не хотела бы чтобы другие люди пострадали.

Коуэн и Рин молчали, не зная что сказать. Коуэн потерял своих родителей так давно, что уже не помнил как они выглядят, а Рин… она никогда не знала своего отца. Лишь Кристофер подошел чуть ближе к Анастасии и присел рядом. Эфтанатос носил серую, расплывчатую одежду, колеблющуюся под несуществующим ветром.

- Твои родители прожили хорошую, честную жизнь.

Голос мага Смерти шелестел как осенние листья.

- Сейчас они в лучшем мире, я знаю это, я вижу как они отправятся на Колесо Сансары совсем скоро, их души вернутся в мир и повторят свой цикл. И в следующей жизни они вновь встретят тебя. Они будут еще совсем детьми, а ты будешь уже в преклонном возрасте, но ты узнаешь их, а они узнают тебя.

***

- Право, если хорошенько отмыть айзенца, то где-то под слоем пыли и грязи можно найти человека. А вот если вымыть уссурца – то в ванной останется лишь грязная вода.

Зал разразился хохотом. Арман Ле Монт воистину был душой компании. Остроумный, рассыпающий улыбки направо и налево, молодой министр Иностранных Дел блистал на дне рождения своего первенца. Жоржу сегодня исполнилось восемь лет. Со стороны, этот мальчуган казался сущим ангелочком. Одетый в бело-золотой камзольчик и такого же цвета сапожки, он беззлобно смотрел на мир своими большими карими глазами, придававшими ему сходство с олененком. Милое личико в обрамлении длинных, чуть вьющихся волос, выражало одновременно интерес и сдержанность. Периодически оглядываясь по сторонам, Жорж стоял по правую руку от своего отца и принимал подарки и поздравления, коих было много. Правда никто на самого именинника и не смотрел. Вручая подарок, за редким исключением, гости заискивающе смотрели на всемогущего графа Ле Монта, а не на его сына. Несмотря на то, что дед Жоржа был еще жив и здоров, старик уже три года как отошел от дел и потому именно от Армана зависели многие, очень многие судьбы.

- Благодарю вас, месье де Тревиль. И касательно ваших подопечных…

Лицо графа выражало сущую доброжелательность.

- Я как завтра поговорю со своим секретарем и спрошу как движутся дела по выяснению личностей тех четверых в Бастилии. Вполне возможно, что вы правы и это действительно они. Но даже если так, надо будет выяснить – зачем они пытались тайно попасть в Авалон.

Мужчина одетый в военную униформу выдавил из себя улыбку. Четверо его лучших людей уже пять лет томились в Бастилии. Герцогиня Арэнье, в чьем ведении находилась Бастилия, на каждую фразу де Тревиля сетовала на то что не может ничего предпринять без письменного разрешения от министра Иностранных Дел, после чего переводила разговор на погоду и урожай клубники.

- Я искренне вам признателен.

Полковник поклонился, не глянув более на Жоржа. Мальчик широко открыв глаза изучал подарок – дагу выполненную из лучшей айзенской стали с бхаратскими изумрудами в рукояти.С одной стороны на клинке была выгравирована сцена сражения между двумя рыцарями, с другой – битва дракона и человека.

- Папа, смотри какая красота!

Арман перевел взгляд на сына и… перемена была невероятна. Жорж уже почти привык к этому, однако ближайшие к ним гости впервые видели как на лице мужчины гаснет улыбка, а искрящиеся весельем глаза утрачивают жизнь, превращаясь в пару стеклянных шариков. Со стороны это выглядело так, как будто Арман посмотрел не на сына, а на человека подвергнутого остракизму.

- Да, сынок, это красиво. Я рад за тебя.

Де Тревиль невольно пожалел ребенка. В его собственной речи обращенной к солдатам на построении было больше души и жизни чем в этой сухой, безэмоциональной констатации факта.

- Еще раз благодарю вас, месье. Жорж редко так отзывается о подарках, у вас очень хороший вкус.

Поразительно как к лицу Армана вернулась жизнь, стоило ему посмотреть на человека стоящего перед ним, а не на собственного сына.

- Спасибо. – пискнул Жорж.

- Поверьте, для меня это великая честь. – Де Тревиль еще раз поклонился и ушел, пытаясь прогнать из памяти отношение отца к ребенку. Если Арман так себя ведет даже на публике, что же происходит когда дома нет гостей?

---

Неделей позже, на стадионе при частной школе граф смотрел как его юный сын тренируется под присмотром лучших преподавателей которых можно было найти используя всю власть и деньги доступные аристократам Монтеня. На огромных трибунах, рассчитанных на несколько тысяч человек, сидел лишь один человек. Тусклые, словно рыбьи глаза мужчина неотрывно следили за сыном. Еженедельно, по пятницам, Жорж принимал участие в небольших, внутришкольных соревнованиях, будь то заплыв на четыреста метров, спарринг в савате или же бег на три километра. Каждую пятницу его отец приходил смотреть на сына, но всякийраз уходил стоило Жоржу начать проигрывать. Вот и сегодня, после пятого круга по стадиону, когда Жорж, отчаянно отдававший все силы чтобы лидировать, начал выдыхаться и терять скорость, Арман встал и покинул стадион стоило первому же сопернику опередить его сына. Восьмилетний ребенок почувствовал как его сердце уходит вместе с отцом.

На финише, в то время пока все остальные дети тяжело дышали и обсуждали забег, Жорж молча глядел в одну точку. Он не был глупым, он не был наивным. Он знал что его отец рассчитывал на нечто другое. На другого сына. На сына, которым Жорж никогда не мог стать. Испокон веков, в семье Ле Монт рождались маги с резонансом подходящим для Ришелье – магов управленцев, будь то «Стазис» или «Баланс», однако «Блистающий» резонанс Жоржа мог принадлежать лишь боевому магу. Аватар Жоржа также был… расщепленным. Граф потратил колоссальные усилия на то чтобы узнать где находятся остальные части Аватара его сына, однако и по сей день Жорж оставался неполноценным, обладая лишь десятой частью того, что ему предназначалось. Такой сын не был достоин графа Армана Ле Монта.

- Меня папа… кажется… не любит…

Тем вечером Жорж пришел к рабочему кабинету отца. В обычных условиях, Арман накрепко запирал свой кабинет, так что даже его супруга не могла туда попасть. Полдюжины магических щитов защищали, в первую очередь, спокойствие графа, которое он ценил крайне высоко, и во вторую очередь – уникальный артефакт «Небесная Обсерватория», созданный родоначальником Ле Монт – Королем-Солнце.

- Граф изволит работать и крайне занят. – сообщило лицо вырезанное на двери. – В настоящий момент он доступен лишь для личного визита его Императорского Величества.

- Мне нужно поговорить с папой. – тихо произнес мальчик.

Дверь медленно открылась.

- Его Сиятельство ждет вас.

Жорж прошел внутрь, через кабинет, заваленный бумагами, в потайную дверь, о существовании которой во всем мире знало лишь три человека – Жорж, его отец и дед. Потайная дверь вывела его в замкнутый портал имеющий лишь два взаимосвязанных выхода, один из которых был в кабинете, а второй – в искуственном измерении где то в глубинах Умбры. Измерение состояло из густого дыма пропитанного Квинтэссенцией. Те кто умел обращаться с Небесной Обсерваторией, мог использовать этот дым чтобы создавать истинные проекции Теллуриана. Это требовало огромного труда, недюжинной концентрации и неизбежно портило здоровье пользователя настолько, что дажа магия не могла помочь. По этой причине министры Иностранных Дел так часто сменялись – стоило лишь очередному наследнику достичь совершеннолетия. Однако, возможности даваемые Небесной Обсерваторией были воистину потрясающими. В данный момент граф Арман Ле Монт висел в воздухе над гигантской сферой – искусным и невероятно точным отображением Земли со всем ее ландшафтом, животными, растениями, людьми, их текущими мыслями и эмоциями. Внимательно изучая общий эмоциональный фон какой-то из колоний Монтени, Арман не заметил как позади него оказался сын.

- Пап?

Граф оторвался от своего занятия и повернулся к мальчику. Позади него в дым развеялся труд нескольких часов.

- Сын? Ты здесь?

Мертвый голос и такие же глаза. Этот человек не просто отличался от Армана Ле Монта на публике, он словно был манекеном с внешностью отца.

- Папа… а что случится если я умру? Кто станет наследником рода?

Ни единая мышца не дрогнула на лице мужчины. Он чуть наклонил голову.

- Что случилось, сын? Ты болен?

- Что случится с родом? – потребовал ответа ребенок.

- Благословение Короля-Солнце перейдет на следующего ребенка зачатого мной. Если умрем мы оба, то благословение падет на первого ребенка твоего деда. Ему придется зачать нового сына.

Прежде чем начать говорить, Жорж некоторое время колебался, однако, ощущение неизбежности и необходимости следующего шага, заставили его начать свою речь. Поначалу он говорил тихо и медленно, подбирая слова, но чем дальше, тем быстрее и сбивчевее он выпаливал признание, которое он носил в себе последние три года.

- Папа… Я… я знаю, что ты меня все равно не любишь. Я разочарование. Не Ришелье, не целый Аватар, я ни разу никого не побеждал в спортивных соревнованиях, я… я бесполезный. Я трата благословения… мне нужно умереть. Тогда…

По щекам ребенка текли слезы.

- Тогда у тебя будет хороший сын. С редким резонансом и… и целым Аватаром. Он будет сильным и… не будет позором для семьи!

Последние слова он уже кричал в состоянии близком к истерике.

Выражение лица его отца оставалось недвижимым на протяжении всей речи, будто высеченное из куска камня.

- Ты удивил меня, сын. Ты намного храбрее чем я ожидал. – выговорил он наконец. – Это не должно было произойти так рано, но… идем со мной.

Арман взял ребенка за руку и повел прочь. Они долго шли – вначале через порталы до кабинета, затем через кабинет Армана они прошли во второе крыло замка. В преддверии смерти, Жоржу не было страшно. Ему было чуть жаль мать, которая его почти наверняка любила, и свинку из зоопарка со смешным названием «трубкозуб». А еще ему нравилось, что впервые за всю жизнь, отец взял его за руку.

- Вот…

Арман остановился перед закрытой дверью.

- Заходи.

Жорж толкнул дверь и зажмурившись, сделал шаг вперед.

Ничего не произошло, кроме того что в темной комнате, кажется, зажегся свет.

Открыв глаза, маленький Жорж обнаружил себя в комнате, стены которой были завешены картинами. Выполненные в разных стилях, цветовых гаммах и размерах, все они имели нечто общее между собой.

- Это все я?

Жорж обернулся к отцу. Как и прежде, лицо Армана не выражало почти ничего.

- Это ты, сын. Тут нарисован твой портрет на каждый месяц твоей жизни начиная с самого рождения. Я люблю тебя, сын, хотя и не говорю об этом вслух.

- Почему? Как? Но ты же каждый раз смотришь на меня…

- Я тебе единственному во всем мире не лгу, Жорж. Лишь с тобой я честен с начала и до конца. Правда в том, что я, как бы выразиться… социопат. Вся моя социальная жизнь – большая ложь натянутая на кусок деревяшки служащей мне душой. Я не столько взаимодействую с обществом сам, со своими мотивами и влечениями, сколько копирую своего отца и следую кодексу чести Ле Монтов. Эмоции для меня примерно так же чужды и незнакомы как тебе – нужда и болезни. Вернее, так было до твоего рождения. Ты – единственное существо в этом мире, которое вызывает в моем разуме какие-то чувства. Конкретные, и очень сильные чувства: любовь, гордость, желание заботиться. И… ты единственный кому я не лгу, не натягиваю на лицо фальшивую улыбку, не имитирую оживление. С самого первого дня, как я увидел тебя, я поклялся, что никогда не обману тебя ни словом, ни делом. Да, они есть в моей душе, эти чувства, но… я не умею их выражать. Я учусь, я пытаюсь делать это здесь, глядя на твои портреты. Когда-нибудь, я обязательно научусь, и смогу улыбаться искренне. Сын, ты моя самая большая гордость и ты мое самое идеальное творение, а каждая черта в тебе – еще одна грань совершенства. Я не променял бы тебя ни на кого иного.

- Но ты даже мои соревнования ни разу не досмотрел… - тихо произнес Жорж, глядя на отца снизу вверх.

На лице Армана отразилось нечто вроде тени грустной улыбки.

- Каждый раз видя как ты стараешься победить ради меня, и проигрываешь, я проникаюсь злостью к твоим одноклассникам и ухожу чтобы не сделать что-либо, о чем я позже пожалею. Гнев… когда он настоящий, с ним трудно справится, особенно если раньше его никогда не испытывал.

- Я их обязательно выиграю, обещаю! – разгоряченно воскликнул Жорж.

- Сын, даже если ты никогда в жизни не победишь ни в одном соревновании, я не буду любить тебя меньше. Что бы ты ни сделал и как бы ты это ни сделал, я всегда буду на твоей стороне. От тебя я попрошу лишь одного.

- Чего угодно, папа!

- Пообещай мне, что не разрушишь свою жизнь и постараешься быть счастливым. Большего мне и не надо.

- Клянусь, папа!

***

15 января 1614

Сегодня, на благотворительном ужине, о котором я уже писал, встретил её. Нет, не так. Я встретил ЕЁ! Если бы я мог увидеть ее вновь… это трудно описать. Сама встреча, она была как, ну знаешь, в тех театральных постановках в Ковент-Гардене. Толпа, все такие блестящие, дорогие и пахнущие роскошью… а потом встречаешься глазами с ней, стоящей у стены, и вдруг все остальное перестает иметь значение и уходит на задний план. И не замечаешь ни цветов, ни звуков, ни запахов. Есть только ты и она. И самое трепетное – я по ее глазам видел, что она чувствует то же самое. К своему вящему стыду, я не решился подойти к ней. Она была так… прекрасна, так совершенна, и… я побоялся, что если подойду к ней, то обязательно что-нибудь ляпну. Все на что меня хватило – это сидеть в углу до самого конца и бросать на нее взгляды. Боги! Мое первое впечатление ни разу не тускнело. Дело даже не во внешности, хотя она совершенна. Ее Величество Титания, она также невероятно, потусторонне красива, но эта девушка… на ее фоне я не заметил бы Титанию, даже если бы ее Величество пригласила меня на танец. Она словно… подходит ко мне как будто мы две половинки расколотой жемчужины – стоит нас прижать друг к другу и трещины не останется – наш союз будет сиять безупречным перламутром, как Перегрина. Завтра я обязательно спрошу мистера Пенниуорта о той девушке. Он не мог не заметить ее.

