Моя мамка⁠⁠1

Знаешь, Пикабу, что-то читаю я иногда всякие посты и комментарии… Мамка то, мамка се.

Когда-то тут у меня был пост про мамку, и так много человек мне советовали идти к психологу и лечить свои травмы. Спойлер: я там писала, что мама как-то хрясьнула меня ремнем.

А я вот, знаешь, очень свою мамку люблю. Хотя мамка у меня женщина такая… Холодная, в общем.

Я когда маленькая была, мама моя бросила престижную профессию учительки и покатилась в Москву. Ей туда привозили ковры зарубежные, а она, маленькая женщина, грузила их, а здесь, в Челябинске, продавала. Бывало, месяцами не видела ее - по три раза в месяц могла в Москву и обратно кататься.

Построила дом на эти деньги. Папка мой помогал, конечно. Но папка мой нежный был сильно, он чаще со мной сидел маленькой. И дом строил.

Потом ушли ковры, конечно. А дом остался. И сейчас стоит. Частный дом в центре города - можешь себе представить?

А еще я захотела завести собачку. Мама нам с сестрой пуделька принесла, славного такого, Мартином назвали. Бедолага издох через год, опухоль. И еще у нас был пес, Серый. Смесь какой-то лайки с хуйпоймикем. Тот 15 лет прожил, гуляли с ним, лелеяли, даже отопление у того было во дворе в будке. Когда тот издох, мать зареклась животин держать. Я маленькая была, долго мамку мучила какое зверье завести - мамка наотрез. Думала, вот, сердце каменное у нее, не любит животных!

А она говорит однажды: вот сколько их уже на моих руках сдохло - за каждого душа немеет. Не хочу, говорит, больше ничьи души хоронить!

Папка у меня умер, мне 14 было, мы все с горя дурели, одна мамка моя не сломалась - тут поднапряглась, там ужалась, повезла меня в Испанию через полгода. Помню еще, как встрепенулась тогда, и вот в то время помню, в груди все иссохлось-изжарилось, а тут - кактусы двухметровые прям на улице растут. А мама моя - под глазами синяки от усталости, с горя на дцать кило похудела - а вот увидели вот эту морскую гладь, соленую-соленую, и песок - как мука -и вроде воспряла мамка моя. Помню еще как мясистые женщины мамку мою облепили: сеньора! Сеньора! - и за сарафан ее красный теребят, где купила, спрашивают. А это она в нашей лавке индийской купила, а он такой красный, как сейчас модно, в тай-дай крашеный. А это еще тогда было, в 2011.

И мамка моя, полиглота, мы из Испании уезжать, а она со всеми местными девчонками - ке паса, ке паса, ола-ола!

Когда первую татуировку на мне увидела, сразу ведь обозначила, где она мне вторую набьет. И набила. Ремнем на жопе.

А когда я с бывшим жила, говорила мне - уходи от него. Не будет тебе там житья! А все равно упорно деньгу в руку совала - знала ведь, что я и работаю, и по дому шуршу. Нет бы сказать - вот выбрала его, и живи с ним, как знаешь! Нет, и подкормит, и ноготочки оплатит, и еще с собой положит.

А я у нее спросила: зачем? Она говорит, мол, я ведь не враг тебе. Я на твоей стороне, что бы ты там ни придумала. Вот хоть сколько тебе ни будет - я мама твоя и я последнее тебе отдам, лишь бы ты была счастлива.

И зятьев своих любит. Мой муж для нее - сыночек. Так и зовет его - сыночек.

Бухтит на нас много, конечно, но это же мамка, положено ей так. И пусть еще сто лет бухтит. И пусть этот дом, который она, считай, весь сама сложила, каждый кирпичик выстрадала на холодных ветрах, лишь бы мы с сестрой там росли; пусть этот дом стоит и стоит, до самого судного дня!