И ведь были варианты подработок - у нее на работе был отпуск дольше двух месяцев, ее коллеги ездили в детские лагеря, ухитрялись и на три смены не вожатыми-воспитателями, так посудомойщицами поехать и своих детей в лагерь пихнуть. Но не мать, какой лагерь, куда ехать от огорода, картошки.

Кто-то вязали, шили что-то на продажу, она нихрена, только жаловалась своим старухам, что я ни шить, ни вязать не умею.

Вообще ничего не делала. Как-то у нас потек бачок в туалете, так она просто перекрыла холодную воду. Больше года набирали воду в кастрюли, бегая в туалет перекрывать, когда наберется. Потом дед случайно увидел, починил.

Просто до такой степени ей было на все насрать, настолько не хотелось ничего делать - сломался холодильник, когда мне было лет 10. И до моих лет 15 из еды была только тушенка и рыбные консервы с картошкой или макаронами - а что поделать, ежели холодильник сломан. Ныла, что тушенка очень дорого по сравнению с мясом, что же делать, ничего не поделать. Наконец в мои 15 лет выбило пробки, я как раз была на каникулах после 8 класса, пришедшему электрику сказала, что с холодосом что-то - он там за полчаса прикрутил какие-то проволоки изолентой и холодильник заработал.

Но ебать, как трудно было жить матери. Зато с моих лет 22-23 постоянно от нее слышала, что у нее в моем возрасте уже была своя квартира, и как она в моем возрасте помогала родителям. Сейчас от нее слышу, что у нее-то вот здоровая спина, чего-то я дохлая. Напомнить, что она в моем возрасте лежала на диване все свободное время - неет, ты что, я колотилась как белка в колесе, соображая, как выкопать картошку, что бы приготовить из картошки, как сохранить тушенку летом.

Последние лет 10 все ее старухи-подруги покинули этот мир, с ровесницами не может найти общий язык, вспомнила, что у нее есть дочь. Звонит, плачется, что не с кем по магазинам пройтись, никто к ней в гости не ходит, вот к другим приезжают дети, привозят внуков. Но приехать к ней означает любоваться, как она лежит на диване перед телеком и вспоминает своих подруг-старух

Потом ушли ковры, конечно. А дом остался. И сейчас стоит. Частный дом в центре города - можешь себе представить?

А еще я захотела завести собачку. Мама нам с сестрой пуделька принесла, славного такого, Мартином назвали. Бедолага издох через год, опухоль. И еще у нас был пес, Серый. Смесь какой-то лайки с хуйпоймикем. Тот 15 лет прожил, гуляли с ним, лелеяли, даже отопление у того было во дворе в будке. Когда тот издох, мать зареклась животин держать. Я маленькая была, долго мамку мучила какое зверье завести - мамка наотрез. Думала, вот, сердце каменное у нее, не любит животных!

А она говорит однажды: вот сколько их уже на моих руках сдохло - за каждого душа немеет. Не хочу, говорит, больше ничьи души хоронить!

Папка у меня умер, мне 14 было, мы все с горя дурели, одна мамка моя не сломалась - тут поднапряглась, там ужалась, повезла меня в Испанию через полгода. Помню еще, как встрепенулась тогда, и вот в то время помню, в груди все иссохлось-изжарилось, а тут - кактусы двухметровые прям на улице растут. А мама моя - под глазами синяки от усталости, с горя на дцать кило похудела - а вот увидели вот эту морскую гладь, соленую-соленую, и песок - как мука -и вроде воспряла мамка моя. Помню еще как мясистые женщины мамку мою облепили: сеньора! Сеньора! - и за сарафан ее красный теребят, где купила, спрашивают. А это она в нашей лавке индийской купила, а он такой красный, как сейчас модно, в тай-дай крашеный. А это еще тогда было, в 2011.

И мамка моя, полиглота, мы из Испании уезжать, а она со всеми местными девчонками - ке паса, ке паса, ола-ола!

Когда первую татуировку на мне увидела, сразу ведь обозначила, где она мне вторую набьет. И набила. Ремнем на жопе.

А когда я с бывшим жила, говорила мне - уходи от него. Не будет тебе там житья! А все равно упорно деньгу в руку совала - знала ведь, что я и работаю, и по дому шуршу. Нет бы сказать - вот выбрала его, и живи с ним, как знаешь! Нет, и подкормит, и ноготочки оплатит, и еще с собой положит.

А я у нее спросила: зачем? Она говорит, мол, я ведь не враг тебе. Я на твоей стороне, что бы ты там ни придумала. Вот хоть сколько тебе ни будет - я мама твоя и я последнее тебе отдам, лишь бы ты была счастлива.

И зятьев своих любит. Мой муж для нее - сыночек. Так и зовет его - сыночек.

Бухтит на нас много, конечно, но это же мамка, положено ей так. И пусть еще сто лет бухтит. И пусть этот дом, который она, считай, весь сама сложила, каждый кирпичик выстрадала на холодных ветрах, лишь бы мы с сестрой там росли; пусть этот дом стоит и стоит, до самого судного дня!