16 января 1614

Ее зовут Эмилия. Эмилия ОБрайен… сегодня я повторял ее имя как дурак и глупо улыбался. Представлял что разговариваю с ней, хотя понимал, что… скорее всего, у нас ничего не получится. Она наследница Салем Индастрис, а я… старший клерк в одном из отделений дочерней компании ее отца. Пропасть между нами немного пугает. И все же, я вспоминаю ее, представляю что мы рядом, и почему-то мне становится не так страшно. Что-нибудь придумаю.

---

23 марта 1614

Сегодня я вновь встретил ее на благотворительном ужине. Месяц подготовки и вот мы вновь в одном помещении. Поначалу я нервничал, но потом, когда она посмотрела на меня и улыбнулась, все стало так легко и свободно, будто я вновь закончил университет и гуляю на выпускном вечере. Подошел к ней, мы заговорили. Это было невероятно, мы говорили несколько часов, шутили, смеялись. Трудно поверить в это, но она оказалась именно такой, о ком я всегда мечтал. Она скромная, но иногда позволяет себе пикантные, чуть ли не неприличные шутки. Она любит свободу, но ее тянет ко мне, она хочет опереться о мужчину. Мы прошлись по залу, она рассказала мне о своих любимых цветах – ночных орхидеях и ирисах. Я тоже люблю ирисы, и уверен, мне и орхидеи эти понравятся. Эта девушка… нежная, хрупкая, такая трепетная. Ее хочется обнять, заслонить собой от невзгод внешнего мира и любоваться ею, как цветком. Мы договорились встретиться через три дня, раньше она не может.

---

14 апреля 1614

Сегодня я познакомился с ее родителями. Впервые за всю свою жизнь, я испытывал такие противоречивые чувства. Миссис ОБрайен, хотя и сохранила часть былой красоты, выглядела бледной тенью своего мужа, властного и слишком занятого чтобы уделять внимание своей жене. Я был поражен тем как она смотрит на него, как забытая игрушка, как старая собака, в надежде что на нее обратят внимание. За весь ужин она едва ли произнесла дюжину слов, только смотрела на мужа, и иногда на дочь. Когда меня ей представили, она скользнула по мне взглядом… как будто с жалостью. Мистер ОБрайен же… я понимаю почему он такой успешный человек. Воистину, каждая деловая история которую он произносил за столом стоила пары лекций по экономике. Он не просто знает экономические законы и процессы, он понимает саму их суть и управляется с бизнесом как умелый жокей с послушным конем. Право, я уверен, что если даже его оставить на улице с пятаком медяков, он за год создаст успешный проект который будет приносить баснословную прибыль. Как выяснилось, те слухи о нем были правдой – он действительно провел по паре недель в качестве разных рабочих на своих предприятиях, чтобы узнать бизнес изнутри. Я не понимаю почему Эмилия так холодно о нем отзывается. Искренне, это первый раз когда я не согласился с любимой, которая считает отца бесчувственным, холодным и безразличным. Он произвел на меня впечатление азартного, вовлеченного в свое любимое дело человека.

---

1 мая 1614

Она сказала «Да»! Словами трудно, очень трудно выразить насколько я счастлив. Оглядываясь назад, я понимаю, что жизнь без Эмилии была пустой и серой, не стоила и выеденного яйца. Сейчас же, когда я вижу свое будущее с той единственной, кого я когда-либо любил (и сейчас я понял что это значит на самом деле) ко мне приходит осознание того, что в моей нашей жизни больше не будет ни облаков, ни камней, ни ям. Я устелю ее путь цветами, лягу поперек ям, встану над ней чтобы защитить от дождя. Я поклялся, что сделаю ее счастливой. Да, согласно их традициям, я приму фамилию жены, что выглядит глупо, но, оно стоит того. ОНА стоит этого и всего остального что взбредет в голову ее отцу. В конце концов, кто я без нее?!

---

21 ноября 1614

Свадьба прошла идеально. Говорят, туда пришла элита бизнес сообщества. Не знаю, смотрел только на нее. Завтра мы отправляемся в свадебное путешествие куда-то на курорты Карибских Островов.

---

15 января 1615

Сегодня, пока я был на работе, со мной связалась Эмилия. Я стану отцом. Сорвался с работы чтобы обнять ее. Счастье, так вот ты какое?!

---

26 августа 1615

У меня родился сын. Назвали его Диланом. Хорошо что рожали дома, мне не пришлось покидать рабочее место чтобы забирать ее из роддома. Успешно завершил сделку с Макент и Ко, сумел выболтать дополнительные три процента на фоне новости о родившемся ребенке. Надо будет придумать как порадовать Эмилию. Я не знаю чем могу ее удивить, но постараюсь. Может даже станцую тот танец, о котором она так просила. Да, точно, заеду в магазин Мадам Клод и купить подходящее нижнее белье. Вот Эмилия удивится

---

15 октября 1615

Переехал в гостиную, Эмилия теперь обижается. Ну неужели это моя вина, что мальчик все время плачет по ночам? А мне завтра на работу, содержать семью надо, и невыспавшийся, я буду ни на что не годен. Да, роль главы семьи накладывает свои обязательства, и мне очень жаль, что они накладывают отпечаток на мою семейную жизнь. В конце концов, я делаю это для них – для жены и для сына! Мистер ОБрайен пообещал что назначит меня своим преемником если я смогу удивить его своей деловой хваткой.

31 декабря 1615

Едва успел закрыть новогодний финансовый отчет, пришлось задержаться до полуночи. Домой приехал только к часу. Жена ждала меня, так мило с ее стороны. Благо сын уже спал, так что мы смогли расслабиться и я все же выполнил свой супружеский долг. Люблю ее, мою ненаглядную.

---

15 января 1616

Надо понять как выбить контракт с «Рикос» у Марио. Этот водаччеанский проныра умудрился обойти меня буквально на пару часов и теперь Салем Индастрис осталась без поставок сырья для минеральных удобрений. Ничего, если я поговорю с мистером Уэденхаймом, Авалонский Банк может задержать перевод денег для Джиованни и Ко, так что сроки исполнения обязательств прогорят. Жена беременна, хорошо.

16 января 1616

У жены острый токсикоз, сын ноет из за режущихся зубов, так что ближайшие месяца три буду спать в отеле по соседству с работой – так быстрее добираться на работу и никто не будет будить по ночам. И я удачливый сукин сын, с утра подписал контракт с «Рикос» и не преминул заехать к офису Джиованни и Ко чтобы вручить Марио платок с вышивкой «Утрись, ты обосрался». Если так пойдет и дальше, я смогу стать главой Салем Индастрис и… я представляю себе какие проекты я смогу построить, какие горизонты мне откроются… это потрясающе, чувствую себя титаном, под ногами которого простирается целый мир. А я гляжу на этот мир и обозреваю его от края до края. Империя Салем Индастрис станет замком на недосягаемой высоте и я буду архитектором этого замка.

Мальчик прочитал последнюю пожелтевшую от времени страницу дневника. Его отец больше не писал в дневнике, считая это чересчур мелодраматичным занятием требующим большого количества времени при минимуме фактического результата.

- У тебя ведь когда-то было сердце. – произнес Дилан глядя на дневник. – А потом… а потом ты стал… вот этим, который по дому ходит.

Всю жизнь, до этого самого момента, Дилан считал, что он не любит отца. Вполне вероятно, так оно и было. Теперь же из чувств осталась только жалость. Как в старой песне… «жить без любви конечно можно, но как на свете без любви прожить?». Только в отце не было не только любви, в нем не было решительно ничего кроме бухгалтерского гроссбуха заменявшего ему душу.

- Нахер эту историю, нахер такое счастье. Я не буду главой семьи ОБрайен, я не останусь тут жить. Не хочу получить это… проклятие! Не хочу быть как мой… как он!

Глава 39

Гостеприимство

Сидящий перед костром неторопливо обжаривал мясо. Собственно, сам охотник считал что сырое мясо вкуснее, однако, после демонстрации старейшиной того что можно найти в мясе диких зверей, он тщательно пропекал каждый кусок. Лес вокруг него, такой знакомый и неизвестный одновременно, безмолвно возвышался над индейцем. В шепоте листьев его нечеловеческий слух различил «упырь какой-то наверное».

- Кто может оскорблять тебя и получать улыбку в ответ? – спросил мужчина в пустоту.

- Либо псих, либо друг.

Из леса вышла девушка с раскосыми глазами. Небольшой рост девушки компенсировался ее абсолютной уверенностью в себе. Следом за ней вышли еще несколько парней. Двое из них выглядели настороженными, а один, со здоровенным пауком на плече, не отвлекался от поедания печенек выуженных из кармана.

- Присаживайтесь. – предложил хозяин, не обращая внимания на изучающие взгляды. Себя он считал средним –коренастый, невысокий, с густой копной спутаных черных волос. Средняя внешность американского индейца, если не считать ярко-синих глаз на смуглом лице.

- Не человек. Ты Хенгейокай.

Ацуко стояла поодаль и не думая воспользоваться приглашением. Несмотря на то, что это существо выглядело расслабленным, от него можно было ожидать чего угодно.

- Возможно оно и так. Если ты мне скажешь что такое Хенгейокай…

- Это нечто вроде разумного животного духа. – вмешался Эдик. – Моя кузина предпочитает ниппонскую терминологию.

- Ты оборотень? – напрямую спросил Дилан. – Я не знаю о чем она говорит, но разум у тебя не совсем человеческий. А в лесу можно встретить либо Гангрела либо оборотня.

Патрик, сидящий на плече Дилана, наблюдал за разговором и неспешно потягивал внутренности недавно пойманного бельчонка.

- Меня боятся и летучие мыши и волки. – мужчина пожал плечами. – И вы действительно будете устраивать допрос? Если да, то добро пожаловать отсюда. Лес большой, оленей много, грубиянов только пятеро и определенно, у этого костра один уже есть, так что лишние четверо тут ни к чему.

- Это Куолми. – Патрик оторвался от трапезы. – Оборотень – рысь. Ну право, вы же получали образование не в шарашкиной конторе, уважаемые. Диковатый вид, малоцивилизованные манеры, любит говорить загадками и не терпит вторжения в личное пространство.

- Говорящий паук. – отметил мужчина. – Все таки, старейшины были правы. Вы смогли меня удивить.

- Меня зовут Патрик. А вот эта молодежь – Ацуко, Эдик, Богдан и Дилан.

- Шегги.

- Очень приятно.

- Если я скажу что это взаимно, то совру. Но вы тоже начали не с любезностей. Итак, присаживайтесь. Я вас довольно долго жду. Мне сказали что придут железная дева, сын солнца, ловец мыслей и Эдик.

Шегги указал на небольшие полешки разложенные вокруг костра. На сей раз, гости воспользовались его приглашением.

- Так, я не понял, а почему у всех какие-то красивые псевдонимы и прозвища, а я просто Эдик?!

Адепт Виртуальности выглядел искренне возмущенным.

- А тебя как зовут? – уточнил Шегги.

- Эдик.

- Ну вот. – пожал плечами оборотень. – А теперь к делу. Есть пророчество…

- В таких случаях один мой знакомый спрашивает чем будете расплачиваться за помощь. – перебил его Дилан. – Потому что очевидно, что ты нас ждешь для чего то конкретного, а не потому что хотел угостить нас ужином.

Шегги выдержал паузу, после чего продолжил.

- Есть пророчество, которое полгода назад старейшины Куолми прочитали в дымящихся кишках жертвенного коня. Согласно ему, в скором времени должны были явиться четверо. Железная дева, сын солнца, ловец мыслей и Эдик.

- Нет, ну серьезно?! – не выдержал Эдик. – Вот прямо так мое имя и было написано в кишках коня? «Эдик»?! Покажи мне, у тебя есть фото этой ереси? Ну в смысле – рисунок какой-нибудь?

- Все сходится. – хихикнул Шегги. – Но рисунка жертвенных кишок нет. Это было бы странно – рисовать выпущенные кишки еще живого коня. И так вот эти четверо явятся сюда чтобы стать ведьмами, которые решат судьбу континента.

- Ведьмами?

Пять голосов прозвучали почти хором. Патрик не смог сдержать удивления.

- В смысле – техномантами? Ну, на худой конец – волшебниками? – уточнил Богдан.

- Нет. Именно ведьмами. Женского рода. Все четверо.

Шегги выглядел довольным.

- Предсказания не являются научно-обоснованным фактом. Статистический анализ может использоваться для расчета вероятностей будущих событий, но внутренности животного не могут иметь какую-либо связь с будущим. – отчеканила Ацуко.

- Тем не менее, вы тут. Железная дева. Один из вас – сын солнца, а другой ловец снов. Ну и ты – очевидно Эдик. И я тоже тут. В мою задачу входит руководство вами в правильном направлении. Чтобы вы не приняли неверное решение касательно этой страны.

- И ты думаешь, мы такие, легко и просто перейдем под твое руководство? Я просто уточняю.

Дилан скептически улыбался.

- Нет. Но вами всеми управляет железная логика. А я, уж так вышло, в логике силен.

Ацуко смотрела на оборотня. Ей он не нравился. Не нравилась его суть, внешность, мотивы и методы. Однако, он мог быть полезен.

- Где тут ближайший большой город?

Шегги расчистил небольшое пространство на земле перед собой и острым концом палочки начал рисовать.

- Мы сейчас вот тут. Ближайший городок – Хайкасл, находится здесь, в одном дне пути. Он небольшой, но там можно нанять телегу и по дороге доехать до Нью Авенпорта за каких то пять дней. Можно пойти напрямую в Нью Авенпорт, но на это уйдет дней десять минимум. Выбирайте сами.

---

- Слушай… как там тебя… Шегги… а пророчество так и говорит – станут ведьмами?

Богдан следовал за оборотнем в попытках понять как он будет объясняться с матерью по поводу перемены пола и парадигмы. Анастасия всех нетрадиционных людей называла «оно». Сына она тоже периодически так называла, когда была им сильно недовольна, но перспектива того, что мать станет его так называть все время, ему крайне не нравилась.

- Так и говорит. Станут ведьмами.

Эфирит от нервов начал грызть ногти. Рядом с ним шел Дилан, не менее задумчивый.

- Патрик, а если я стану ведьмой, то что с тобой случится?

- Я тебя отлуплю. – пообещал паук. – Я на тебе живого места не оставлю и буду лупить пока ты не превратишься обратно в псионика. Сколько можно прыгать из одного тела в другое, сволочь?!

- Да и непонятно кем я буду. Меня будет тянуть к девушкам или к парням? И как оно будет выглядеть то? Проблемы, столько проблем.

Идущий позади молодой еврей выглядел еще более взъерошенным и возмущенным чем обычно. Он громко жаловался своему смартфону.

- Эдик! Понимаешь, Алиса, эти бездушные кишки меня просто назвали по имени! То есть не «пивной дельфин», и даже не «Эльминстер», а сраный, мать его, просто ЭДИК!!! Это в пророчестве шаманов, которые в Ацуко увидели железную деву! Да она девой была лет до пятнадцати, а скелет у нее ни разу не железный – там сплав золота и титана!

Алиса периодически вставляла реплики поддерживающие дух Эдуарда. Она, конечно, все еще обижалась на него за перегрузку, но не посочувствовать ему не могла – уж очень он переживал.

Единственный центр спокойствия группы, Ацуко, продолжала идти вперед. Ей были безразличны пророчества – она в них не верила. А уж в бесплатного проводника, который будет им помогать лишь для того чтобы исполнить пророчество, верила она еще меньше. И все же, он был здесь и он их вел в ближайшее селение в котором они должны были нанять телегу. Ацуко выбрала этот маршрут именно потому что этот поселок, Хайкасл, не был обозначен на спутниковых картах Стальных Драконов. Ее это интриговало.

- Далеко отходить необязательно, достаточно зайти вон в те кусты. – меланхолично произнес Шегги когда Богдан чуть отстал от группы.

Богдан, наклонившийся над своим ботинком, помахал рукой.

- Да я сейчас шнурок завяжу.

- У тебя на руке механические часы, ты сын Эфира. – бросил Шегги не оборачиваясь. – У вас нет шнурков которые нужно завязывать. У тебя там либо застежка-молния на паровом самозатворе, либо электромагнит либо еще какая приблуда самозастегивающаяся. Значит остановился ты не чтобы завязать шнурок. Логично, что тебе либо поссать надо, либо посрать, а при нас ты стесняешься. Только вот сам ты нас потом не догонишь, потому что читать следы не умеешь, а нам тратить полчаса на поиски тебя как то не с руки, у нас время. Так что вон там кусты, иди и делай что тебе надо.

Богдан покраснел.

- Вы же слушать будете.

- Тебе что, пятнадцать лет? – Шегги остановился и обернулся. – А, ну да, пятнадцать. Но ты же техномант, какие такие смущения?

Богдан отвел взгляд.

- Я еще Академию не закончил и это первый раз я… вот так, сам. Раньше мама не разрешала.

- Анастасия-сама поступала абсолютно правильно. Детям стоит дольше оставаться детьми. Пути назад у них не будет.

Богдан молча ушел в кусты сгорая от стыда. Ацуко сверилась с датчиками биомониторов. Наноботы внедренные в тело парня выдали ей полную информацию о состоянии его организма.

- Мочевой пузырь полный, однако нижние отделы кишечника еще не заполнены. Он справится быстро.

- Слушай, раз уж у нас появилась минутка. – вмешался Дилан. – Вот смотри, когда, ну или если я стану ведьмой – мне нужно будет краситься в блондинку, или тебе для начала и так пойдет?

Ниппонка некоторое время смотрела на Дилана молча, после чего вздохнула и поднесла ладонь к лицу.

- Дилан, это как то нездорово. – заметил Эдик.

- Так. – Дилан всплеснул руками. – Давайте сразу уточним, ну, может я чего-то и не понимаю? Я здоровый парень фертильного возраста с бушующими гормонами. Рядом из потенциальных объектов внимания только одна Ацуко, на которую я уже давно положил глаз.

- Сутки тому назад ты ее впервые встретил вообще.

- Это тело в сознании чуть больше двух суток. – напомнил псионик. – Ну и так вот, меня называют ненормальным потому что я тут обустраиваю себе будущую половую и семейную жизнь с учетом даже странных пророчеств включающих в себя «Эдиков».

Эдуард поморщился как от зубной боли. Дилан, довольный произведенным эффектом, продолжил.

- В то время пока ты сам разговариваешь с коробкой из металла и пластика, и уже полтора с лишним часа ноешь на тему «я единственный в истории пророчеств, кого указали прямо и без странных полунамеков». Ну и кто из нас странный?

- Определенно, эгоцентричность Дилан-куна сравнима лишь с его самолюбованием. Однако, в определенной доли извращенной логики ему не отказать.

- Спасибо, Ацуко. О, вот мы в чем то и сошлись.

- В вашей извращенной логике?

- На самом деле, я согласен со всеми пунктами, в том числе про эгоцентричность и самолюбование. Я просто диво как хорош.

Богдан вернулся и все пятеро продолжили путь. Ровно так же, как оно и было предсказано шаманами.

***

Гости заполнили бальный зал поместья Ле Монтов, и впервые за очень долгое время, Жорж чувствовал себя в компании поолностью соответствующей его взглядам и вкусам. Это были аристократы, элита высшего общества Монтеня, каждый из присутствующих был с детства воспитан в духе благородства и чести. Впрочем, принципы у аристократов Монтеня были весьма своеобразны, и отношение разнилось в зависимости от того, кто перед ним был. Так, юная виконтесса с блестящими, нежными глазами, могла несколько часов кряду восхищаться бликами солнца на морских волнах, после чего отдать приказ отхлестать розгами дворецкого за неправильную температуру кофе. Находясь в своих башнях из слоновой кости, аристократы редко снисходили до проблем людей. Шелка, драгоценности, изысканный парфюм – все эти атрибуты красивой жизни заменяли им то что Анастасия называла совестью и сочувствием.

- Для нас такая честь быть приглашенными.

Очередной барон склонился перед Жоржем, а за его спиной в почтительном реверансе присели его супруга и старшая дочь. Одежда на этой семье была сшита по исключительному заказу на данный конкретный прием – барон не хотел ударить в грязь лицом перед Ле Монтами.

- Я рад что вы нашли время приехать, дорогой Дюпри. – Жорж ответил изысканным легким кивком. – Мой отец будет рад вас видеть, так же как и я.

Жорж отметил легкую дрожь пробежавшую по спине мужчины и покачал головой. Барон был сам виноват. Восемь лет назад, на одном летнем балу, четырнадцатого августа, Дюпри отказал Арману в мелкой просьбе – дать вольную молодому художнику. Тот художник, будучи крестьянином Дюпри, обладал значительным талантом, и Арман посчитал должным оплатить образование таланту, так он видел свою поддержку искусству. В ответ на предложение Армана, Дюпри заявил что сам будет распоряжаться своим имуществом. И дело было даже не столько в самом факте отказа, сколько в манерах барона разговаривающего с графом Ле Монтом. Разумеется, Арман не стал настаивать. С тех пор барон каждый год лишался части своего имущества, о котором он так заботился. Все происходило абсолютно законно и совершенно случайно – черная плесень на виноградниках, засуха и пожар на полях льна, арест части активов для последующей проверки на связи с террористами. Ничего общего между этим и кучей других событий не было кроме даты – четырнадцатое августа. Дюпри был доведен до крайности – банки прямо отказывали ему в ссудах, а бывшие друзья старались держаться от него подальше. В этом году тот самый художник закончил свое образование – Дюпри сам послал юношу учиться в Сорбонне в экстренном порядке. В день когда Жюль вернулся к барону, по почте им пришло приглашение от Армана Ле Монта на помолвку сына.

- Я хотел бы лично выразить почтение вашему отцу.

- Конечно, мой отец находится там, разговаривает с месье Анри Де Гизом. – Жорж указал вглубь зала и проследил за тем как барон торопливо семенит через весь зал.

- Простите…

Негромкий девичий голос застал Жоржа врасплох. Обернувшись, он увидел темноволосую девушку одетую в белые и золотые цвета. Это была его будущая невеста, чье имя он забыл. Белокожая, стройная, с дивными, светло-карими глазами, она была похожа на скромную принцессу.

- Чем могу быть вам полезен, мадемаузель…

- Вы не выбрали мне имя. – смущенно ответила девушка.

- А как вас зовут? У вас же есть настоящее имя?

- Селин, виконтесса Моро.

Жорж вспомнил – он знал семью Моро – обедневший аристократический род. Они были настолько бедны, что многие, очень многие поколения семьи уже не были магами – им банально не хватало денег на процедуру нахождения ребенка с Аватаром и последующего его преображения в генетического наследника рода. Селин была действительно аристократкой, а не подделкой. Маг улыбнулся, Арман знал своего сына и его брезгливость в отношении лжи и фальши. Однако, жениться на человеке… для Жоржа это было сродни зоофилии.

- Итак, чем могу помочь, Селин?

- Простите, я знаю, что я тут должна быть, но… - она поколебалась. - мне очень страшно.

- Страшно?

Жорж оглянулся по сторонам. Вокруг него негромко переливалась приятная музыка, которую играл лучший камерный оркестр Европы, гости, одетые в дорогие, изысканные наряды, разговаривали на возвышенные темы, столы ломились от редчайших яств сервированных на полированном серебре.

- Я никогда не была на таких собраниях. – тихо ответила девушка. – И я смотрю вокруг, и все вокруг такие… как будто у них вместо лиц маски. Когда они смотрят на вас, то у них в глазах то восхищение, то страх, а когда смотрят на меня – они… я чувствую себя как кролик перед удавом.

- Мадемаузель, когда я сделаю вам предложение, их взгляды изменятся, я обещаю. В противном случае, вы просто укажете мне пальцем на человека смотревшего на мою невесту недостаточно уважительно.

- Вы и сами на меня так смотрите.

Жорж только что понял, что Селин избегает встречаться с ним глазами.

- И кроме того, даже если их взгляды изменятся, они сами… все еще останутся удавами.

- Бессердечными, безжалостными маньяками. – задумчиво пробормотал Жорж. – Да, пожалуй, вы правы. В этом никто не изменится. Но чем же я могу вам помочь?

- Можно мне пойти к тому смешному зверьку? Который похож на свинку с длинными ушами.

- Вы про Гешу?

Жорж искренне удивился. Это был первый раз когда при нем трубкозуба называли «смешным».

- Да. Он умеет разговаривать. И рассказывает разные интересные истории из вашей жизни.

- Я вас провожу, мадемаузель.

Жорж предложил Селин руку. Девушка благодарно оперлась на будущего жениха.

---

Когда, пятнадцать минут спустя, Жорж возвращался в бальный зал, изнутри вместо музыки раздавались возмущенные возгласы.

- Что за…

Жорж ворвался в зал. В центре помещения, залитого сотнями огней, стоял человек одетый в рваное рубище, вокруг него было пустое пространство, и лишь у самых стен столпились десятки аристократов.

- … покайтесь, ибо ждет вас Геенна огненная! Один за другим нечестивые падут в огонь, либо падут ниц перед своим создателем! – вещал седобородый мужчина.

Жорж бросил быстрый взгляд на отца. Арман Ле Монт стоял впереди, непосредственно перед выступающим. По суровому, недвижимому лицу графа можно было понять что дело серьезно.

Основы.

Мужчина был человеком. А вот судя по многочисленным обращениям ко всем, абсолютно всем девяти сферам, Жорж понял, что каждый гость уже несколько раз проверил оратора и ни один из них не нашел ничего паранормального. И все же, мужчина, человек, все еще стоял невредимый перед группой магов и вещал о том что все они должны склонить перед ним колени. Вот почему Арман выглядел серьезным – он не понимал кто перед ним стоит.

- Как вы сюда попали, месье?

Жорж подошел ближе к незваным гостям.

- Ты… ты был нам нужен! Ты первый встанешь на колени перед создателем или будешь уничтожен! Ты, носитель проклятого семени самозванца.

- Жорж Ле Монт не встает на колени. Но не суть, месье, я, кажется, задал вам вопрос. И я крайне рекомендую вам на него ответить.

Основы.

Человек. Определенно человек без каких-либо способностей.

«Охрана мертва. Я не знаю как он их убил, но факт, вся охрана от самых ворот и до входа в зал была убита.»

Голос отца прозвучавший в голове Жоржа заставил его еще раз изучить проповедника.

Основы.

Человек.

- Ты отказался кланяться. – громогласно провозгласил проповедник. – Значит ты станешь примером для всех остальных и будешь сокрушен им в назидание, на глазах у своего отца.

- Месье, это противит моей природе, но ввиду наличия в помещении дам, я не могу просто убить вас. К сожалению. – промолвил Жорж. – Поэтому я вызываю вас на дуэль в связи с тем что вы испортили праздник моего отца.

Аристократ вызвал на дуэль простолюдина. Несмотря на всю серьезность ситуации, в зале раздался одинокий негромкий смешок. Арман Ле Монт медленно повернул голову в сторону смешка и чуть приподнял бровь. Маркиз Де Тур, позволивший себе вольность, страшно побледнел, люди вокруг него отпрянули в стороны, как от прокаженного.

- Я принимаю твой вызов, презренный маг, и полагаюсь целиком и полностью на создателя. – мужчина раскинул руки в стороны. – Здесь и сейчас.

Жорж без лишних церемоний указал на мужчину указательным пальцем. Однако, прежде чем он успел довести заклинание до конца, из под его одежды вырвался клуб огненного дыма.

- Хозяин!

Жорж остановился. Настроение у него и без того было бесконечно отвратительное, так что у демона должна была быть действительно веская причина для того чтобы так вмешиваться в происходящее.

- Кальцифер?

- Умоляю, хозяин, не торопитесь. Взгляните на него моими глазами!

Заметив легкий кивок мага, Кальцифер влетел в рот, ноздри и уши Жоржа.

Основы, Дух.

Одержимость. Жорж редко ею пользовался в Теллуриане, предпочитая использовать ее лишь в Умбре, для защиты тела при переходе между слоями потусторонних миров. И все же, она давала нечто, недоступное магам. Демоническое зрение Кальцифера улавливало даже мельчайшие намеки на любое демоническое присутствие. И там, далеко внутри этого мужчины, где-то в глубинах его плетения Жорж разглядел защищенный и искусно замаскированный узор. Маг никогда бы не смог уловить присутствия этого узора, слишком мощный заклинатель, слишком тонкое плетение. Лишь демон мог бы заметить работу иного демона.

- Полный возврат. Искусство Высших Демонов.

Любое заклинание или же удар оружием были бы возвращены обратно в многократно усиленном виде. Жорж понял как были убиты стражи – их убили собственные атаки. Толчок плечом возвращался с силой тарана ломающего стены, пощечина возвращалась в мере достаточной чтобы сломать шею. То же самое было и с магией.

Судя по бегающим глазам проповедника, Жорж угадал правильно. Маг ухмыльнулся.

- Полный возврат действует лишь на мгновенные воздействия. Месье, я окажу вам честь. Вы будете первым, кого Жорж Ле Монт собственноручно, крайне медленно задушил. Спасибо Кальцифер, и прошу прощения у всех гостей. Вам придется лицезреть весьма неприятную вещь – я буду пачкать пол и немного – свою одежду.

- Я… я выбираю оружие! – крикнул мужчина. – Вы вызвали меня на дуэль, я имею право.

Жорж, уже начавший стягивать перчатки, остановился.

- Дайте догадаюсь. Вы хотите выбрать оружием либо магию либо холодное оружие? Да бросьте, я точно так же задушу вас магией. Ну разве что холодным оружием я буду душить вас несколько больнее, параллельно вскрывая вам горло. Это не будет красиво, право дело.

- Пистолеты! Я выбираю пистолеты.

- Второе удивление за вечер. – вздохнул Жорж. – Выбрать дуэль на пистолетах. Ну что же, будь по-вашему. Но я хочу закончить этот фарс как можно быстрее.

Маг подошел к стене, на которой, в нише, за стеклом лежала пара богато украшенных пистолетов. Такие ниши с фамильным оружием и украшениями были расположены по всему бальному залу.

- Держите.

Жорж откинул стекло в сторону и вытащив оба пистолета, кинул один мужчине.

- Готовы?

- А…

Жорж выстрелил почти не целясь. Мужчина охнул и осел на землю. Прилетевшая в ответ пуля разбилась о возникшее перед Жоржем Кольцо Хольцмана.

- Прошу заметить, я не накладывал на себя заклинание специально для этой дуэли. – отметил Жорж. – В силу некоторых причин, я ношу его на себе постоянно – так уж вышло, что за мной охотится одна любительница снайперских винтовок.

Жорж сделал еще два выстрела. Каждая пуля выпущенная в ответ, бессильно разбивалась о щит.

- И да, я вижу в ваших глазах удивление. Да, уважаемые, Жорж Ле Монт брал уроки владения огнестрельным оружием у своей давней подруги – Анастасии, да, той самой Анастасии из Искателей.

Жорж вздохнул, глядя на истекающего кровью мужчину. Первым выстрелом маг выбил правую коленную чашечку демонической пешке. Второй и третий выстрел пришлись в левую коленную чашечку и в правый локоть соответственно.

- Прежде чем я закончу этот балаган, я попрошу вас произнести имя своего бога, чтобы я знал кому нанести ответный визит вежливости. – Жорж был неизменно учтив и галантен.

- Абраксас – лишь он мой истинный создатель. – прошептал мужчина. В следующий момент его голова разлетелась на куски.

- Абраксас…

Жорж едва заметно побледнел. Герцог Гордыни был одним из семи слуг Хозяина. И у него были какие то виды на него, на самого Жоржа. Как там говорил этот убогий… «Ты нам нужен».

- Ну значит Абраксас. Что же, это все завтра. – граф Ле Монт вновь улыбнулся и обратился к гостям. – А сегодня, я нижайше прошу вас простить нас за это недоразумение.

- Недоразумение? Во имя всех богов, месье Жорж, вы только что продемонстрировали что наследник семьи Ле Монт одинаково виртуозно владеет не только магией и клинком, но и огнестрельным оружием. Это было потрясающе!!!

Толпа разразилась овациями и восторженными криками. Жорж кланялся, а Арман Ле Монт едва заметно улыбнулся маркизу Де Туру, так активно выразившему свое почтение. Бедолага почтительно поклонился и дрожащими пальцами вытащил надушенный платок, чтобы вытереть со лба холодный пот.

Слуги унесли труп и стерли кровь, бал продолжался. Через час с небольшим Жорж стоял напротив смущенно улыбающейся Селин. Девушка выглядела такой хрупкой и ранимой. Она была совсем непохожа на всех остальных аристократов – слишком очевидно все ее эмоции отражались на лице.

- Селин, дорогая. Мы знакомы с вами уже не первый день, и я имею честь просить вашей руки.

В этот момент, Жорж вдруг понял, что есть вещь о которой он не подумал. Делающий предложение должен встать на одно колено. Но Жорж Ле Монт не встает на колени. Жорж замешкался. В зале повисла неловкая пауза.

- Я согласна!

Заметив колебания Жоржа, Селин бросилась ему навстречу и обвив тонкими руками, спрятала лицо в его груди. Это было ужасно непривычно, но Жорж оценил ее маневр и неловко обнял ее. В зале грянула торжественная музыка, и второй раз за день гости начали аплодировать.

- Я правильно догадалась? – прошептала девушка.

- Все вышло замечательно. – прошептал Жорж в ответ. – Вы отлично прочитали ситуацию.

- Спасибо. Я старалась. Ну и еще меня Геша предупредил, что такое может быть, что вы слишком гордый и надо будет как то спасать ситуацию.

- Геша очень умный. А вы, вдобавок к уму, еще и сообразительная и храбрая. Хотя и человек.

Глава 38

Шепоты извне

Путешествие через портал было не совсем таким как его представлял себе Артём. Когда три с лишним года назад он покинул Дойсстеп с помощью портала, он просто шагнул сквозь рамку за которой виднелась абсолютно другая местность. Это выглядело быстро и довольно удобно. Сейчас же им с Младшим нужно было зайти в тесную, обитую небрежно лакированным деревом, кабинку резко пахнущую аммиаком и дезинфектантом. Двери в кабинку не откидывались вперед, а раздвигались в стороны, уходя в стены. Внутри кабинки, справа от входа, в стену был вделан ряд металлических кругляшей с оттиснутыми числами. Там же была и табличка на которой напротив каждого числа располагался соответствующий населенный пункт Уссуры. Младший не скрывал своего отвращения.

- Порталы Уссуры. Папа говорил, что это вторая по убогости часть всей страны.

- Почему?

- На изначальный бюджет, по его словам, любая традиция сделала бы сеть порталов вроде авалонских GPN или монтеньских TGV. Такие же как в Дойсстепе стоят. Но потом в дело вступили лесорубы и на выходе получили вот это. – Младший развел руками.

- Какие лесорубы?

- А черт его знает. Он говорил про распилы какие то. В итоге, бюджет увеличился втрое, сеть строили вместо десяти лет – почти сорок, а скорость… путешествие из Нанева в Белый Камень займет полтора часа.

- Круто!

- Артём! Порталы здорового человека предполагают мгновенное перемещение. А мы тут просидим несколько часов.

Артём сопоставил сроки проведенные в замкнутом пространстве с густым амбрэ аммиака забивавшем ему ноздри. Правда для него этот запах имел строго определенное название.

- Так вот почему тут ссаниной пахнет?

Младший кивнул.

- И поэтому нас попросили сходить в уборную заранее.

Артём погрустнел.

***

Лес был совсем не похож на те парки в которых обычно гулял Богдан. Тут местность была неровной, растения воняли, царапались и норовили зацепиться за одежду, камни под ногами шатались и катились в разные стороны, а кусты и деревья росли самым неудобным образом, заставляя продираться через заросли. Богдан падал уже раз десять, ладони были покрыты царапинами и неприятно саднил правый бок.

- У меня болят ноги. – сообщил Эдик. За последние сорок минут он говорил эту самую фразу ровно тридцать два раза – Богдан специально считал.

- Эдичука хочет помощи? – не оглядываясь спросила Ацуко.

Ниппонка шла впереди, по направлению к ближайшему населенному пункту который был обозначен у нее в картах. Тот факт что идти им нужно было каких то двадцать дней ее ничуть не смущал. Девушка двигалась как заведенная – ей при этом даже думать особо не нужно было – чип в ее мозгу сканировал местность и сам управлял конечностями для наилучшего прохождения расстояния с учетом равновесия, длины ног и роста. Сама она тем временем увлеченно копалась в программе на экране ее наладонного компьютера.

- Хочу.

- Если Эдичука перестанет ныть и дотерпит до обеденного привала, то получит два протеза вместо ног. Протезы не устают.

- А если не перестану ныть?

- А если не перестанет – то получит протезы вместо всех четырех конечностей, а то и пяти. – Ацуко обернулась назад с нежной улыбкой.

- И вот знаю что ты шутишь, но иногда ты делаешь это с таким жутким видом. – проворчал Эдик. – Спасибо, не надо мне такого счастья.

- Да, шучу.

Ацуко вернулась к рассматриванию чертежей на экране своего наладонного компьютера. С чем-то вроде сожаления, она свернула документы и перенесла их в папку «Эдичука».

- Давай отгадаю какую музыку ты любишь.

Дилан вынырнул из леса справа. Ацуко не удостоила его взглядом.

- Ты любишь металл и техно!

Вместо ответа Ацуко достала небольшую, плоскую металлическую коробку из кармана и провела по ее поверхности пальцем. Звуки музыки наполнили пространство. Поначалу это были отдельные ноты перетекающие друг в друга, но затем, чем дальше, тем более связными и величественными они становились, то соединяясь, то вновь разбиваясь, как волны во время шторма. Богдан, идущий позади, пытался понять что за инструмент играл – он не мог быть духовым или струнным, он напоминал медные трубы, но они не обладали подобной гибкостью или эпическим звучанием.

- Токката и фуга ре минор, пять шесть пять, Бах. – Дилан расплылся в улыбке. – Давно не слышал такого чистого звучания.

Патрик, сидящий на его плече, держал в передних лапках дергающийся кокон величиной с куриное яйцо. Паук терпеливо ждал своего обеда.

Ацуко впервые посмотрела на Дилана как на существо, если не разумное, то близкое по интеллекту к дельфинам и собакам.

- Дилан-кун знает такие вещи? Они запрещены Уравнителями.

- Для целого ряда упражнений псионикам необходима музыка. Она помогает визуализировать некоторые образы и концентрироваться.

Ацуко еще раз провела пальцем по коробке. Мелодия сменилась. Она стала агрессивной, тяжелой. Музыка давила, угрожала. Дилан надолго задумался. Лишь когда пошла партия струнных инструментов его лицо прояснилось.

- Я вот понимаю что оно похоже на Пещеру Горного Короля, но звучит так как будто классический концерт дают демоны перед толпой нечисти.

- Это группа Второго Царства, Апокалиптика. Их версия классического произведения.

- Звучит странно. – признался Дилан.

- Мне нравится…

Микрофоны ниппонки уловили нехарактерные звуки. Ацуко остановилась и подняла руку останавливая всех остальных.

- Там впереди… кто то есть.

Дилан сосредоточился.

- Чувствую разум. Не… совсем человеческий.

- Там сидит чувак перед костром. – сообщил Эдик, сверившийся с показаниями своего смартфона.

Богдан не знал – радоваться ему или быть настороже.

- Ну так идём и поздороваемся! – Дилан бодро пошел вперед.

***

Уныние и тишина. С тех пор как за парнями захлопнулись двери прошло уже два с лишним часа, и в пространстве двух квадратных метров кабины минуты растягивались на часы, а часы на бесконечность. Младший сидел на корточках и бессмысленно смотрел в противоположную стену. Сбоку от него Артём прислонился к стенке и потихоньку мычал неопределенный мотив.

- Артём?

- Ась?

- А ты правда меня убить хотел?

Артём перевел взгляд на друга.

- В смысле?

- Там, в Кадетском Корпусе. Когда нас окружили те казаки.

Артём сглотнул.

- Почему ты спрашиваешь?

- Я вот просто вспомнил… ты указывал на меня пальцем. Вот так.

Младший поднял перед собой правую руку с вытянутым указательным пальцем. Подушечки среднего и большого пальцев были сложены вместе.

- Это ведь тот жест… Шепот Клинка Ветра.

Артём уже пытался научить Младшего этому заклинанию, но так и не добился успеха. Сам он выучил его под чутким надзором Жоржа, и на это ушло чуть больше месяца. Жорж тогда был доволен, говоря о том, что Артём не так плох как ему казалось вначале. У самого Жоржа на изучение заклинания ушло почти полгода, однако, в отличие от Артёма, его никто не учил – он сам с нуля разрабатывал заклинание увиденное им лишь однажды. По словам Жоржа, освоить нечто подобное дело не столько могущества, сколько напряженной концентрации и тотального самоконтроля. «В момент когда вы пытаетесь использовать чистый «форс» вы должны учитывать и направлять не только свою непосредственную магическую силу, нет, этого мало. Биение сердца, дыхание, дрожь в вытянутой руке – этого всего тоже слишком мало. Ваш разум должен быть полностью сосредоточен на единой цели, что маячит перед вашими глазами. Любая мысль, эмоция, будь то радость, досада или гнев, все они должны отсутствовать как данность, оставляя все пространство внутри вас пустым, дабы оставить место лишь для одной единственной функции – Шепот Клинка Ветра. Чистый «форс» так труден для изучения людям именно потому что для нас очищение разума – крайне трудная задача. У меня ушло полгода на то чтобы понять как оно работает и еще две недели на то чтобы добиться стабильного результата.»

- Да. – пробормотал Артём, стараясь не встречаться глазами с другом. – Но там был не ты, там был… тот, который внутри тебя, аватар твой.

- Но ведь он меня и спас. Он кучу сил отдал чтобы отклонить заклинание. – Младший смотрел на Артёма. – Ты меня хотел убить, а он меня спас.

- Я хотел убить не тебя, а его. Он людей начал валить толпами.

- А что случилось бы со мной?

Артём промолчал.

- А те люди которых он убивал. Это же были казаки, они же нас пытались убить?

- Да.

Артём чувствовал как под его ногами разверзается пропасть. Сейчас все казалось каким то сюрреалистичным.

- Ты хотел убить меня после того как мой аватар убил казаков которые нас едва не угробили… зачем? Почему?

Правая рука Младшего все еще была сложена в том самом знаке.

Основы

Магическая сила Младшего пришла в движение, и Артём не мог этого не заметить. Он поднял глаза и увидел указательный палец указывающий прямо на него.

- Зачем, Артём? Почему ты хотел меня убить после того как я спас нас обоих?

На груди Младшего даже под одеждой была видна метка мага, сияющая четырьмя цветами одновременно.

- Убить друга… не хотел, Леха, честно, не хотел. Но было надо. И если бы мы вернулись в тот момент – я сделал бы то же самое. Ты мне как брат, но та тварь что была передо мной тогда – была кем угодно, но не тобой.

- Мой аватар даже не пытался тебя убить.

- Дело было не во мне, Леха. Ты жесткий парень, как твой отец. Я видел как ты дерешься, как ты убиваешь. Но ты все еще человечен. А то что тогда было в твоем теле, было сущим ужасом, садистом и изувером. Ты таким никогда не был.

Артём пристально смотрел на Младшего. Парень некоторое время провел в полной неподвижности, после чего опустил руку.

- Извини, Тёма, не знаю. Просто как то вспомнил про то… и злость такая взяла. Думаю, неужели ты мне настолько завидовал? А потом думаю… нет, ну это же Артём.

- Это я, друг, это я. – успокаивающе произнес Артём, положив руку на плечо Младшего. – Я тебе действительно завидую. Но не настолько.

- Завидуешь? Мне?

- Леха, ты знаешь своего батю?

- Да.

- И мать свою знаешь. И с детства тебя нормально учили, воспитывали что и как надо делать. Ты мир повидал, на других языках говоришь.

- Только авалонский, немного.

- И все равно. У тебя дома книжки были, тебя учили читать. Ну как тебе не завидовать? У меня из родственников был только дед, а где остальные я даже не знаю. Дед не говорил. Я рос в деревне и все чему меня учили – как работать на полях. У тебя за один день было больше культуры и образования чем у меня за первые восемнадцать лет моей жизни. И дело не в деньгах, дело в том, что ты был интересен своим родителям, а со мной даже дед общался скупо до самой смерти. А знаешь что было когда я к нему пришел перед его смертью? Он лежал в избе, больной, весь посеревший, все уже, последние минуты. Тут как увидел меня – он отвернулся к стене чтобы меня не видеть. Понимаешь? Единственный человек которого я считал родным перед смертью не хотел меня видеть.

Голос Артёма надломился. После небольшой паузы он продолжил.

- Я тебе завидую потому что у тебя семья была, а не потому что ты офигеть какой мощный и раскидал кучу людей. Убивать может любой дегенерат с топором. Семья, хорошее воспитание – вот что мало у кого есть. У меня не было.

Когда через два с небольшим часа двери кабинки открылись, из нее вышли двое притихших парней. Пройдя по выходному терминалу портала, они вышла из здания. Снаружи их уже ждал веселый мужчина неопределенных лет, одетый в форму уссурской армии.

- Добрый день, Латышев Алексей и Плафонов Артём?

- Платонов Артём. – по привычке поправил его маг.

- Не суть. – отмахнулся мужчина. – Главное – это ведь вы?

- Да, а с кем разговариваем?

- Даниил Моралев, ваш извозчик. Вы, кстати, знатно опоздали, концерт начнется через пятнадцать минут. Но не переживайте, я вас довезу с ветерком.

- Какой концерт? Где?

- А по случаю приезда царя-батюшки в город, в Воронежском концертном зале. Вы тоже туда приглашены по случаю – вы же типа герои. Вот моя бричка, садитесь.

- И далеко это? – спросил Артём залезая в странного дизайна бричку – низенькую с отдельно вращающимися колесами. Запряженные четыре лошади гарцевали в нетерпении.

- Концертный зал в двадцати километрах отсюда. И вы это,там ремешки есть, вы ими пристегнитесь что ли.

- Зачем? И двадцать километров за пятнадцать минут – ты же все равно не ус…

В следующий момент произошло сразу три вещи. Даниил щелкнул хлыстом, лошади рванули с места как будто сам Сатана со всей дури рванул их за морды, а оба пассажира кувыркнулись и оказались на полу. Скорость с которой они неслись по дороге была абсолютно невозможной по меркам Артёма и весьма высокой по меркам Младшего – деревья мелькали за окнами брички, швырявшей пассажиров в разные стороны.

- Мы… так то и не особо спешим на концерт.

- Да не переживайте так, успеем, точно успеем.

- Да и черт с этим концертом. Жизнь важнее.

- Нее, мне сам царь батюшка сказал, чтобы я вас привез на концерт.

- А он упоминал о том, что мы должны быть живыми?

- Не, просто сказал привезти вас. – весело отозвался кучер.

В какой то момент, бричка сбавила скорость и ее начало трясти.

- Дорога какая то неровная. – с облегчением выдохнул Младший.

Случайный взгляд в окно заставил его похолодеть.

- Что за…

Парни бросились к окнам. Дорога, узкая, не ухоженная, была отремонтирована весьма… своеобразно. В выбоины были навалены порубленные куски человеческих тел.

- Сегодня утром Александр Красный приехал в город. Он приказал везти его не по центральной улице, как все ожидали, а по боковой. – оповестил их водитель. – Вот его тут и трясло. Потом он поехал в больницы, школы и все такое. Как он доехал до мэрии, он сразу же начал суд, прямо на площади перед мэрией. А царю-батюшке врать не можно. Вот он спрашивает мэра «Воровал на ремонте дорог? Воровал, царь-батюшка.» и в расход его. И его заместителей и всех остальных кто принимал участие. А потом приказал их телами и починить дорогу, а в их домах и имениях учредить больницы и школы.

- Зверство.

- Сказал чтобы так одни сутки продержали. Завтра их семьи будут искать тела своих родных и забирать чтобы было что похоронить. Ну да им хотя бы есть что хоронить. Вот главврача, который врачам зарплату не додавал, он велел псам скормить. Один крендель тут все на своем жеребце сбил насмерть несколько человек, а в суде за деньги все замяли. Так Александр сказал что раз он такой умный и сильный что считает себя выше закона, то за каждого сбитого он по одному органу отдаст в счет забранной жизни государству и еще один орган отдаст чтобы семьям компенсировать утрату, а потом и судья сделает то же самое. В общем, от них ничего и не осталось.

- Так вот почему его называют Красным.

- Красным его называют потому что он прапорщика который краску для забора украл заставил красить забор собственной кровью. – ответил водитель.

***

Утреннее солнце заливало светом сверкающий замок Ле Монт дю Солей – имение рода Ле Монт. Соответствуя своему названию, замок не просто отражал лучи солнца – он словно пропитывался этим светом и тихо светился изнутри подобно драгоценности. На все вопросы о том во сколько обошлась постройка замка его хозяева лишь улыбались, зная, что назови они сумму отданную Сынам Эфира за создание и должную обработку нужного количества гелиолита, им все равно бы не поверили. Проект замка разрабатывал один из архитекторов Второго Царства – некто Антонио Гауди, и ради этого прародителю рода Ле Монт пришлось пойти на сделку с Небесным Хором, во владениях которых находился дух архитектора. Но оно стоило каждого вложенного усилия. Полученный замок и вправду был достоин того чтобы в нем жил один из влиятельнейших родов Монтеня. На балконе этого шедевра архитектуры в данный момент находились двое – Арман Ле Монт и гость из Крессента. Они сидели за небольшим столиком, на котором был накрыт нетронутый завтрак.

- Право, магия это не так плохо, Рухолла.

Арман Ле Монт добродушно смотрел на своего гостя – смуглого мужчину в летах, одетого в нечто вроде халата восточного кроя. На голове гостя был черный тюрбан – знак принадлежности к уважаемому роду. Борода и усы были аккуратно подстрижены. Темные глаза мужчины неодобряюще блестели из под насупленных бровей.

- Магия – дар Иблиса. Неужели вы с этим несогласны?

Необычная, певучая речь Рухоллы почти не имела характерного для уроженцев Крессента акцента.

- И все таки, с чего вы решили что это дар Сатаны? Магия позволяет нам сотворить чудесные вещи. – Арман простер руку в сторону великолепного сада. – Посмотрите на этот сад – в нем всегда царит весна. Цветы благоухают круглый год, отсюда не уходят птицы и сюда не приходят вредители.

- Я видел как с помощью магии ваши соотечественники превращают плоть людей в грязь. – усмехнулся Рухолла. – Я был там, где магия открыла врата в земли огня и скорби. Или вы и это будете отрицать?

- Не буду. – покачал головой монтенец. – Но магия – это не более чем инструмент в руках пользователя. Вот идёт мой сын Жорж, кстати, отличный пример.

На балкон вышел Жорж. Церемонно поприветствовав гостя, Жорж чуть склонил голову перед отцом.

- Отец, ты меня звал?

- Да, сынок, присаживайся. Познакомься с нашим гостем. Месье Рухолла изволит гостить у нас во время своего пребывания в Монтени.

- Какая честь. – Жорж дождался пока его отец не сядет, после чего сел сам. – Как вам наша страна, уважаемый?

- Большинство людей произвели на меня самое приятное впечатление. – промолвил Рухолла. – Не скрою, меня оно удивило. Особенно учитывая мои убеждения.

- Рухолла является одним из наиболее ярых приверженцев государственной религии Крессента. – пояснил Арман. – И он на редкость храбрый человек, ведь узнав о том что чиновники в его местности обращаются за помощью к провидицам, начал читать проповеди с требованием изгнания грешников с постов.

- Как отважно. – заметил Жорж.

- Отваги иногда мало, молодой человек. За мои проповеди меня избили, едва не убили и продали на рынок в качестве раба. Но это были лишь испытания моей веры – я не переставал молиться Всевышнему о спасении и он мне помог. Я смог обратить к истине человека купившего меня. Он принял истинную религию и отпустил меня на свободу.

- Этот человек оказался капитаном торгового судна Монтеня и привез Рухоллу в Шаруз, где он и представил нас друг другу. – продолжил Арман. – Месье Рухолла милостиво согласился провести у нас в гостях несколько месяцев. Однако уже скоро он вернется к себе на родину, и, я уверен, продолжит свое справедливое дело.

Рухолла кивнул.

- И все же, как я и говорил. Магия – это лишь инструмент. Вот мой сын, Жорж, является магом и сражается в первых рядах. Однако, если он не может убить магией – он убьет мечом, и наоборот. Неважно как именно ты выполняешь то или иное действие – важно что именно ты делаешь. Выстрел из ружья, брошенный топор и огненный шар – все они по итогу оказывают одинаковый эффект. Мотыга вскопала землю или заклинание – какая разница, как именно сажать деревья?

- Разница в том, что ни один инструмент в руках человека не способен создать сад с вечной весной, месье Арман. Даже самый талантливый мореход не пересечет море за один час. На это способны лишь маги. Попытка черпать силу где-либо кроме как веры во Всевышнего – ересь и должна быть наказана. Лишь праведное государство вроде Кресссента имеет право на жизнь.

- Но ваше правительство широко использует чародеек. Хотя и не признает этого. – улыбка Армана, хотя и доброжелательная, заставила Рухоллу сжать челюсти.

- Это их ошибка. – проскрежетал Рухолла. – И виновные будут наказаны по всей строгости. Те кто предают веру должны быть понести кару куда суровее чем изначально неверные. Сейчас же, попрошу меня извинить. Мне пора.

Проводив араба, Арман откинулся на спинку кресла и мечтательно закрыл глаза.

- Осталась еще пара недель и я отошлю его обратно.

- А почему ты с ним вообще возишься, отец?

- Просьба от Министерства Транспорта, Министерства Финансов и Министерства Обороны.

Жорж присвистнул. В Монтени было четыре основных центра политических сил: Министерство Иностранных Дел под управлением его отца, Министерство Обороны под управлением герцога де Гиза, Министерство Внутренних Дел под управлением герцогини Арэнье и Министерство Финансов под управлением графа де Голля. Каждый из этих четырех министров был подотчетен исключительно лично его величеству Императору Монтеня. Обычно, министры друг к другу относились крайне настороженно и старались по возможности создать мелкую проблему оппоненту. Делалось это не столько из нелюбви друг к другу, сколько из желания ослабить соперников и усилить свои позиции. И вот если уж министр де Гиз сам попросил своего противника о чем либо, на это должна была быть веская причина. Анри де Гиз не был ни трусом ни интриганом – он был прямым и откровенным как доска, так что о подвохе думать не приходилось. Да и де Голль был больше солдафоном нежели интриганом, и он умел держать слово.

- И что же они попросили?

- Пару лет подряд в одном из районов Крессента были неурожаи, люди отчаялись и пошли пиратствовать. Наши суда идущие к нашим же колониям и обратно начали подвергаться регулярным нападениям. Устраивать кортеж туда и обратно каждому торговому судну уж очень накладно, кроме того, де Гиз не хочет терять солдат понапрасну. У нас на каждого солдата уходит куча ресурсов, включая выплату пенсии его семье. А у крессентцев в семье по пятнадцать детей, они плодятся как кролики. Но главное – они сразу уходят к берегу, под защиту кресентских береговых войск, а идти на конфликт с Крессентом вообще не вариант. Так что они попросили меня что-либо сделать с проблемой.

- Ты пригласил в гости бывшего раба чтобы он проникся любовью к Монтени и вернувшись убедил своих… нет, это звучит как бред.

- Ну, не совсем пригласил. Вначале, я нашел подходящего проповедника – с хорошей репутацией и из приличного рода. Потом мои люди убедили его в том, что местные правители якшаются с магией. Когда он поднял на эту тему шумиху, несколько людей за скромные деньги согласились его избить и вывезти в соседний регион в качестве раба.

- И его купил твой же человек который и привез его в Шаруз? – догадался Жорж.

- Разумеется. И вот тут я его несколько месяцев якобы убеждаю в том, что Монтень ему не враг.

- И он, разумеется, не верит?

- Разумеется. Потому что моя цель, как ты заметил в конце моего диалога, обозлить его на его собственное правительство. Ну и параллельно, его тут ненавязчиво обучают ораторскому искусству, а в Крессенте мои агенты распускают слухи о старце что прошел через всякие испытания от Всевышнего и стал по-настоящему мудрым и избранным.

- Когда он вернется, люди пойдут за ним как стадо баранов. – кивнул Жорж. – И он поведет их на дворцы местных правителей.

- Именно это и случится. Понятное дело, что правительственные войска утопят местность в крови, а его самого будут разделывать на главной площади как кролика на жаркое. Но, самое главное, пока Султан стянет все свои войска к центру беспорядка, пара дюжин кораблей Монтеня зачистит местные воды от всех пиратов которых смогут найти. Этого хватит на то чтобы следующие года три или четыре наши торговые корабли могли ходить относительно спокойно.

Глава 37

Нет судьбы

Жорж любил балы-маскарады по целому ряду причин. Во-первых, большинство пришедших были способны оценить его костюм по достоинству. Во-вторых, его рассказы о собственных приключениях пользовались неизменным успехом у аристократов Монтеня, большая часть которых знала о войне лишь то что им рассказывали в школах. В-третьих, на балы-маскарады частенько приходили те, кого Жорж пока что еще признавал как более сильных и искусных магов, а это было всегда интересно. Сегодня вечером на бал-маскарад по поводу венчания Жоржа должны были прийти минимум двое таких магов: Герцог Анри де Гиз и Герцогиня Мария Арэнье.

- Восхитительно. Просто шикарно.

Придирчиво изучив свое отражение в зеркальной стене, Жорж остался доволен внешним видом. Одетый в бело-золотой, парадный костюм, он был готов выступать перед самым искушенным собранием.

- И все же, я иногда неприлично хорош. – Жорж повернулся вокруг своей оси и махнув рукой, посмотрел как его отражение медленно повторяло его движение. Еще один жест, и отражение замерло, давая Жоржу время на то чтобы оценить каждую деталь. Еще когда ему было лет пятнадцать он попросил чтобы одну стену в его апартаментах сделали зеркальной с особым зачарованием Времени – по приказу пользователя, зеркало начинало показывать вещи которые в нем отражались ранее или только будут отражаться в недалеком будущем – в пределах одной минуты.

В дверь постучали.

- Месье Жорж, ваш уважаемый отец интересуется не присоединитесь ли вы к завтраку с его гостем?

- Передай отцу что я скоро буду, Планше.

- Как прикажете, месье.

Жорж прищелкнул языком.

- Кальцифер?

- Да, хозяин.

Дым выплыл из флакона стоявшего на небольшом столике рядом с шикарной двуспальной кроватью почти полностью скрытой под светлым шелковым балдахином. Демон принял свою обычную форму – рогатого и крылатого краснокожего демона.

- Я чувствую твое волнение, Кальцифер.

- Демоны не способны волноваться, хозяин. – вежливо напомнил Кальцифер.

- Врешь, гнида рогатая. – вмешался Геша.

Фамильяр Жоржа провел все утро валясь на кровати Жоржа, однако последние несколько часов он не спал, и не мог понять почему. Только сейчас, когда Кальцифер материализовался, трубкозуб наконец понял в чем было дело.

- Я то думаю, что такое, почему у меня внутри свербит, как будто блоху проглотил не жуя. А это все ты, рогатка! Жорж, оторви этой падле руки и ноги, я из-за него не выспался.

Маг смотрел на своего демона в отражении. Определенно, красная кожа плохо сочеталась с золотистым шелком балдахина.

- Кальцифер, что тебя беспокоит?

Демон вздохнул.

- Мое существование, хозяин. Ведь вы скоро станете… целостным.

Жорж понял о чем говорил Кальцифер. Демон был куском его Аватара, как и клинок в его трости. Жорж собрал уже пять частей своего Аватара, однако соединил лишь три из них. Кальцифер и Эарендиль пока что были отдельно от него, пока. Однако, когда он найдет оставшиеся пять частей, чтобы восстановить свою целостность, он поглотит душу и демона и клинка.

- Раньше тебя это не волновало. Я думал, ты не боишься смерти.

- Я не боюсь смерти, Хозяин, я боюсь забвения. Да, я стану частью чего-то большего и совершенного, однако… я даже не узнаю об этом, я просто исчезну.

- Столько «я». – рассмеялся Жорж. – Но разве ты можешь говорить «я»? Ты же не личность. Ты даже не целое существо. Ты часть.

- Да! – подал голос Геша. – Разве демон может написать симфонию? Создать шедевр?

Кальцифер молча опустил голову.

- Не переживай, Кальцифер, ты не исчезнешь.

Жорж смотрел на него с чем-то вроде жалости и сочувствия. Он так давно не испытывал этих чувств, с тех самых пор, как отец провел для него несколько наглядных лекций на тему того, к чему приводит гуманность. Однако вид грустного демона вызвал в нем всплеск эмоций.

- Я сохраню твое сознание и воссоздам твое тело. Ты не уйдешь вникуда.

- Но, хозяин, разве это возможно?

Лицо Жоржа застыло в непроницаемой маске.

- Ты только что усомнился в моих словах? – голос мага звучал мягко, но он скрывал смертельную опасность как бархатный платок намотанный на отточенный клинок.

- Простите, хозяин. – демон рухнул на колени. – Я был глуп и потерял разум от ваших слов.

- Прощение даровано. А теперь возвращайся во флакон. Геша?

- Я буду дрыхнуть тут.

- Да, за завтраком ты мне не нужен.

Жорж отправился к отцу.

***

- Так… ну серьезно, это выглядит глупо! Может есть еще какой-нибудь путь?

В ванной комнате Артём держал в руке небольшую щетку с нанесенным на нее светло-голубым порошком. Он не привык чистить зубы, и даже за то время что провел в доме Анастасии, каждое утро начиналось с того что волшебница пинками гнала ученика в санузел. Последние проблемы с зубами у Артёма наблюдались когда Анастасия восстанавливала ему недостающие зубы и лечила кариес. С тех пор он успел овладеть сферой Жизни и забыл о зубной боли.

- Ну можешь попрыгать ещё. – предложил Младший. – Но если ты хочешь жить как в высшем обществе, то чисть зубы и прекрати ныть. Ты сам просил научить тебя, а теперь трындишь все утро.

Паренек уже успел завершить утренний туалет и теперь с уставшим видом ждал старшего товарища который неохотно принялся за чистку зубов.

- Она щиплется. – пожаловался Артём.

- А ты поплачь.

На самом деле, маги Жизни могут обойтись без чистки зубов, даже запах не был проблемой – удаление бактерий это едва ли не азы сферы Жизни. Однако, Артём твердо решил что не собирается и дальше жить по-деревенски, особенно учитывая, что их пригласили на работу в регулярную армию Уссуры, а сегодня еще и предстояло посетить концерт в Воронеже, на котором должен был присутствовать сам Александр Красный.

Кое как закончив процедуру, Артём сполоснул рот и пошел одеваться. По его просьбе, Аристарх Илларионович пригласил портного с несколькими готовыми образцами одежды, которые были разложены в гостиной на диване.

- Так… мне вот это нравится.

Артём ткнул в малиновый кафтан с золотым шитьем в виде пышных цветов и многочисленными петлицами с закрепленными на них блестящими камешками. Леша и Аристарх Илларионович переглянулись.

- Ваш вкус поразительно совпадает со стереотипами сложившимся у городских жителей о жителях сельских районов. – заметил старик своим интеллигентным голосом.

- Ты будешь похож на клоуна. – резюмировал Младший.

- Но выглядит же богато! Как в высшем обществе – все богатые.

- Дорого и дорохо-бохато это разные вещи.

Аристарх терпеливо объяснял Артёму вещи, до которых чародею в свое время приходилось доходить самостоятельно, на пути от уличного воришки до почтенного доктора.

- То что вы называете высшим обществом, является таким не потому что они владеют деньгами и разбрасываются им направо и налево. В первую очередь, высшее общество состоит из людей прозорливых и решительных.

- Да я кучу людей видел которые были богатыми, но ничего умного в них не было. И все равно они были в высшем обществе.

- Это дети тех самых людей, что в свое время были прозорливыми, умными и решительными. Однако их статус не закреплен за ними навечно – если они не смогут совладать с тем, чего достигли их родители, то их ожидает постепенное падение вниз.

- А еще куча людей которые сами вошли в высшее общество – жулики и воры. – настаивал Артём.

- К сожалению, такие люди чаще остальных пробиваются наверх. В основном, потому что вдобавок к прозорливости и решительности, у них начисто отсутствуют понятие о порядочности и принципах. Однако, мы здесь не за тем чтобы обсуждать правительство, а исключительно для того чтобы подобрать вам подходящую одежду.

- Тогда что мне выбрать?

- То что вам будет удобно носить, что не будет визуально «кричать» о том что вам не хватает внимания, однако в то же время, оно должно отражать ваше видение самого себя.

Артём походил вокруг дивана, разглядывая одежду. Указав на сине-белый зипун с короткими полами, он повернулся к друзьям.

- Вот это… в этом я не буду похож на клоуна?

Аристарх замялся, но ему на выручку пришел Младший.

- Нет, ты не будешь похож на клоуна… ты будешь похож на проститутку, которая дает только клоунам.

- Алексей! – возмутился Аристарх. – В моем доме я попросил бы не употреблять подобных выражений!

- Простите, Аристарх Илларионович, но я же прав!

- Ну да, вы правы.

После долгого хождения, Артём робко указал на длинный кафтан из темно-бордовой ткани с двумя рядами золотистых петлиц. Длинные рукава кафтана свисали ниже пояса, однако в них были сделаны прорези на уровне локтей чтобы высовывать руки, так что часть рукава просто висела вниз.

- Хороший выбор. Не слишком ярко, не слишком тускло, несколько необычно, но удобно. К нему подойдут вон те черные сапоги и оливковая сорочка. А теперь, молодые люди, прошу вас запомнить – приходил гонец от полковника Стеклова. Ваша поездка в Воронеж пройдет через портал и вы записаны на три часа дня –вам нужно быть в здании городского портала не позже чем за полтора часа до вашего времени, минимум. Порталы Уссуры – худшее что могло случиться с транспортной системой страны.

- Да, конечно. Нам как раз нужно заскочить в Кадетский Корпус.

---

Полковник Стеклов молча выслушал магов. Несмотря на то что эти двое спасли его кадетов от полного истребления, он не хотел им верить. Вернее, не хотел верить в то, что они говорили. Тем не менее, он нашел в себе мужество кивнуть им.

- Делайте как нужно. Но я должен быть рядом.

- Разумеется.

Через час весь личный состав Новониколаевского Кадетского Корпуса был выстроен на плацу. Офицеры, кадеты, преподаватели, все и каждый, включая поваров и уборщиц, стояли под палящим летним солнцем. Последние полчаса они ждали непонятно чего – полковник Стеклов стоял там же, рядом с ними, но не отдавал никаких приказов. Наконец, к плацу подошли те два подростка – мага, которых недавно объявили героями. Один из них почему то держал в руках трубочку.

- Готов, Лёха?

- Готов. Давай.

Младший приложил к губам флейту, начавшую издавать негромкую мелодию.

Разум

- Добрый день. – начал Артём. – Извините, пожалуйста, за то что мы опоздали, и вот это вот все… но нам нужно вам кое-что сказать.

Толпа начала перешептываться.

- Дело в том, что… ну вы помните, мы несколько недель назад сюда приехали?

Толпа недоуменно молчала.

- Помните, знаю. В общем, в первый день как я сюда приехал, мы с моим другом пошли в баню. Помыться чтобы.

Артём прищурившись смотрел на лица окружающих. Они смотрели на него, и в глазах большинства был немой вопрос – к чему ведет этот парень и зачем они здесь нужны. Лишь полковник Стеклов выглядел встревоженным, да Харун выглядел внимательным и таким же сосредоточенным как и сам Артём. Араб был единственным, кто смотрел не на магов, стоящих в центре плаца, а на других людей. Тем временем, мелодия издаваемая флейтой, потихоньку становилась все громче.

- В общем, в тот день, мы когда из бани вышли, то я почувствовал, что кто-то за нами следит. Ну то есть магией следит.

Звуки флейты нарастали, беспокойная, рваная мелодия металась как крыса в западне. Младшие кадеты еще не понимали в чем дело, а вот офицерский состав начал понимать в чем дело.

- А потом, в день нападения, мы обнаружили, что одежду нам отравили. Это был яд… кон-тактный. То есть его достаточно тронуть чтобы отравиться. Им натерли наши воротники – мой и Алексея. Если бы мы не обнаружили его – мы бы так и сдохли бы. Кто то из своих хотел нас травануть. Да и казаки уж очень четко знали кто, что и где на территории.

Флейта визжала, флейта верещала, флейта звала на помощь.

- В общем, мы так прикинули с ним. Это все – связано. И мы решили, что засланый казачок – внутри. И у него есть средство связи с казаками и яд. И они должны быть где-то на территории Кадетского Корпуса. Если пройтись по территории, сканируя все подряд сферами Основ и Материи, то можно найти эти вещи. Только для этого нужно чтобы нас не увидели заранее и не перепрятали вещи, ну или не выкинули. Собственно, поэтому, пока вы стояли тут, мы прошлись и нашли то что искали. А имея в руках то чего касался человек, можно…

Флейта взяла высокую ноту и затихла. В наступившей полной тишине с мест послышался топот ног. Прапорщик Нестаренко сорвался с места и попытался убежать. Его закадычный друг, прапорщик Сомов, бился на земле в приступе эпилепсии.

- Финита ля комедия. – резюмировал Младший.

Полчаса спустя, высший офицерский состав, араб и оба мага сидели в кабинете.

- Так вы не нашли ни яд ни средство для связи с казаками? – еще раз уточнил полковник.

- Не нашли. Они от всего избавились заранее, и это разумно.

- Но почему тогда они запаниковали? – продолжал недоумевать Стеклов.

Харун смотрел на парней с нескрываемой гордостью. Он все уже давно понял.

- Это была уловка. – пояснил Младший. – Мы ничего не нашли, но даже если нет физических доказательств их вины, у них остается страх быть обнаруженными. Играя на флейте, я применил эффект Разума – усиление страха и паники. Те, чья совесть была чиста, не боялись быть обнаруженными. А вот те, кто боялся, чувствовали страх, даже будучи твердо уверенными в том что их не поймают. Чем дальше я играл, тем ярче разгорался страх в их разумах. В какой-то момент, он полностью их поглотил, и они перестали слышать доводы собственного разума.

- А почему ты просто не прочитал их ум?

- Я владею лишь второй ступенью сферы Разума. Могу только читать эмоции и влиять на них, но не более.

Младший и Артём выглядели уставшими, но довольными. Выйдя с территории Кадетского Корпуса, они направились к городскому порталу. Тут их дела были закончены.

---

Первое использование общественного портала Артёму не понравилось. Во-первых – у него испортилось настроение когда он услышал цену. Несмотря на то что платил не он, а армия Уссуры, он пересчитал цену в килограммы мяса и прикинул, что на эти деньги можно два дня досыта есть говядины всей деревней. Кроме того, все происходило ужасно медленно. Люди за окошками работали как будто в сомнамбуле, кто-то разговаривал вместо того чтобы делать свое дело, несколько работников отсутствовали на своем месте. По непонятной Артёму причине, тут же продавались горшочки со сгущенным молоком, хлеб, какие то писчие принадлежности и куча других вещей которые не имели к порталам никакого отношения. Порталы Уссуры. То самое место где можно бездарно потерять несколько часов жизни на вещи которые должны занимать не больше десяти минут.

- Алексей? Лешенька?

Младший оглянулся по сторонам. Артём сидел с мрачным видом и лузгал семечки купленные тут же, так что определенно это был не он. Да и не звал Артём своего друга Лешенькой.

- Это я. Твой Аватар.

Тень в противоположном углу приобрела смутные очертания человеческого лица.

- Абаддон? Теперь ты можешь говорить со мной?

- Да, и чуть-чуть проявлять себя. Ты не против?

Лицо улыбнулось.

- Против. – отрезал Младший.

- Ну… ладно… если что, ты можешь меня убрать усилием воли, но прежде чем ты меня заткнешь, ты только скажи, почему ты не хочешь со мной разговаривать?

- Ты зло, ты Аватар какого-то Нефанди.

- Твой отец меня не боялся, Леша, неужели ты меня будешь бояться? Я связан по рукам и ногам этой вашей печатью, беспомощен. Ты настолько трусливее своего отца что боишься разговаривать со мной даже в таком состоянии?

Младший, уже поднявший к лицу руки чтобы сложить их в знаке концентрации, остановился. Он не был трусом. Он был мужчиной. Улыбка Абаддона стала еще шире. Старый как мир треп «мужчина должен» сработал в очередной раз.

***

Ученье у Скатах было не столько тяжелым, сколько напряженным. Восемь часов сна после которых весь день был расписан по минутам, вплоть до перерывов в туалет. Мальчики учились убивать, но владение оружием было не основным их занятием – Скатах заставляла их изучать психологию, анатомию, иностранные языки. Высокая как башня, тихая и молчаливая, она говорила о том, что они относятся к тому типу убийц, чья задача не просто устранить цель, но и вернуться с задания. Долгих двенадцать лет прошло в обучении и за все время Скатах не проронила и слова о том, к чему она их готовит. Лишь во время последнего ужина, накануне перед тем как покинуть ее дом, Сеах решился задать вопрос.

- А почему вы решили нас обучать? Кто мы такие для вас? Зачем?

- Это контракт. – промолвила женщина. – Контракт между мной и Эфтанатос. Я должна воспитать двух убийц из мальчиков. Один из них будет говорить с собакой а после – он выберет второго сам.

- Я говорил с собакой?

- С псом что вас охранял на невольничем рынке. Ты сказал тогда что хочешь иметь щенка. Поэтому ты и был выбран мной.

- А меня выбрал Сеах?

Охт выглядел отстраненным, он всегда таким был, словно происходящее его не касалось. Он всегда таким был.

- Да. Он сказал, что в твоих глазах есть жизнь и ум.

- То есть вы нас воспитали и обучили, но не знаете зачем это надо?

- Вы запустите цепь событий, которая изменит лицо мира. Большего я не знаю.

- А вам это зачем?

Сеах проследил за взглядом наставницы. Скатах смотрела на большую, в человеческий рост, картину висящую на стене. Это был портрет молодого, рыжего воина, привязанного к камню, сжимающего левой рукой вспоротый живот, из которого вываливались внутренности. Несмотря на страшные ранения, лицо парня было спокойно и ясно. Держа в правой руке меч, он бесстрастно смотрел на окруживших его врагов, боявшихся подступиться к умирающему воину.

- Не важно. – ответила женщина. – Важно лишь то, что я выполнила свою часть уговора.

Затем… в жизни новоявленных убийц начались странные времена. Они брали заказы, убивали людей, иногда сверхъестественных существ, иногда магов и чародеев. Скатах хорошо обучила их убивать и маскироваться. Однако их не оставляло ощущение того, что они так и не умеют жить. Их образ жизни напоминал стрелу выпущенную из лука – они были быстры, смертоносны, но не знали в чем же состоит их цель и есть ли она на самом деле, они просто делали то, что умели. Со временем, они перестали задаваться вопросом – а есть ли иная жизнь кроме той, что для них была определена.

Они разъехались по разным странам, брали самую разную работу, разве что Охт не брал заказ на женщин и детей. Охт стал известен как Леон, а Сеахт назвался Ионой. Во время одного из своих путешествий, Иона получил заказ на убийство одного чиновника в Средней Азии. Все выглядело обычным – влиятельный в криминальной среде мужчина владеет долей в овощном рынке и отказывается ее продавать. Посторонний исполнитель нужен поскольку местные отказываются брать на себя подобный заказ. Работа находилась в Чаче - столице Оби-Рахмата, мелкой страны между Амударьей и Сырдарьей. Иона приехал в город за несколько недель до предполагаемой даты работы, чтобы разведать местность получше. Сняв комнатку в бедном квартале, он поселился на чердаке у немолодой уже пары дровосека и швеи, все имущество которых составлял старенький, разваливающийся домишко и мелкий огородик окруженный глинобитной стеной. Условно, также можно было назвать имущество их трех дочерей – от одинадцати до девятнадцати лет, закутанных в несколько слоев плотной одежды, как того требовали обычаи страны. Через несколько лет их можно будет выгодно продать замуж в качестве вторых или третьих жен. Мужчина тогда констатировал для себя тот факт, что их судьба была предрешена точно также как и его собственная – стрелы выпущенные из лука, не имеющие ни малейшей возможности повлиять на свою жизнь.

Несколько дней спустя, вернувшись на чердак, Иона заметил, что в помещение кто-то входил. Он всегда оставлял на замке тонкий волосок. Сейчас же, его не было. Осторожно поднявшись наверх, он не обнаружил засады, да и все его вещи были на месте. Однако, покопавшись, Иона нашел кое что новое.

- Тайна двух океанов.

Книжка в мягком переплете, написанная на уссурском, была тщательно замотана в чистую тряпицу и спрятана в дальнем углу. Уссурский, хотя семья в этом доме умела говорить только на местном варианте тюркского – узбекском. Повинуясь профессиональному чутью, Иона проверил книгу, не пропитана ли она чем либо, не скрывает ли посторонних вещей в корешке, однако ничего интересного не нашел. Обычная книга. Открыв ее наугад, он пробежался глазами по строчкам.

«Она стремительно бросалась вниз, взмывала вверх, бешено мотала головой, силясь раскрыть свою пасть, но маленький бархатисто-черный хищник, как будто слившись с головой врага, висел не отрываясь.»

Иона продолжил читать, увлекшись, не замечая времени. Он читал всю ночь, и лишь наутро отвлекся, когда услышал шорох со стороны люка. Обернувшись, он увидел девочку – среднюю дочь. Пятнадцатилетний подросток, нескладный, замотанный в эти уродливые мешковатые одежды. Сейчас в ее карих глазах не было ни страха ни любопытства, как в первую их встречу, в них была непонятно откуда взявшаяся твердость характера.

- Это твоя книга? – спросил Иона на уссурском.

- Нет. – твердо ответила девочка на чистом уссурском. – Это не моя книга, я ее взяла на время у подруги. Мне нужно ее отдать обратно.

- Как тебя зовут?

Девочка произнесла нечто длинное и трудновыговариваемое. Увидев лицо собеседника, она добавила.

- Можете называть меня Нина. Только отдайте книгу.

- Я отдам ее тебе, Нина. – заверил Иона. – Но зачем ты ее спрятала у меня?

- Мама бьет меня если я читаю книги.

- Почему?

- Она сама не умеет читать и писать. Папа тоже не умеет. Они не хотят чтобы я была другой. И книга на уссурском, это для них совсем ужасно.

- Почему ты продолжаешь читать?

Девочка посмотрела на Иона так, будто он задал самый глупый возможный вопрос.

- Потому что я так хочу.

- Понятно… Нина, я положу книгу обратно, туда где ты ее спрятала, и маме твоей не скажу. Но мне хотелось бы ее дочитать.

- Читайте. – разрешила девочка перед тем как уйти. – Только не порвите.

После той встречи, Иона еще дважды приезжал в Чач. В свой следующий визит, он остановился в том же доме. Девочки уже повзрослели, но родителей радовали лишь младшая и средняя. Нина, как он ее назвал, была «проблемой» семьи. Она бунтовала против того что ей не нравилось. Ее заставляли носить длинные волосы, но она постригла их до пояса и была побита. Затем она сама отрезала их до лопаток и вновь была бита. Она срезала волосы до плеч и вновь была беспощадно избита, но не сломлена. Она отказалась надевать штаны под юбку, как это делали все вокруг и получила за это сполна.

- Почему ты… такая? – спросил ее тогда Иона.

- Да пошли они!

В последний раз он не нашел Нины у них дома. Как выяснилось, в очередной скандал, она просто ушла из дома. Благо, она поступила в университет, на факультет уссурского языка и литературы, так что ей полагалось общежитие. Сейчас она училась на последнем курсе. Иона узнал в университете в какой школе она проходила практику и отправился туда. Узнав где она должна вести свой первый в жизни урок, он устроился под окном и принялся наблюдать.

Это был шумный класс – здоровенные лбы учившиеся в девятом классе, практически все – парни. Девочек было мало и они сидели у правого края класса, сжавшись в одну кучку. Мальчики галдели и шумели, у них на лицах было написано то, что они думают о школе и учителях, равно как и весь их скудный интеллект отражался в тупом взгляде. Когда открылась дверь и вошла Нина, лишь девочки обратили на нее внимание – весь остальной класс словно и не заметил практикантку. Маленькая, стройная девушка с большими как у газели глазами была для них не большим авторитетом чем ящерица или кошка. Несколько секунд Нина стояла у двери. Вначале, она казалась растерянной, но затем в ее глазах появилась оформленная мысль. Найдя самого шумного и большого школьника, Нина подошла к его парте. Балбес продолжал шутить и разговаривать со своими друзьями, сидя вполоборота к доске. Девушка взялась обеими руками за уголок парты и приподняв его, чуть передвинула в сторону, так что ножка тяжелого стола находилась прямо над ногой хулигана. Убедившись в том, что все рассчитано верно, она разжала пальцы.

Шварк.

Парта всем весом приземлилась на ногу девятиклассника. Парень взревел от боли и вскочил на ноги, возвышаясь над Ниной как скала. Девушка даже не отшатнулась и не переменилась в лице, она была готова ко всему, однако он так и не набрался смелости чтобы ее ударить, и вместо этого выбежал из класса. Она проводила его взглядом, после чего окинула взглядом аудиторию, в которой наступила абсолютная, гробовая тишина.

- А теперь, пожалуйста, возьмите в руки перья и начинаем писать дату.

Она медленно пошла к доске, держа руки перед собой, чтобы дети не видели как у нее дрожат побелевшие пальцы. Нина не знала что с ней будет теперь, возможно она сломала ребенку ногу и за ней придут милиционеры. Однако, она точно понимала, что позволь она игнорировать себя, или попытайся она наводить порядок своим высоким, тихим голоском, она мгновенно опустилась бы в самый низ этой животной иерархии и каждый день для нее был бы мучением.

В тот день, Иона оставил свое ремесло, поскольку понял, что люди – не безвольные инструменты, они не могут и не должны служить чьим то амбициям или быть винтиками в планах. Контроль своей судьбы – дело сложное и нередко – неблагодарное, однако, возможное.

- Так, я пришел к тому, что я не должен быть рабом лишь потому что мои родители решили продать меня в рабство, или убийцей потому моя хозяйка решила воспитать убийцу. Со временем, я Истинно уверовал и был принят на службу в Кастильское Святое Братство.

- Ты поклоняешься богу? После всего того что ты увидел? – тихо спросил Змей. – Люди с поломанной судьбой, убитые и использованные, миллионы их. И ты считаешь что бог сотворивший все это – не безумный маньяк с наклонностями садиста и комплексом неполноценности?

- Нет, Алексей, это не поклонение богу. Если и есть всемогущий создатель, то мы ему явно безразличны. Я верю в человечество и в то, что оно еще вернется в золотой век.

Глава 36

В неизвестность

Дикий холод, ветер и бесконечное падение. Уютная гостиная резко сменилась на молочную пустоту, сквозь которую летел Богдан. От неожиданности происходящего, его горло сжал спазм, а голова закружилась. Богдан пытался крикнуть, но вместо вопля о помощи, из его рта вырвался сдавленный хрип.

- Падаю… помогите…

Рядом появилась улыбающаяся морда призрачного кота.

- Да, ты падаешь. Вы все падаете. Пока что вы в облаках. Тех что белогривые лошадки. Только они никуда вас не везут.

- П… помоги!

- Я не могу. Я кот. У меня лапки.

Для пущей убедительности, кот проявил свои конечности и продемонстрировал их Богдану.

- А вот ты можешь. Ты же техномант. Ну или маменькин сыночка корзиночка. Можешь позвать маму на помощь, я уверен, она придет.

Костя как то раз говорил, что боги слышат молитвы обращенные к ним, а те молитвы, что произносят приближенные к богам создания, вроде пророков или их собственных детей, они слышат особенно четко и всегда отвечают.

Богдан открыл было рот чтобы позвать маму, но в этот момент они вырвались из облаков и теперь Богдан наконец смог увидеть далеко внизу землю – бесконечные густые леса. Спазм горла был настолько жестоким, что он и звука из себя выдавить не смог.

- Бака Эдичука. Упрямый гайдзин.

Летящая, или вернее, падающая ниппонка выглядела абсолютно спокойной, однако ее руки двигались с бешеной скоростью, собирая из запчастей, что она таскала с собой, какой то прибор. Несмотря на странный дизайн, Богдан сумел опознать катушку Морта. Геомагнитная левитация, Ацуко нашла…

- Я не успею собрать такой же. М…

Кот закрыл рот Богдана лапкой.

- Ты хотел сказать «Мама помоги»? Просто уточняю. Если да, то не сомневайся, именно это тебе и нужно в критической ситуации – звать маму на помощь.

- Она же спасет и других!

Богдан сам удивился тому, что способен мыслить и отвечать, а не бездумно паниковать как это было несколько секунд назад. Обучение в Академии не прошло даром.

- А кому тут нужно спасение? – уточнил Чешир. – Три техноманта и псионик падают с большой высоты. Звучит как начало анекдота.

Дилан также летел абсолютно спокойно, хотя и вверх ногами. Патрик, примостившийся на его плече, недовольно бурчал о том что он слишком стар для этого всего. Несмотря на разные положения в воздухе, все четверо падали практически параллельно – псионик корректировал остальных с помощью телекинеза.

- Эдик, ты в порядке? – осведомился псионик. Голос Дилана звучал прямо в голове у всех присутствующих.

- Навигационный чип сгорел, половина системы навернулась. И Ацуко теперь будет мне мозги выедать следующие полгода.

Никто из присутствующих, за исключением Богдана, не выглядел испуганным.

- Ленивый Эдичука. – продолжала ниппонка. – Нам повезло, что нас закинуло в атмосферу, а не в литосферу. Крупно повезло.

Тем временем, зеленые кроны деревьев стремительно приближались.

Основы. Силы.

Аппарат в руках ниппонки заискрился и загудел. Скорость полета ощутимо замедлилась.

- На четверых этого не хватит. – предупредила Ацуко.

- Нормально. – отозвался Дилан. – Я помогу.

Псионик приложил указательный и средний палец правой руки к виску. Падение замедлялось все сильнее и сильнее, но скорость была все еще критически высока, а верхушки деревьев были уже очень близко.

- Богдан… ты не хочешь помочь? – мягко напомнил Чешир.

- Аа…. Да, у меня есть батарея и преобразователь энергии, я могу помочь. Сейчас, только…

Богдан не успел закончить фразу. В следующее мгновение мир закувыркался. Этот мир был полон жестких веток. Они были повсюду, царапали его, били, хлестали как плетьми. Несколько секунд беспорядочного вращения закончились ударом.

За ударом последовала тьма.

---

- Все органы в порядке. Лишь несколько ссадин.

В голове потихоньку прояснялось, однако вместе с сознанием пришла и тупая, ноющая боль по всему телу. Богдан казался себе одним большим синяком. Открыв глаза, он обнаружил себя лежашим на довольно жесткой земле. Рядом с ним возилась Ацуко. Ниппонке не так сильно повезло как Богдану – ее падение не было заторможено ветками, так что она ударилась об утоптанную многочисленными зверями тропинку к водопою. Синтетическое покрытие ее лица потрескалось, не хватало несколько крупных осколков, левое плечо было сломано – вдавлено в тело, через разрывы искусственной кожи можно было увидеть технологическую начинку, составляющую организм девушки. Несмотря на все это, Ацуко одной правой рукой ловко управлялась со своей косметичкой, извлеченной из сумки. Достав кривую иглу и моток стерильных нейлоновых ниток, она поправила голову Богдана, повернув ее направо.

- У Богдан-куна рассечение на коже головы. Ничего смертельного, но нужно обеззаразить и зашить.

- Я не чувствую раны. Может не надо шить. – начал было Богдан, боящийся игл, но в следующую секунду Ацуко плеснула на рану чем то резко пахнущим и ужасно жгучим. От неожиданности у Богдана на глазах выступили слезы боли, он густо покраснел.

- Рана длиной в три сантиметра и шесть миллиметров.

Ацуко шила быстро и аккуратно, но Богдан сопровождал каждый стежок помесью шипения и крякания. Тем не менее, он смог вытерпеть до конца.

- Отлично.

Ацуко завершила медицинские процедуры введением тусклой, серой иглы Богдану под кожу.

Жизнь, Материя

Парень ойкнул.

- Что… а доставать ее ты не будешь?

- Это сток одноразовых наноботов собранных вместе с помощью органического клея. В организме человека клей растворяется, так что наноботы распадаются на отдельные экземпляры и сканируя организм, направляются к поврежденным участкам и ускоряют процесс заживления.

- Спасибо.

Ацуко встала.

- Богдан-куну следует полежать несколько минут. Я скоро вернусь, надо проверить остальных. И еще…

- Да?

Богдан смотрел на ниппонку снизу вверх. Над головой девушки возвышались кроны древнего леса, над которым розовым и оранжевым горело закатное небо. Ацуко казалась… не к месту здесь. Ее отстраненный взгляд и расколотое лицо… она была похожа на разбитую и брошенную фарфоровую куклу, чью-то забытую игрушку.

- Богдан-кун еще ребенок, но поступил как взрослый человек. Обращение к матери помогло бы Богдан-куну, поскольку Анастасия-сама достаточно могущественна чтобы мгновенно перенести сына из любой точки Теллуриана к себе, в безопасность. И вряд ли она бы сделала то же самое для тех кто обещал заботиться о ее сыне, а в итоге – едва не убил. Она не была бы снисходительна ни ко мне ни к Эдичуке. Я благодарна вам за ваш поступок.

Анастасия ушла в сторону чертыхающегося Эдика. Богдан проводил ее взглядом. Рядом с ним проявился Чешир.

- Если кто-то говорит как робот, выглядит как робот и внутри у него то что внутри у роботов – он робот или человек? Что об это скажет Сын Эфира?

- Не знаю, Чешир. Она мне сказала «спасибо». Мне кажется, она все еще человек. Роботы же не способны на благодарность.

- Она не обратилась к тебе напрямую говорила только в третьем лице. И ее вообще ничуть не смущает то что вы находитесь прямо посередине непонятно чего.

Чешир с интересом оглядывался. Он отлично знал где они находятся, однако говорить Богдану об этом он не спешил. В конце концов, ищущий да обрящет.

- Да, я тоже заметил.

Ацуко оказала первую помощь Эдику, опять таки внедрив ему под кожу очередной сток наноботов. Дилану медицинское вмешательство не понадобилось – он замедлил свое падение до нулевой скорости к тому моменту как они достигли поверхности земли. Через полчаса все четверо стояли на ногах и обсуждали свое положение, а Богдан вдобавок, с помощью преобразователя материи, неспешно мастерил нечто вроде лангета для руки Ацуко. На самом деле, можно было сказать, что их было пятеро, если считать Патрика, однако паук отдал все ресурсы Дилану на то чтобы тот в последний момент не дал им двоим разбиться о землю, так что сейчас фамильяр мирно дремал во внутреннем кармане пиджака псионика.

- Я вот определил наши координаты. – начал Эдик. – И у меня для вас две новости. Плохая и откровенно херовая. С какой начинать?

- С откровенно херовой. Не люблю тянуть кота за яйца.

Псионик выглядел довольным жизнью. Его ничуть не смущала ситуация – он наслаждался жизнью.

- В общем, я не могу восстановить работу навигационного чипа – сгорело само железо. То есть портал я не открою.

- А плохая новость?

- А плохая новость, Богданчик, в том, что мы находимся в Северной Америке. А после Второй Войны Крови цивилизация в Северной Америке присутствует весьма условно и то ближе к побережью. И тех кто может помочь мне починить мой смартфон тут ожидать не приходится. Большая часть жителей – коренные народы континента, которые живут охотой, рыбалкой и собирательством. Есть и остатки тех кто называл себя американцами, но они безнадежно утратили практически все свои технологии, а вместе с ними и власть. Коренные американцы не повторяют ошибок прошлого и не дают пришлым устанавливать свои технологии, автономии и правительства.

Эдик листал свой смартфон, пытаясь нарыть как можно больше информации о континенте. Пока выходило лишь то что техномантам тут было намного хуже чем мистикам – индейцы поклонялись духам, а технологии не жаловали, в силу того что помнили на что способны белые люди владеющие техникой.

- Погоди, американцы и коренные американцы это разные вещи?

- Ну примерно как шампанское и детское шампанское. Называются почти одинаково, но разные на всех возможных уровнях.

- А на каком языке они говорят?

- Авалонский. По большей части тут все владеют авалонским, так что с этим проблем не будет, в отличие от всего остального.

***

- Все началось с того, что нас купили на невольничьем рынке в Крессенте. Вначале меня, а на следующий день, купили Леона.

- И кто вас купил?

Змей искал в лице Томаса эмоции, но не находил их. Священник казался безразличным к воспоминаниям. Он уже выстрадал свое.

- Женщина из Инисмора, ее звали Скатах. Я помню ее как будто она все еще стоит передо мной. Высокая, темноволосая, всегда скрывающая лицо за вуалью…

Священник неторопливо отхлебнул виноградного сока из бокала. И хотя рассказывал он вроде бы Мяснику и Змею, он не смотрел на своих слушателей, нет. Он смотрел куда то вдаль, словно перелистывая перед мысленным взором те воспоминания из далекого детства.

От возвышающейся над ним фигуры пахло сталью и холодом, тут везде пахло сталью и холодом. Несмотря на то что за зарешеченным окном пылало крессентское пустынное лето, в выложенном песчаником подвале мальчика бил озноб, как будто его обдувал осенний ветер. Холод шел изнутри, из внутренностей. Мертвенный, леденящий душу мороз.

- Кто ты?

Глубокое контральто женщины звенело как сталкивающиеся клинки. Ошеломленный, мальчик лежащий на высоком каменном постаменте, некоторое время молча смотрел на говорящую. Он не знал что ответить. Он не знал кем он является или же кем он когда то был.

- Как тебя зовут?

Он попытался вспомнить свое имя. Ничего не приходило ему в голову. Пустота. Полная пустота.

- Не знаю. – растерянно пробормотал маленький раб.

- Теперь тебя зовут Сеах. Это означает "семь".

Женщина подняла с пола пустой, трехгранный серебряный флакон, горлышко которого сильно пахло какими-то травами. На каждой грани сосуда был оттиск в виде головки мака.

На следующий день он отправился вместе с женщиной на невольничий рынок, где под навесами из хлипких деревяшек, прикованные друг к другу томились люди готовые к продаже. Несмотря на разное происхождение, одежду, пол и возраст, их объединяло одна деталь, делающая их лица похожими на маски натянутые на одну и ту же голову – обреченный взгляд. В их глазах не было жизни, даже у самых дорогих, обученных рабов, которые умели петь, танцевать, читать и писать. Такие рабы стоили дорого, их берегли и обращались лучше чем со многими свободными жителями, однако даже их искусственные улыбки были грубой имитацией радости. Они старательно отводили взор от женщины идущей между рядами. В Империи Крессента женщины почти никогда не ходили одни, таков был закон религиозной стражи порядка. Если кто-то и игнорировал бездумно-жестоких «мутавва» то у нее на это должна была быть веская причина. И судя по тому, как вооруженные саблями, бородатые мужчины расходились в стороны задолго до ее прихода, эта женщины была либо воистину чудовищем, либо приближенной самого султана.

- Что ты скажешь о них?

Скатах остановилась напротив торговца детьми, вернее его товаром – полутора дюжинами мелких ребят от трех до десяти.

- А что мне говорить? – спросил Сеах.

- Что ты о них думаешь?

Сеах всмотрелся в лица детей. Он не совсем понимал что от него требуется, но повиновался в меру своего разумения.

- Они устали. Они хотят пить, но бочка для воды пустая – наверное им не дают пить чтобы они не хотели писать. Тогда вонять не будет. Вон тот мальчик, наверное, описался и его облили водой чтобы смыть запах мочи который будет отпугивать покупателей.

Мальчик, о котором шла речь, смотрел на Сеаха как волчонок. Он не был загнан в угол, в его глазах сверкал живой ум.

- Этот мальчик очень бодрый. – продолжил Сеах. – Наверное, он успел сделать несколько глотков пока его обливали.

По изменившемуся выражению лица маленького раба, Сеах понял что попал в точку.

- Он специально описался чтобы его облили! Он это сделал чтобы напиться!

Скатах указала пальцем на раба.

- Я выбираю его.

- Госпожа безошибочно выбрала жемчужину среди моего товара так же верно, как ястреб замечает добычу среди густых лесов. Как изволил отметить ваш маленький слуга, этот ребенок…

Улыбающийся торговец лил речь полную цветастых выражений, одновременно пытаясь определить зажиточность покупательницы по ее внешнему виду. Интуиция подсказывала ему, что не стоит перечить этой женщине, осмелившейся выйти на улицы Крессента без сопровождения мужчины опекуна.

Когда они вернулись в апартаменты Скатах, второму мальчику также пришлось залезть на каменное ложе и выпить содержимое металлического флакона. После кратковременной потери сознания, он вернулся к жизни не имея ни единого воспоминания о своем прошлом. Так на свет появился Охт. "Восемь".

***

Даня молча смотрел на то как мама собирается в путь. Она всегда была сильной. Вот и сейчас, она сама оседлала Искорку и одела на нее сбрую. Серая в яблоках кобыла спокойно стояла на месте во время процедур. Вороной Буран уже был готов, как и дядя Костя, ждущий в углу конюшни. Запах душистого сена щекотал нос, однако Анастасия, которой тут раньше всегда нравилось, выглядела мрачной как никогда. Она медленно передвигалась, проверяя и перепроверяя каждую мелочь чтобы вновь что то изменить. Женское седло, затем поменять на мужское, затем снова на женское. Все понимали, что Анастасия затягивает момент перед прощанием. Именно в эту минуту Даниил вдруг четко осознал, что он остается один, впервые за всю свою жизнь. Рядом всегда были то няня, то Богдан, то мама, иногда папа или дядя Костя. А сейчас он остается без всех. Сам.

- Сына, ты выглядишь таким грустным.

Анастасия присела рядом с сыном.

- Ты в порядке?

Она заглянула ему в глаза, пытаясь увидеть – нет ли там боли или страха расставания. Даня всегда будет для нее младшеньким, хрупким ребенком. И он не был магом, он был… человеком. Собственно говоря, даже то что Богдан родился с Аватаром было редчайшим совпадением, одним на миллион. Имея техноманта и двух мистиков в семье, Даня был не просто младшим, он был и самым уязвимым. Богдан уже давным давно согласился отдать свою долю в «Земеле» брату, да и их отец составил завещание, согласно которому все его состояние отходило его младшему сыну. Пройдет несколько десятков лет и Данил станет одним из богатейших людей Скифарии. И все равно, Анастасия чувствовала, что ему нужна дополнительная защита.

- Все в порядке, мам. – тихо сказал мальчик.

Он обнял ее, прижавшись к ней щекой. Сердце Анастасии ухнуло куда то вниз, по щекам покатились слезы. Ну как она может его бросить? Оставить тут одного… Богдан уехал, запретил следить за собой, и ни разу даже не произнес ее имя вслух, она бы это узнала. И вот он, последний сынок.

- Солнышко. Корабль ждет.

Костя стоял рядом. Взамен своей обычной черной одежды, бог Смерти был одет в кипельно-белую одежду.

- Я… - Анастасия посмотрела на него умоляющим взглядом. – Ну посмотри на него. Он же маленький совсем, как я его одного оставлю?

- Вижу. Даня растет, может даже когда-нибудь вырастет. Ну, если мама разрешит. Да, Даня? Пока что, мама хочет чтобы ты навсегда остался ребенком.

- Его могут обижать старшие! Кто его защитит?

- Если сверстники, то сам себя защитит, я его учил. Если чуть постарше ребята, то помогут друзья, если совсем старшие, то любой преподаватель.

- Костя…

- И за все время существования Академии, еще не было зарегистрировано случая смерти на ее территории. А между тем, сюда сбрасывали атомную бомбу. Три штуки.

- Атомную… Богдан говорил что это какая-то сильная бомба. – предположил Даня.

- Очень. Однако против Академии нужно что то посильнее. И пока ты тут, тебе ничего не грозит.

- Еще у меня Капитошка есть!

Даня поднял руку ладонью вверх. На ладони катались несколько игривых шариков разноцветной воды. Капитошка не был полноценным фамильяром в силу отсутствия души, скорее он был зачарованным сгустком жидкости с интеллектом годовалого щенка.

- Да… сынок, у тебя есть Капитошка.

Анастасия грустно улыбнулась. На Дане в данный момент находилось пять вещей ею созданных и зачарованных. Учитывая ее текущий уровень сил и мастерство, повредить Дане с наскока не смог бы и Мастер Эфтанатой. Впрочем, Традиция Эфтанатос с крайним уважением относилась к богу смерти и шанс того, что они решат вдруг устранить его пасынка, да еще на территории Академии был крайне мал. Разумом женщина понимала всю беспочвенность своих страхов. И все же… всегда оставалось «но он же такой маленький».

- Надо плыть. – напомнил Костя.

Анастасия провела кончиками пальцев по воротнику Дани. На ткани вспыхивали огненные линии – она вплела в одежду сына собственные волосы. Пару недель назад подобное зачарование спасло Богдана от «Объятий Мары».

- Капитан будет ругаться, Настя, надо плыть. – продолжил Костя.

Анастасия еще раз обняла сына, после чего поднялась на ноги. И в самом деле, их ждал корабль в Вестен.

- Мама, а почему вы просто не полетите туда… ну, через Свет или Тьму? Вы же боги.

- Боги. – согласилась Анастасия. – Но живем как люди. Может маги… но не боги.

- Почему?

Даня никогда не понимал ответа матери, хотя и спрашивал несколько раз. В ответ он слышал каждый раз одно и то же.

- Боги не бывают счастливыми. Им все время чего-то мало и не хватает. А люди могут быть счастливыми, если есть рядом кто-то, кого они вечно жаждут, а он – жаждет их.

Анастасия с нежностью посмотрела на Костю. Мужчина смотрел на нее не отрывая взгляда.

- Не понимаю. – пробурчал Даня.

- Вырастешь – поймешь.

Женщина чмокнула сына в щеку и вскочила на коня. Впереди была дорога до порта, затем путешествие на корабле, затем Вестен, а затем… не важно, сейчас все это было неважно. Она была свободна, она была любима, она любила. Все остальное не имело значения.

Две лошади умчались вдаль, оставляя после себя небольшие облачка пыли. Даня долго смотрел им вслед.

- Люблю тебя, мама. Пока – пока.